К. принадлежал к егип. роду, к-рый бессменно правил Александрийской Церковью со времен свт.*Афанасия Великого. Точный г. рожд. К. неизвестен, неизвестно, где и у кого он учился. Но труды его указывают на широкую образованность и знание Библии. В 403 К. был диаконом и сопровождал своего дядю, архиеп. Феофила, на собор, созванный против свт.*Иоанна Златоуста. Соперничество кафедр Александрии и Константинополя было давним и обуславливалось политико-экономич. причинами. От Феофила К. на всю жизнь унаследовал неприязнь к Златоусту. В 412, когда Феофил умер, К. занял его место, причем его интронизация сопровождалась беспорядками и вмешательством войск. Внутренние конфликты, постоянно терзавшие Александрию, новый предстоятель пытался преодолеть с решимостью государств. человека. Он всеми мерами боролся за религ.-политич. единство мятежного города, преследуя язычников, иудеев и раскольников. «Нельзя не признаться, — замечает архиеп.*Филарет (Гумилевский), — что ревность Кирилла была на сей раз не совсем по духу евангельскому». Примером для К. служил его предшественник, к-рого Златоуст называл «фараоном». Трагично было и то, что К. опирался на Нитрийских иноков, людей невежественных и жестоких, частые приходы к-рых в город приводили к прискорбным эксцессам, — они совершали покушение на губернатора-язычника, растерзали на улице женщину-философа Ипатию. К. не был непосредств. виновником этих преступлений, но нитрийцы ссылались на его авторитет.

С 428 К. вступил в борьбу с константинопольским архиеп.Несторием, чьи высказывания дали повод к обвинению его в неправоверии. Борьба привела к созыву III *Вселенского собора в Эфесе (431). На нем присутствовали одни сторонники К., и поэтому сначала он был признан недействительным. Император, низложив и К., и Нестория, арестовал обоих. Но вскоре Церковь признала соответствие взглядов К. подлинному Православию. Он был восстановлен на кафедре, а Несторий отправлен в ссылку. Однако у Нестория осталось мн. последователей, к-рые откололись от Вселенской Церкви. Позднее взгляды К. были утрированы и использованы монофизитами. Т.о., и после смерти Александрийского архиепископа егип. Восток продолжал быть ареной смут и еретич. выступлений, пока ислам не нанес христианству в Египте удар, от к-рого ему уже не удалось оправиться.

Бурные политич. события, омрачавшие правление К., не помешали его лит. деятельности. Именно в эти годы были написаны основные экзегетич. труды. По свидетельству *Кассиодора, К. составил толкования ко всей Библии, однако до нашего времени они дошли не полностью. 1) «О поклонении в духе и истине» (написано до хиротонии); 2) «Изящные изречения» (того же времени); 3) Толкование на прор.Исайю (того же времени); 4) Толкование на 12 *Малых пророков (того же времени); в ранний период епископства написаны: 5) Толкование на Ев. от Луки; 6) Толкование на Ев. от Иоанна (сохранилось с лакунами). От прочих коммент. на ВЗ и НЗ уцелели лишь фрагменты (на Иез, Песн, Дан, Мф, Деян, Рим, Евр и др.).

Память К. Александрийского Правосл. Церковь празднует 18 января.

В своих толкованиях на ВЗ К. придерживался неск. методов, соединяя *аллегорический метод и прообразовательный с историческим. Так, в кн. «О поклонении в духе и истине» он доказывал, что Моисеев *Закон не отменен, но с пришествием Христа требует совершенно иного, духовного переосмысления. Церк. экзегет, учил К., должен «во всех книгах Моисея» отыскивать прообразования, касающиеся тайны Христа. При этом ему следует учитывать, что прообраз не есть точное отображение грядущего. «Когда излагается, — пишет К., — образная речь, духовные созерцания, имеющие высший духовно-созерцательный и таинственный смысл, и при этом предлагается и берется какое-либо лицо в прообраз Христа, тогда человеку мудрому и сведущему необходимо определить, с одной стороны, что здесь имеет значение для предположенной цели, и, с другой стороны, что полезно и необходимо и более всего послужит для назидания слушателей» (Толк. на Иону). Другими словами, иносказания Библии должны толковаться также и в нравственно-назидательном смысле. В коммент. на Малых пророков К. уделяет немало места историч. условиям написания каждой книги и их лит. особенностям. «Пророческое слово, — пишет он, — приличествовало и вполне соответствовало событиям и обстоятельствам известного времени». Нередко К. обращается к евр. тексту для пояснений и уточнений. Он подчеркивает стилистич. неоднородность пророческих писаний, связывая ее не с условиями составления книг, а с зависимостью пророков от высшего вдохновения. «Обыкновенно, — замечает К., — все пророки очень быстро переменяют свои речи по внушению Святого Духа, так что от истории или чувственных, как бы перед глазами находящихся и совершающихся явлений, быстро возносятся к внутреннему, духовному и, наоборот, снова возвращаются... к чувственным явлениям» (Толк. на Ос).

Предпринимал толкователь и своего рода историко-географич. реконструкции. Примером их может служить вступление к экзегезе Кн. Амоса.

«Амос был пастухом коз и воспитывался в пастушеских обычаях и законах. Он проводил жизнь в пустыне, находящейся к югу от страны Иудейской, доходящей до пределов моря Индийского и простирающейся до земли Персидской. Здесь пасут свои стада бесчисленные племена варваров; она представляет весьма много удобств для пропитания стад овец, ибо она обильна водою, обширна и покрыта разными травами. Амос был пастухом из Фекои, селения, находившегося при самых пределах пустыни. Он был муж добродетельный и усердный исполнитель всякого добра и скоро получил духа пророческого и стал пророчествовать не в Иерусалиме, но на самых пастбищах, вначале имея попечение о своем народе и благе его. Потом он дошел до самого Вефиля, ибо Фекоя принадлежала не к Иерусалиму, но к царству Ефремову».

В этом прологе мы находим не пересказ того, что непосредственно сообщает Кн. Амоса, а набросок целостной картины, к-рая складывается из различ. элементов, почерпнутых К. из ВЗ и косвенных свидетельств.

Новозав. толкования К. также не страдают крайностями аллегоризма. В них автор стремится уяснить прямое значение сказанного, причем делает акцент на его нравственном приложении. И по самой лит. форме эти комментарии (особенно к Лк) в большей степени являются гомилиями, нежели толкованиями в узком смысле.

В период борьбы с Несторием К. обращался к темам преимущ. полемико-догматическим. Однако одна из поздних его работ, «Против Юлиана» («Contra Julianum»), содержит обширный библ. материал. Эта работа есть апология христианства: в ней учение Слова Божьего о творении и начале мира противопоставлено языч. мифам, проповедь пророков — взглядам языч. философов, лица Свящ. Писания — героям языч. книг. К. утверждает в этом труде, что Христос есть средоточие обоих Заветов. В книге затронут и ряд сложных экзегетич. вопросов, в частн. вопрос о согласовании евангельских рассказов о Воскресении.