Эрик находился в церкви, когда ему стало известно о том, что снаружи его ждет группа людей, которая хочет убить его. Не торопясь, он дождался окончания мессы, после чего вышел на крыльцо церкви и, воссев на коня, со своими слугами принял бой, который проиграл. По народным рассказам, он был сбит с коня, и после пыток обезглавлен. Согласно анализу его останков, стоящий спереди него мечник одним ударом отрубил ему голову, это можно утверждать по характеру повреждений костей позвоночника. Также видна зарубка на кости левого бедра, которая не затянулась — она была сделана перед самой смертью.
во-первых "бронесапоги" навевает что-то ""бронетанковое", во-вторых представляется полный рыцарский лоспех что анахронизм
Демьян не зря готовил себе сына в преемники. Николай лихо переправился через Вислу, быстрым маршем дошел до Лодзи и начал жечь предместье. Зарево было видно издалека, да и беглецов было предостаточно, чтобы ляшское войско прибыло в полном составе под город. Охватив город двумя линиями костров, русичи начали ждать. Поляки подошли через три дня и почти сразу же попытались смять противника, однако напоролись на монолитный строй и град стрел. Откатившись назад, они привели себя в порядок, а поутру попытались нанести новый удар. Десять тысяч русичей невозмутимо отбивали атаку двадцатипятитысячной рати поляков. Они изначально занимали позицию перед воротами града, словно ожидали оттуда помощи. Наконец горожане не выдержали мучительного созерцания и решились на вылазку. Вначале поляки спокойно давили русичей, оказавшихся в сплошном кольце, однако тут Николай бросил в бой конный резерв, состоящий из пяти тысяч тяжеловооруженных всадников. Городское ополчение они смяли в мгновение ока, одновременно отрезав их от городских ворот. За спинами ляхов страшно заревели рога и показалась сплошная линия марширующей пехоты. Демьян шел во главе сорокатысячного войска от самого Чернограда. Его вои рассыпались по всей местности, перехватывая потенциальных гонцов. Его вои отставали от поляков поначалу ровно на сутки, но последнюю ночь шли налегке без отдыха и их появление на поле брани было ужасающе неожиданным. Русичи достаточно легко смяли слабо трепыхающихся поляков и совершенно спокойно оттеснили противника к Висле. Но нежданно у реки оказались тысячи русичей. Сюда их привел крестник князя Михаила князь Туровский Иван Юрьевич. Поляки в ужасе заметались в кольце, но помирать не решились и сдались, тем более что помощи им было ждать неоткуда. Оставшийся без защитников город капитулировал моментально. Русичи потеряли убитыми и раненными почти три тысячи человек, поляки только убитыми вчетверо больше. Правда основные потери оказались среди горожан, которых конники вырубили почти всех подчистую. Болеслав Кудрявый снова попал в плен, теперь уже к князю Ивану. А вот его брат Генрих погиб при попытке прорыва. Получив еще с самом начале рывка болт в грудь, он поотстал и упал вместе с убитым конем, а затем по князю промчались отступающие поляки и преследующие их русичи. Как итог – Генриха Сандомирского попросту втоптали в грязь. Его и опознали лишь по остаткам полураздавленного панциря.
А затем началась политика и дипломатические переговоры. Еще в начале 1158 года Константин Михайлович отправился с посольством к поморянам дабы заключить союз против крестоносцев. Союз был заключен, однако вмешиваться в боевые действия поморяне не спешили. Ни с одной, ни с другой стороны. Сидели по домам безвылазно. Лишь в начале осени 1158 года, когда к ним прибыл боярин Волк, поморяне решились поучаствовать в кое-каких провокациях. Через три недели к Альбрехту Медведю, руководившего осадой Гданьска, прибыл шпион русичей. Сказался он дружественным бодричем (кем и был по рождению) и сообщил о том, что Бранденбург в осаде и может со дня на день пасть. Маркграф Бранденбурга, отойдя от первоначального шока, решил сворачивать осаду. Вдрызг разругавшись с герцогом Саксонско-Баварским и архиепископом Майнским и плюнув на возможное отлучение от церкви, Альбрехт велел собираться воям и спешить домой имущество и родню спасать. По дороге он с удивлением узрел, что поморян тоже маловато. Все лишь говорят, что вои ушли по зову архиепископа готовиться осаждать крепость Полянск. Маркграф догадался об обмане только тогда, когда переправился через Одер. За спиной он увидел знамена русичей. Только тут до Альбрехта дошло как его перехитрили. Его силы (четыре тысячи рыцарей и двадцать три тысячи пехотинцев) считались самыми лучшими среди всего войска. Но возвращаться он уже не мог. Если русичи установят на противоположном берегу катапульты, то половина воев потонет в реке, а остальным придется под градом стрел и болтов карабкаться навстречу монолитной стене. В своей предстоящей победе маркграф не сомневался, однако затем вести к Гданьску будет уже некого. Нет уж, надо отправляться домой. Не ровен час русичи победят, а это шанс наложить лапу на Саксонию, а может и дальше. Русичи тем временем уже смыкали кольцо вокруг Святого Воинства. Те замки, что были возведены в Поморье русичи захватили мгновенно. Тем временем князь Михаил, переправившись под Полянском, неожиданно для самого себя пленил Арнольда фон Селенхофена, архиепископа Майнца. Видно, такая судьба была у высших сановников церкви в этой войне – попадать в плен без боя в какой-то глухомани. Оказалось, что сей муж выбирал себе место под будущий замок, а о существовании русичей почему-то забыл. Теперь придется шестьдесят тысяч золотых марок искать для выкупа. Крестоносцы за два месяца войны потеряли около восьми тысяч убитыми, раненными и плененными. А после ухода бранденбургжцев силы убавились от первоначального количества вдвое. Вскоре до Генриха Льва пришло понимание, что он сидит в ловушке, которая вот-вот захлопнется. Крестоносцы попытались отойти до вала, однако русичи их опередили. Пока немцы штурмовали неожиданное препятствие, Демьян нанес сильный удар с юга и прорвал блокаду Старогарда, причем около тысячи немцев оказались прижаты к реке. Сопротивлялись они недолго и вскоре сдались. Затем конница прорезала крестоносцев вдоль Вислы, обратив в бегство тех кто был на пути к Гданьску. Через реку шел беспрерывный поток подмоги. Русичи против немецкого «кабаньего клина» применили свою тактику. Легкая конница вилась вокруг строя, словно пчелы вокруг медведя, постоянно стреляя из луков и самострелов. Первые линии пехоты тоже стреляли, а вторая готовилась орудовать спрямленными косами. Главное было свалить первые ряды, а потом пехота быстро отходила назад, наблюдая как рыцари преодолевают вал из корчащихся тел. Крестоносцы несли постоянные потери. Русичи постоянно сменялись, давая отдохнуть своим воям, а разрозненные враги такого себе позволить не могли. Бой закончился черз четверо суток разгоромом крестоносцев. Они только убитыми в последнем бою потеряли одиннадцать тысяч человек. Прочих пленили. По церквям Виленского княжества гудели колокола, народ молился за своих защитников. Католический мир поражение потрясло. Русь, словно сказочный Феникс, вновь начала подыматься из пепла.
Лучше подыскать синонимы. новообще +1
Скоро князю Михаилу внука Андрея женить - предлагайте кандидатуры.
Византийский император, правивший в 1143—1180 гг. Сын Иоанна II. Род. ок. 1118 г. † 24 сент. 1180 г.
Детство и юность Мануила прошли в военных походах, в которых он участвовал вместе со своим отцом. Он был самым младшим из четырех сыновей императора и едва ли мог рассчитывать на трон. Но случилось так, что два его старших брата умерли от горячки, а следующий за ними — Исаак — страдал позорной трусостью и пугался всякого шума. Мануил же, напротив, был воином смелым, в опасностях неустрашимым, а в битвах решительным. Лицо его было приятно и привлекательно. Поэтому никто не удивился, что, умирая под Аназарвом, Иоанн, минуя Исаака, передал престол младшему сыну (Хониат: 2; 1; 1—2).
По свидетельству Хониата, император был человеком добродушным, имел душу простую и сердце бесхитростное. Он легко отдавался в руки евнухов, находившихся при женских покоях, и безотказно выполнял все их просьбы. Когда время вызывало его на труд, он с необыкновенным терпением выносил лишения, терпел холод и выдерживал зной. Когда же он был свободен от войны, то любил пожить в свое удовольствие. Он был красноречив и не чуждался богословских занятий (Хониат: 2; 7; 3, 5). Ум он имел очень острый. Киннам пишет, что в разговорах с государем он часто предлагал ему много труднейших аристотелевых вопросов и видел, что он решает их легко и естественно. Равным образом, многое, что в сочинениях Аристотеля оставалось нераскрытым, он объяснял с удивительной простотой (Киннам: 6; 13). В первые годы своего правления Мануил казался морем щедрости, бездною милости, был доступен и приветлив. Но с возрастом он стал сам управлять делами, а с подчиненными обращался не как с людьми свободными, а как с наемными рабами. Потоки благотворительности он с годами сильно сократил и сделал это прежде всего потому, что возросли расходы на военные нужды. Его царствование было заполнено бесчисленными походами: со времен Юстиниана Великого империя не вела такого количества завоевательных войн. Уже вскоре после его воцарения султан Масут разорил восточные области империи. Мануил выступил против него, разбил турок, опустошавших Фракисию, и прогнал их до самой Никонии. Затем император был отвлечен западными делами.
В 1147 г. во второй раз через земли империи прошли крестоносцы. Отношения между ними и ромеями были еще более враждебными, чем во времена Алексея I. Мануил и сам старался вредить рыцарям и подданным велел наносить им всевозможное зло (Хониат: 2; 1; 3—5). Тогда же началась война с сицилийским королем Роджером. Норманны захватили Корфу, разграбили Коринф и Фивы, опустошили Эвбею. Мануил, собрав флот почти из тысячи судов и бесчисленное множество войск, хотел обрушиться на захватчиков (Хониат: 2; 2; 1). Но достигнув Филипполя, он услышал, что половцы перешли Дунай и грабят все, что встречается им на пути. Мануил повернул войска к Дунаю, туда же повелел плыть своему флоту. Половцы уже успели уйти с богатой добычей из пределов империи, но ромеи настигли их за Дунаем и одержали блистательную победу (Киннам: 3; 1). Вслед за тем Мануил, как и собирался, прибыл на Корфу и после упорной осады овладел тамошней крепостью. Со всем войском он переправился в Авлон и отсюда назначил поход в Сицилию. Обилие войск давало надежду на успех экспедиции, однако ромейский флот был остановлен сильными ветрами и страшной бурей. В глубоком мраке суда рассеялись в разные стороны. Тогда Мануил отказался на время от экспедиции в Сицилию и решил с небольшой частью войска начать войну против сербов. Он предполагал, что те не осмелятся выступить против него. Но сербы, получив помощь от венгров, бились мужественно, и победа досталась ромеям не бескровно. Сам император сразился с архижупаном Вакхином и взял его в плен. Когда здесь был достигнут успех, Мануил пошел против венгров, вторгся в их пределы, взял много пленных, захватил богатую добычу и с триумфом возвратился в Константинополь. Тем временем в 1154 г. в Южной Италии высадился Михаил Палеолог. Он захватил Бари и в короткий срок покорил почти всю Апулию и Калабрию. Но вскоре он умер. Другие полководцы, принявшие командование после его смерти, стали терпеть одну неудачу за другой. Попытка ромеев в 1157 г. овладеть Брундизием закончилась полным крахом. Поскольку огромные издержки опустошали казну, Мануил счел за лучшее заключить с норманнами мир (Хониат: 2; 2; 5—8). Таким образом, хотя война в Италии напомнила европейским народам о былом могуществе и величии ромеев, она не принесла империи никакой пользы. По заключении мира с Роджером, Мануил объявил поход против Венгрии, но и здесь вскоре был заключен мир.
В 1158 г. император отправился на Восток. Наведя ужас на владетеля Киликийской Армении Торуса, Мануил подступил к Антиохии (Хониат: 2; 3; 1). Чтобы отвести от себя опасность, князь Ренальд вышел навстречу императору босиком, с обнаженной головой и веревкой на шее. Мануил был тронут его видом и простил все прегрешения (Киннам: 4; 18). Союз с крестоносцами вскоре был скреплен браком: в 1161 г. Мануил женился на дочери прежнего антиохского князя, юной и прекрасной принцессе Марии (Хониат: 2; 3; 5).
Затем возобновилась венгерская война. Мануил двинулся к Зевгмину. Венгры, выстроившись на высоком берегу Дуная, пытались воспрепятствовать переправе ромеев, но стрелки и тяжелая пехота выбили их из прибрежных мест. Император осадил Зевгмин и, чтобы возбудить в подчиненных ревность, первый подъехал к воротам и вонзил в них копье. Огромными камнями, пускаемыми с камнеметов, ромеи разрушили стену и, ворвавшись внутрь, овладели городом (Хониат: 2; 4; 3). В июле 1167 г. Андроник Кондостефан наголову разгромил венгров в большом сражении под Землином. По мирному договору к империи отошли все спорные территории в Хорватии и Далмации со многими богатыми городами. Потом был усмирен сербский жупан Стефан Нееман. Мануил мог гордиться — такого могущества ромейское государство не знало уже много веков. Но так же, как во времена Юстиниана, внешнеполитические успехи были достигнуты путем чрезмерного напряжения внутренних сил (Хониат: 2; 5; 1—3). Ромеи, по свидетельству Хониата, осыпали Мануила насмешками за то, что он самолюбиво питал несбыточные желания, простирал взоры на края земли, делал то, на что могла отважиться только горячая голова. Он и в самом деле далеко выходил за границы, установленные прежними государями, и без всякой пользы тратил деньги, которые собирал, изнуряя подданных необыкновенными податями и поборами. Он не только разорил провинции, но и расстроил армию, так как очень скупо отпускал деньги на воинов (Хониат: 2; 7; 2, 4). Военные неудачи, которые стали преследовать императора в последние годы его правления, еще больше надломили силы государства.
ВК концу жизни император охладел к политике и увлекся вместо нее астрологией (Дашков: "Мануил Комнин"). Перед смертью он постригся в монахи (Хониат: 2; 7; 7).
Вроде бы на его дочере или сестре был женат Юрий Долгорукий (фантазировать так фантазировать) Наследником империи могли бы стать потомки ГГ и объединить все православные земли + венгров
Может я что не внимательно читал, но Мишка же вроде "Михаил Фролыч"
