Отрок. Ратнинские бабы. Глава 8

kea

Дата: Вторник, 02.08.2011, 23:31 | Сообщение # 2

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

Глава 8
Июль 1125 года. Ратное. Дорога из Ратного в Михайлов городок

На следующий день, чтобы поспеть на службу, выехали рано. Впервые Алёнка видела девичий десяток во всей красе. Мария, Анна-младшая, Прасковья и Софья в чудных платьях с присобранными в талии пышными юбками, с заколотыми косами и ниспадающими с высоких гребней лёгкими платками, придающими их походкам особую стать, просто глаза слепили. Одежда остальных вроде бы и привычно выглядела – юбки да рубахи праздничные, но вот поверх них надето ещё что-то, чему Алёнка даже и названия подобрать не могла: короткое, с большим вырезом, без рукавов и такое прилегающее, что тело только сильнее подчёркивалось.
Анька, заметив удивление молодой наставницы, с гордостью объяснила, что называется это непонятным словом «корсет»*. Уж на что Алёнка в Турове насмотрелась на заморские наряды иноземных купцов, но про такое даже и не слыхивала. А девчонки знай старались – хвастались кто затейливо вырезанными краями на тонкой замшевой одёжке, кто искусной вышивкой на такой же, но сделанной из ярко-красного холста. Одну только Млаву такая обновка не красила, она в ней совсем уж несуразно выглядела. Конечно, девка и должна справной быть, но ведь эта… коли бы не коса и не наряд девичий – ну прямо баба, много раз рожавшая… И юбки ведь самые пышные себе выбрала, а то, что у других талией называется, так туго перетянула, что выпирали её телеса, как тесто из кадки.
Довольная не меньше Анюты Прасковья добавила, что поначалу все хотели такие же, как у неё, платья заполучить, но ткань подходящая только у её матери сыскалась, да Софью, как лучшую швею, боярыня сама одарила, а остальным пришлось сделать, что попроще да побыстрее. Правда, боярыня говорила, что постепенно всем такие наряды справят, но вначале – тем, кто лучше всех учиться будет.
Алёнка представила, как к ним в село такие вот приехали, усмехнулась про себя – вот было бы шума! Она и сама приоделась ради поездки в церковь, хоть и не было у неё подобного платья, но боярыня уже сказала, что непременно сошьют – не пристало наставнице девиц проще них одетой быть. И в своём она выглядела не хуже – ради такого случая достала из сундука одежды, привезённые из Турова – после мужниной смерти многое даже и не вытаскивала, всё равно было, в чём ходить: вроде как прилично, да и ладно, а тут захотелось вдруг покрасоваться. Ну чего там, перед Андреем, конечно… И серебряные височные кольца, и ожерелье, привезённое мужем из дальней поездки – затейливое, дивной работы. Ух, как свекровь на неё тогда косилась! Хоть и её сын подарками не обидел, но для Алёнки расстарался особо. Перстни с зарукавьями, подвески разные – всё это было сложено в сундуке, тати не успели растащить, да и нашли не всё – батюшка добро умел прятать. Только выбирать сейчас Алёнке пришлось осторожно и вдумчиво, чтобы не слишком уж в глаза бросалось, не было вызывающе – хоть и бояре Лисовины, и достаток сразу видно, но ведь она-то тоже не из последнего рода, и Фома не мелким купчиком был – весь Туров их с отцом знал. Не стоило сейчас это слишком уж подчёркивать – не то у неё пока положение, но чувством меры её Бог не обделил, так что выглядела Алёнка скорее скромно. Правда, понимающий человек сразу бы оценил и тонкого полотна рубаху с искусной вышивкой, и шёлковый платок, и чудную работу мастеров-златокузнецов, и другие едва заметные детали, по которым всегда можно отличить истинно дорогие, а не просто яркие вещи. Анна её наряд внимательно рассмотрела и одобрительно покивала, но особый восторг у боярыни вызвали кружева на запястьях, хотя они-то как раз и не стоили Алёнке почти ничего – сама крючком вязала. Даже в таком бойком селе, как Дубравное, это умение только в их семье знали – матушка с собой привезла, она издалека родом была, а здесь, в Погорынье, такого никто не делал, хоть крючком и вязали. Анна как услышала про это – глаза загорелись, но подробно расспрашивать времени уже не оставалось, потому сказала только:
– Покажешь потом. Любопытное рукоделие.
Алёнка порадовалась, что матушкино наследие ко двору пришлось и кивнула согласно:
– Только скажи, Анна Павловна.
Сегодня она даже рада была, что Анна заставила её ехать с ними. В церковь, так в церковь, в Турове-то тоже каждое воскресение ходила, одевшись понаряднее. Там, правда, свекровь всю радость портила, вечно на сноху шипела: то глаза в землю опусти, то не сутулься, то по сторонам не пялься. Вот с одним Фомой, когда он дома оставался, в радость было на люди показаться. Эх, с Андреем бы сейчас так же… Да нет, он и не едет с ними – в крепости, наверное, дела есть... Алексей вон поодаль, верхом, вместе с отроками, которые вроде охраны их выезд сопровождать будут. Отрокам эта поездка как награда – за отличия какие-то. Да и другие наставники, у кого семьи в Ратном были, тоже ехать собрались. Даже дед Семён с Ульяной сподобились, во всё лучшее оделись. Дед их кобылу Ласку в телегу запряг, сам правил. И Глеб, само собой, тут как тут. Алёнка досадливо отвернулась.
Все девки были оживлены и веселы в предчувствии встречи с роднёй. Анька так и светилась от нетерпения, вертелась во все стороны – предвкушала, видно, как будут на них в Ратном дивиться, да охать, да завидовать те, кто в крепость в обучение не попал. Ей такие поездки, похоже, как вода живая. Алёнка поймала её взгляд, подняла брови, напоминая про образ боярышни, девчонка встрепенулась и немного утихла, но в глазах по-прежнему бесенята прыгали. Ох, не легко ей эта наука даётся – боярышней быть, всё время напоминать приходится, но ведь старается! Даже Анна заметила, как Анютка после Алёниного взгляда остепенилась – удивилась, на Алёну покосилась, но ничего не сказала. Пока, надо думать.
Анна на Млаву поглядела, поджала губы, но на этот раз смолчала: Алёнка рассказала ей про вчерашние Прошкины поучения, а с таким союзником, пожалуй, у них что-то может и получиться.
Ехали на четырёх телегах, включая ту, что дед Семён подогнал к общему обозу, с ним вместе несколько наставников примостились – дед новыми знакомыми быстро оброс. А те три телеги, в которых наставницы с девицами ехали, были так переделаны, что сидеть в них оказалось удобно, особенно в платьях. Видно, как раз из-за этих нарядов и озаботились – борта надставлены выше обычного, внутри вдоль бортов скамеечки устроены, а поверх них мешки с сеном для мягкости к сиденьям привязаны. И мало того – задняя стенка откидывалась и превращалась в подобие лесенки, чтобы девы не лезли, как обычно, а поднимались чинно, словно на крыльцо.
Отроки из сопровождения сидели в сёдлах приосанившись, в доспехе и при оружии, собой горды и важны невероятно. Анна и Алёнка с сестрёнками на первой телеге ещё с тремя девками разместились, Михайла и Глеб с Алексеем верхом рядом с ними рысью коней пустили. Алёнка на Глеба не глядела, но всё равно её раздражало, что он тут, словно при ней. Их телега уже в лес въехала, когда сзади послышался топот копыт. Алёнка глянула и от радости едва сдержалась – Андрей их выезд догонял! Кивнул Алексею с Глебом, поехал рядом. На неё даже не поглядел, но всё равно на сердце сразу потеплело. Анна улыбнулась, к Алёнке наклонилась, сказала тихонько:
– Надо же… Ведь ни разу ещё в церковь с нами по воскресениям не ездил так вот, напоказ.

В Ратном их уже ждали. Хоть и не первый это был приезд девиц из крепости, но всё равно вызывал интерес и волнение среди местной молодёжи. Парни откровенно пялились, девки завистливо смотрели из-за плетней и заборов, поджав губы, да и их мамаши не лучше – негодование так и читалось на многих лицах, но молчали – видно, поперёк Лисовинов открыто никто выступать не осмеливался. Девки уже привыкли к таким взглядам, да и Анна не раз шпыняла их, показывая, как держаться надлежит, вот они и делали вид, что ничего не замечают. Сидели с отрешёнными лицами, выпрямив спины, сложив руки на коленях, головы старались поворачивать плавно и являли собой образец благопристойности и невозмутимого достоинства. Надолго бы их, конечно, не хватило, но уж путь от въезда в село до Лисовиновской усадьбы они выдержали. Одна Млава подкачала, хоть тоже старалась придать лицу соответствующее выражение, но уж больно томным оно у неё получалось и смотрелось донельзя глупо. Впрочем, общей картины она одна не портила.
Возле ворот их уже встречали холопы, принимали лошадей и уводили на задний двор. Обитатели усадьбы навстречу высыпали – девки-то были как раз из Лисовиновской родни, что при боярине и обреталась. Всё достоинство с девчонок как рукой сняло: кто-то тараторил возбуждённо, указывая на Алёнку, кто-то сразу же слезу пустил, а были и такие, что от слезливых расспросов только отмахивались да глазами по сторонам так и стригли. Правда, это недолго продолжалось, и по команде Анны девицы опять вместе собрались, оправляя помятые материнскими объятиями наряды или вытирая покрасневшие глаза.
В церковь пошли ещё большей толпой, чем в прошлый раз, и Андрей опять поблизости от Алёнки с девчонками держался, причём как-то так у него получилось, что сразу было ясно, что он – с ними. Да и девчонки на нём повисли, едва соскочив с телеги. Алёнка краем глаза поймала на себе одобрительный взгляд Корнея Агеича, но ответить ему поостереглась, сделал вид, что не заметила, но осталась довольна.
Как раз к началу службы успели. И снова Андрей впереди стоял – Алёнке даже показалось, что невзначай оттёр кого-то плечом и оказался прямо перед ней, так что она, как и в прошлый раз, носом ему в спину почти уткнулась и слова священника почитай все мимо ушей благополучно пропустила.
Когда служба окончилась и отец Михаил скрылся в проёме дверей церкви вместе с желающими исповедоваться и причаститься, Алёнке с Анной пришлось проследить, чтобы девицы, которым наконец было позволено покинуть строй и подойти к ожидающей их родне, проделали это чинно и с достоинством, а не толкались и не кидались с писком к матерям и тёткам. Мать Млавы, Антонину, Алёнка признала по таким же, как у её дочери, заплывшим бесцветным глазам и ещё более необъятным телесам. Она жадно обняла любимое дитятко и громко разохалась, что побледнела Млавочка и осунулась и ещё что-то. Но только Анна протянула со значением:
– Антонина… – как та замокла, недовольно поджала губы и поспешно повела Млаву прочь. Боярыня едва успела ей напомнить, чтобы не задерживалась и привела дочь к Лисовиновской усадьбе вовремя:
– Опоздаете к отъезду, как в прошлый раз, я не к вам холопку отправлю с напоминанием, а к Луке отрока верхами пошлю, чтоб он вас поторопил, – безжалостно напомнила им вслед Анна. Антонина вздрогнула, но и тут не посмела оговориться.

В общей толкучке они на некоторое время потеряли из виду отошедших с отроками в сторону Алексея с Андреем и теперь искали их глазами. Прихожане не шибко-то торопились, расходились не сразу. Стояли кучками, переговаривались, обсуждали что-то. Многие бросали любопытные взгляды на Алёнку: мужи смотрели всё больше одобрительно, с интересом, большинство баб – напротив, без восторга, иные откровенно зло либо с показным пренебрежением. Не иначе те, кому в драке больше всех перепало – вон и синяки ещё кое у кого несошли. Но не все кривились, на Алёнку глядючи, некоторые бабы смотрели весело и приветливо – вероятно, из тех, кто Варвару и её товарок недолюбливали, а в своих мужьях уверены были.
– Ну, я гляжу, не забыли про тебя, – хмыкнула Анна, – Вон как пялятся-то. Да и десяток Луки, поди, уже языки отбил, про тебя рассказывая.

*Вообще-то такая деталь туалета называется корсажем, но Мишка, как подавляющее большинство мужчин, такое слово вряд ли знал, а вот про корсеты где-то что-то слышал.

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

Сообщение отредактировал kea - Вторник, 02.08.2011, 23:36

Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.

kea

Дата: Вторник, 02.08.2011, 23:33 | Сообщение # 3

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

В это время Алёнку прямо-таки полоснула откровенно враждебным взглядом какая-то молодая и довольно пригожая с виду бабёнка. Сразу было видно, бойкая и в собственной неотразимости непоколебимо уверенная. Аппетитная такая – всё при ней, только одна она была почему-то, без сопровождения родни.
«Странно – наряд вдовий, а украшений на ней многовато. В церковь вырядилась? Так оно вроде лишнее. После церкви на людях хвостом покрутить? Похоже – глазами-то так и шныряет. Э-э, да она, никак, на Алексея нацелилась? А на меня тогда чего волком смотрит? Я-то тут при чём? Или она Анну за соперницу не считает, а меня по себе судит? Ну, резва…».
Алёнка тихонечко тронула за рукав Анну:
– Ты погляди… чего-то вон та вдовушка удумала…
Анна проследила за её взглядом, усмехнулась:
– Так это Просдока, – протянула она, презрительно скривив губы. – В прошлом году мужа схоронила, да чуть ли не с похорон замену ему и присматривает. Мужи к ней, как мухи на мёд липнут, но жениться что-то не спешат. Ты гляди – и от родни как-то отстать умудрилась… неспроста это она… Передавали мне, что давно Продька похвалялась перед подружками: запросто, мол, уведёт у меня Алексея, коли пожелает. Собралась, значит, наконец-то? Ну-ну, в добрый путь, милая. Только далеко ли уйдёшь?
Бабёнка тем временем, видно, на что-то решилась. Потихоньку, как будто просто шла к выходу с площади, стала продвигаться в сторону Алексея и отроков и при этом искоса, с усмешкой и вызовом, посматривала на Алёнку. Чем ближе она подходила к Алексею, тем медленнее шла, да ещё рукой за грудь держалась, обмахиваясь концом платка, словно вдруг сделалось ей душно и томно.
– Ты гляди, что вытворяет! – восхитилась Анна, видя, как Просдока, проходя мимо Алексея, вдруг закатила глаза, да рухнула прямо ему в руки. Тот машинально подхватил женщину, просто чтобы на него не упала, а сам поверх её головы продолжал искать глазами Анну. Нашёл, глянул весело, потом на миг перевёл взгляд на обмершую в его руках бабу и вдруг задорно подмигнул. Анна ему в ответ понимающе улыбнулась и сказала Алёнке со смешком:
– А взгляд-то у Лёши какой разбойный… удумал чего-то… их бы обоих к Мишане в циркус.
– Куда-куда?
– Потом расскажу, – отмахнулась Анна, – ты гляди, что сейчас будет.
Алёнка усмехнулась про себя, отметив, как сразу же притихли и уставились на Анну с жгучим нетерпением окружающие, особенно бабы. Видать, ждали, как ответит боярыня на такое непотребство, многие – заметно было – просто взгляда не отрывали. А она и бровью не вела, только усмехалась… Да и говорила громко, не для одной Алёнки, похоже, чтоб все вокруг хорошо слышали.
«И правильно – пусть потом другим пересказывают. Мудра боярыня, заранее всё предвидит: сплетня-то всё равно будет, никуда не денешься, а вот какой ей быть – слова Анны Павловны сейчас решили».
И, уже не скрывая своего любопытства, Алёнка, включившись в игру, стала откровенно в упор разглядывать Продьку. С того места, где они стояли, было хорошо видно, как та, томно и многозначительно глядя на Алексея, что-то тихо ему говорит, привалившись к Рудному воеводе всей своей роскошной грудью. Тот, приподняв бровь, смотрел на неё с интересом, спрашивал что-то, но было видно – в глазах черти скачут…
– Ой, ну ты погляди, прямо тает баба в руках у Алексея, ну ровно масло на печи, – насмешливо и так же громко, как Анна, сказала Алёнка, не без удовольствия подыгрывая боярыне. – Не ровён час, закапает. А Алексей-то, Алексей каков! Как глазом заблестел!… А она-то и не чует, что он потешается! Ой, дура-то… и что он там удумал, интересно? Эх, жаль, слов не слышно!
Зато ратнинцы, стоявшие в двух шагах от места действия, прямо-таки раскрыв рты, прислушивались к разговору старшего наставника и шустрой вдовицы:
– Ой, прости, не зашибла ли я тебя ненароком? – томно простонала Просдока. Масляные глаза влажно поблескивали из-под полуприкрытых век, а пухлые губы были слегка приоткрыты, словно уже готовы для жаркого поцелуя. – Сомлела я что-то… день-то какой нынче погожий, жаркий, а в церкви народу – не протолкнёшься… Насилу и выход нашла…
– Да-а, тесно в храме, – Алексей сочувственно наклонился к ней, поудобнее перехватывая бабёнку под крутые бока. – Неудивительно и сомлеть. Ты как, в себя-то пришла?
Продька в ответ нежно проворковала:
– Да, благодарствую, полегчало немного. Просдокой меня кличут. А тебя, я слыхала, Алексеем? Красивое имя, звучит напевно-то как… спасибо, что поддержал, не дал упасть. Нога только болит ещё… подвернула, должно быть, – она вздохнула так, что колыхнулась всей грудью, ещё больше прижимаясь к своему спасителю, и сказала уже почти шёпотом – вроде как для него одного: – Ах… рука-то какая у тебя твёрдая, надёжная. Давно я такой руки не чуяла…
– Неужто так по мужской руке стосковалась? – Алексей игриво ухмыльнулся и поинтересовался: – Ты в церковь одна пришла? Родня-то где твоя? Кликнуть их, чтоб до дома проводили?
– Да какая родня, – вдова махнула рукой, поджав губы в явно притворной скорби. – В прошлом году мужа похоронила, с тех пор одна бедствую… А от родни отстала, они вперёд ушли… – она попыталась было встать, да тут же со стоном опять свалилась Алексею на руки. – Ох ты, Господи, ногу подвернула, сама до дому не дойду … – бабёнка потупилась в притворном смущении и промурлыкала: – А ты меня не проводишь ли? Отроки-то, чай не маленькие, дорогу сами найдут, не заблудятся…
Алексей глянул на неё, снова шевельнув бровью, и спросил, уже не пряча в усах задорной усмешки:
– Только проводить? Али зайти пригласишь?
Глаза Продьки на миг вспыхнули торжеством, она кинула быстрый победный взгляд в сторону Анны и Алёнки и взглянула на Алексея уже откровенно зазывно, окончательно сбросив маску скромной вдовицы.
– Ты проводи, а там… посмотрим…
– А будет на что посмотреть?
Алексей хохотнул, крепче прижимая к себе женщину, которая на этот раз охнула и заколыхалась грудью уже не от притворного смущения или духоты.
– Да уж найдется. Не ослепни только! – громко шепнула она с придыханием.
– Ну, будь по-твоему! – Алексей согласно кивнул. – Погоди-ка…
Старший наставник Младшей стражи слегка отодвинул сияющую торжеством Продьку, молодецки расправил усы, и, обернувшись к хмурым отрокам, неожиданно гаркнул на всю площадь, да так, что рядом стоящие аж присели от неожиданности:
– Младший урядник Варфоломей! Отрок Епифан! Честной жене Просдоке томно от духоты сделалось! Приказываю проводить до дому!
Не ожидавшие ничего подобного отроки, однако, среагировали, как их учили:
– Слушаюсь, господин старший наставник!
Алексей, не понижая голоса и не сгоняя с лица строгого командирского выражения, продолжил уточнять приказ к живой радости замерших в восторге многочисленных слушателей:
– Да покрепче держать – честная жена по твердой руке соскучилась!
– Слушаюсь, господин старший наставник! – рявкнули снова отроки, хотя уже и не так лихо, ибо давились от смеха. Далеко было мальчишкам до Алексеевой выдержки.
– А буде она в дом пригласит, да показать чего пожелает... не отказываться! И вам наука, и ей удовольствие!
Очередное «Слушаюсь, господин старший наставник!» прозвучало уже под оглушительный хохот толпы.
– Исполнять! Чего встали? – скомандовал Алексей, зверски сверкнув глазами.
Отроки со смешками споро подскочили к растерянной, почти оглушённой и командирским голосом Алексея, и хохотом толпы, и вообще всем происходящим Просдоке, крепко, как велено было, подхватили её под руки и поволокли прочь от церкви. Только тут баба опомнилась, густо пошла алыми пятнами, и молча, но отчаянно стала вырываться из цепких мальчишеских рук, сразу забыв и про духоту, и про «подвёрнутую» ногу. Сжалившись, наконец, над незадачливой обольстительницей, Алексей кивнул отрокам, и те с явной неохотой отпустили Продьку, а она, прижав ладони к пламенеющим щекам, кинулась бегом по улице, сопровождаемая всеобщим смехом и улюлюканьем.
«Сколько же у Алексея баб было, что он так легко понял эту… и так обошёлся с ней… Анна ведь наверняка знает это или хотя бы догадывается, но не боится. Так уверена в нём?.. или в себе? Да нет, не так – и в нём, и в себе! Одно без другого – глупость и самонадеянность; уж чего-чего, а этого у боярыни нет…»
И тут же, словно отвечая на её невысказанный вопрос, Алексей хитро подмигнул Анне, мол, «ну как тебе?», а она с лёгкой усмешкой кивнула в ответ: «Ну ладно уж, порезвись, покажи удаль молодецкую». Алёнке почему-то вспомнилось, как маленький Гришка забрался на растущую на подворье яблоню и оттуда с восторгом кричал: «Матушка, смотри, как я высоко забрался», а та отвечала сыну: «Совсем ты у меня большой вырос». И Андрею – заметно было – понравилось, как Алексей с Продькой обошёлся. Два воина обменялись коротким, по-мужски понимающим взглядом и Алёнка радостно отметила, что Андреево одобрение Алексею отнюдь не безразлично, приятно даже.
«Мужи-то его по достоинству ценят, для них он не урод увечный. Вот и Алексей на него на первого глянул! Даже на Корнея Агеича глаза только потом перевёл…»
Алексей действительно смотрел теперь на Корнея, уже усевшегося в седло, чтобы не ковылять домой на протезе; видно, ему было важно понять мнение всех небезразличных для него людей. Корней тоже ухмылялся в усы, потом кхекнул, подбоченился и вдруг позвал:
– Андрюха, а ну, поди-ка сюда! – и, не дожидаясь, пока Андрей подойдёт, заорал чуть ли не на всю площадь: – Ты что ж творишь, обалдуй? Я что, сам за тебя обо всём думать должен?
Андрей недоумённо развёл руками и оглянулся на Алексея, мол, не я же всё это тут устроил, я-то тут причём?
– Да ты не оглядывайся, не оглядывайся! Это всё игрушки для потехи – народ радуется, ну и ладно. Я тебе о серьёзном говорю: у тебя семья теперь на руках, дети малые. Ты где их держать собираешься, чем кормить, как обихаживать? Ты хоть подумал, опеку на себя принимая, что должен дом и хозяйство справное иметь?

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

kea

Дата: Вторник, 02.08.2011, 23:37 | Сообщение # 4

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

Андрей как-то ссутулился, и вдруг совершенно детскими глазами глянул на Алёну, будто искал у неё защиты. Она, ещё сама не зная что скажет, уже открыла было рот, но Корней не собирался прерывать свои обличительные речи.
– Или ты хочешь, чтобы обо мне люди дурно думали, мол, жадничает Корней, не желает долю тебе достойную выделить? Или что бедны Лисовины, совсем обнищали, ни на что путное не способны? Или мне сидеть ждать, когда до твоей башки дуроломной это всё само дойдёт? Я-то посижу, подожду, а девчонки малые?
Впервые Алёна увидела, как лицо Андрея заливается краской, да и не одна она, а, пожалуй, всё Ратное: на площади перед церковью наступила, что называется, мёртвая тишина. И тут Алёна начала ловить на себе взгляды, уже другие, тоже заинтересованные, но совсем иначе: сначала недоумённые и недоверчивые, потом понимающие и всё равно удивлённые, и наконец, понимающе-завистливые – это ж какую долю в хозяйстве Корней собирается выделить, если вот так громогласно об этом объявляет? Алёна обернулась на Анну и увидела, что лицо у неё вдруг стало жёстким, словно она готовилась кинуться в драку. Смотрела Анна при этом на свою сноху Татьяну и скучковавшихся вокруг неё женщин, которых Алёнка и раньше видела на Лисовиновском подворье. Что-то понять или обдумать она не успела: последовала команда от Корнея:
– А ну-ка, пошли все домой, разбираться будем!
Анна же подтолкнула Алёнку локтем и прошептала:
– Повезло сегодня Просдоке – забудут про неё. Хотя… батюшка Корней ничего зря не делает. Но повоевать нам с этими… – она повела подбородком в сторону Татьяны, – придётся. Ох и повоюем…
– Им-то что? – всё ещё думая про Андрея и стремясь скорее оказаться рядом с ним – почему-то уверена была, что именно её поддержка ему сейчас необходима, Алёнка не сразу сообразила, что именно так рассердило Анну.
– А как же! – зло усмехнулась та. – Ты гляди, как они к ней подались-то… ну да, Танька сразу и не сообразила, что к чему, а эти змеями шипят – нашёптывают. Ладно, пошли-пошли – спохватилась Анна. – Я тебе по дороге всё расскажу, а то вон наши мужи уже маются. Андрей-то… Иди, спасай…
А Андрея и правда надо было спасать. Хоть и справился он с собой, и внешне был, как обычно, невозмутим, тем более, что ничего на его лице не отражалось, но то для других, а она-то видела, какое до сих пор смятение у него в глазах. Как захотелось ей заслонить его ото всех! Воин с врагами бы справился легко, а тут, перед жадными ощупывающими глазами любопытной толпы, бессилен… Ведь не станешь же своих железом бить? Да и не за что вроде – ему в глаза никто смотреть дерзко не решается, но так ещё хуже – не понятно с кем биться…
Алёнка и кинулась спасать. По-своему. Подхватила за руки притихших девчонок – они и не поняли ничего, но почувствовали, что происходит что-то не то, подошла вместе с ними вслед за Анной туда, где стояли мужи и отроки, и быстро, так, чтоб никто не заметил, показала Андрею глазами на Корнея, а потом на девчонок. И он понял! С полувзгляда её понял. Как очнувшись, поклонился с благодарностью воеводе, потом шагнул к девчонкам и подхватил их на руки, кивнул Алёне, чтобы не отставала, а сам пошёл рядом с ухмыляющимся в усы Алексеем.
Само собой получилось, что из церкви возвращались, уже поделившись на две группы – ратнинские и михайловские. Куньевская родня – сгрудившиеся возле Татьяны женщины – шла во главе с Лавром, а отроки – с Алексеем и Андреем, несущим на руках бесконечно счастливых этим Стешку с Фенькой. Анна с Алёнкой шли чуть в стороне – следом за своими. Возглавлял шествие Корней, ужасно довольный собой, верхом, сияя на солнышке золотой гривной.
По дороге Анна, как и обещала, тихим шёпотом просвещала Алёнку о сложностях и противоречиях в семье, появившихся из-за принятия в род многочисленной куньевской родни. Как ни смятена была Алёнка всем случившимся, как ни болело у неё за Андрея сердце, а отметила с затаённой радостью – ведь Анна-то с ней сейчас совсем как со своей, с семейной, разговаривает. Вот и про дела эти, сугубо Лисовиновские… ещё вчера даже представить не могла, что боярыня ей такое рассказывать будет!
– Вон та, старшая – Дарёна, то есть, Дарья теперь, после крещения, – поясняла Анна, показывая глазами на дородную, с властным выражением лица бабу, что шла ближе всех к жене Лавра и что-то ей втолковывала. Хотя боярыней и старшей по положению в Лисовиновском роду из них двоих была Татьяна, но кабы Алёна этого заранее не знала, так и ошиблась бы: уж больно не соответствовало этому их поведение, Татьяна скорее подчинённой выглядела. – Она же большухой в роду была, а тут Таньке подчиняться приходится, младшей дочери, – усмехнулась Анна. – Поначалу-то радовались, что благодаря этому родству в холопы не попадут, но когда первый испуг прошёл, думать начали, вспоминать да прикидывать: Славомир-то из-за Татьяны мстить начал, из-за неё, значит, они и лишились всего – мужей, хозяйства, да и свободы… были сами себе хозяевами, а сейчас у нас из милости живут. Дарёне это хуже ножа острого, она и со мной порой забывалась – распоряжаться пробовала. А может, только вид делала, что забылась, а сама меня испытывала… – Анна помолчала, потом удовлетворённо улыбнулась, видимо, вспоминая какое-то особо яркое столкновение.
– Ну да у меня не покомандуешь, я ей быстро хвост прищемила. Меня виноватить – самой себе боком выйдет, Корнея – страшно, Славомира – невместно, да и грех это – мёртвого предка плохо поминать, а Татьяна-то вот она… Как я в крепость перебралась, так она и вовсе за старшую здесь осталась, и опять им это поперёк горла – мне скорее подчинятся, или ещё кому. Но открыто это не показывают, не смеют, а за спиной шипят…
Да и промеж них неразбериха получается: из четырёх родов, считай, народ собрался. Славомиров – самый многочисленный – его самого семья да его младшего брата. У них Дарёна заводила, они её по старой памяти слушаются, и она среди них душу отводит. Правда, баба-то она разумная, когда не в свои дела не лезет, и хозяйка хорошая, тут ничего не могу сказать, – отдала должное новоявленной родственнице боярыня.
Ещё два рода, в которые ушли сестры Славомира. Их самих уж и в живых нет, но те семьи батюшка Корней тоже за кровную родню признал. Их Славомировичи… верней, Славомировны, – ехидно уточнила Анна, – под себя пытаются подгрести, тем более, что и в Куньем их род самым сильным был, почти как у нас тут Лисовины, но это не так-то просто сделать – мало ли что там было? Те тоже бабы не промах, одна Гостёна, то есть теперь, после крещения, Глафира чего стоит…
А ещё у нас теперь несколько молодух вдовых есть. Вон, видишь, какие справные? – Анна с усмешкой кивнула в сторону стайки молодых баб, что шли чуть в стороне от старших. – Вдовы старших Славомировых внуков, почитай, все с младенцами, а тут Лавр… тот ещё кобель, чего уж скрывать… У них же в обычае было брать за себя вдову погибшего родича, ибо ей детей не поднять, знаешь небось. Вот они и решили, что самый простой и вполне законный способ судьбу свою и своих детей исправить – второй женой Лавра стать. Кто же откажется? Тем более, он наследник. И никак не могут привыкнуть, дурищи, что с языческими обычаями покончено. А в придачу к этому до сих пор не разберутся, у которой из них на то больше прав, кто из них больше достоин Лавра осчастливить. Пока тишком друг с другом меряются, но чую я, скоро шум до небес поднимется, – Анна хмыкнула. – Тут вот и задумаешься, за бабами Лавр на выселки мотается или от баб… Тут-то у него глаза разбегаются, да сил на всех хватит ли? Любая из них охотно родила бы Лавру ребёнка, а Корнею внука… даже и без венчания не постыдились бы… тем более, что Татьяна несколько раз не смогла дитя доносить… А сейчас и с этим пока непонятно. Родит, даст Бог, Таня здоровенького, – обе женщины перекрестились, – всё перемениться может.
И ещё есть Вея, то есть Василиса теперь, по крещению-то, родная сестра Татьяны – старшая жена наставника Стерва. Он в Куньем пришлым считался, только лесом жил, его Славомир воином не признавал, с собой не взял, вот он и жив остался. У них семья самая малочисленная – две жены да пятеро детей всего. Старший, Яков, в Академии обучается, да Ива, Евой окрещённая, у нас в девичьем десятке, а трое малы пока. Они из-за Стерва теперь в самом выгодном положении: наставник, как-никак, скоро всю семью к нам в крепость перевезёт. Они у нас на посаде жить и хозяйствовать будут, им и помощь в обзаведении на первых порах уже обещана, а эти тут в приживалах так и останутся, разве что отроки возмужают, да тоже свою семью заведут и матерей с собой заберут. Ну так это когда ещё случится.
Вот вся эта орава Татьяной вертеть и пытается, как им надобно, особенно Дарёна, а в этом деле и прочие с ней заодно окажутся, все свои распри забудут – дело-то всех касается. Мигом сообразили: Корней Андрея не обидит, выделит вам долю не скупясь, а они-то с чем тут останутся? Самой Тане оно и лучше, конечно – если Андрея Корней отделит, то Лавр теперь единственный наследник, это просто она ещё не сообразила. А то ведь уже поговаривали кумушки у колодца, что коли Лавр слаб, так Корней может и Андрея наследником назвать. Тем более теперь, если он женится. Но это Татьяне ваше отделение выгодно, а её снохам да племянницам?
При этих словах Анны у Алёнки сердце ухнуло и к щекам краска прилила, она даже споткнулась на ходу, с трудом взяла себя в руки и снова стала слушать. Мало того, что Корней мысли растревожил, ну да что с мужа взять – привык рубить сплеча, а тут боярыня … ведь как о решённом говорит… Ну что ж они все спешат-то, за них всё решили… А сам Андрей?... Он-то что про всё это думает?!
А Анна покосилась на Алёнку, хмыкнула и, понизив голос, добавила:
– Да не переживай ты так – никто вас силком к алтарю гнать не будет. Понимаю я, что в делах сердечных поспешность только вредит, а с Андреем вдвойне, втройне осторожной быть надо, по шажочку к нему приближаться. Домой вернёмся, улучим свободное время, расскажу я тебе, как он таким стал да почему от него все бабы шарахаются. Длинная то история, а у нас сейчас не о том разговор.
И снова у Алёнки сердце ухнуло – вот этого-то она и ждала. Понимала уже, что не на пустом месте появилось такое отношение к Андрею, но пока что и в самом деле не об этом думать надо было. Она благодарно кивнула боярыне и стала слушать рассказ Анны дальше.
– У Татьяниных снох племянников полно, всех роднёй назвали, кто сиротами остался, чтоб в холопы не попали. Батюшка Корней глаза на это закрыл, нам в семью молодёжь не лишняя, всех в род принял по их слову, только глядел, чтоб очень уж не наглели, а то им волю дай – пол-Куньева роднёй скажется. Вот теперь у них и заботушка: и девок замуж выдавать, и отроков женить придётся – тут уж что им Корней Агеич по своей милости выделит. Они уже сейчас готовы за каждую плошку в горло вцепиться, но самим вслух про то говорить невместно, их и слушать никто не станет, да и понимают, что, не приведи Господи, до батюшки Корнея хоть полслова дойдёт – такой им разгон устроит, что захват Куньева как сказку вспомнят … Вот теперь Таньку и накручивают.

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

kea

Дата: Вторник, 02.08.2011, 23:41 | Сообщение # 5

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

Алёна слушала внимательно, не перебивая, понимала – всё это ей теперь надо знать и учитывать, недаром же Анна такой разговор по дороге затеяла, в усадьбе некогда будет.
В усадьбе, и правда, было не до разговоров. Корней сразу кивнул Анне с Андреем, чтобы шли за ним в горницу. Там с ними и закрылся. Татьяна, подталкиваемая Дарёной, попыталась было сунуться вслед за ними, но тут же выскочила за дверь с пламенеющими щеками, сопровождаемая рыком свёкра, и скрылась где-то в глубине двора. Толпа родичей, вернувшаяся из церкви, как-то незаметно рассосалась, растворилась среди многочисленных построек. И то сказать – дел у всех невпроворот было, да тут ещё глава рода новую заботу подкинул.
Корней с Андреем и Анной втроём обсуждали хозяйственные дела, девчонки сразу же после возвращения в усадьбу убежали куда-то с Елькой – не иначе опять с чудными куклами поиграть. Алёна по хорошей погоде сидела во дворе одна и чувствовала, как взгляды домочадцев так и прожигают её. Любопытные, завистливые, возмущённые… и только один одобряющий. Нет, не одобряющий даже, а оценивающий и понимающий, отдающий дань её ловкости. Листвяна… ну да, эта по себе судит. Небось все тут уверены, что она сейчас мысленно добро лисовиновское считает! Сами-то только про то и думают…
Да ничего ей не надо, лишь бы только Андрея Корней сегодня на площади не мучил! Ведь и так он истерзался из-за этого опекунства, сам не знает, что и как дальше делать, не уверен в себе, впервые в жизни не уверен. Хорошо ещё, по дороге домой успокоился. Она ему специально девчонок подвела, чтобы он себя защитником для них ощутил, опорой – он от этого сразу в себя и пришёл. Сейчас, когда они там втроём – боярин, Андрей и Анна, можно не сильно волноваться, там все свои, договорятся. А вот дальше-то как? Ну, выделит ему боярин его долю, и что? Он с матерью вдвоём жил, большого хозяйства сам никогда не вёл, как с ним управляться, не знает, так что такие хлопоты для него внове. Конечно, он возле боярина всегда был, но не сам за всё отвечал, а это совсем иное. Освоится со временем, понятное дело, но вначале ему тяжко будет с непривычки, да ещё при его немоте.
Нельзя его бестолковым да непонятливым на людях выставлять, никак нельзя, и беспомощным он себя чувствовать не должен, да ещё перед ней. Хорошо ещё, что дед Семён рядом – он же по молодости у батюшки, а до того у деда доверенным приказчиком был, такими делами ворочал, что мелким купчикам и не снились! Вот он и поможет. Только предупредить его надо, чтоб осторожно, исподволь Андрею подсказывал. Ну да дед всё поймёт – умён, даром, что холоп бывший. А уж она сама с большим хозяйством управится, ей не привыкать. И дома с детства матушкой приучена, и у Фомы в Турове подворье немалое было. Свекровь-то хоть и не доверяла поначалу, но потом и она, как ни ворчала, а уступила – даже рада была, по правде говоря, часть забот с себя скинуть, когда убедилась, что Алёнка не хуже справляется.
Только когда же ей сейчас-то всё успеть? И девок учить надо… Не бросать же… На Ульяну надежды мало, она может только исполнять, на подхвате быть, тут ей цены нет, да и силы уже не те, а решать она растеряется. Придётся самой между крепостью и посадом разрываться… хотя… Девки! Анна же говорила – их надо учить как раз вот с таким хозяйством управляться. А где оно в крепости, это хозяйство? Нет, конечно, там дел немало, но совсем не так, как у их будущих мужей будет заведено, у бояр да купцов. Вот! Вот и придумалось – пусть девчонки и помогают ей обустраиваться! Как раз сами научатся и дела распределять, и холопками командовать, и быт домашний обустраивать. С Анной всё обговорить время будет – не завтра же усадьбу поставят.
«А боярыня-то окончательно меня своей признала, только сейчас и признала. И проверять будет, и испытывать, но теперь уже совсем иначе!»
И тут опять её полоснул чей-то особенно завистливый и возмущённый взгляд, да не один. Алёнка, не выдавая своего интереса, осмотрелась – три молодые бабы стояли в сторонке и чесали языками.
«Как пить дать, про меня. Завистью так и пышут. И все куньевские. Эк, их разобрало… никак не успокоятся… Ну и хорошо! Может, хоть до кого из них теперь дойдёт, что могли быть на моём месте, кабы в Андрее душу живую увидели! К Лавру во вторые жёны пойти – это они с дорогой душой, на Алексея небось из-за боярыни не смели и глаз поднять. А Андрея, значит, и в расчёт никто не брал? Так вот же вам всем! И ратнинским тоже..".
За этими мыслями время тянулось не так медленно. Алёнка настроилась на длительное ожидание, тем более, что поразмышлять было о чем: всё, рассказанное Анной, требовало тщательного и всестороннего обдумывания. Троица молодух, наконец, ушла, только откуда-то из глубины двора слышались женские голоса.
«Как они фыркали возле лавки – «Немой»… вот и пусть теперь все утрутся! Может, пожалеют, что сами не сообразили: Корней к Андрею как к сыну относится, долю выделит, не скупясь. Хотя… с такими-то мыслями и не вышло бы у них ничего! Мне он сам нужен, а не горшки и холсты… Эх, вот же людям глаза иной раз как застит – за медяшками да черепками главного сокровища не рассмотрят… ну, им же хуже. Всё, упустили, бабоньки! Спохватитесь ещё, да поздно будет!»
Алёнка прекрасно понимала, что подобные мысли не красят её. Усмехнулась – отец Михаил наверняка попенял бы за недостаток любви к ближнему, но поделать с собой она ничего не могла, да и не хотела, откровенно уж говоря.
Монотонный шум усадебной жизни неожиданно прервался испуганными вскриками нескольких женских голосов. Перекрывались они ломающимся подростковым баском, который выкрикивал отнюдь не подростковые слова – и зрелые мужи не все и не всегда такое произносят. Потом с той же стороны донёсся грохот, будто выбивали запертую дверь, а после уже дружный бабий визг – ну прямо можно было подумать, что убивают их там.
Алёнка не знала, что и делать – то ли пойти на шум, вдруг беда какая, то ли остаться на месте и не влезать в пока непонятные для неё лисовиновские дела. Потом всё-таки не выдержала и пошла. Да и какая бы женщина на её месте удержалась и не полюбопытствовала бы?
Картина, открывшаяся ей в глубине усадьбы, оказалась совершенно непонятной: из подклета старой хозяйской избы доносился плач, скулёж и причитания сразу нескольких женщин, а из его двери разъярённый Лавр вытаскивал брыкающегося Демьяна. Впрочем, брыкался сын Лавра не беспорядочно, как обычный подросток, а с каким-то, как показалось Алёне, намерением. Так и случилось: Демьян, как-то хитро извернувшись, так двинул отца локтем в бок, что тот даже охнул.
«Ну да, их же воинскому делу учат. Но как же он на отца-то посмел руку поднять?»
Лавр, видимо, тоже возмутился неподобающим поведением сына и двинул Дёмку там, что тот отлетел в сторону сразу на несколько шагов, чудом разминувшись по пути с колодой, на которой рубят дрова, не то наверняка покалечился, а то и убился бы. Но его и это не утихомирило. Отрок рывком вскочил на ноги и рванулся назад к двери, зло и неистово выкрикивая прямо в лицо оторопевшему от такой дерзости Лавру:
– За потаскух своих заступаешься?! А про мать ты забыл?
Алёна чуть в голос не ахнула: такие слова – и отцу?! Виданое ли дело?! Не ровён час опять с кулаками бросится – не в себе же парень… Лавр его за такое и убить может, и ведь в своём праве будет…
– Ты с кем говоришь, щенок?!
– Ну, убей меня, убей! Кто тогда мать защитит? Дождался! Боярыню, словно холопку, бесчестят!
Дёмка, отброшенный отцовской десницей на несколько шагов назад, скорчившись, рухнул на землю, хватая ртом воздух – Лавр резким коротким ударом приложил парня в душу. И то ли недостаточно показалось ему, то ли, возмущённый столь вопиющей сыновьей непокорностью, в раж вошёл, но на этом разъярившийся отец не успокоился. Шипя сквозь зубы какие-то ругательства, Лавр оглянулся, увидел возле двери подклета выпавший у Дёмки из рук кнут, подобрал с земли и размахнулся… Алёнка тихо охнула – в запале таким ударом до кости может рассечь и спину перебить! Не убьёт, так покалечит… И ведь поперёк отца не встрянешь – его воля.
Но, по счастью, страшного удара за этим замахом не последовало, хотя и не Лавр руку остановил.
Кнут на своём пути встретился с попавшей под него жердью, выставленной хитро – не под конец (такой удар и оглоблю мог бы переломить), а под середину, так что кнут просто намотался на деревяшку. Оказалось, Листвяна вмешалась, не побоялась противостоять взбешенному мужу. Лавр дёрнул кнут, вырвал его вместе с жердью из рук ключницы, ругаясь сквозь зубы, попробовал распутать, а Листвяна в это время странным, поразительной убедительности голосом быстро говорила, словно читала молитву или наговор:
– Убьёшь же! Сам себя потом проклянёшь! Семя твоё. Кровь и плоть твоя. Покоя до смерти тебе не будет. Остановись, пока не поздно! Убьёшь – не жизнь тебе дальше будет, мучение и проклятие. Остановись!
То ли слова Листвяны подействовали, то ли Лавр сам опомнился – швырнул себе под ноги кнут, гаркнул ругательно: «А, бабы… чтоб вас всех!», развернулся и ушёл в сторону кузни. Листвяна склонилась над всё ещё судорожно хватающим ртом воздух Демьяном, покосилась на Алёну, криво усмехнулась и спросила:
– Что, на языке небось вертится, как это я не побоялась к такому бешеному подсунуться? А вот и не побоялась… Научилась, всякое в жизни случалось.
«Да-а, такая-то воеводе в самый раз… Ловко она с кнутом-то, не растерялась… видать лихую жизнь бабонька прожила…»
Алёнка кивнула Листе, поспешно подошла и присела рядом с ней возле Дёмки.
– Поднять его надо. Давай, помогай, – озабочено сказала она вместо ответа. – Дёмушка, ты не лежи, подняться-то попробуй… Расслабься, руки опусти.. вот так… дыши теперь потихонечку… – они вдвоём с Листвяной подняли мальчишку на ноги. Алёнка обхватила его сзади, сцепив руки замком под грудью, попыталась встряхнуть.
– Надо же… знаешь, что делать! – усмехнулась Листя, придерживая парня за плечи.
Откуда-то прибежала Татьяна, запричитала, попыталась упасть сыну на грудь, но Листвяна вовремя успела перехватить её и повела в избу, что-то тихонько приговаривая.
Возле Алёнки с Дёмкой сгрудились охающие бабы, но, растолкав их, подоспел Алексей с отроками:
– Очухался?
Парень только промычал что-то и кивнул, жадно втягивая в себя воздух – судя по всему, дышать ему стало заметно легче.
– Иди, мы уж сами тут, – Алексей отстранил Алёну, встряхнул ещё раз Дёмку, окончательно восстанавливая ему дыхание, и прикрикнул на причитавших вокруг баб. – Цыц, вороны! Ничего страшного… Оклемался уже...

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

kea

Дата: Вторник, 02.08.2011, 23:44 | Сообщение # 6

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

Алёнка отошла в сторону – Алексей, конечно, не лекарь, но воин и наверняка знает, что в подобных случаях делать, тут она уже не нужна, и без неё обойдутся, а вот те, кто был в подклете, в помощи явно нуждались. Высокая, статная баба, похожая на Татьяну, но заметно старше, с лицом решительным, властным и всё ещё красивым, выглянула из двери подклета, увидела Алёнку, удовлетворённо кивнула, дескать, тебя-то мне и надо, крикнула, перекрывая голосом нестройный хор причитаний: «Воды принеси» – и скрылась обратно. Алёнка подхватила бадейку с водой, принесённую кем-то из отроков, и поспешила вслед за бабой, в которой узнала старшую сестру Татьяны – Вею, в крещении Василису.
– Принесла? Ага, давай сюда, сейчас кровь смою, посмотрим, что с ней такое, – Вея склонилась над сидящей прямо на земляном полу молодкой. Та негромко и монотонно выла, закрывая руками лицо, а между пальцами у неё сочилась кровь. – Руки убери, кому говорю! Ну вот, ничего страшного… Подумаешь, лоб рассёк, под повоем и не видно будет…
«С чего это Дёмка их так? Кнутом, похоже, охаживал… он же вроде парень спокойный. А тут прямо озверел и на отца как кинулся – не в себе, что ли, был?»
– Да не скули ты, глаз цел, будет тебе чем Лавру подмигивать, – продолжала между тем Вея в полный голос, – только сперва договорись с Варой да Первухой, чтоб друг другу не мешать. А не то косы друг другу повырываете – чем его заманивать будете? Ишь, удумали! Нашли, что делить! Чужого мужа ... – и сказала, что именно, да не шибко постеснявшись назвать своим именем. Алёнка даже губу закусила, чтобы не рассмеяться. – Смотрите, портки ему не порвите, пока делите! А ну стоять, кому сказано! – цыкнула она на молодуху, попытавшуюся было проскользнуть мимо неё к выходу. – Успеешь ещё Дарёне поплакаться, меня сперва послушай. Нечего кривиться, я вам, курам безмозглым, давно говорила – дождётесь!
Вы хоть понимаете, дурёхи, что против воли самого Хозяина Леса пошли?! – Вея внезапно понизила голос до шёпота, который в полутьме подклета звучал почти зловеще.
– Тётка Вея, да мы…
– Ты, Свана, своё сегодня отговорила, теперь молчи и слушай! Вы что, забыли, что Лавра с Заглядой Сам свёл? Ладно, дома, в Куньем, про это не говорили, но тут-то, поди, слышали, как на празднике косматый её выбрал, а Лавр спас. Хозяин им тогда друг на друга указал, любовь им даровал, да такую, что Загляда через волю отца нашего переступила, а вы, дурищи, между ними встревать вздумали? Или слыхали про то, да мимо ушей пропустили? Зря вы это, бабоньки, ой, зря… Дедушко их сам соединил – а вы по глупости Ему противоречить вздумали? Забыли, что бывает с теми, кто Его прогневает? Думаете, новую веру приняли и от Него спрятались? Да никакой священник вас от овсяника не спрячет. И тогда поп только хозяйскую волю выполнил, обвенчал тех, кого Он сам свёл, и нынешний ничего против Самого сделать не сможет. Так что помалкивайте да радуйтесь, что легко отделались – Дёмкиным кнутом Хозяин вас, пустоголовых, предупреждает, чтобы не смели Его волю рушить.
«Хозяин? Ах да, так по старой вере медведя величают… Христианство-то их силой принять заставили, а в сердце веру так не примешь… но при чём тут Хозяин? Кого это он с Лавром свёл? Загляда какая-то… Ой, ну да, говорила же мне Плава – Татьяну так до крещения звали … Интересно, что там за история у них получилась, надо будет спросить потом… да хоть ту же Вею. Но теперь понятно, отчего Дёмка за кнут схватился – не иначе, они его мать как-то задели, тут любой сын кинулся бы… да и на отца он из-за того же… его виноватым считает, не иначе. Видно, есть за что…»
А сестра Татьяны, выйдя из подклета, теперь отчитывала, опять во весь голос, одну из баб постарше, которая попыталась было заступиться за пострадавших молодух:
– Не Демьян сказился, а дуры эти! Да и вы с Дарёной не лучше! Кто их надоумил, что не ваше вас касаемо? Не вы ли нос суёте, куда не просят? Всполошились, как куры, к которым хорёк залез, чужое добро считаете, будто вас спрашивать будут, – Вея презрительно фыркнула, – вся разница, что вы потихоньку шипите, а эти свиристелки встали тут у всех на виду да, никого не стесняясь, давай языком чесать, как и кого боярин отделил… Его воля! Решит всё отдать – никого не спросит!
– Тебе легко говорить – ты отсюда уезжаешь, своим домом жить будешь, а мы тут остаёмся…– попыталась было возразить ей незадачливая защитница, но разошедшаяся Вея и раньше, видать, не особо-то считалась с родственницами, а уж накануне переезда в крепость вслед за мужем – наставником отроков, и подавно молчать не собиралась:
– Вот именно – вам здесь оставаться. Хоть бы одна задумалась, стоит ли гадить там, где жить собираетесь. Так нет – и сами Загляду намёками да смешками изводите, и этим вертихвосткам нашептали. Они и понесли, что хозяйка здесь – квашня неповоротливая, что из-за неё и Кунье сожгли, и они молодыми овдовели… мол, и Загляде с их несчастья своего счастья не видать – мужу не нужна, ну так ей и надо. Не твои ли с Дарёной слова повторяли? – сурово глянула она на тревожно озирающуюся бабу. – Да не бегай глазами-то, не до нас сейчас, Дёмку вон повели… – махнула она рукой. – Это ж надо было додуматься – на весь двор рассуждать, что Загляда мужу опротивела – ему молодую надо, чтоб ещё детей родила. Чуть не подрались через это, про всё в запале забыли, расшумелись, Дёмка-то услышал, что они про мать с отцом треплют, ну и кинулся с кнутом всех охаживать, не разбираясь.
« А Вея и меня не стесняется, совсем не таится. Похоже, она с остальными Славомировнами отнюдь не в сестринской любви пребывает – если её муж один из всех жив остался, бабы из зависти непременно на неё шипят, да ещё и переезжает она… Ох, а не специально ли Вея меня окликнула? Ей же с нами жить, значит, надо как-то приспосабливаться… умна, ничего не скажешь! Она же не только для них сейчас говорит, но и для меня, вернее, для Анны… А младшую сестру, понятное дело, защищает – той без поддержки трудненько придётся… Да, не просто тут всё, перекручено да перепутано, хорошо, я далеко от них, и своего хватает, чтобы ещё и этот клубок разматывать. Хотя.. всё равно никуда не денешься, придётся и это учитывать – я теперь с этим родом накрепко повязана, как ни крути…
Анна вышла! Неужто закончили? Наконец-то…»
Боярыня и правда появилась из-за угла и с хозяйским видом оглядывала двор. Увидела Алёнку, выглядывавшую из двери подклета, поманила рукой, дождалась, пока она подойдёт, сказала вполголоса:
– Расщедрился батюшка Корней, я такого и не ожидала… – и неожиданно подмигнула оторопевшей Алёнке. – Сейчас некогда, ехать пора, а то до темноты не успеем в крепость вернуться. Потом всё расскажу…

На обратном пути Алёнка ехала на последней телеге, которой правил сам обозный старшина Младшей стражи Илья. Так и сказал: «Усаживайтесь, девоньки. Ради светлого воскресенья самолично вас прокачу».
Из-за решения боярина возвращались они на этот раз позже, чем собирались. Кроме того, к ним присоединилась и Вея – она сама правила телегой, нагруженной кое-какими пожитками. Ива, сияя от радости, отпросилась у Анны ехать с матерью. Стерва с Яковом сейчас в крепости не было, но Вея давно условилась с мужем о приезде – хоть и не достроен ещё дом на посаде, но старшая жена уже собралась туда порядок наводить. А Анна, к радости Стешки с Фенькой, везла с собой Ельку. Дёмка оставался до завтра в Ратном. Парню повезло, и в себя он пришёл быстро, да и отделался на удивление легко. Лавр со злости ударил хоть и сильно, но, видно, рука дрогнула, а кнутом ему Листвяна помешала сына «приласкать». Мать упросила Демьяна хоть на ночь в родительском доме остаться.
Пока усаживались, Анька оттёрла других девок и устроилась рядом с Алёной – не пожелала ехать вместе с сестрой и матерью. В дороге девки пересмеивались, вспоминали, как встречали их в Ратном. Ну и, само собой, обсуждали, как обласкал Алексей Продьку возле церкви. По молодости лет к выступлению Корнея о выделении доли Андрея они остались совершенно равнодушны. Хихикали, подмигивали довольным Варфоломею и Епифану, что ехали верхами как раз рядом с их телегой. Постепенно Алёнка заразилась их игривым настроением – прекратила переживать и прикидывать, что да как делать для обустройства хозяйства Андрея в Михайловом городке, тем более, что в точности она пока и не знала, до чего там Корней договорился. Да и невозможно долго переживать, когда рядом такое веселье.
Больше всех старалась Анька. Напротив неё сидела Млава, которую мать увела от церкви до того, как всё произошло, и сейчас девка изнывала от досады, что пропустила такое событие – аж губы кусала. Анютка ради возможности рассказать потрясающую новость свежему человеку временно оставила все свои раздоры с толстухой и под смех остальных девок тараторила, вытаращив от избытка чувств глаза:
– А Алексей как гаркнет на всю площадь! Проводите её до дому, говорит, да держите крепче – по мужской руке честная вдова стосковалася! Вот позорище-то. А отроки-то... "твердой рукой"! Хи-хи-хи... И она как помчится бегом по улице-то! И сзади ещё вон дядька Илья стоял, да как спросит: «Чего это она? Не глянулись отроки, что ли?» А все как загогочут! Да, говорят, вылечил Алексей бабу лучше лекарки! Так и Настёна бы не смогла… А она-то как старалась! И грудью на него напирала, и глазами стреляла…
– А боярыня-то! – подхватила Анькина заклятая подружка Прасковья. – Стоит, даже и бровью не дрогнет… Еще и улыбается ! Будто наперёд знает, что будет…
«Да, видимо, знала она, на что Алексей способен… И не сомневалась ни в нём, ни в себе: ведь как будто заранее обо всём договорились… Да нет, не договаривались – с одного взгляда друг друга поняли! И… что ж они всему Ратному показать-то хотели? Что нет и не будет у Анны причин для ревности? Нет… не то… мелко это для боярыни… Вот! Боярыню она всем показала, а не прежнюю соседку! А рядом с ней – её воеводу! И силу за их спиной! То-то она говорила вроде бы для окружающих, но как бы поверх голов. Вот, значит, как у них тут… Знают цену силе и не стесняются показать её. Отроки по знаку Алексея на кого угодно кинутся и не только под руки поведут, а из самострелов издырявят – не дай Бог, кто-то Анну обидит. Или Алексею покажется, что обидели. Всему Ратному урок получился…»
Алёна за размышлениями не одёрнула девку вовремя, а надо было. Подосадовала на себя и стала прикидывать, как исправить положение, ибо сейчас её останавливать уже поздно: Анька нетерпеливо ёрзала, видно, сомневалась, спрашивать или нет, но не выдержала – любопытство жгло. К тому же телега, на которой ехала Анна, была далеко и услышать их разговор боярыня не могла.
– Алён, а Алён? – Анька хихикнула. – А как же оружие-то?
– Какое оружие? – Алёнка не сразу поняла, о чём её спрашивают.
– Ну… Наше, женское… Чего, Продька-то не владеет им, что ли? Ты же тогда толпу татей разума лишила, даже и не подходя к ним, а она на Алексея-то аж грудью легла, а он вроде как вначале-то и правда поддался, а потом её так… – Анька хмыкнула. – Ну, до тебя-то ей далеко, но она же баба красивая, да такая вся при всём… Она чего-то не так делала?
– Да обнаглела она совсем – при боярыне прямо! – фыркнула Проська. – На глазах у неё… что ж, Алексей-то стал бы?..
– Ну-у-у… – протянула с сомнением Анька. – Неужто он матери испугался? Не жена же она ему… Хотя… ведь Продька-то и помоложе, и покрасивее будет, да и сама напрашивалась. И чего же она тогда не так делала? Грудями-то так и налегла... Да отроки бы за такое... да чего хочешь!

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

kea

Дата: Вторник, 02.08.2011, 23:46 | Сообщение # 7

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

– Так то - отроки! Алексей-то не отрок, поди! – откликнулась Галка. – И не таких ещё видал…
– И не только видал! – подхватила Софья. Девки захихикали.
– А разница-то? – хмыкнула Анька. – Всем им только одного и надо!
– Если б всем, так не бежала бы тогда Продька, как ошпаренная, – рассудительно сказала Галка, но Анька на неё только рукой махнула.
– Так Продька-то дура! Не умеет она просто!
– Да ну их… – скривилась Проська. – Не поймешь. Вон, Степка... пока не дозволяешь ничего, так и лезет...
– А как дозволяешь? – тут же прицепилась Анька.
– Да ну тебя! – Проська надулась. – Я не об том…
– А я об том. – Анька дёрнула плечом и выпалила: – А может, он, Алексей-то, того, с молодой да горячей бабой и не справится уже?! – Девки снова захихикали, Алёнка нахмурилась, а Илья, слушавший до того девичью болтовню с полной невозмутимостью, аж по колену себя кнутовищем хлопнул:
– Тьфу, дурищи! Что б вам упрело в ... вы чего мелете-то? То вам Алексей боярыни испугался, то с татями его равняете, то с отроками, а теперь и вовсе что удумали…
– А что? Не так, что ли? – с вызовом отозвалась Анька, вытаращилась на Илью и фыркнула: – Оружие наше женское если умеючи применить, то ни один муж не устоит! Вон и тати голову потеряли... А Алексей-то разве не муж? А Продька, хоть и дура, но баба справная, если не смогла – значит, не умеет она, или он… чего-то…
– Вот я и говорю – дурищи! – сплюнул Илья. – Обрадовались, что господин старший наставник вас не слышит. А ну как передадут ему?
Девки испуганно притихли, и только Аньку понесло. Ну не научилась она пока ещё останавливаться вовремя.
– А что, не правда, что ли? Все вы одинаковые, как до сласти дойдет...
– А вот я сейчас хлыстом-то как огуляю... Одинаковые... туды вас всех... наперекосяк! – совсем рассердился Илья.
– А ты бы сам отказался? – Анька всё никак не могла угомониться. – Коли такая молодка подошла?
Илья аж задохнулся, а Алёнка, которая до этого помалкивала, вмешалась в их разговор:
– Чем мужей да отроков судить, вы бы к себе сначала примерили. Ань, а вот ты, к примеру, смогла бы так, как Продька?
– Чего смогла? – захлопала на неё глазищами девчонка.
– Ну, вот так подойти к мужу, да на руки ему пасть… чтоб он за тобой пошёл? Или ты хуже Продьки?
– Да уж как-нибудь! – фыркнула Анька. – Чего там уметь-то? Да и я – не то что эта лахудра!
«Да-а, снова наша Анюта удила закусила! Хорошо ещё, Анна не слышит…Хоть и жалко, но придётся мне её окоротить, чтоб запомнила, да и не только она…Уж лучше так, среди своих, чем потом на глазах у чужих со стыда сгорать…Сама же потом спасибо скажет…»
– Тогда.... – Алёнка сделала вид что задумалась, поймала хитрый взгляд Ильи и предложила. – Ну, попробуй свои чары… вон хоть на Илье Фомиче. Если все так, как ты говоришь, по нему сразу видно будет.
– Это что ж, на руки ему пасть? – Анька задорно подбоченилась под одобрительный смех девок. Отроки из сопровождения, привлечённые этим разговором, подъехали поближе и, пересмеиваясь, смотрели на неё, а она только в раж входила, чувствуя себя в центре внимания: – А вожжи не потеряет? И тётку Ульяну не забоится?
– Ну так я поговорю с Ульяной-то, – Алёнка ободряюще улыбнулась Аньке и заговорщически подмигнула Илье. – Давай, Илья Фомич, вожжи подержу? Для науки… – Илья беспокойно заерзал на месте, сделал испуганные глаза и стал отодвигаться от напирающих на него любопытных девок:
– Ну вы это... девки... не шалите... Алён! Да что вы удумали-то?
От такого мастерски изображённого мужского испуга у девчонок ещё больше разгорелись глаза, а Анька, ещё не понимая, что сейчас случится, победно постреливала глазами то на подружек, то на отроков.
«Эх, не привыкла ты за словами своими следить, видно, раньше за них отвечать не приходилось. А сейчас что делать будешь? Ведь за словом дело должно последовать. Прямо сейчас».
– Ну так чего ты, Ань? Если Продька смогла, так ты-то уж... – подлила масла в огонь Алёнка.
Анька бодро поднялась на ноги, и, придерживаясь руками за плечи девиц, поначалу споро стала протискиваться поближе к испуганно машущему на неё рукой Илье, но чем больше она приближалась к передку телеги, тем заметнее становились появившиеся на её лице сомнение и растерянность.
«Остановится сама или нет? Ведь уже понимать начала, что шутка далеко зашла… и не знает, что делать надо… ну, Анюта, извини, предупреждала я тебя – думать надо раньше, а не потом…»
– Ну, давай-давай! – подбодрила Алёна Аньку. – Чего ждёшь-то?
Все свидетели этой сцены затаили дыхание, а Анька, видя, что отступать некуда, набрала в грудь побольше воздуха и… снова поглядела на Алёнку:
– Чего, прям тут?
– А где же? – удивилась та. – Как раз удобно – и Илье тебя поймать сподручнее будет…
– Ну… – замялась Анька. – Она ж совсем и не так... Там момент удобный был…
– Удобный? Перед храмом Божьим, у всех на виду?
– Там-то стояли они… а она подошла как бы не нарочно…
Подружки сзади нетерпеливо подзуживали и подталкивали её к Илье, отроки смотрели, затаив дыхание, даже пересмеиваться забыли, а она явно не знала, как ей быть дальше
– Так она взаправду все творила, а ты-то шутейно будешь! – ободрила её Алёнка. – Давай, чего ж ты? Испугалась, али не разглядела, что Просдока-то делала?
– Алена, окстись! Чему девок учишь?! – заскулил Илья, отшатываясь в сторону.
Но куда с телеги денешься – не выпрыгивать же? Хочешь – не хочешь, приходилось оставаться на месте, рядом с растерянной Анькой, которая только сейчас стала понимать, в какую ловушку попала из-за своей же прыти. Выходило, что даже того, что сделала дура-Продька, она – умница и раскрасавица, повторить не может. А Алёна обернулась к Илье, развела руками:
– Наставники мы с тобой или нет? Кто ж их ещё учить будет? Просдока, что ли? Нечего-нечего! Давай, дядька Илья, терпи для науки...
– Какая наука!!! Вы что, очумели все?! – вытаращил глаза Илья, опасливая поглядывая на Аньку.
– Ну, как – какая? Надо же им уметь мужей обольщать? А ты у нас наставник, да и муж солидный, степенный, кому ж ещё такое дело доверить, коли не тебе?
Тут Анька, наконец, решившись и закусив губу, с отчаянным выражением лица приподнялась в телеге, зажмурила глаза и, издав какой-то сдавленный звук, то ли «ы-ы-ы-ы!», то ли «у-у-у-у!», обрушилась со всего размаха на Илью, как в воду, оправдывая всеобщее нетерпеливое ожидание.
Илья, мигом утративший весь свой притворный испуг, вместо того, чтобы подставить руки, ловко отклонился назад, пропустил Анькино тело мимо себя и уложил девку себе аккурат поперёк коленей, придавил левой рукой спину, а правой пару раз щелкнул ее по заднице черенком кнутовища. Анька задрыгала ногами и отчаянно заорала под гогот отроков и заливистый смех девок. Илья обвёл глазами давящихся от смеха зрителей и строго прикрикнул:
– А ну, заткнулись все, дурищи! Соблазнять они меня вздумали! Чем? Этим, что ли? – он звонко хлопнул ладонью по круглому Анькиному заду. – Да у меня и дома этого добра ни пройти, ни проехать! Этим? – Илья не церемонясь сунул руку Аньке под грудь. – Так тут меньше, чем у козы нераздоенной. Только отрокам и подержаться, за неимением лучшего! – Илья презрительно фыркнул в усы. – Или, может, тем, как она на меня рухнула тут? А? Красота неописуемая! Белой лебедью пала! Ежели б не придержал, так и из телеги бы выпала!
– Неужто не прельстился? – удивлённо приподняла брови невозмутимо наблюдавшая всё происходящее Алёнка и осуждающе покачала головой. – Девка-то какая – кровь с молоком... что ж ты её так?
– Ну почему? – усмехнулся Илья. – Прельстился! Так удобно было по заднице врезать... аж еще хочется!
– А плотский соблазн как же? – продолжала расспрашивать Алёнка, пока пунцовая, растрёпанная Анька неловко сползла с колен Ильи и под хихиканье подружек забилась в дальний край телеги.
– А вот это... извиняй, Аленушка, затерялся где-то... может по дороге обронил? – Илья развёл руками и озабоченно поглядел назад на дорогу. – Вы не заметили? Не выпадал?
Девки прыснули с новой силой, отроки от хохота едва держались в сёдлах, а у Аньки на глазах навернулись слёзы.
– Тихо! – не хуже Анны прикрикнула Алёнка. – Сами хороши! Ань, иди сюда, не обижайся… Это всем вам наука… – она подтащила к себе за рукав несчастную Аньку и, обняв её за плечи, прижала к себе, потом повернулась к усмехающемуся в усы Илье.
– Дядька Илья, объясни моим дурочкам... куда ты его подевал, соблазн-то плотский, и почему статью нашей Анюты не прельстился? Ведь она у нас уж и без смеха всякого – красавица…
Анька, шмыгая носом, уткнулась Алёнке в плечо, а Илья почесал в бороде…
– А он был… соблазн-то?
– Неужто совсем не было? Ни чуточки? – деланно удивилась Алена.
– Ну, сама посуди, с чего бы ему взяться? Телесно… ну, это я уже объяснил, ей меня ни удивить, ни заинтересовать нечем. Нет, не уродина, конечно, и глазу даже приятно, но все ж еще детское почти, только-только проклевывается. Так… только для отроков соблазнительно, потому как ничего другого не знают, а я-то всякого навидался, уж поверьте, девоньки: ни удивления, ни интереса там для меня ни в чем нет. Приятность для взора есть, а вот чего другого…
Илья неопределенно пошевелил пальцами в воздухе, видимо, затрудняясь описать это самое «другое», потом просто махнул ладонью и продолжил объяснения:
– Да и не умеете вы, девоньки, как надо, показать даже то, что у вас имеется. А ежели какая из вас и попробует, так смех один! Или титьки выставит, будто порок к стене крепостной подводит, или седалищем вертит, будто бы кричит на весь свет: «Глядите, люди добрые, чего я задом выделывать научилась!». Отрокам, конечно же, завлекательно – им же все в этих делах внове, а зрелым мужам смешно… ежели, конечно, это не дочка их или иная близкая родня выкобенивается. А вот коли родная кровь, то тут уже не смех, а злость – по этой самой заднице, да… понятно, в общем… – Илья снова махнул рукой. – А она-то довольна! Взгляды мальчишечьи пониже спины щекочут, соски затвердели, чуть рубаху не протыкают, румянец во всю щеку, глаза блестят… А того не поймет, что дура дурой выглядит!

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

kea

Дата: Вторник, 02.08.2011, 23:48 | Сообщение # 8

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

Обозный старшина Младшей стражи обвел взглядом притихших девок и с видимым удовольствием (уж Алена-то заметила) обнаружил, что зарумянились от его слов все.
Наставница обежала глазами потупившихся девок, усмехнулась про себя.
«Ой, девоньки, чего ж вы так засмущались-то? Никого оно не минуло, и я такой же дурочкой была. И чего во мне тогда Фома нашёл? А ведь любил…Спасибо, Андрей меня тогда не видел…»
Не удержалась, поглядела в сторону Андрея, ехавшего поблизости рядом с отроками, коротко встретилась с ним глазами…
«Слава Богу, он, похоже, успокоился, а то ведь после разговора с Корнеем сам не свой был. Ну да, это от неожиданности он, конечно. Справимся!»
Подивилась обозному старшине:
«А Илья-то! Добрый, добрый, а ведь наотмашь бьет! Впрочем, на пользу это – лучше уж так, чем жизнь ударит! Не всем же, как мне-то повезёт своего Фому встретить»
– М-да… – Илья, задрав голову, поскреб пальцами под бородой. – Так что, телесного интересу в вас, девоньки, для зрелого мужа, что в Михайловых матрешках – поглядеть да в руках повертеть – не более того!
– А если в новых платьях? – не отставала Алена.
И сама засомневалась – стоило ли… может, лучше потом, без мужских ушей, им это сказать… Ну да ладно – от взрослых женщин девки это не так воспримут, как из мужских-то уст… Ой, дядька Илья, не подкачай! Чего-то ты им на это скажешь?...
А Илья словно ждал того вопроса:
– А что платья? Да то же самое, что с матрешками. Ежели впервой, то завлекательно и интересно, а когда знаешь, что внутри такая же матрешка вложена, только помельче… какой интерес? Ну нацепила ты на себя тряпки, на иной манер сшитые, и что? Под подолом-то, что у нового платья, что у обыденного, все то же самое, неизменное! Да и тут тоже умение надобно. Вот, скажем, на боярыню Анну Павловну поглядеть. Так ведь не платье на ней надето, а она в то платье наряжена! А у девиц наших… хе-хе… платья на них ездят, как, вон, отроки на конях! Что? Непонятно? Ну, как же вам объяснить-то, убогим…
Илья снова принялся скрести в бороде, а когда это не помогло, почесывание переместилось на затылок. Снова не помогло, и он, сплюнув на обочину, сердито понукнул лошадь. Девицы наблюдали за этими манипуляциями в полной тишине и неподвижности, некоторые даже рты приоткрыли. Впрочем, и отроки, едущие рядом с телегой, тоже не отрывали от Ильи глаз… кажется, отроков даже стало больше, чем при начале разговора.
«А ведь и он не только для девок вещает! Так же, как и Анна возле церкви, нарочно говорит громко и четко, чтобы отрокам разборчиво было. То-то сегодня в казарме пересудов будет... А не рано ли отрокам такое рассказывать? Да и вообще, уместно ли мужам такие тайны женские раскрывать? Но Илья-то знает! Вон как уверенно говорит. Интересно, а Фома знал? Зрелый уже муж был… А Андрей? Ой, мамочки! Он же всё слышит!».
Алёнка, замирая сердцем, всё-таки снова нашла его взгляд. Поклясться могла бы – слушает всё и смеётся! Одними глазами смеётся! И сама чуть в ответ ему не хихикнула, да вовремя спохватилась и сделала нарочито серьёзную физиономию – для девок. И снова он её понял!
– Вот, скажем, – продолжил после затянувшейся паузы Илья – глядите вы, девоньки… а хотя бы и не девоньки, а зрелые жены, на кого-то в новом платье. Ведь все ленточки, все завязочки пересчитаете, да рассмотрите! И что куда пришито, и что к чему прилегает… или, к примеру, оттопыривается. А муж? Да ни в жизнь! Спроси его потом, так все, что сможет вспомнить – светлое это было или, к примеру, тёмное. И все! А вот красива была сама баба или нет – скажет! Значит, что? – Илья обвёл девок вопрошающим взглядом. – Значит, важна ты сама по себе, а платье тебе… тебя… э-э…
– Обрамляет, – подсказала Алена.
– О! Точно! Обрамляет! А как оно это делает, мужам непонятно, да и неинтересно! А ежели обрамлять толком и нечего… ну, сами понимаете! Вот, значит, и выходит, что ежели вы чего-то нарочно выпячиваете, выходит глупо, а вот ежели глаз мужеский сам за что-то цепляется, а вы тут вроде и ни при чем… да только не можете вы пока этого. – Илья махнул рукой. – Не по глупости! Не дуйтесь вы! По малолетству и неумелости. Ну как же это объяснить-то…
А! Во, вспомнил! Михайла вычитанное в какой-то книге мудрой обсказал. Как же это было-то? Вот! «Если тебе какая-то жена сильно понравилась, но ты не можешь вспомнить, как она была одета, то это значит, что она была одета… э-э-э… безупречно»! О как! Не, девоньки, не выручают вас новые платья, не выручают. На них смотрят, а не на вас в них. Не платье надо выставлять, а себя, да так, чтобы это в глаза не бросалось, а этого-то вы, как раз, и… ну, это я уже говорил.
Илья умолк и принялся оглядываться, пытаясь понять, много ли уже проехали, и далеко ли до Михайлова городка. Девицы понурились, каждая по-своему осмысливая услышанное.
Алена тоже задумалась – вспомнился давний случай из семейной жизни с Фомой. Она тогда впервые обнаружила для себя новую радость – выбор обновки для себя, но на самом деле для любимого мужчины. Случайно, заранее об этом и не думая, присмотрела на торгу головной платок с необычным узором и впервые (даже сама себе подивилась) подумала прежде всего не о том, как этот платок ей хорош будет, а о том, как этому зрелищу Фома порадуется.
Еле дождалась в тот день возвращения мужа, встретила его на крыльце – вся в ожидании его слов про обновку… и как об стену ударилась – не заметил! И чувствовала же, что рад Фома ее видеть, что любуется своей красавицей женой… а вот платка ну прямо в упор не зрит! Спросила тогда: «Ничего не замечаешь?», и получила в ответ недоуменное: «А что такое?». И, вот досада, глазами по двору зашарил, непорядок в хозяйстве высматривая.
«Да платок же у меня новый!!!» – возопила Алена, словно о пожаре извещала. «А, и верно!» – дошло, наконец, до Фомы. – «Красивый». И тут же окончательно все доломал и испоганил: «У кого брала? Почем?» Лучше б ударил!
Ох, и обиделась тогда Алена! Улучила время, когда муж разговором со свекровью отвлекся, заперлась в кладовке, да наревелась вдоволь. А как выплакалась, так и вспомнила матушкины слова, забытые по молодости и легкомыслию: «Не должно знать мужам, как и чем мы свою красоту и привлекательность усиливаем. Не поймут и не оценят трудов наших! Коли рождается у них понимание, чем мы исхитряемся их в соблазн ввести, тут же волшебство этого соблазна и разрушается. Больше того, скажу тебе, Аленушка, отвратить мужа от тебя это понимание может. Береги секрет обольщения, даже в самой малости береги, и радуйся мужниной радостью от лицезрения тебя – без понимания того, из чего та радость проистекает! Просто в удовольствие ему на тебя смотреть, и все. В этом высшая степень искусства женского!».
Вспомнила те слова Алена, и сразу стало понятно, что не виноват ни в чем Фома – сама она своим разговором о платке все порушила. Вышла из кладовки, а тут и муж: «Да что ж ты закручинилась, отрада моя? В платке, без платка… да какая разница! Я ж тебя люблю, а не тряпки эти…». И сразу радость вернулась!
Никогда больше не слыхал Фома от Алены вопроса: «Ничего не замечаешь?». Заметил обновку – хорошо, не заметил – еще лучше! Значит, ничто мужа от нее самой не отвлекает. Даже не так – если заметил, то плохо! Не слилась обновка с ее образом, торчит, будто нитка из гладкого полотна – разрушена, как говаривала старая ворожея, гармония!
И снова Алёнкины мысли с Фомы на Андрея перескочили… вспомнила, КАК он глядел на неё утром, когда она вышла, приодевшись для поездки в церковь. А ведь она же для него только и прихорашивалась, впервые с тех пор, как мужа похоронила… Да что ж это за наказание-то! Не о том думает, наставница называется…
«А ведь Илья-то именно об этом толкует, только со своей, мужской точки зрения! Вот и повод ещё для одной беседы с девицами, а то и не для одной, пожалуй…»
Размышления Алены прервал голос старшего наставника, прикрикнувшего на отроков, собравшихся вокруг телеги:
– Чего сгрудились? Держать расстояние! Урядники, куда смотрите?
Девицы дружно проводили глазами проезжающего мимо Алексея, и Галка неожиданно спросила:
– Так что же, дядька Илья, Продька для НЕГО тоже неумелой оказалась?
– Ну, почему же? – Илья, похоже, был совсем не против продолжить беседу. – У Продьки-то, как раз с этим все в порядке… хотя Леха таких «Продек» наверняка перевидал о-го-го сколько. Да и почище ее тоже…
Понимаете, девоньки, кроме телесного интереса, есть ведь еще и умственный. Это, знаете ли… такая вещь… Что сказать, как сказать, на что при этом намекать, а что в голове держать, да чтобы и тебя правильно поняли, и ты ответ правильно поняла. Вот ты, Анюта, когда на меня падала, чего сказать-то пыталась? Я, ведь, и не разобрал ничего. А, девонька? Да не смущайся ты так! Урок же, учеба. Ну, неказисто вышло, так первый блин, как известно…
Анька громко шмыгнула носом и отвернулась, глядя невидящими глазами на проплывающие мимо деревья.
– Да что ж ты убиваешься-то так? – продолжил уговаривать Аньку Илья прямо-таки отеческим тоном. – Ты ж самой смелой оказалась. Эти-то козы облезлые только подзуживали, а сами-то даже и шевельнуться боялись. Пусть только попробуют теперь над тобой насмехаться… мы им такое ученье устроим, взопреют крутиться! Так, Аленушка?
– Да не станут они насмехаться! – убежденно произнесла Алена не столько для Ильи, сколько для самих девок. – Совсем-то дурами их не считай. Всему ещё научатся – погоди, сам рот раскроешь, как через пяток лет после замужества приедут наши боярыни да купчихи к родне в гости, – она подмигнула девчонкам. – Вот тогда не только отроки, но и мужи наши, что сейчас их и видеть не видят, станут локти кусать – как это они таких красавиц проморгали!
– Ну так для того и учим! – кивнул ей Илья. И снова обернулся к Аньке:
– Так чего сказать-то хотела, Анюта?
– Не знаю… – пробурчала под нос Анька – нечего было говорить… вроде бы…
– А и правильно! Нечего! Все ж уже заранее сказано было: «Готовься, дядька Илья, сейчас я тебя обольщать стану!». А ну, цыц, кобылы необъезженные!
Попытавшиеся было захихикать девки мгновенно затихли.

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

kea

Дата: Вторник, 02.08.2011, 23:50 | Сообщение # 9

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

– Да! «Сейчас я тебя обольщать стану!» – повторил Илья. – Так Продька-то Алексею возле церкви ведь то же самое сказала! Иными словами, но то же самое! Или вы не поняли? – Илья обвел девиц строгим взглядом. – Вижу, что поняли. И наплевать, что она там про духоту в храме, да про подвернутую ногу толковала! Смысл был тот же: «Я тебе, значить, предлагаю… это самое, а ты давай, не теряйся! Или я тебе не хороша?». Вот о чем речь шла! Ну и что, что рядом с храмом Божьим? Ну и что, что людей вокруг полным-полно? Слова-то сказаны самые невинные! А смысл… сами понимаете. Вы, хихикалки, так можете? А ответ, так же сказанный, понять смогли бы? Вот то-то и оно! Впрочем, это как раз наука нехитрая, быстро обучитесь говорить одно, подразумевать другое, а думать третье. Да и на посиделках уже пробуете, наверняка. Ведь пробуете же, а?
«Э-э-э, нет… Не то ты им сейчас говоришь, дядька Илья… вернее, не совсем то. Ну да ладно, это я им ещё потом объясню… Самим речам они как раз быстро обучатся, а вот понять, ХОТЯТ ли с тобой об том говорить, намного сложнее… Продька так не поняла, оттого и бежала потом по улице, как ошпаренная… Для таких разговоров иное нужно, слова тут – не самое главное…»
…Случалось время от времени, что Фома заглядывал домой в неурочное время, ни с того, ни с сего, когда Алена и не ждала. Когда такое случилось впервые, она удивилась – Фома ни бездельником, ни лентяем не был – и даже чуть было не обиделась – а не вознамерился ли муж застать ее за чем-то непотребным? Но ни удивление, ни обида не успели вызреть, потому что шальной взгляд Фомы прямо-таки не говорил, а кричал о том, ЗАЧЕМ он явился домой, бросив дела. И хотя столь явно выраженное желание мужа, чего греха таить, было Алене приятно, и почти сразу же породило ответное желание, но она растерялась. Среди бела дня… и вообще… Только и хватило ее на неразборчивые охи и ахи, да беспокойное оглядывание – не видит ли прислуга или свекровь, как Фома влечет в горницу, где устроено у них супружеское ложе.
И там, в горнице, тоже повела себя бестолково – не знала, куда сунуться: то ли дверь поплотнее притворить (еще и пожалела, что засова на двери нет), то ли икону завесить, то ли постель разобрать, то ли… и сама не знала. Неуклюжей какой-то сделалась, неловкой… и не заметила, как смахнула на пол глиняный светильник. Нагнулась собрать осколки и…
С тех пор у них с Фомой так и повелось – глянет он этаким одновременно и хитрым, и шальным глазом, да скажет: «Что-то, Аленушка, в спальне у меня сегодня под ногой хрустнуло… осколок, что ли, какой? Пойти поглядеть…». А она в ответ: «Ой, и правда, глянуть надо, а то наколешь ногу ненароком…». Ну, и шли… осколок искать. А если не отвечала… что ж, случается и так, что потерпеть мужу надлежит денек-другой без обид и упреков.
Засов же на той самой двери появился уже на следующий день, и прислуга знала, что соваться к хозяевам, коли заперлись, не след. Даже и свекровь, несмотря на весь свой насквозь вредный характер, в запертую дверь никогда не ломилась, только зыркала потом укоризненно, да бормотала что-то себе под нос про любострастие да плотский грех.
Одного лишь так и не смогла понять Алена – бросает ли Фома ради нее дела, являясь домой в неурочное время, или просто пользуется случаем, когда в делах перерыв образовывается? И еще одно… отчего так сладок плотский грех, если творишь его тогда, когда добрым христианам о том и думать невместно?
«Да, порой для такого разговора и слов-то никаких не надо … Мне с Андреем и взгляда единого хватило, только бы позвал. Зачем нам слова?.. А ведь бабка с матушкой про то же самое говорили, когда учили не в слова вслушиваться, а смотреть. Словами обмануть можно – глазами никогда. И нет в этом ворожбы никакой – иные сами с возрастом и опытом постигают эту науку, мне просто повезло, что учиться было у кого… Ой!»
Отвлекшаяся было на воспоминания Алена даже вздрогнула от ощущения направленного на нее хитрющего и все понимающего взгляда Ильи. Прямо мороз по коже, будто в щелочку обозный старшина за Аленой подглядывал! Да еще и кончик правого уса теребил – и не сгибом указательного пальца, как это обычно делают мужи, а кончиком мизинца! Ну сущее воплощение соблазна…
Алена уже совсем было собралась сделать строгое выражение лица: «Куда разлетелся, старый козел?», когда вдруг поняла – не заигрывает обозный старшина, а вразумляет: «Опомнись, молодуха! Куда уплыла мыслями-то, девки же смотрят!».
– Гм… дядька Илья… но интерес-то умственный не только в этом?
– Правда твоя, Аленушка, не только в этом. Вот вы, девоньки, сейчас на наставника Алексея дружно уставились… да видел я, видел, нечего мне тут! Уставились, значить, только что дырок не проглядели, а представьте себе… что вы с ним… хе-хе… где-то в укромном уголке уединились. Ну, вот блажь на него такая снизошла… или бес попутал, и захотелось ему с кем-то из вас… ну, не то, чтобы совсем уж согрешить, а так – полюбезничать слегка.
Илья искоса, но пристально оглядел каждую из девиц, все так же теребя мизинцем ус. Глаза у девок тут же порскнули в разные стороны, будто вспугнутая стая воробьев – у кого вниз, у кого в стороны… а румянец-то, а руки-то засуетились…
– Хе-хе… вот так-то, девоньки! И это только вы всего лишь вообразили, а если бы на самом деле? Хе-хе… а ну-ка, думайте! – Илья вдруг будто хлестнул девиц голосом. – О чем беседовать с ним в таком разе станете? Ну! О чем? Что скажете, чтобы мужу зрелому с вами говорить интересно было, какие слова найдете, дабы дурами распоследними не выставиться?
«Ох, Господи, Царица Небесная… вот это и называется «столбняк»! У Аньки даже рот литерой «О» сделался!».
– Да-а, девицы красные, вот тут-то у вас и прореха с ворота величиной. Хоть обозом въезжай! Нечего вам зрелому мужу поведать! Ну разве что сплетни бабьи перескажете, али на отроков наябедничаете. И так ему это будет интересно, так завлекательно, ну, прям, счастье неизъяснимое свалилось!
Нет, он-то, конечно же, вам расскажет… такое расскажет, что варежку до колен раззявите, однако… бойтесь этого пуще всего! Да, бойтесь! Ибо, ежели зрелый муж, с вами наедине оставшись, не дает разговору угаснуть, а наоборот, делает его для вас увлекательным, беспомощности вашей в беседе не замечая… тенета он плетет! Как зверь лютый с подранком играет перед тем, как убить, так и он словесными узорами вас обольщает, дабы в соблазн ввести. Бойтесь и помните, что я вам сейчас сказал, каждодневно и ежечасно – беспомощны вы пока против красноречия такого!
И не дуйтесь на старших, что надзирают за вами – берегут они вас от беды, берегут! Знают про эту вашу беспомощность, и берегут! А то… наставника-то Глеба все знаете? Знаете! А есть еще у нас Лукашик-Гусляр… тот, вроде бы, поутих как-то в последнее время… а еще есть Оська-Ботало. И не глядите, что Оська уже в годах – мне, почитай, ровесник – он, чем старше становится, тем больше его на девичью сласть ведет… убьют его когда-нибудь за распутство, вот помяните мое слово, не помрет своей смертью…
М-да, ну, это я так, к слову… хотя и к делу тоже. Ну не о чем вам со зрелым мужем беседовать, и, опять же, не по глупости, а оттого, что живете еще мало, видели мало, мыслей думали мало – вот почему. А ежели сказать вам нечего, и мыслей путных в голове у вас нет, то что зрелому мужу в вас интересно может быть? Да только то, что под подолом! И что ж, лестно вам от того, что для него вы не человек, а только п… с глазами? А ну, не дергаться мне тут! Хотели науки – вот вам! А в науке все своими именами называется, и никак иначе! Ишь, благонравию они меня учить будут… свиристелки!
«А Фома-то каким рассказчиком был… бывало, заслушивалась, про все забывала! Тоже соблазнял? Зачем? Женаты же были. И ни разу ведь не сказал: «Закрой рот, дура, да сама чего-нибудь поведай». Вроде как в радость ему было жену разными байками развлекать. Хотя…».
Был случай – один из приятелей Фомы, не зная, что Алена их слышит, принялся рассуждать в подпитии про то, что девку, как бы хороша она ни была, еще и приохотить к «этому делу» надо суметь. Фома в ответ только посмеивался, да… но и соглашался с этим. Так ведь и «приохотил», чего уж там? Еще как «приохотил»! Но не для того же только он молодую жену разговорами-то развлекал? Хотя и без разговоров тех… не то, чтобы… но все ж как-то не так, наверное, было бы. Потом только она поняла, что общение словесное – это необходимое дополнение к общению плотскому. Как она тогда поразилась собственному открытию! Не грех плотский, не совокупление, а именно общение! Вот главное, чему научил её Фома.
– Вот, девоньки, и выходит, что соваться вам к зрелым мужам не след… чревато может статься. С отроками же все как раз наоборот! Ну, чего, чего носами-то закрутили? Ах, глупые, ах неловкие, ах, только об одном и думают? А вот и нет! Им в вас ВСЕ интересно! Все: и слова, и мысли, и плоть – куда ж без нее-то? Кровь-то молодая играет! Однако ж, НЕ ТОЛЬКО плоть! Они же про вас ничего толком не знают, как и вы про них. Ведь совсем же недавно вы друг на друга иными глазами смотреть стали: они на вас – мужеским взглядом, а вы на них – женским. Вот тут бы и побеседовать… хе-хе, то-то вас так на посиделки тянет. Ага, тянет! Только и там вы все больше кукситесь, да помалкиваете, а зря! Отроки для вас собеседники – в самый раз! Не знаете, о чем разговаривать с отроками? Не-а, знаете! Знаете, знаете, только не догадываетесь, хе-хе! Есть у вас для них два совершенно беспроигрышных разговора. Первый, значить… хотя, нет. Давайте-ка так.
Илья как-то неожиданно оживился, даже заерзал на подложенном для мягкости мешке с сеном. Выглядел он так, будто собирается приступить к интересной игре.
– А не случалось ли у вас, девоньки, так, что вы оказывались рядом с кем-то из отроков, когда и разойтись вроде бы невместно, и молчать глупо, и что сказать, не знаете? Маетесь, украдкой друг на друга поглядываете и… злобитесь на него? Мол, чего молчишь-то, дурак? Признавайтесь, было? А?
В ответ на вопрос Ильи среди девиц прошло какое-то шевеление, вроде бы соглашались они, но голос Катерины неожиданно сообщил нечто противоположное:
– А у меня получилось… поговорить… и еще раз… потом, на посиделках.
– Ну-ка, ну-ка! – Илья встрепенулся и даже немного привстал. – О чем поговорить получилось? Оба раза одинаково?
– Ну… как-то… да, одинаково почти…
– Давай, давай, девонька, не смущайся, ты сейчас подружкам помощь великую оказываешь, они тебе потом так благодарны будут… хе-хе, аж глаза выцарапать захотят, за то, что не они первыми догадались! Давай, рассказывай.
– Ну… промахнулась я один раз на стрельбище, и болт куда-то в кусты залетел. А занятие уже к концу подошло. Артемий мне и говорит: «Ищи болт да догоняй нас потом». Болт-то я нашла, только руку протянула – поднять, и вдруг совсем рядом гадюка проползла! Я напугалась, даже вскрикнула, стою и боюсь руку к болту опять протянуть – а вдруг гадюка где-то рядом в траве затаилась? А тут голос сзади: «Что случилось? Чего кричишь?» Это отроки тоже с занятий возвращались, верхом. Марк мой крик услышал и подъехал… Ну, спешился, подобрал болт, отдал мне… обратно рядом идём, он коня под уздцы держит, я самострел… а о чём говорить, не знаем: «спасибо» я ему уже сказала, он тоже что-то вежливое ответил… и всё…
– Ну, а что всё-таки придумала для разговора? – поддержал умолкнувшую было Катю Илья.
– Да не придумала я – оно само получилось. Сказала: «Давай побыстрей пойдём, а то боярыня заругается, что я опоздала». А он в ответ: «А уж как нас-то за опоздание…» Ну и пошло – начали наставников вспоминать. Интересно так вышло – вроде бы про одних и тех же людей говорим, а по-разному.
А еще Марк так вежливо разговор вел, как и не отрок вовсе, я даже удивилась… и умно, и ничего такого… неприличного… иногда и смешно даже…

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

kea

Дата: Вторник, 02.08.2011, 23:55 | Сообщение # 10

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

– Вот! – Илья назидательно вздел к небесам указательный палец. – Общий интерес! Разговор про то, что вы оба хорошо знаете, что для вас обоих важно и интересно, но у каждого из вас на это свой взгляд! Запоминайте, девоньки! Есть же множество вещей, которые и вы, и отроки знаете одинаково, но видите каждый ПО-СВОЕМУ! И про учебу, и про житье в крепости, и про наставников… много всякого, и это ни вам, ни им – Илья мотнул головой в сторону едущих верхом отроков – скучно не будет НИКОГДА! Вот так! А во второй раз, Катюша, ты уже намеренно такой разговор завела?
– Ага… почти так же вышло… только на посиделках… Тогда Марк мне один смешной случай рассказал, а на посиделках напомнил. Мы сидим и гогочем, а остальные никак не поймут, чего это мы… и остановиться никак не выходит… ты, дядька Илья, еще тогда сказал, что, мол, хватит, а то яйцо снесем…
– Молодец! Хе-хе, а я и запамятовал про тот случай совсем… яйцо, хе-хе… А ты все равно молодец. Умница и красавица! Хвалю!
Алена явственно почувствовала, как встопорщилась от последних слов Ильи Анька: будь у той шерсть на загривке, непременно дыбом бы встала, а уж каким взглядом она наградила Катерину! Илья, похоже, тоже что-то заметил, во всяком случае, взглядом Алене на Аньку указал. Та в ответ лишь слегка опустила веки, давая понять, что все видит и понимает.
– Вот, девоньки, это первый интерес в ваших разговорах с отроками. Я так вижу, что вы все поняли… а кто не понял, так наставница Алена вам разъяснит. А есть еще и второй интерес, такой же верный, как и первый. Вез я как-то раненого Михайлу в своих санях… это, когда мы Кунье городище на щит взяли. Весной это было, вы должны помнить. Да… вез я, значить, раненого Михайлу, да еще ратника Афанасия с ним, и зашел у нас разговор о книжной премудрости.
Илья приосанился и степенно огладил бороду – знай наших, мы и о науках всяких беседовать способны! Алена с трудом сдержала улыбку: больно уж смешно это вышло у обозного старшины Младшей стражи. Хотя и неглуп, разумеется, был Илья Фомич, очень и очень неглуп, а вот ученым мужем не смотрелся ну никак! Хотя настоящих ученых мужей Алена и не видала ни разу, но представлялись они ей монашествующими старцами, аскетами с огнем тайных знаний в очах… в общем, ничего общего с малорослым, отягченным буйной растительностью на голове и лице, живым, подвижным и насмешливым Ильей. Однако, с другой стороны, боярич Михаил тоже на убеленного сединами мудреца не походил, но…
– Так вот, – продолжал между тем Илья – зашла у нас речь о книге ученого иудея… э-э… Кенекой он звался… вроде бы… да, Кенекой* . И написана в той книге была такая мудрость: «Самый интересный разговор для любого человека – разговор о нем самом»! Так вот, девоньки, спрашивайте! Пусть отроки почувствуют, что они вам интересны. Они же сами робеют, дурнями показаться боятся, что сказать – не знают. А тут вы им вопрос, а они ответ, а потом вам тот же вопрос. Так разговор и пойдёт. Ну, и заранее над вопросами подумать, между собой обсудить, да у наставницы совета спросить не грех, вовсе не грех будет. Да и друг дружке потом расскажите, о чём вас отроки спрашивают, чтобы в другой раз готовыми быть. Есть в этом одна хитрость, хотя и простая совсем, но очень полезная: умение заставить собеседника нужный вам вопрос вам же и задать.
Илья загадочно замолчал и даже отвернулся, понукая лошадь, а потом сильно разочаровал девиц:
– Но о хитрости этой пусть уж вам боярыня Анна или наставница Алёна рассказывают.
«Вот тебе и обозник… А ведь говорили мне уже, здесь иные обозников и за людей-то не считают… так, непонятно кто… Ведь как рассуждает! Будто не дядька Илья из обоза, а старец, книжной премудростью отягченный. Я здесь всего-то несколько дней, а скольких уже мужей необычных встретила: Илья вот, Алексей, Андрей… да и Михайла… с прочими отроками. И ведь все вокруг боярыни Анны собрались – как притягивает она их к себе. А может, и вправду притягивает: не сами же по себе они из Ратного сюда перебрались? Кто-то их всех выбрал, дело им нашёл и этим делом их здесь держит. Кто, кроме боярыни, на такое способен? Сотник здешний, говорят, мудр, но ведь и Анна Павловна не из простых, да и родня ему… Только вот баб что-то вокруг неё маловато… единственной быть хочет? Нет, не то… мелко это для неё… Ой, да что я, в самом-то деле, глупости какие-то думаю… Не было ещё времени, чтобы всех нужных людей вокруг собрать – дело-то только разворачивается, крепость вон без году неделя как строить начали. Дай время, и крепость достроят, и дело развернут – иные князья ахнут, и людей соберут. И бабы тоже появятся – как же без нас-то! Без нас… Дура безмозглая! Анна Павловна уже баб собирает – про себя-то я и забыла совсем. Меня-то она пригрела, дело мне нашла, и держать теперь это дело меня здесь долго будет. Как бы не всю жизнь».
– Вот так, значить, девоньки. Непреложное правило – с бабой или, скажем, с девкой должно быть интересно! И интерес тот вовсе не в первую очередь должен быть плотским, хотя, конечно, все мы живые люди, и ничто человеческое нам не чуждо. А потому запомните одну вещь, девоньки. Я вам её щас скажу, в голове вы её держите, но упаси вас Бог произносить это вслух при взрослых бабах, а особливо при незамужних или вдовых. Вот вы за бабами повторяете: «Все вы одинаковые, только об одном и думаете». А того не знаете, что очень и очень многие мысленно эти слова продолжают так: «И слава Богу!». Так что, девоньки, и то, и другое плохо: и когда умственного интереса нет, и когда дела не хватает. Ну, про плотское вам наставницы расскажут – им виднее, а про умственный интерес добавить ещё надо одно, но очень важное.
Научитесь вы с отроками свободно беседовать, обучитесь, кто лучше, кто хуже, и со взрослыми людьми верно речи вести, а вот с мужем как? Рано или поздно ведь замуж все выйдете. И это тоже лучше держите в голове, не треплите попусту, ибо не всякая баба с этим согласится, а мужьям вашим об этом и вовсе лучше не знать.
Илья хмыкнул и вдруг перевёл глаза на отроков, что и так внимательно слушали их беседу, а сейчас так и вовсе с сёдел своих чуть ли не свесились поближе к телеге, стараясь ни слова не пропустить из того, чего «мужам лучше не знать».
– И вам полезно будет! Не для того, чтобы своим жёнам, если умные попадутся, противиться, а чтобы не мешать! А то мы-то, мужи, слишком умными бываем и баб так и норовим окоротить, а они порой умнее нас оказываются! Так что слушайте-слушайте… Не помешает!
– А почему это нашим мужьям про то лучше не знать, а отрокам полезно? И ты сам откуда это знаешь, дядька Илья? – тут же прицепилась Анька, просто неспособная долго расстраиваться и молчать.
– Хотите верьте, хотите нет, девоньки, а сам догадался. Так уж у меня жизнь сложилась, да ещё с женой повезло. Я же простым обозником был, самым обыкновенным. О том, чтоб чего-то большего достичь, даже и не думал… – Илья на миг задумался и тяжело вздохнул. – Если б не Ульянушка моя, таким бы и остался. Но надоумила меня как-то жёнушка присматриваться к тому, как Бурей раненых пользует. Мы же не только припас да добычу возим, но и тех, кто из-за ранений сам в седле держаться неспособен. Сначала издали приглядывался, потом улучил момент, когда Бурею помощь понадобилась, подсунулся удачно – раз, другой, третий… Потом он меня и сам на помощь подзывать стал – вроде бы как признал меня подмастерьем, хотя и ругался, бывало, не приведи Господь, и даже дрался – Илья потёр шею, словно вспоминая воспитательные приёмы Бурея, – но ведь и обучал. Объяснял, показывал, хотя особо красноречивым Ратнинского обозного старшину не назовёшь, но если чему он решил обучить, будьте спокойны – научит, хрен забудешь.
Потом, правда, плохо было – стал Бурей мне самых тяжёлых раненых подкладывать, вроде как «раз тебя учу, то тебе и доверяю». Ну, и довозил до дому живыми я, конечно, не всех. Слава дурная пошла, мол, к Илье в телегу попасть – дурной знак, можно и не выжить. Да и самому на сердце каждый раз чужое горе принимать тяжко было… – Илья снова надолго замолчал, потом неожиданно признался: – С того и к хмельному потянуло. А потом как-то так начало получаться, что даже самых тяжёлых я всё-таки вытаскивать стал. Ну, не всех, конечно, но выживших стало больше, чем умерших, раз от разу больше. А после раненые сами ко мне проситься стали, мол, рука лёгкая. Подарки из добычи подносить стали – вроде как и уважение появилось. А после узнал я, случайно, что Ульянушка моя, оказывается, тех, кого я живыми до дому довёз, навещала, о здоровье интересовалась, да ещё говорила, что это я её посылаю. И однажды, хотите верьте, хотите нет, прохожу я мимо колодца, и вдруг бабы хором сами со мною здороваются! Да с поклоном! Да уважительно так! Я чуть прям там и не сел.
Вот тут-то мне в голову и пришло: а ведь это меня Ульяна надоумила лекарским делом поинтересоваться. И ведь не помню я, чтоб вот так прямо подошла и сказала: «Поучись-ка у Бурея раненых обихаживать». Не было такого! Как-то она это всё незаметно… И потом, когда мне совсем худо было, утешить смогла, и не дала мне от лекарского учения отвратиться – тоже незаметно. Ни нравоучений, ни ругани, как-то все будто само собой получилось.
Ну, а когда Михайлу ранили, уж и не удивительно было, что Корней велел его ко мне в сани положить. И с того Михайлова ранения всё и пошло: и крестным братом он меня сделал, и обозным старшиной Младшей стражи, ну и всё прочее. А с чего началось-то? А с того, что Ульяна, душа моя, для меня же самого незаметно, меня на лекарскую стезю подвинула.
Илья ещё помолчал некоторое время, девки тоже притихли, кто-то даже растроганно шмыгнул носом. Тишина прерывалась только топотом копыт да поскрипыванием тележных колёс. Алёнка тоже молчала, чувствуя, что Илья ещё не закончил свой рассказ.
– Так вот, девоньки, – очнулся от своих мыслей Илья. – Должно вам будет проникнуться жизнью и судьбой ваших мужей. Понять их интерес, сильные и слабые стороны, а то, глядишь, и дар какой-нибудь открыть, как Ульяна во мне. И вот так же, без упрёков, без скандалов, без нравоучений, подправить в нужную сторону мужнину жизненную стезю. Коли выйдет это, будет у вас, как в сказке – любовь до гроба, крепкая, незамутнённая… да что там говорить, именно такая, о какой попы при венчании сказывают.
«Вот и бабка с матушкой мне о том же говорили, только иными словами. И Ульяна как-то смогла без ворожбы это чудо совершить – единой любовью. Хотя… нет, не только любовью – сколько ума и терпения ей понадобилось? И упорства, и уверенности в том, что она всё правильно делает… И ведь ни разу не дала мужу повода рявкнуть: «Не лезь, знай своё место, баба!»
– Ну и где здесь плоть, девоньки? – продолжил свои наставления Илья. – Впрочем, разговор не о плоти, а о том, что пословица «Муж голова, а жена – шея, куда шея голову повернёт, туда она и смотрит» в общем-то верна, кроме одной, но о-очень важной мелочи: не дай бог голове заметить, что ею крутят – по той же шее и получите. Потому-то и не стоит о том, что я вам тут рассказал, вслух трепаться.
«Вот тебе и простой обозник! Когда ж Михайлу-то ранили? Кажется, в начале весны… Надо же – полгода не прошло, а такая перемена в судьбе! Но ведь не с пустого места – готовилась-то эта перемена годы, если не десятилетия… И готовил не только сам Илья – жена его, конечно же, в первую очередь. Но ведь и Бурей, а может, и ещё кто-то, я же всего не знаю…
А ведь мы в крепости сейчас тоже в самом начале пути, как тогда Илья: и Алексей, и Михайла, и братья мои… Да те же девки… Кто знает, какие нынешние мелочи потом всю их судьбу решат… И всё, так или иначе, с Анной Павловной связано. Может, она эти мелочи и творит сейчас, незаметно для всех… да и для себя самой тоже?»
И в конце самом, вдогонку уже, ещё одна мысль пришла :
« А ведь не всё ты, дядька Илья, сказал! То ли сам не понял, то ли не хочешь об этом поминать… ну да и ладно, я это девкам потом, без отроков поведаю… Тати тогда на меня охотились, а Продька ваша сама на Алексея охоту устроила… и получила… Потому как забыла: мужам надо себя охотниками чувствовать, а не добычей…»

*Мишка упоминал в том разговоре Дейла Карнеги.

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

Ротор

Дата: Среда, 03.08.2011, 09:16 | Сообщение # 11

Ближник

Приточник

Группа: Советники

Сообщений: 580

Награды: 1

Репутация: 2089

Статус: Оффлайн

Quote (kea)

Татьяна, подталкиваемая Дарёной, попыталась было сунуться вслед за ними, но тут же выскочила за дверь с пламенеющими щеками, сопровождаемая рыком свёкра, и скрылась где-то в глубине двора.

Считаю данный эпизод ошибкой. На протяжении последних 4-х книг серии «Отрок», да и во многих главах «Ратненских баб» красной нитью проходит мысль – необходимость утверждения БОЯРСТВА ЛИСОВИНОВ – в глазах односельчан, в окружающем мире, и самое главное в ощущении самих Лисовинов – мы боярский род. Просто для справки: в 8 главе, специально посчитал, слово «боярин» и производные от него повторяется 41 раз.Я не понимаю, почему Анна-старшая должна выглядеть супер - женщиной за счет топления Татьяны. В конце концов, именно Татьяна главная хозяйка Лисовинского подворья в Ратном, именно она находится с Корнеем, ведет хозяйство, она старшая женщина в Лисовинском - роду, будучи женой Лавра – наследника воеводы и боярина Корнея.
Так демонстративно не считаться с её статусом и её мнением со стороны Корнея – ну просто ни в какие ворота. Или он действительно не знает о ситуации в своей семье? о травле невестки, о недовольстве новой родни….

kea

Дата: Среда, 03.08.2011, 09:52 | Сообщение # 12

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

Quote (Ротор)

Так демонстративно не считаться с её статусом и её мнением со стороны Корнея – ну просто ни в какие ворота

Простите, сударь, но в данном случае Корней поступил так для того, чтобы исключить утечку информации, поскольку выделение Андрея было не столько причиной, сколько предлогом для совещания, ширмой для реальных намерений Корнея.

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

Ротор

Дата: Среда, 03.08.2011, 12:42 | Сообщение # 14

Ближник

Приточник

Группа: Советники

Сообщений: 580

Награды: 1

Репутация: 2089

Статус: Оффлайн

Quote (kea)

Я хочу подчеркнуть – замысел авторов – их видение текста, развитие сюжета и персонажей – их (авторов) исключительная прерогатива.

Но хоть убейте меня или тапками закидайте, но в таком развитии сюжета Корней поступает еще хуже или скажем недальновидно. Прямо в лицо не сказано, но фактически брошено – «ВЫ НЕ ВНУШАЕТЕ ДОВЕРИЯ» и это в ситуации, когда произошло недавнее подавление бунта в Ратном, появления большого количества новой родни (в основном женщин), появления «фактора Листвяны». Принижая Татьяну – отказывая ей в доверии, Корней играет на руку стольким конфликтам, что даже страшно становится: Листвяна, куньевские, холопы, Лавр, ратненцы, Демка… Причем эти конфликты будут происходить не где то, а в его семье.

Я не могу понять – если Корней хотел посовещаться с Анной – зачем на все село объявлять о выделении Андрея, затем всей родне показать, Татьяна никого права в решении проблем рода Лисовинов, в отличии от Анны-старшей не имеет. Неужели Вы думаете, что данная информация не дойдет до всего села? И если раньше Татьяна может и не прислушивалась к нашептыванию куньевцев, то теперь, когда сам свекор подтвердил их разговоры…

Сообщение отредактировал Ротор - Среда, 03.08.2011, 12:44

Сычик

Дата: Среда, 03.08.2011, 12:57 | Сообщение # 15

Полусотник

Группа: Дворяне

Сообщений: 810

Награды: 0

Репутация: 2443

Статус: Оффлайн

Quote (Ротор)

хоть убейте меня или тапками закидайте, но в таком развитии сюжета Корней поступает еще хуже или скажем недальновидно. Прямо в лицо не сказано, но фактически брошено – «ВЫ НЕ ВНУШАЕТЕ ДОВЕРИЯ»

Думаю, что тут все идет от общего отношения Корнея к людям: "Кто не метит в генералы, тот пропащий человек". biggrin

Анна," куда повыше" метит всеми фибрами души и тела, потому любимица и умница. А Татьяна никуда не метит. Ей генеральские погоны великоваты. С домом бы управиться. Вот с ней и не считаются.
А Мишка, который может в этой ситуации разглядеть то, чему вы удивляетесь, пока далеко и не совсем в курсе.

Я - ангел. Только жить приходится в мире с дрянной экологией.

Сообщение отредактировал Сычик - Среда, 03.08.2011, 14:39

vovaka

Дата: Среда, 03.08.2011, 19:18 | Сообщение # 16

Новик

Группа: Ополченцы

Сообщений: 15

Награды: 0

Репутация: 14

Статус: Оффлайн

Как всегда отлично..... НО... сцена разборки Демьяна и Лавра как-то не то... не узнал ни того ни другого....
мне кажется Демка мог и кнутом помахать и отцу врезать, но спонтанное, на нервах, обвинение, пусть зло и неистово - это не его, скорее промолчать угрюмо и насмешливо, или Хмыкнуть осуждающе, или как-то по-другому...
Способен ... хотя ... ХЗ, не так как-то...
а Лавр с кнутом в боевом замахе не смотриться с палкой, вожами, поленом, веслом... с чем-то обыденным, кнут -оружие, с ним смотрелись бы Корней, Алексей, Андрей...., даже если и замахнулся для удара скорее бы бросил его, да и в этой сцене где-то как-то проскальзнуло бы что ему стыдно и неудобно в этой ситуации... или это как-то слишком тонко отображено... да и сталкивать их в этот период тоже вроде рановато... после такой разборки Демка за болотом себя иначе вел бы, как мне кажеться... ну и Листвяна там не в звизду... кнут перехватывать... н, голосом вмешаться туда-сюда....
в общем сцена сильная и понятно зачем... но как то не комильфо... сугубо мое мнение, может и не прав...

Ульфхеднар

Дата: Среда, 03.08.2011, 19:19 | Сообщение # 17

Сотник

Витязь

Группа: Наместники

Сообщений: 4881

Награды: 1

Репутация: 5055

Статус: Оффлайн

Quote (Сычик)

А Татьяна никуда не метит. Ей генеральские погоны великоваты. С домом бы управиться.

И справляется. Анна-то ведь в Ратном бывает только наездами, а хозяйство все равно непотопляемо. Татьяна управляется со всеми делами так, что этого никто не замечает (между прочим, я дословно повторяю слова КЕСА). Ей не нужна ни показушность Анны-старшей, ни передел влияния Листвяны и Дарьи. Это типичный менеджер среднего звена без которого потуги всего "комсостава" в тартарары полетят. Вот уберем Татьяну по причине смерти от неудачных родов. И все! Анне придется выбирать - оставить хозяйство Лисовинов Листвяне или самой в Ратном обретаться вместе с девками.

Quote (Сычик)

Думаю, что тут все идет от общего отношения Корнея к людям: "Кто не метит в генералы, тот пропащий человек".

А кто выносит семейный сор из избы на всеобщее рассмотрение, тот и вовсе запропал навечно. Потому что это позор роду, срамота, одним словом. И слова Корнея, сказанные всенародно преждевременны. Сначала надо дела обсудить в семейном кругу, а потом наказ Андрею и дать привселюдно: "Ты теперь хозяин, муж семейный, так смотри, не осрамись и род не опозорь". А у Вас получилось все шиворот-навыворот.

Quote (Ротор)

Прямо в лицо не сказано, но фактически брошено – «ВЫ НЕ ВНУШАЕТЕ ДОВЕРИЯ»

Поддерживаю. Причем стоит заметить, что сказано это привселюдно. Получается, Корней мало того что исподнее СЕМЬИ напоказ выставил, так еще и потряс им.

Quote (Ротор)

И если раньше Татьяна может и не прислушивалась к нашептыванию куньевцев, то теперь, когда сам свекор подтвердил их разговоры

А детям Татьяны, Демьяну и Кузьме, как себя чувствовать, когда их мать оскорбляют при всем Ратном. Любви к тетке у них от этого не прибавится, да и деда понимать они перестанут. И когда повзрослеют - вполне могут пойти на раскол рода. Это создание мины замедленного действия с накапливающейся мощностью заряда. Поэтому данный эпизод:

Quote (kea)

бросит тень даже на Алену с Немым. И мысль будет такой: "вот если бы не эти...". На первый раз прокатит, но стоит вышеуказанной паре еще раз вольно или невольно поучаствовать в унижении Татьяны и их тоже недругами запишут.

Flugkater

Дата: Среда, 03.08.2011, 19:39 | Сообщение # 18

Десятник

Группа: Ушкуйники

Сообщений: 156

Награды: 0

Репутация: 204

Статус: Оффлайн

Quote (vovaka)

а Лавр с кнутом в боевом замахе.. не смотриться... с палкой, вожами, поленом, веслом... с чемто обыденным.., кнут оружие, с ним смотрелись бы Корней, Алексей, Андрей...., даже если и замахнулся для удара скорее бы бросил его, да и в этой сцене гдето както проскальзнуло бы что ему стыдно и неудобно в этой ситуации

Лавр, как ни крути, опоясанный воин, а не перепуганный смерд.

Quote (vovaka)

но спонтанное, на нервах, обвинение пусть зло и неистово...это не его.... скорее промолчать угрюмо и насмешливо, или ХМыкнуть осуждаюше, или как то по другому...

У всех есть больные места, из-за которых человек теряет контроль.

Quote (vovaka)

ну и Листвяна там не взвизду... кнут перехватывать... ну голосом вмешаться туда сюда....

А вот с этим согласен. Лавр сгоряча и зашибить мог.

Quote (Ульфхеднар)

Даже не в этом дело. Корней, опытный начальник, не знает, что кричать на человека в присутствии его подчиненных - последнее дело? Не верю.

Сычик

Дата: Среда, 03.08.2011, 19:48 | Сообщение # 19

Полусотник

Группа: Дворяне

Сообщений: 810

Награды: 0

Репутация: 2443

Статус: Оффлайн

Flugkater, vovaka, не соглашусь с вами по поводу Листвяны.
Она могла такое. Вполне. И прекрасно понимала, что могут и зашибить. Но тем не менее и кнут хладнокровно могла остановить. И монотонно, без истерик, твердить нужные слова. Чтобы они одновременно и успокоили и до сознания дошли.

Мало того, кроме Листвяны никто из баб на лисовиновском подворье такое бы не смог сделать.
Анна бы орать истерично стала и Корнея звать. Татьяна бы сама под кнут бросилась, чтобы сына уберечь.
А остальные вообще бы в сторонке постояли.

Я - ангел. Только жить приходится в мире с дрянной экологией.

Flugkater

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:01 | Сообщение # 20

Десятник

Группа: Ушкуйники

Сообщений: 156

Награды: 0

Репутация: 204

Статус: Оффлайн

Quote (Сычик)

И монотонно, без истерик, твердить нужные слова. Чтобы они одновременно и успокоили и до сознания дошли.

Ох, не знаю. Если уж добродушный Лавр дошел до того, что стал лупцевать сына куда ни попадя, никакого монотонного повторения бы не получилось. Просто рефлекторно отмахнется , и Листвяне гарантирован минимум нокаут.

Сычик

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:11 | Сообщение # 21

Полусотник

Группа: Дворяне

Сообщений: 810

Награды: 0

Репутация: 2443

Статус: Оффлайн

Quote (Flugkater)

Если уж добродушный Лавр дошел до того, что стал лупцевать сына куда ни попадя, никакого монотонного повторения бы не получилось. Просто рефлекторно отмахнется , и Листвяне гарантирован минимум нокаут.

Лавр далеко не добродушный. Он Лисовин. С лисовиновским характером. Не настолько, может быть, ярко выраженным, как у Корнея, Фрола, Мишки и Демки. Но он тоже Лисовин. То что он к тому же еще талантлив очень, это да.
В ярость он впал от явного нарушения субординации. Сыну должно отца слушаться.

Я - ангел. Только жить приходится в мире с дрянной экологией.

Иринико

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:15 | Сообщение # 22

Княгиня Ирина

Группа: Авторы

Сообщений: 4809

Награды: 0

Репутация: 4380

Статус: Оффлайн

Quote (Сычик)

Анна бы орать истерично стала и Корнея звать. Татьяна бы сама под кнут бросилась, чтобы сына уберечь.
А остальные вообще бы в сторонке постояли.

Анна и истерика не совместимы... если только хорошо рассчитанная и строго контролируемая. Она бы рявкнула так что Лавр бы тот кнут выронил и заикаться стал biggrin

А вот Алёнка - будь она подольше в семье (пока ещё лезть ей нельзя в такие разборки) - окатила бы его водой из ведра...

Quote (Flugkater)

добродушный Лавр

Он не добродушный... рефлексирующая творческая личность с вытекающими... Поддался порыву, но сын же... Это из серии - держите меня семеро, а то я за себя не отвечаю. В глубине души благодарен Листе что она его остановила. И гнев приличиствующий изобразил и Дёмку не зашиб... Вот Фрол бы за такое убил. И Листю тоже. Но именно поэтому для Корнея Лавр - слабак. И Листя очень хорошо знает - кого можно остановить, а кого нет...

О, quantum est in rebus inane!

Сычик

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:25 | Сообщение # 23

Полусотник

Группа: Дворяне

Сообщений: 810

Награды: 0

Репутация: 2443

Статус: Оффлайн

Quote (Иринико)

Анна и истерика не совместимы... если только хорошо рассчитанная и строго контролируемая. Она бы рявкнула так что Лавр бы тот кнут выронил и заикаться стал

Анна, все же живая женщина, а не автомат программируемый. А за "рявкнула на Лавра", ее бы Корней потом по стеночке размазал. Несмотря на то, что любимица.

Quote (Иринико)

Вот в это запросто верится. Главное, чтобы такой рояль, как полное ведро воды, под рукой в нужный момент оказалось. А то ведь пока его найдешь, уже всех поубивают. biggrin

Я - ангел. Только жить приходится в мире с дрянной экологией.

Flugkater

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:26 | Сообщение # 24

Десятник

Группа: Ушкуйники

Сообщений: 156

Награды: 0

Репутация: 204

Статус: Оффлайн

Quote (Иринико)

Это из серии - держите меня семеро, а то я за себя не отвечаю.

Простите уж, но Вы просто не представляете, что это - поднять руку на отца. Какое там изображение гнева, это просто полный переворот всего мира. Одно дело - шутейно побороться, а другое дело - именно целенаправленно ударить.

Quote (Иринико)

И гнев приличиствующий изобразил и Дёмку не зашиб

Какой там приличествующий положению, запорол бы насмерть и даже не задумался. Потом сам же раскаивался бы, но это потом.

tagern

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:31 | Сообщение # 25

Новик

Группа: Ополченцы

Сообщений: 31

Награды: 0

Репутация: 34

Статус: Оффлайн

Как написано в тексте, все громогласные слова Корнея на публике про Андрееву долю и совет меж ним, Анной и Андреем - это маскировка иного принятого решения, которое нам еще не известно.
Сразу выводы делать не следует, может в 9 главе прояснится.

По драке Лавра с Демьяном - дак то Лисовины же, кровь..

Сообщение отредактировал tagern - Среда, 03.08.2011, 20:36

vovaka

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:45 | Сообщение # 26

Новик

Группа: Ополченцы

Сообщений: 15

Награды: 0

Репутация: 14

Статус: Оффлайн

Цитата Иринико ()

Он не добродушный... рефлексирующая творческая личность с вытекающими...

потому и не вижу его с оружием в данной ситуации... даже увидив не потянулся бы...

Цитата Иринико ()

И Листя очень хорошо знает - кого можно остановить, а кого нет...

Лесовичка, лучница... правильно парировать удар кнута.. натренированного хоть и посредственного война...тода вопрос: При каком манастыре шаолиня она росла??? и обучалась владению шестом чтоб и кнут правильно перехватить и самой неогрести от рефлекторного движения....
голосом только голосом... так что бы ошоломить збить с действия... и вобше лишняя она там...

И вобше я не о действии каждого в отдельности а в совокупности, в данной сцене...чювствую, если хотите, что не место этим троим на этом месте, там в тему только Демьян...
на мой взгляд не смотряться там ни Лавр ни Листя... кто-то другой Демку должен тормазнуть...
потому как напрежение между Демкой и отцом и так выше некуда.. тоесть если нужно для завязки то и так есть... а после такого...
Либо Лавру самоуважение поднимать, хз как, либо действительно на выселки уежать забитым в некуда... и Демьяна гнать и наказывать до одурения.. против устоев пошол...тоже что то делать.. на тормозах не спустиш и просто пальцем не погразиш...

Сообщение отредактировал vovaka - Среда, 03.08.2011, 20:48

Сычик

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:45 | Сообщение # 27

Полусотник

Группа: Дворяне

Сообщений: 810

Награды: 0

Репутация: 2443

Статус: Оффлайн

Quote (Flugkater)

Вы просто не представляете, что это - поднять руку на отца. Какое там изображение гнева, это просто полный переворот всего мира.

Позвольте с вами не согласиться. smile

Запросто представляем. Мишка подобный кульбит еще в первой книге провернул. При схожих обстоятельствах. (Мать обидели.) За что был бит (кнутом же) до беспамятства и потом в лес сбежал. Да что я вам пересказываю. Вы и сами все читали.

А Демьян еще более Лисовин чем Мишка. У него сдерживающего фактора внутри в виде старшего Ратникова нет. Не будь Лавр опоясанным воином, еще непонятно кого бы отхаживать пришлось в такой ситуации.

Я - ангел. Только жить приходится в мире с дрянной экологией.

Сычик

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:51 | Сообщение # 28

Полусотник

Группа: Дворяне

Сообщений: 810

Награды: 0

Репутация: 2443

Статус: Оффлайн

Quote (vovaka)

А мы про Листвянино прошлое много знаем? smile

А про то, что муж первый у нее тоже был бешеного нрава и она его утихомиривать могла, про это она упоминала.

Quote (vovaka)

напрежение между Демкой и отцом и так выше некуда.. тоесть если нужно для завязки то и так есть... а после такого...
Либо лавру самоуважение поднимать, хз как, либо действительно на выселки уежать забитым в некуда... и Демьяна гнать и наказывать до одурения.. против устоев пошол...тоже что то делать.. на тормозах не спустиш и просто пальцем не погразиш...

Мы уже подобную ситуацию с Мишкой и Корнеем лицезрели. Никто не умер и самоуважения не потерял. Все к лучшему и общей пользе оказалось.

Я - ангел. Только жить приходится в мире с дрянной экологией.

vovaka

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:53 | Сообщение # 29

Новик

Группа: Ополченцы

Сообщений: 15

Награды: 0

Репутация: 14

Статус: Оффлайн

Цитата Сычик ()

Позвольте с вами не согласиться. Запросто представляем. Мишка подобный кульбит еще в первой книге провернул. При схожих обстоятельствах. (Мать обидели.)

ситуация иная... Мишка только оскалился... и ничего сделать не смог и молчал... за что и огреб... и последствия: побег, жизнь в лесу... и выйти из данной ситуации помог ОМ

Цитата Сычик ()

Да что я вам пересказываю. Вы и сами все читали.

Flugkater

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:53 | Сообщение # 30

Десятник

Группа: Ушкуйники

Сообщений: 156

Награды: 0

Репутация: 204

Статус: Оффлайн

Quote (Сычик)

Мишка подобный кульбит еще в первой книге провернул. При схожих обстоятельствах. (Мать обидели.) За что был бит (кнутом же) до беспамятства и потом в лес сбежал.

ЕМНИП, напал он на Немого, который ему вообще никто, с любой стороны. Здесь же Демьян напал на родного отца.

Quote (Сычик)

Не будь Лавр опоясанным воином, еще непонятно кого бы отхаживать пришлось в такой ситуации.

Охотно верю, я говорил не о Демьяне, а о Лавре. Демке никакая опоясанность не помогла бы, Лавр старше, сильнее и опытнее.

vovaka

Дата: Среда, 03.08.2011, 20:56 | Сообщение # 31

Новик

Группа: Ополченцы

Сообщений: 15

Награды: 0

Репутация: 14

Статус: Оффлайн

[quote=Сычик]А мы про Листвянино прошлое много знаем? А про то, что муж первый у нее тоже был бешеного нрава и она его утихомиривать могла, про это она упоминала.[/quote]

аха и может не дышать 5 минут и приемами боего самба владееть и крестиком вышиваеть... ну не делайти вы из умной бабы Рембо в юбке... не равняйте на сейчас.. с луком да.. но не как правильное парирование кнута.. ну не верю...

Otrok_Ivan

Дата: Среда, 03.08.2011, 21:05 | Сообщение # 33

Воин

Группа: Ополченцы

Сообщений: 80

Награды: 0

Репутация: 64

Статус: Оффлайн

vovaka, аха и может не дышать 5 минут и приемами боего самба владееть и крестиком вышиваеть... ну не делайти вы из умной бабы Рембо в юбке... не равняйте на сейчас.. с луком да.. но не как правильное парирование кнута.. ну не верю...

но ведь когда в огород вместе с Михайлой ездили расказывала что белку в глаз била, аэто достойно уважения, к тому же это доказывает что она сильнее чем кажется и рассказывает

надо бы изменить картинку, но вдруг меня не узнают

Сычик

Дата: Среда, 03.08.2011, 21:08 | Сообщение # 34

Полусотник

Группа: Дворяне

Сообщений: 810

Награды: 0

Репутация: 2443

Статус: Оффлайн

Quote (Flugkater)

ЕМНИП, напал он на Немого, который ему вообще никто, с любой стороны. Здесь же Демьян напал на родного отца.

Сначала на Немого. А потом в деда ножом метил. И запустил бы нож, кабы Немой не остановил.
И еще раз повторюсь. Демьян гораздо больший Лисовин чем Мишка. Он войдя в раж на кого угодно кинулся бы.
А тут еще и пребывание в младшей страже около Мишки, чей пример очень разборчивого уважения к старшим весьма показателен.
И дедово отношение к Лавру как к воину и хозяину слегка неполноценному. Тоже уважения не добавляет.

Я - ангел. Только жить приходится в мире с дрянной экологией.

vovaka

Дата: Среда, 03.08.2011, 21:12 | Сообщение # 35

Новик

Группа: Ополченцы

Сообщений: 15

Награды: 0

Репутация: 14

Статус: Оффлайн

[quote=Otrok_Ivan]но ведь когда в огород вместе с Михайлой ездили расказывала что белку в глаз била, аэто достойно уважения, к тому же это доказывает что она сильнее чем кажется и рассказывает[/quote]

где лук а где шест.. ну или палка если угодно... парировать удар который убить можеть... ХА

[quote=Сычик]Сначала на Немого. А потом в деда ножом метил. И запустил бы нож, кабы Немой не остановил.[/quote]

Метать нож собирался в Немого... на деда и замахнуться не успел... ну иное там...

повторюсь...

И вобше я не о действии каждого в отдельности а в совокупности, в данной сцене...чювствую, если хотите, что не место этим троим на этом месте, там в тему только Демьян...
на мой взгляд не смотряться там ни Лавр ни Листя... кто-то другой Демку должен тормазнуть...
потому как напрежение между Демкой и отцом и так выше некуда.. тоесть если нужно для завязки то и так есть... а после такого...
Либо Лавру самоуважение поднимать, хз как, либо действительно на выселки уежать забитым в некуда... и Демьяна гнать и наказывать до одурения.. против устоев пошол...тоже что то делать.. на тормозах не спустиш и просто пальцем не погразиш...

Dara

Дата: Среда, 03.08.2011, 21:15 | Сообщение # 36

Десятник

Группа: Ополченцы

Сообщений: 123

Награды: 0

Репутация: 482

Статус: Оффлайн

Спасибо за проду, интересная глава получилась!

Quote (vovaka)

сцена разборки Демьяна и Лавра как то не то...

Quote (vovaka)

да и сталкивать их в этот период тоже вроде рановато... после такой разборки Демка за болотом себя иначе велбы, как мне кажеться...
ну и Листвяна там не взвизду... кнут перехватывать... ну голосом вмешаться туда сюда....
вобшем сцена сильная и понятно зачем... но как то не комильфо...

Мне тоже показалось что эта сцена несколько преждевременна, эта первая глава в которой показан конфликт с Куньёвскими родичами перед этим кажется даже упоминаний об этом не было и вдруг резко сцена разборки между Лавром и Демкой... понимаете, мне кажется что если-бы и то и другое происходило не сразу а более постепенно воспринималось бы лучше например, было-бы упоминание о конфликтах ранее. особенно между Демкой и отцом и его причине/ах.

А Листвяна в этой сцене кажется вообще лишней, во всяком случае вот так. Не встала -бы она на пути воина с кнутом как мне кажется из-за нескольких причин: 1. она беременна и эта беременность ей очень важна она бы не стала так рисковать. 2. Одно дело. когда она останавливала Мишку, голосом и с относительно безопасного расстояния. Но становится вот так под риск удара, не важно что у нее в руках слишком рискованно и ради кого, ради Демки? не настолько он ей важен. Я бы ещё поняла если бы она так бросилась защищать собственного сына но не Демьяна.
Как мне кажется, если сцену сделать более мягче, она будет выглядеть логичнее. Например, Демка не кинулся бы с кнутом а стал бы выгонять или даже попытался бы вышвырнуть "милых родственниц" из дома, Лавр мог например при этом вмешаться ну и дальше... но без кнута не то что это слишком (хотя и это тоже) просто мне кажется что не подходит тут это оружие.

Сообщение отредактировал Dara - Среда, 03.08.2011, 23:02

Dara

Дата: Среда, 03.08.2011, 21:24 | Сообщение # 37

Десятник

Группа: Ополченцы

Сообщений: 123

Награды: 0

Репутация: 482

Статус: Оффлайн

Quote (kea)

В усадьбе, и правда, было не до разговоров. Корней сразу кивнул Анне с Андреем, чтобы шли за ним в горницу. Там с ними и закрылся. Татьяна, подталкиваемая Дарёной, попыталась было сунуться вслед за ними, но тут же выскочила за дверь с пламенеющими щеками, сопровождаемая рыком свёкра, и скрылась где-то в глубине двора

А вот мне кажется что эта сцена вполне в духе Корнея, выставить за дверь когда сунулась незванная. Правильно или не правильно, это другой вопрос.

vovaka

Дата: Среда, 03.08.2011, 21:25 | Сообщение # 38

Новик

Группа: Ополченцы

Сообщений: 15

Награды: 0

Репутация: 14

Статус: Оффлайн

[quote=Dara]Мне кажется что не кинулся-бы с кнутом Демка на женщин причём так резко[/quote]

этот.... запросто... да и последствий особых нет... за мать..

[quote=Dara]Но становится вот так под риск удара, не важно что у нее в руках слишком рискованно и ради кого, ради Демки?[/quote]

При этом, собрание ближнего круга.. на котором он обьявлен наследником... да ей минус Демка вперспективе +

Сообщение отредактировал vovaka - Среда, 03.08.2011, 21:28

Flugkater

Дата: Среда, 03.08.2011, 21:25 | Сообщение # 39

Десятник

Группа: Ушкуйники

Сообщений: 156

Награды: 0

Репутация: 204

Статус: Оффлайн

Quote (Сычик)

И еще раз повторюсь. Демьян гораздо больший Лисовин чем Мишка. Он войдя в раж на кого угодно кинулся бы.
А тут еще и пребывание в младшей страже около Мишки, чей пример очень разборчивого уважения к старшим весьма показателен.
И дедово отношение к Лавру как к воину и хозяину слегка неполноценному. Тоже уважения не добавляет.

Уважать или не уважать отца - это личное дело каждого. Но чтобы подянть на отца руку - это надо дойти до последней невозможности. Соответственно, и реакция на это будет нешуточная.
Напомню, самого Корнея за то, что он только замахнулся на отца выгнали из дома, и помирился он с отцом только через несколько лет.

Otrok_Ivan

Дата: Среда, 03.08.2011, 21:29 | Сообщение # 40

Воин

Группа: Ополченцы

Сообщений: 80

Награды: 0

Репутация: 64

Статус: Оффлайн

Flugkater, Уважать или не уважать отца - это личное дело каждого. Но чтобы подянть на отца руку - это надо дойти до последней невозможности. Соответственно, и реакция на это будет нешуточная.
Напомню, самого Корнея за то, что он только замахнулся на отца выгнали из дома, и помирился он с отцом только через несколько лет.

Корней тогда уже был ВЗРОСЛЫМ(уже начинал собирать серебрянное кольцо) А ДЁмка-РЕБЁНОК

надо бы изменить картинку, но вдруг меня не узнают