Обычное письмо... Таких пишут много — благодарность больного за исцеление. В конце печать и «подпись руки тов. Н. заверяю». Этим-то письмо и отличается от всех остальных, поскольку рука, строго говоря, не товарища Н., а Леонида Николаевича Кудряшова в свое время прошедшего курсы чешского языка в Праге. Он, известный протезный мастер, сделал ее для инвалида войны.

Сейчас ему семьдесят четыре. Но по виду не скажешь — маленький, как подросток, сухонький. Такие люди всю жизнь выглядят значительно моложе. Даже волосы только еще с проседью. Говорит, по-дворянски грассируя, хотя родом из оренбургских крестьян. Мы сидим на кухне, пьем чай, на дворе теплый ташкентский декабрьский день, какие бывают в Москве в середине осени, все домашние разошлись, никто не мешает...

В школу ходить ему не пришлось. Семья большая, и для детей в доме всегда работа найдется. До школы три версты, зимой не очень-то походишь. И был еще один из дядьев, давно покинувший село, учившийся в университете в Петербурге: стал он там революционером и сослали его в Сибирь.

«Вот до чего учение доводит,— сказал отец.— Нечего Леньке в школе делать. А потребуется, так и сам выучится». Когда потребовалось, и впрямь читать-писать выучился Лет с шести пас коров. («Бывало, лягут они в траву, а я - плакать. Трава-то выше меня, не найти их»).