Годом ранее. Глухой лес на юге Погорынья.
Демьян молча ехал по лесу. Рядом с ним мерно покачивались в седлах отроки седьмого (который стал десятком разведки), девятого и десятого десятков. Замыкали растянувшуюся змею полсотни нурманов. Накануне в крепость прибыл какой-то лесовик Плост с жалобой на набеги на селища волынских бояр. По его словам, в последнее время участились похищения девок. Он пришел с этим к Нинее, но та перенаправила его в Михайловск. Мишки как назло в крепости не было – отправился на погост к боярину Федору. Однако Демьян сказал Дмитрию что наведается сам и разузнает что и как. Возьмет три десятка отроков да полсотни нурманов, которые три дня назад прибыли из Горки – помогали с недовольными новой властью разбираться.
Лесовик с удивлением узнал в отроке Фроле из седьмого десятка своего родного племянника и сейчас двигался рядом с ним, тихонько о чем-то расспрашивая. Неожиданно он дернул повод своей лошаденки и помчался к Демьяну.
– Боярич, – подобострастно обратился он к Демке. – скоро наше селище. Так дозволь Фролу к родне заглянуть.
– Заглянет он, – ответил тот. – Обязательно заглянет, но только как с делом разберемся.
– Благодарствую, боярич.
– Ты мне вот что расскажи. Как часто у вас подобная татьба происходит, кого подзреваете, нет ли в лесу незнакомых людишек.
– Ну так сразу и не скажешь, – задумчиво пробормотал Плост. – Одно могу сказать точно, ни одного похищения не было в хуторе извергов, что отсюда в дне пути.
– А что за изверги, давно они тут?
– Да нет, не очень. Объявились лет эдак шесть или семь назад, точно не припомню. Но ведь такая татьба началась только с весны.
– С весны, говоришь, – хмыкнул Демьян. – А что ж в конце лета-то спохватились.
– Так мыслили что волыняне промышляют, однако ж нет. Кто-то другой, похитрее.
Демьян в ответ только сплюнул. Правду когда-то Минька сказал: «Пока гром не грянет, русич не перекрестится».

Селище встретило воев траурным воем. Поутру пропали три девушки, отправившиеся к реке одежду стирать. Двое оружных селян, что должны были за ними приглядеть – убиты и обобраны.
– Яша, – рыкнул Демьян десятнику разведки. – готовь псов и иди по следу. Нам хоть общее направление прознать надобно. Опасайся ловушек и засад.
Яков сотоварищи умчался к речушке искать следы, а остальные спешились и стали обихаживать лошадей. Демьян вовсю расспрашивал старосту о всех подозрительных людях в округе. Неожиданно к ним подошел неизвестно откуда взявшийся волхв.
– Найди наших детей, воевода, – выдохнул он. – Отыщи их и вся округа примет нового бога.
– Что?! – Демьян несколько попятился назад.
– Пройдут годы, – прищурившись, таинственно проговорил волхв. – Пройдут годы и иным как воеводу тебя не будут мыслить. Дай людям надежду и они безоговорочно поверят тебе.
– А ты? – сбледнул на лице староста.
– А я буду новому богу также преданно служить как доселе служил Велесу. Жизнью моих дочерей клянусь в том.
– Нашел! – подошел Фрол. – Десятник Яков след нашел, боярич. Ведет он прямиком к Ведьминому болоту. На болоте есть остров, а туда есть две тропы...
– Как две, – перебил отрока староста. – Как две, когда всего одна.
– Есть тропа от начала Хладной топи, мне ее как-то дед показал и провел по ней.
На старосту было тяжело смотреть, так он враз осунулся и нервно оглянулся. Волхв понимающе смежил глаза и кивнул бояричу.
– Исполняй свой долг воевода, а я исполню свой.
Демьян разделил отряд на две части. Два десятка нурманов с Фролом в качестве проводника должны были пройти тайной тропой, а остальным засесть вдоль перешейка. Ударной группе велено было татей брать живьем.
Вои справились отменно. Часовой, обнаружив подошедший к перешейку карательный отряд, тут же подал сигнал и бросился бежать но Яков уже его ждал посреди хитрой тропки и мгновенно оглушил, влепив в лоб гирьку кистеня.
К тому времени тати числом в пять человек были уже крепко связаны и сложены в рядок на полянке перед заимкой. Туда же Плост приволок попытавшегося под шумок удрать старосту, а нурманы оглушенного часового. Девчонок отправили к родителям, а Демьян начал допрос. Взглянув на пленников, он определил что перед ним скорее всего какие-то наемники, люди ломанные и жесткие.
Повернувшись к Якову он сказал:
– Яша останься со мной. Остальные пускай идут в селище.
На островке остались и десяток нурманов – самые лучшие мастера заплечных дел.
Велев незадачливому часовому заткнуть получше рот, Демьян подошел к нему. Оставаясь внешне холодно спокойным, он одним ударом топорика разрубил тому грудь. Присев над бьющемуся в муках телом, боярич просунул руку в кровавую рану. Аккуратно, скользнувшим в руку коротким ножиком, подрезал сердце и вытащил его наружу. Затем откусил от него маленький кусочек и, не спеша прожевав, проглотил. Пленников просто скорчило от приступов рвоты.
– Ну вот и отлично, – неспешно облизывая окроваленные губы, проговорил Демьян. – Хочешь? –протянул он еще один кусочек сердца беспрерывно блюющему старосте.
– Не хочет, – вздохнул боярич, бросая сердце в сторону. – Придется теперь у него печень на пробу резать, раз он мне ничего сказать не может.
Староста мгновенно заговорил. Один из пленников попытался его перебить, но ему тут же воткнули в рот кляп. Демьян погладил лезвие топорика и, плотоядно усмехнувшись дрожащему старосте, одним ударом разрубил нарушителю череп, чем поверг остальных в состояние нервного шока. Якова тоже скорчило в сторонке, нурманы чувств наружу не вываливали и завтраком не хвастались.
– Я тебя слушаю, – повернулся боярич к старосте.
Тот мгновенно заговорил и слова из него полились сплошным потоком. Да, он был в доле, да, он был прознатчиком боярина Жиряты, жившего в двадцати верстах севернее Пересопницы. Клялся быть вечным холопом Демьяна в обмен на пощаду. Поведал староста и о том, что пленников вначале держали в деревне у извергов, а в этом году он сам предложил вариант с островом. Рассказал староста и о боярине, о его усадьбе. Демьян усмехнулся и подозвал двух нурманов.
– Утопить его.
Те ухватили старосту и, невзирая на отчаянные вопли, уволокли к топи.
– Жить хотите, твари.
Заметив, что у самого младшего в глязах промелькнула искорка надежды, сказал.
– Этого оставить, остальных сжечь в заимке.
Через три дня нурманы с наскока захватили врасплох извергов. Те, кто пытался выбраться в лес из безжалостно избиваемого поселка, падали сраженные болтами. В закрытом овине были найдены семь девушек, привезенных совсем недавно. Других же уже успели забрать в усадьбу к боярину. Велев сжечь поселок, Демьян собрал совет.
– Я предлагаю поближе познакомиться с боярином, как знать, может он и согласится выплатить кое-какую компенсацию свободным людям Погорынья.

Демьян в крепости произвел самый настоящий фуррор. Многим оставалось толь тихо завидовать успеху походников. Мишку же эта ситуация порядком поднапрягла. С волынянами ратнинцы в последнее время подзамирились, обе стороны подчиняются родным братьям, но узнав подноготную дела, вынужден был признать, что Демьян действовал правильно, только как всегда проявил чрезмерную лютость.
Корней в свою очередь орал на Демьяна до тех пор пока не охрип. Однако никаких тяжелых санкций к своевольному внуку применять не стал. Во-первых тот с собой притащил волхва с семьей и сдал их новому священнику, чем привел последнего в состояние шока. Теперь тот вовсю приобщал новообращенных христиан к пожизненному христианскому служению. Во-вторых Демьян увеличил число княжьих данников на пять крупных селищ и десять мелких, а также обеспечил их доверие к клану Лисовинов. В-третьих он добыл немалую добычу и мог в дальнейшем добыть еще больше.
Однако такой успех оказал определенное внимание и на самого Демьяна. Испытав сладкий вкус уверенных побед, он твердо решил продолжить стезю воина. Кроме того он постоянно совершенствовался во владении оружием. Нурманы по его же просьбе тренировали нещадно. Демьян уже владел мечом намного лучше Мишки, самострел больше не носил, кистень также оставил в оружейке. Из своего начального оружия он оставил только кинжалы. Зато теперь он много времени уделял тренировкам с луком, копьем, секирой, с использованием щита и без него. Любимым оружием стал длинный двуручный меч, который парень носил у себя за спиной.
Но самое ценное, что Демьян сумел почерпнуть у нурманов, стало разделение души и тела. В момент боя Демьян мог превращаться в бездушную смертоносную машину, которая двигалась порой быстрее чем могли уследить человеческие глаза. Правда, о том знал только его непосредственный наставник – Сигурд Мрачный. Именно он и узрел в бояриче дух неодолимого воя. Он же научил Демьяна отвлекаться во время тренировки или боя от посторонних дум, силой воли отправляя чувства спать. Ночью же, во время сна, когда тело боярича отдыхало от праведных трудов, мозг и душа анализировали прожитый день, составляя план на завтрашний. Поначалу Демьян боялся подобного разделения как черт святой воды, однако когда его не в меру настойчивый наставник все-таки сумел вывести своего подопечного в такое состояние, он мгновенно сумел понять свою пользу. Естественно, постоянно находиться в своеобразном анабиозе парень не мог, но пользовался этим приемом достаточно часто.
Еще одной его целью стало получение серебрянного кольца, для достижения которой он усиленно готовился. Понимая, что ему не по силам обойти Михайлу в мирном исскустве, Демьян поставил самоцель стать лучшим в ратном. В качестве примера он взял Корнея. Деда Демка начал изводить расспросами о хитростях военного дела почти сразу же после казни Первака. Тот оказался не только отменным рассказчиком, но и пристрастным наставником. Нурманы тоже поставляли необходимый теоретический материал.
Поскольку после удачного похода у него появился целых ряд доброжелателей в Погорынье, Демьян не преминул этим воспользоваться. Во время вояжа к Пересопнице он расспросил старейшин и лучших охотников о селищах, которые справедливо могли назваться «ничьи». Таких было мало, но они были. В основном, это были хутора различных извергов, нескольких крупных родов, еще помнивших, как их предкам платила дань вся округа да... потомки какого-то древнего княжеского рода. После успешных переговоров с боярином Жирятой в Пересопнице, Демьян намекнул кое-кому из знакомых влиятельных дреговичей о неплохих перспективах совместного примучивания независимых селищ.
И, как только начались святки, Демьян во главе полусотни нурманов и четырех десятков лесовиков, вооружившись до зубов, двинулся в поход. Сделал он это самовольно, не поставив в известность никого из старших. Когда известие о походе достигло Ратного, Корней и Аристарх едва не лишились ума. Столько сил приложить к замирению с лесовиками и тут такое дело! Корней чуть крепость не сжег от злости. Мишка был готов сквозь землю провалиться от стыда – не уследил за собственным братаничем. Теперь-то ему стало ясно почему Демьян после возвращения из Пересопницы зачастил к Нинеиной веси – он там со своими агентами встречался. Стало понятно и его равнодушие к предстоящему празднику, хотя всех он в крепости попросту загонял: это не так, то не эдак. К тому же известие о походе пришло только на второй день к вечеру, когда гнаться за походниками было уже поздно.
Через неделю пришло первое известие о походниках – Демьян взял на щит укрепленную деревню извергов, между делом промышлявших татьбой на Случи. Судя по слухам, он там устроил страшную резню не щадя ни старого ни малого. Еще через десять дней затишья в Ратном появились лесовики с... данью. Такого никто не ожидал. Всегда нужно было у свободолюбивых дреговичей дань вырывать с кровью и мясом, а тут по собственной воле явились. Но оказалось им так сделать велел все тот же Демьян, разъяснивший путь к ярмарке. Хитрец заявил, что пошлины на круглогодичный торг для данников воеводы Лисовина и князя Туровского в Ратном меньше, чем для прочих. Лесовики, предварительно прикинув выгоды, решились стать добровольными налогоплательщиками. Ну а что же сам Демьян? Да ничего. Пошел в какой-то медвежий угол примучивать мелкие хуторки извергов, которые по какой-то непонятной причине плодились там как грибы отдельно друг от друга. С ним полсотни закованных в железо нурманов и полторы сотни лесовиков. Корней от таких вестей едва жив остался: КАК ЕМУ ЭТО УДАЛОСЬ. Сорвав в очередной раз свой гнев на неудомевающем Мишке, он принялся выяснять подробности у несколько обескураженных лесовиков. Однако удалось узнать лишь то, что местные волхвы признали Демьяна божьим воеводой, что давало тому неограниченную власть над языческими служителями, а значит, и над жителями Погорынья. Судя по всему такая власть была покруче чем у Нинеи.
А разгадка была вообще-то на поверхности. Власть Нинеи в Погорынье была не безграничной и у нее было несколько очень влиятельных конкурентов, одним из них оказался родовитый волхв Маланич. Жил Маланич припеваючи, но Нинею, откровенно говоря, недолюбливал. А потому всячески пытался ее в чем-то обойти. Властолюбивый и безпринципный, он быстро подмял под себя слабых служителей Велеса, но тут дело застопорилось. На него свои же начали косо поглядывать. Маланич быстро смекнул, что без высокой поддержки он вряд ли чего-то, кроме преждевременной смерти, достигнет и начал присматривать себе сюзерена. После долгих раздумий он решил стать христанином, и притом священником далеко не из последних. Тогда за его спиной встанет сильная церковь и княжьи дружины. Осталось выбрать подходящего проводника в новый мир, но тут вмешалась сама Судьба.
Набеги волынян уже порядком достали дреговичей и они решили обратиться к Погорынскому воеводе Корнею Лисовину за помощью. Прибывший отрок был слишком несерьезен в глазах взрослых мужей, но когда Маланич увидел то, с какой легкостью он повелевает опытными головорезами, понял – это его, может быть единственный, шанс обойти Нинею. Поэтому он и преподнесся к Демьяну как лучший подарок к празднику. Когда же тот не только выполнил свое обещание по возврату похищенных девушек, но и сжег поместье виновного в татьбе боярина, ободрав того как липку, а также поделился с лесовиками добычей, Маланич решился на свой ход. Со временем он узнал о боевых качествах Демьяна (священник в приватной беседе проговорился) и через связных людишек предложил видным волхвам признать Демьяна божьим воем. Те устроили испытуемому целый ряд проверок, причем часть из них вынуждена делать сама Нинея, и дали свое заключение – признать и поведать об том всем лесовикам. Тогда же многие заговорили о знаменитом прапрадеде Демьяна по линии матери – Буривое – последнем божьем вое Погорынья. Для лесовиков это был знак – некогда великий род воев поднимается из пепла, вновь возродившись под христианским знаменем. Тогда-то на левом плече у Демьяна и выкололи изображение голову змея-воина, у которого вместо зубов были мечи.

Демьян шел по Погорынью строго по намеченному маршруту. Первым делом он разобрался с широко известным разбойничим поселком. Там он после бесцельного топтания под стенами изобразил ложное отступление к реке и выманил разбойничков из-за стен. Те поняли свою ошибку только тогда, когда на на них навались с двух сторон лесовики и нурманы. Демьян велел пленников не брать и никого не щадить.
– Убивайте, убивайте всех, чтобы ни у кого даже мысли о кровной мести не возникало! – говорил он своим воям перед боем. – Убивайте и старого и малого, чтобы татьбы и на расплод не осталось. Не щадите детей в колыбели, убивайте ветхих стариков, режьте непраздных баб, губите красных девок. Я, боярич Лисовин Демьян Лаврович, отдаю вам селище во власть на сутки, после чего оно уйдет с дымом.
До самого рассвета в селище заправляли самые страшные и темные силы язычества и христианства вместе взятые. Затем селище вспыхнуло со всех сторон, освещая путь нажравшейся крови змее воев неторопливо уползающей в густую стену мрачного безмолвного леса. Добыча была взята немалая, однако это было только начало пути будущего великого полководца.

В этой чаще располагалось древнее селище, принадлежащее не менее древнему роду язычников, насчитывающим несколько сотен колен поколений. Но молились тут не Велесу и не Перуну, не Сварогу и не Световиду, нет, тут приносили кровавые жертвы самой Морене. Сюда-то и шел Демьян, шел, чтобы в очередной раз доказать силу животворящего креста.
Лесовики его ждали. Их вои готовили ловушки, засеки, засады, однако неожиданно походники прошли мимо. Вот тут-то язычники и совершили роковую ошибку, попытавшись добыть жертву из врагов для своей богини. Демьян недаром слушал деда, тот ему несколько раз описывал подобную ситуацию. «Там, где руководят волхвы», говаривал Корней, «провокации мнимого спокойствия и полной беспечности всегда уместны, они часто приносят желаемый результат».
Десяток воев подкрался к спящему лагерю с целью умыкнуть часового, но походники уже были начеку и подготовили сюрприз. Вместо часового стояла соломенная кукла, а рядом в снегу прятались семеро нурманов одетых в медвежьи шкуры со зловещими масками на лицах. В общем, когда они со страшным воем выпрыгнули из засады, один из служителей Морены умер от остановки сердца на месте, а остальные сломя голову бросились наутек. В пылу бегства они не заметили как выскочили на собственные ловушки и осознали сие только тогда, когда двое провалились в волчью яму. Еще на одного рухнуло тяжелое бревно. Преследователи этим воспользовались и ринулись в открытую лазейку. Пока служители Морены стягивались к месту прорыва, последовала еще одна атака на ослабевшем участке. Ее тоже отразили, как и первую, однако первая линия обороны (ловушечная) была врагом пройдена, а на второй (засечной) противник засел сам. Оставалась третья (природная), где защитники прятались за густыми деревьями.
Однако обе атаки были не более чем отвлекающий маневр. Третья группа составленная из самых лучших охотников под шумок тихонько просочилась в самом, казалось бы, непролазном участке линии обороны. Прирезав растяп-часовых, которые вслушивались в звуки отдаленного боя, бойцы вдвинулись в окружающее поселок редколесье и с дикими воплями начали поджигать дома. Расчет Демьяна оказался предельно верен. Услышав ни с чем не сравнимые звуки боя, защитники, в ужасе позабыв обо всем, стремглав помчались на выручку. Противник таким подарком воспользовался сполна и быстро втянулся в лес. Только когда нурманский клин вышел из леса к поселку, лесовики поняли свою главную ошибку. Однако в поселке не было даже мало-мальски толковой ограды и вскоре там началось форменное избиение. Другие отряды атаковали капище. Через час все было кончено. Из защитников уцелела только верховная жрица, которая сыпала на всех угрозами скорой и страшной смерти. Лесовики были уже и сами не рады, что согласились на разрабление этого капища. Но у Демьяна было на этот счет свое мнение. Нинея ему как-то поведала один интересный секрет о том, как нейтрализовать любую ведьму. Хитро усмехаясь, волхва сказала бояричу следующее.
– Ты с ведьмой не старайся заклятьем, наговором да крестом совладать, ничего не выйдет. А вот ежели ей подол на спину вздеть да выпустить на волю свой уд, вмиг обычной бабой станет. Понимаешь меня, а?
– Как не понять, Нинея Гредиславна, еще как понятно.
Понятие обо всех подробностях Демьян постигал в разбойном поселке под чутким руководством Сигурда Мрачного. Тот предпочитал проводить науку на наглядном примере, да и ученик старался в полной мере оправдать надежды учителя. Поэтому тут Демьян почти сразу же определился со своими будущими действиями. Плюс ко всему он вспомнил рассказ в взятии Полоцка войском Владимира Великого.
Сказать, что лесовики были в шоке от действий боярича, означало не сказать ровным счетом ничего. А уж о несчастной жрице и говорить нечего. Могла бы и руки на себя наложить да нурманы помешали, тут и отрок как раз подоспел. Кивнул своим головорезам, а те... Дальше и так понятно. Пока жрица приходила в себя от позора, совершенного прямо на алтаре, боярич уже успел оправиться и произнести такое...
– Сем делом, – криво ухмыльнулся он. – Сем делом я даю роту в том, что заклятья сей проклятой ведьмы низвергнуты и рассеяны в прах. А дабы сей вздорной бабе было и дальше неповадно смущать богопротивными делами свободных людей Погорынья, я приговариваю ее к смерти, кою приведу в исполнение немедля!
По сигналу нурманы мгновенно поставили на ноги рыдающую от страх и позора полуобнаженную жрицу и тут же отскочили в стороны. Демьян сделал шаг вперед и, выхватив двухаршинный меч из заплечных ножен нанес женщине страшный удар, разрубивший ее от шеи до бедер надвое. Весь утоптанный снег мигом заалел от пролившейся крови. Боярич повернулся, оставляя на снегу красную линию, замкнутую в форме круга.
– Когда взойдет солнце! – крикнул Демьян. – Это место очистится от скверны и темные силы низвергнутся прочь. Нет больше сил, враждебных свободным людям Погорынья. Мои вои, мои братья по крови, по вере! Нас тут, под угрозой сил тьмы, объединила сила воинской дружбы и воинского духа. И мы победили, не посрамив своих предков. Я счастлив, что боги дали мне возможность видеть подле себя таких витязей. Когда мы станем плечом к плечу, ни один враг не сможет покорить нашу землю. Мы сделали свое дело! Домой пора.
Вои, отягчившись богатой добычей, выдвигались в направлении Ратного, где их все так жаждали видеть со славной победой.