Ульфхеднар, понравилось. И Влад неплохо смотрится. Жду проду.

Расспрашивая пленника Михаил и Екатерина выяснили несколько интересных фактов. Во-первых причиной похода был сильнейший за последние десять лет недород, в результате чего соплеменники Яниса оказались на грани голодной смерти. Во-вторых в минские земли изначально заходить не планировали – побаивались жестокой контратаки Лисовинов, но после первых успехов Янис решил немного подправить изначальный план. И в-третьих они шли в поход четырьмя отрядами, три из которых должны были пройти с огнем и мечом по полоцких землях, а четвертый – основательно пощипать соседей. Из них в ловушке оказались сразу два отряда, причем вся захваченная ими добыча досталась победителю.
Михаил сделал из этого соответствующие выводы и отправился на переговоры, чтобы лично заключить с Мингайлом несколько важных соглашений. На официальных переговорах князю выдвинули несколько конкретных условий, одно из которых было внедрение на его территорию православных проповедников на законных основаниях. Сказать что Мингайлу не понравилось это условие, означало ничего не сказать вовсе, но таково было изначальное требование минского митрополита, ссориться с которым у Лисовинов не было абсолютно никакого желания. Однако под конец переговоров боярин Михаил Лисовин пригласил князя к себе на ужин. Мингайло согласился незамедлительно, так как в руках этого боярина была жизнь его сына.
Сидя в горнице за роскошным столом князь внимательно рассматривал боярина Михаила Лисовина, о котором он был уже наслышан. Молодой, не намного старше Яниса, с шрамами на брови и щеке, он между тем выглядел намного старше своего истинного возраста, одет нарядно, но не очень броско, видимо, особо выделяться из толпы не любил.
Окончив трапезу, боярин устало усмехнулся и проговорил.
– Ну а теперь, княже, мы с тобой поговорим о наших скромных делах.
– Слушаю тебя, боярин, – отозвался Мингайло, чувствуя, что только теперь начинается основной момент переговоров.
– Янис мене поведал о причине похода. Но я могу тебе помочь решить сию проблему, доставив зерно.
– Поход был успешен лишь наполовину, – ответил князь. – А после уплаты выкупа эта доля станет еще меньше, заплатить за необходимое количество зерна нам нечем, многие не смогут пережить эту зиму, а если ты нам зерно дашь в долг, мы долго еще будем должны. По заветам отцов нам нельзя встречать пробуждение богов по уши в долгах, иначе никогда не сможем попасть в чертоги предков.
– И все же я вижу выход из этой ситуации, –произнес боярин. – Янис много рассказывал о своей сестре-близняшке, вот если ты ее выдашь замуж за моего брата Демьяна, то я верну тебе сына не требуя за него выкупа, равно как и за других пленников. Зерно мы в этом году вам продадим по половинной цене и заключим ряд на двадцать лет на первоочередное право его продажи. Также мы заключим договор о нашем взаимовыгодном сотрудничестве и торговле на наших землях, распространении ремесел и так далее.
Услышав о предложении боярина, князь понял, что тот его поставил в практически безвыходное положение. Но наибольший шок он испытал, когда понял, КОГО боярин предназначил в мужья его златокудрой красавице Янке. Демьян! Мингайло вспомнил его мрачную, почти людоедскую, ухмылку, когда ему сообщили имя князя. К тому же он случайно услышал его брошенную вполголоса на переговорах фразу, когда князь пытался как-то снизить сумму выкупа «Будь моя воля, я бы их всех перевешал, чтобы и на расплод не осталось». И только спустя годы Мингайло узнал, что та фраза была адресована не пленным литовцам, а зарвавшимся на переговорах боярам. Князь мучительно пытался найти хоть какой-то выход, но не мог ничего толкового придумать.
– Ты отказываешься брать выкуп? – удивленно спросил Мингайло. – Но ведь другие бояре жаждут своей доли.
– Их долю я выделю из воинской добычи, по сути верну им их же имущество.
– Но захочет ли моя дочь стать женой твоего брата? – не сдавался князь.
– Ты ее отец, а Янис – родной брат, – ответил боярин. – Я и так предлагаю достаточно неравноценный обмен. К тому же подумай сам, как твой народ отнесется к тебе, узнав КАК ты их спас от голодной смерти. И еще, самое главное, твоя дочь должна стать христианкой, равно как и ее дети.
Князь опустил голову и ничего не ответил.

Свадьба состоялась в Клецке, ее проводил лично туровский епископ, были приглашены многие родовитые бояре и знатные литовцы, а также княжич Юрий Ярославич и князь Изяслав Владимирович с семьей и свитой. Здесь же были заключены большие договора о торговле и сотрудничестве земель. Демьян получил из рук князя боярский титул и земли в Минске на границе с Литвой. С другой стороны, ему были пожалованы земли, доставшиеся в качестве приданого невесты.
Невеста приехала в жутком шоке и состоянии близком к истерике. По-видимому ей уже успели описать будущего мужа в самых мрачных тонах и когда Янка увидела Демьяна, то попросту упала в обморок. У присутствующих будущих родственников начали зарождаться самые крамольные мысли и торжество оказалось под угрозой срыва, а князь в шаге от позора. Положение спасла боярыня Екатерина Федоровна. Велев своим служанкам унести княжну к себе в горницу, она осмотрела ее всю, тайно, после чего привела ее в сознание и устроила перекрестный допрос. Убедившись, что причиной обморока стало, то, что Янка попросту переволновалась и чересчур себя накрутила, боярыня вышла к родственникам, где и объявила результаты медицинского исследования. Добавив, что невеста нуждается в отдыхе, она пригласила к себе княгиню для личного разговора. Его результатом стало то, что некоторых сенных девок Янки выпороли, а остальным выписали строжайшее предупреждение о вреде сплетен для собственного здоровья и даже жизни. Затем женщины начали готовиться к завтрашнему торжеству.
Демьян оставался таким же мрачным, как и всегда, но, слава Богу, хоть от женитьбы не стал отказываться. Однако, по прошествии трех месяцев, он понемногу начал оттаивать, а после того как узнал о беременности супруги и вовсе повеселел. Вскоре Демьян начал превращаться в того самого Демку, каким он был до памятного боя восемь лет назад.

С Роськой оказалось несколько сложнее. Основной причиной была его фанатичная набожность. С подобным подарком не могли управиться и поповны, не говоря уже о боярышнях. Но Екатерина не отчаивалась, а продолжала перебирать кандидатуры. Но тут помог его Величество Случай.
На свадьбе у Демьяна оказалось несколько знатных ятвягов. Тут они присутствовали как гости князя Мингайла. Екатерина сразу же указала мужу на национальность этих гостей и попросила разузнать о них поподробнее. Михаил сразу же согласился, ведь это был шанс найти союзников в Понеманье. Вскоре он знал про ятвягов все, причем львиную долю информации ему предоставил сам Мингайло, который начал понемногу оттаивать и прикидывать размер собственных выгод, полученных от союза c Лисовинами. Ятвяги оказались, в основном, сравнительно богатыми купцами, но один был известным старейшиной, жившим на границе с Городенским княжеством непосредственно на Немане. И, самое главное, он был крещен православным священником, как и вся его семья, а именно жена, сын и две дочери. Антип, а именно такое было у старейшины крестильное имя, уже приметил Василия-Роську и хотел бы про него узнать побольше. Набожность и воинственность парня его просто покорила.
Во время застолья боярин Михаил подсел к Антипу с дружеской беседой и скоро выяснил, что перед ним точно такой же «Роська», только семейный и постарше. Узнал он также, что Антип совсем недавно потерял в бою с неизвестными татями единственного сына и старшую дочь. Младшей же Варваре (при упоминании этого имени боярина несколько передернуло) скоро шестнадцать и от женихов уже отбоя нет. Михаил завел с Антипом деловой разговор, в процессе которого состоялось упоминание о истинной национальности его крестника, что окончательно определило его собеседника в том, что он проделал долгий путь не даром. В результате Антип отбыл домой буквально наутро, на прощанье назвав Роську «сынок» и клятвенно заверив боярина Михаила в том, что свадьба состоится не позже, чем через месяц у него в вотчине, где и останутся жить молодые. Боярина такой ответ вполне устроил и он отправился обдумывать свадебный договор с новым родственником.
Как впоследствии оказалось, Антип владел богатым поселком, пристанью, тремя небольшими судами, на которых ходил торговать с соседями его управляющий. Попутно он собирал дань с довольно большой округи и строил на своих землях три церкви. Так что появление Роськи (теперь окончательно Василия) оказалось как раз кстати. Тем более, что жених прибыл не сам, а во главе полусотни воев и полутора сотен строителей. Василию Варвара очень понравилась, впрочем, девушке он тоже приглянулся. Боярин Лисовин мог быть спокоен – ключ к воротам Понеманья находился в надежных и преданных руках.
(Продолжение следует)

Однако в это же время состоялись два очень интересных диалога, предопределивших изменение истории.
Минск, 1142 год, опочивальня боярина Лисовина.
– Итак, мы добились желаемого даже быстрее чем предполагали.
– Еще бы! Твой порошок, Кать, сработал отменно. Я сам бы не поверил, что Мстислав отравлен, когда он начал глаза тереть. Тут медведь прямо к нему мчится, а княжичу сор в глаза попал.
– Да ведь это снадобье действует только тогда, когда человек напряжен, оставайся он спокойным, ничего бы не случилось.
– А где ты его раздобыла.
– Прочла в одном старинном манускрипте, который привез Янис из очередного похода. Им, говорят, древние волхвы пользовались.
– Да, кстати, почему ты решила, что первым должен умереть младший княжич, а не старший.
– Тут все просто. Умри Борис и нам бы перестали доверять, а так не прямой наследник, с кем не бывает.
– А вот с Борисом нам необыкновенно повезло, кто же мог предположить, что его тур на рога подымет, да еще и в тот момент, когда вокруг были только люди князя Всеволодка и сам отец был неподалеку.
– Это точно. Миш, скажи, если ты станешь князем, Юрка долго проживет.
– Честно говоря, не знаю. Смотря как сложатся обстоятельства. Парень он хороший и его проще иметь как подручника, нежели как соперника или даже врага.

Киев, 1144 год, беседа Великого князя Всеволода и доверенного боярина Игната.
– Боярин Лисовин последнее время в Прибалтике совсем разошелся, города закладывает, войско готовит, корабли строит.
– Так оно и понятно, княже. Земли большие, язычники кругом, да и извне тоже не прочь хороший кус охапить, разные там шведы, саксы.
– Что верно то верно. Однако на таких землях должен сидеть князь и князь надежный и, самое главное, нам преданный. Ты знаешь таких, чтобы смогли держать такую территорию под своим контролем лет десять, двадцать. Я знаю только двоих – это Юрка Суздальский и, – князь сделал паузу и пытливо посмотрел на своего собеседника. – И боярин Михаил Лисовин, других нет.
– Так он же не князь.
– Жаль. Вот если бы у него в предках хоть какой-то самый захудалый Рюрикович затесался бы, тогда можно бы было его князем поставить, а так…
– Княже! Была история о том, что его покойный дед Кирилл женился на внебрачной дочери князя Святополка Изяславича.
– Интересно! – протянул Всеволод. – Значит все-таки это правда, ибо я тоже о том слыхал. Нужно боярина призвать сюда и выспросить так это или нет и если так – быть ему Полоцким князем.

Князь Михаил Фролович уверенно расставил своих наместников-ближников – в Ревеле Кузьма, в Лисограде Дмитрий, в Новогрудке Василий, в Копорье Матвей, в Юрьеве Семен, в Юрмале Николай, в Каунасе Янис. Артемий и Савватий сидели боярами в Пинске и Городно, соответственно. В Михайловске всем заправлял Алексей, а в Турове был Петр.
Работы действительно было много. В Риге и Ревеле строились суда. Драккары и ладьи под бело-сине-красными парусами бороздили Балтийское море. В Юрмале, Лисограде и Полоцке были крупнейшие рынки. В городах активно строились монастыри и храмы. Отовсюду приглашались строители, кузнецы, ремесленники, иконописцы, богомазы, ученые. Дело дошло до того, что в 1149 году в княжество был назначен архиепископ, коим стал Кирилл Туровский.
Пока Михаил Лисовин был боярином, он старался держаться от усобиц подальше, но когда стал удельным князем то быстро начал подумывать о том, как бы еще расширить свои земли за чужой счет. Кроме того, местное полуязыческое население тоже желательно было разбавить твердыми христианами.
Одним из вариантов стало переселение полабских славян, спасающихся от нашествия саксов. Другим – принятие на службу норвежских наемников. Последние оказались отменными мореходами и кораблестроителями. Многие приходили с семьями, оседая в крупных городах.
Естественно, соседям такое расширение Полоцкого княжества (его уже чаще называли Прибалтийским) не пришлось по вкусу и они попытались охапить себе небольшой кусочек или поживиться в процессе набега. Первыми на такой шаг в 1146 году отважились новгородцы, устроив осенью набег на Юрьев. Наместник отсиделся за стенами, но посады были сожжены, а окружающие деревни разграблены. Правда при этом новгородцы и сами понесли ощутимые потери от атак обозленных лесовиков, которых вскоре возглавил сам наместник Семен Лисовин. Итогом похода стала боевая ничья, которая не устраивала обе стороны. Ответный поход был не в пример страшнее, тем более, что его возглавил сам князь. Зимой 1147 года десятитысячная рать перешла границу и сходу захватила Изборск, после чего последовал успешный штурм Пскова. Новгородцы спешно собрали ополчение и двинулись на выручку. В течении всего пути они подвергались постоянным атакам вражеских летучих отрядов, которые распространялись по новгородским землям со скоростью ветра. Наконец недалеко от Пскова они встретились с основными силами прибалтов. Встретились и замерли. Перед ошеломленными ополченцами стояла нерушимая железная стена, ощетинившаяся копьями, по бокам которой стояло не менее трех тысяч конников. Устрашенные ополченцы вынуждены были вступить в переговоры, итогом которых стало перемирие между сторонами и возвращение захваченных земель за увесистую плату – двадцать тысяч новгородских гривен (1 гривна весила 204 грамма). Плюс ко всему победителям досталась и богатая добыча. Такое поражение надолго отбило у новгородцев желание тревожить своего западного соседа.
Следующими были поляки. Они к тому времени вовсю тревожили Волынь и Пинск, когда наконец летом того же 1147 года князь Лисовин двинулся в новый поход сразу в двух направлениях. Основные силы ведомые самим князем вначале двинулись на юг, где он объединился с Юрием Ярославичем, после чего союзные армии вторглись в Польшу на границе с Волынью. Решающая битва произошла под Варшавой, в которой польское войско было окружено в Бужско-Вислянских болотах и наголову разбито. Князь Болеслав IV Кудрявый попал в плен, его старший сын погиб, равно как и почти все его воеводы. Второй отряд ведомый Лисоградским воеводой Дмитрием Вихрем и княжичем Константином Михайловичем захватил устье Вислы, где был взят штурмом город Гданьск. Только через полтора года король сумел найти половину от необходимого количества золота для своего выкупа из плена и освободился лишь тогда, как дал согласие на то, что земли между Бугом, Вислой и Балтийским морем официально переходят в собственность князя Лисовина. Эти земли, за которые так отчаянно цеплялся король, были основательно опустошены постоянными набегами пруссов и ятвягов. Теперь их заселяли полабскими переселенцами, к тому же сюда начали понемногу возвращаться беженцы, спасавшиеся от постоянного разбоя литовских племен. Естественно, на новых землях активно насаждалось православие.
В 1148 году после победы князя Лисовина над Владимирком Галицким в Луцкой битве был совершен очередной бартер с Юрием Ярославичем, в процессе которого тот полностью передал в руки своего могущественного союзника Городенский и Клеческий уделы, а себе добавил захваченные во время последнего похода Берестейское и Пересопнинское княжества. В том же году Юрий Ярославич прибавил к своим владениям Туровские земли.
Донельзя возмущенный действиями князя Лисовина в отношении представителей католической церкви в начале 1149 года папа Римский Евгений III объявил о северном крестовом походе. Атаковать Прибалтийское княжество должны были сразу с трех сторон. Со стороны Варшавы шли основные силы крестоносцев – французы, немцы, ляхи. Со стороны Гданьска должны были нанести удар датчане, а Ревель, согласно утвержденному плану, атаковать нужно было шведам. Однако Михаил Фролович тоже не сидел сложа руки, активно готовясь к отпору. Спешно укреплялись прибрежные крепости, усиливались пограничные дозоры, активизировалась внешняя разведка. У князя под началом было тридцать тысяч пехоты и восемь тысяч конницы, а также сотня боевых судов. На военном совете было решено нанести врагу упреждающие удары.
Летом флот вышел практически одновременно из Риги и Ревеля и вскоре русичи с огнем и мечом обрушились на шведское побережье. Шведскую столицу Сигтуну взяли штурмом, в гавани захватили лучшие суда, а остальные сожгли или утопили. Добыча была огромна, а крестоносцы лишились одного из союзников. Казалось, после такого тяжелого похода князь должен быть удовлетворен и идти домой, но у него на этот счет было свое мнение. Отправив часть самых нагруженных судов, он двинулся дальше. Вскоре его боевые суда ворвались в гавань Копенгагена и князь потребовал сдачи города. Перепуганный король Кнуд V решил дело не доводить до боя, в котором он победить не надеялся и решил попросту откупиться. Как итог – тридцать тысяч балтийских гривен (1 гривна весила 205 грамм, которые начали выпускать в 1149 году) отправилось в княжескую казну. Пока шли переговоры около двух десятков судов прошерстили все побережье Скандинавии вплоть до Осло. В конце сентября князь Михаил вернулся домой с богатым грузом.
Пока шло избиение шведов и осада Копенгагена папа торопил остальное святое войско с выступлением, однако рыцари подошли к границе княжества только в конце осени. Здесь их уже дожидалась шестидесятитысячная рать. Ее основу составляли проверенные вои Михаила Полоцко-Рижского, а также тут были войска Юрия Ярославича Турово-Пинского, Великого князя Киевского Изяслава Владимировича и суздальского князя Юрия Владимировича. После непродолжительного стояния русичи перешли в решительное наступление и попросту втоптали святое воинство в грязь. В плен попали представители более сорока виднейших дворянских и даже королевских фамилий Европы, которых разделили между собой победители, причем суздальскому князю достался самый ценный пленник – духовный лидер похода Бернар Клервоский, а вконец несчастный польский князь Болеслав IV Кудрявый равно как и руководители похода Генрих Лев и Альбрехт Медведь были торжественно вручены князю Лисовину, причем первый «на правах старого знакомства».
(Продолжение следует).

но с 115x Генрих Лев и Альбрехт Медведь борятся за Саксонию и у Мишки есть шанс не доводить до войны, или воевать в союзе с немецкими князьями против других немецких князей.

Крестовый поход против славян (вендов) 1147 года

думаю что до смерти ГГ его НГ крестоносцы не тронут.

Мне кажеться (1) и (2) вместе как-то для ГГ перебор
Он конечно человек 20 века,но с такими примерами его царство долго не просуществут
Может,лучше у Юрия Ярославича будут только дочере,или сыновья погибнут в бою
А сын ГГ вомет в жены дочь Юрия Ярославича, а ГГ будет их опекуном
Вспомнить того ярла Биргера,который не был королем Швеции но считаеться одним из создателей (почитаемым и поныне Шведского государства)

все пройдет
и это тоже пройдет

Едва только Дмитрий перебрался в Туров, как сразу же начал выяснять всю подноготную гибели своей семьи. На это у него ушло более десяти лет, но когда он обо всем разузнал, то не знал даже, что ему в этом случае делать
Оказалось, что в его отроческих горестях повинен один из ближников князя Давыда черниговский боярин Гюрята, который в тот памятный день попросту не поладил с местным воеводой по какому-то пустяшному спору и во время ссоры убил своего оппонента. А затем, скрывая свое преступление, отдал городок на поток и разграбление своим воям. Сестру Дмитрия Алену он сначала хотел сделать своей наложницей, но, узнав о том, что ее насиловали скопом его же вои, побрезговал и подарил девушку своему двоюродному брату половецкому князьку Бачуму. Однако девушка сумела сбежать от половца и укрыться в монастыре Свято-Успенском Елецком в Чернигове.
Бачум приехал в 1145 году в гости к боярину Гюряте, который числился посольским боярином в гости вместе со всей семьей. Боярин предложил своему сестричаду проехаться вместе с ним в посольской поездке в Полоцк, не подозревая о том, что из похода вернуться суждено немногим. Через месяц на орду Бачума напали вои князя Всеволода и полностью ее вырезали, не щадя ни старого ни малого.
Михаил Лисовин во время приезда к князю Всеволоду поведал ему о боярине-разбойнике, который числится ближником его родного брата. Решение проблемы придумал сам Великий князь. Он решил, что весной следующего года вышеозначенный Гюрята с рядом неугодных бояр и его ближником боярином Игорем отправится с посольством в Полоцк, откуда никто, кроме Игоря, не должен вернуться. Козла отпущения должен найти сам князь Лисовин.
За день пути до Полоцка посольский лагерь был атакован какими-то неуловимыми воями, которые двигались между деревьями словно призраки. Все вои и бояре были перебиты в мгновение ока. Уцелели лишь бояре Игорь и Гюрята, которых утащили в лес. Первый попал к князю Михаилу и мгновенно заявил об ужасе половецкого разбоя хана Бачмана, который решил позариться на посольские дары и перебить послов, свернув содеянное на безвестных татей. Его самого спасло только чудо и быстрое появление сотни боярина Демьяна Лисовина. С этим он отправился к князю Всеволоду, который тут же принял соответствующие меры в отношении половецкой орды. И никто не знал о том, что произошло на небольшой поляне в глубине леса.
Боярина Гюряту привезли сюда вои в черных масках и бросили под ноги небольшой кучке людей, безмолвно взирающих на незадачливого пленника
– Чего вы хотите! – крикнул боярин.
Вперед вышел рослый вой.
– Нам нужен боярин Онуфрий Феоктистович Гюрята! – прозвучал его звучный голос. – Виновный в разрушении городка Острожек, в убийстве стариков, женщин, детей, виновный в насилии девушек, виновный в торговле людьми земли Русской. Мы здесь, чтобы судить тебя так, как велит Русская Правда.
– Меня может судить только князь, – прошипел пленник. – И только Великий князь Всеволод может вынести мне приговор.
– Я Лисоградский воевода Дмитрий Андреевич Вихорь, – ответил вой. – А это мои сыновья и сестра. Ее ты должен помнить.
Когда боярин взглянул в лицо женщине, одетой в черное одеянии монахини, то встретился со спокойным взглядом, полным безграничной ненависти. За время своего послушания сестра Магдалена ни на единый день не забывала лица боярина Гюряты, которое постоянно являлось ей в кошмарных снах. Забыться она смогла только после встречи со своим родным братом, которого она считала погибшим. Особенную роль в ее исцелении сыграли боярыня Катерина, которая при помощи странных порошков смогла нормализовать ее сон, а ее муж и одновременно крестный Дмитрия боярин Михаил сумел при помощи полуведовских, полухристианских наговоров и молитв вернуть к жизни душу. К тому же она не забывала слов игуменьи Варвары «Святые молитвы – хорошо, а благие дела и святые молитвы – еще лучше». Поэтому, когда ей предложили стать новой игуменьей новопостроенного монастыря Пресвятой Богородицы в Лисограде, сестра Магдалена незамедлительно согласилась. Она простила всех своих обидчиков, всех, но только не боярина Гюряту.
В свою очередь мальчишки презрительно взглянули на лежащего в пыли боярина и молча отвернулись. Они знали историю своего отца и никогда не сомневались в том, что тот поступает так, как должен поступить настоящий русич. Их мать вышла за отца замуж, пойдя против воли родителей, однако старая боярыня после рождения двух внуков сразу, мгновенно приветила и дочь и зятя, а мужа уломать не кочевряжиться для нее былом делом одной недели. Всех своих внуков воспитывал дед, пока их отец воевал с литвинами и сопровождал боярина Михаила в походах. Со временем, когда Дмитрий стал Лисоградским воеводой, тесть с тещей переселились к нему, всячески помогая в любых его начинаниях.
– Я буду молиться за упокой твоей души, боярин, – произнесла монахиня. С этими словами она отвернулась и, обняв за плечи племянников, молча удалилась.
По знаку воеводы, боярина схватили и, не взирая на отчаянное сопротивление, запихнули в широкий мешок, после чего его бросили в заранее выкопанную яму и засыпали землей, притоптав как следует. На вершине новообразованной могилы вои посадили молодой дубок и вкопали крест. Затем, не проронив ни слова, вои вслед за монахиней покинули полянку, ставшей свидетельницей страшной казни.

В 1159 году войска князя Лисовина под непосредственным руководством князя Мстислава Изяславича заняли реку Нева и сразу же заложили две крепости в ее устье и истоке, соответственно, назвав их Невск и Ключгород. Крепости полностью контролировали горловину основного северного торгового пути «из варяг в греки». Новгородцы, терпевшие большие убытки из-за того, что часть купцов предпочитала следовать через Двину и Неман, теперь получили еще одну основательную петлю на свое горло. Началась новая эпоха завоевания земель Новгородских Балтийско-Полесским княжеством.
(Переработанная часть)

1. Религия.
Владея землями, населенными преимущественно полуязычниками, князь Михаил много думал о том, как их привести к чинопочитанию православия, причем на добровольной основе. Для начала были уговорены принять новую веру все местные чиновники и вожди, которые планировали не только принимать активное участие в управлении княжеством, но и успешно продвигаться по служебной лестнице. После этого их примеру последовали многие их прямые и косвенные подчиненные, неотступно следуя изречению: «Куда иголка, туда и нитка, куда вождь, туда и мы». Одновременно, пользуясь близкой дружбой с Великими Киевскими князьями Всеволодом и Изяславом, в Прибалтику начали переселять самых бедных смердов, обещая им кров, землю, хлеб и работу. Условий было несколько, но, несомненно, самым важным из них считалась твердая и нерушимая православная вера. Но самым важным успехом являлся мирный договор с криве-кривейо, верховным жрецом жрецов-вайделотов. Для успокоения властолюбивого старца князем были предоставлены языческие святыни в разное время попавших в руки саксов и ляхов и переданные Михаилу как часть выкупа за пленных. Получив такие религиозные сокровища, криве-кривейо самоустранился от своих великих притязаний и милостиво разрешил чтобы в каждом мало-мальски важном селении селились пришлые христиане и строилась церковь. Когда через семь лет жрецы спохватились, было уже поздно – более половины коренных жителей успели принять крещение, а остальные вовсю крестили детей, порой напрочь отринув родовые имена. По княжеству росли, как грибы после дождя, церкви и церковно-приходские школы, при крупных городах появились монастыри.
Основной проблемой неожиданно стали не язычники, а католики, которые в отдельных районах оказали вооруженное сопротивление распространению православия. Однако этот вопрос был решен достаточно быстро путем выселения священников, монахов и ярых приверженцев противоборствующей конфессии за пределы княжества. Многих пришлых проповедников переправляли в Новгородские земли или их убивали местные, на что князь Лисовин порой не обращал внимания.

2. Промышленность.
Этот вопрос был затронут Михаилом еще в 1132 году, когда женили Демьяна. Тогда Михаил, его ближники, княжич Янис и князь Мингайло держали совет о мирном развитии общих земель. Тогда же они порешили, что их главными богатствами являются лес и пушнина, после небольшого обсуждения сюда присовокупили еще и добычу янтаря. Теперь этот список значительно расширился.
Речной и морской промысел рыбы. Для ее ловли использовали, в основном, неводы, но часть рыбы (преимущественно речной) ловили и на крючок или в верши и ятеря. Пойманную рыбу солили, коптили, вялили, сушили, даже готовили консервы.
Добыча и ювелирная обработка янтаря. Промысел не был централизован и поставками занимались крестьяне в качестве налога по месту жительства. Впрочем, многие брали урок о поставке определенного количества янтаря, с возможностью выгодно продать излишки, причем первоочередное право на покупку имел князь или его наместник, что практически полностью исключало изначальный уход товара на сторону.
Металлургия и металлообработка. Как и янтарь, заготовка «сырого» железа производилась поначалу на месте, производя слитки в процессе своеобразного обогащения добытой руды, которые привозили к княжеским кузням. Там в процессе обработки железо делили на три вида – воинское, промышленное и инструментальное. Проблема была в том, что болотные руды не отличались хорошим качеством и основную часть железа приходилось ввозить извне. Однако кузницы были развиты и за поставку сырья князь Лисовин порой расплачивался продукцией, что позволяло иметь неплохую прибыль.
Оружейная промышленность. Оружие делалось не общественных кузнях, а в специальных мастерских, которые только этим и занимались. Здесь делали луки и стрелы, самострелы и болты, копья и рогатины, мечи, боевые и охотничьи топоры, ножи, щиты, ножны, саадаки, палицы, боевые кнуты, арканы, полные доспехи и их составляющие. Отдельные цеха строили баллисты, катапульты, «скорпионы». На специальных тренировочных площадках испытывалось новое оружие и претворялись в жизнь самые неожиданные и порой сумасбродные придумки.
Добыча и производство строительных материалов. Крепостные стены строились с запасом из отесанного камня, дома возводились из красного кирпича, скрепляемого раствором из песка, глины, цемента и яиц. Цемент делали путем смешивания сухого глинисто-мелового порошка и гипса, после чего полученную смесь поливали водой и прожаривали в специальной печи.
Деревообработка. Она делилась на два этапа. На первом была заготовка ошкуренных бревен, досок, опилок, древесного угля и курение дегтя, а также заготовка смолы. Отдельным этапом стояло производство лаптей и заготовок для воинских нужд. На втором – изготовление мебели, как простой так и резной, посуды, иконных окладов, подсвечников, инструментов, ульев, повозок, телег, очень много дерева уходило на верфь и стройку крестьянских домов.
Производство торфяного угля. Впервые этот уголь был произведен в Михайловске еще в 1127 году. Тогда было определено, что такой уголь по своим качествам не уступит древесному, однако с ним было больше возни из-за проблем с пережогом. Но в связи с активным развитием кузни было решено развивать торфозаготовки. Определенные проблемы составляло осушение болот, но этого всячески избегали, благо сухого торфа для нужд XII века было предостаточно.
Зерноводство. Зерно было наиболее ходким товаром в местных землях. Сеяли чаще всего ячмень, рожь и горох, порой добиваясь рекордных урожаев. Пшеница была менее популярна из-за своей любви к солнцу и отвращению к влажности. Однако с приходом русичей пшеницы на полях стало намного больше, равно как и самих полей. Активно вводилось триполье и обязательное унавоживание, что позволяло добиваться постоянно высоких урожаев.
Производство одежды и веревок. Лен и коноплю испокон веков выращивали именно в Полесье и Прибалтике. Теперь его сеяли более широко, активно проводя росчисти на подходящих местах. Одежда нужна была всем и, со временем, скоро ткань пошла на внутренний экспорт. Основными центрами ткачества и производства пеньки стали Минск, Городно и Кукейнос, а, со временем, и Пернов, где появился крупный завод по изготовлению канатов.
Овощеводство и садоводство. Огороды появлялись практически возле каждой деревни и являлись серьезным подспорьем в разнообразии меню, а заодно и приносило определенный доход. К тому же часть налога можно было сдавать в качестве оброка. На огородах выращивали огурцы, репу, лук, чеснок, щавель, свеклу, капусту, тыкву, брюкву, редьку. Садоводство было поначалу мелким, чаще всего ягодным, где росли малина, смородина, крыжовник. Но со временем сады серьезно увеличились в размерах, главным образом за счет яблонь, груш, слив, вишен, орехов. За саженцами и садоводами княжьи послухи и купцы охотились по всей Европе и Руси. Естественно устраивались опытные сады, где занимались наблюдениями за ростом привезенных сортов и выведением новых.
Свиноводство. Для нормального роста свиней не требовались пастбища, только разнообразный корм, в том числе пищевые отходы. В отдельных хозяйствах свиней ближе к осени держали в специально огороженных дубовых лесках, где они сами заботились о своем пропитании. Правда, после таких лесных посещений в помете иногда появлялись полосатые поросята. Местное население очень быстро оценило вкусовые качества свинины и свиного сала и радостно соглашалось на их разведение.
Скотоводство. В лесных массивах разведение больших стад лошадей и крупного рогатого скота не представлялось возможным, однако при увеличении количества производимых зерновых кормовая база стала более совершенной. К тому же под Минском у одного боярина обнаружились в хозяйстве одомашненные туры, которые были более неприхотливыми к лесной пище. После такой находки часть скота начали создавать на базе потомков этих коровьих прародителей. Основными продуктами были мясо, молоко, сыр, сметана, масло, кожа. Лошадей выращивали преимущественно для перевозки тяжелых грузов и для нужд тяжелой кавалерии, более легких предпочитали закупать у торков и половцев.
Птицеводство. Развивалось за счет кур, уток, гусей и голубей. Разводились преимущественно местные виды, хотя иногда ввозились и новые породы. Основными продуктами были мясо, пух и перо, а также почтовые голуби.
Пчеловодство. Пасеки, составляемые из ульев и перевозимые на повозках приносили существенный доход. Помимо меда и воска, из которых готовили хмельное и свечи, отменным спросом пользовались пыльца, прополис и пчелиный яд.
Сезонно добывали пушного и мясного зверя – куниц, лис, волков, медведей, зайцев, рысей, белок, оленей, диких кабанов, лосей, туров, выдр.
Активно проводились заготовки лесных ягод, грибов, сбор березового сока, лекарственных трав и кореньев. Последние использовались и для продажи в виде травяных сборов в сушеном виде. К каждому пакетику обязательно прилагался рецепт его использования и приготовления. Такие сборы были очень популярны среди купцов и именитых гостей.
Народные промыслы. Одним из первых здесь считалось производство глиняной посуды, которую затем аккуратно раскрашивали. Аналогичным вариантом считалось изготовление матрешек, резных изделий из дерева, камня и кости, изготовление икон, игрушек и т. д.
В 1145 году князю Михаилу представился случай познакомиться с одним очень интересным человеком. Это был купец-еврей Абрам Моисеевич Рабинович. Его судно потерпело крушение у берегов Эзеля, а самого купца полуголым выловили местные рыбаки. Узнав, что тот купец, они отвезли его в город, где случилось быть князю. Услышав такое знакомое сочетание имени и фамилии, столь популярного в анекдотах двадцатого века, он решил выслушать жалостливый рассказ несчастного. Когда купец дошел в своем рассказе до того, что ему сейчас впору вешаться, князь предложил ему взаимовыгодную сделку. Он отдает купцу хороший корабль с надежной командой и отличным товаром, а тот, в свою очередь, доставляет князю самых лучших мастеров Европы. Годились любые профессии, нации и вероисповедания.
Купец принял условие и рьяно принялся за поиски. Уже с первым рейсом он доставил из Дании двух мастеров-оружейников и целую семью ювелиров. Глава этой семьи, почтенный Исаак Шмульц, узнав о перспективах своей будущей работы, тут же написал ряд писем к своим не менее именитым соплеменникам, где описал перспективы развития их мастерства в новообразованном княжестве. Вскоре появились художники, скульпторы, врачи, строители, кузнецы различных профилей, сапожники, пекари, ученые, портные, ювелиры, судостроители. Всем им велся строжайший отбор, хотя, сказать по правде, Абрам дармоедов никогда не привозил.
(Продолжение следует)

Я подумать
1.Было введена система образования. Вспомнив школу отца Михаил князь Лисовин организовал в каждом большом
селе была организована школа в торой учили грамоте и т.д. Это нововедение очень понравилось практически всем жителям княжества
2.Было органнизовано несколько университетов
3.Был открыты стрелковые и морские школы
4.Построены верфи на которых делались небывалые суда,которые скоро стали предметом гордости Вскоре Лисовины стали хозяинами Балтийского моря
5.Борьба с пиратами и каперы для атак на чужие суда

все пройдет
и это тоже пройдет