Поражение русских князей на Калке было весьма прогнозируемо и очевидно даже неискушенным в военном деле людям. Основополагающих факторов было много. Во-первых напрочь отсутствовал порядок действий вследствие неопределенности четкого центрального командования. Во-вторых не было совета о ведении плана боя. Сам совет вроде как бы и был, но из-за непроработанности его составляющих мог зачастую обернуться настоящей катастрофой. Третьим фактором разгрома оказалась ситуация преследования. Русичи, если враг побежал, преследовали нечасто, а вот так, до полного истребления или пленения бегущих – такого и вовсе никогда не было. Отдельно можно было выделить пятое тележное колесо любого упорного боя тех времен на Руси – половцев. Их неспособностью держать лобовой удар ранее часто пользовались виленские князья, а теперь это сделали и монголы. Поначалу ход боя был целиком и полностью за русичами. Передовая тысяча Ганимеда, целью которой было заманить ложным отступлением под удар основных сил, была почти уничтожена. Шесть сотен увлеклись обстрелом пехоты и неожиданно угодили в клещи конницы. В итоге они были почти поголовно истреблены. Остальные стали отступать на юго-восток от средней Самары. Тактика укусил-отскочил сработала великолепно, однако монголы погибли почти все, включая и самого тысячника. Далее русичи допустили ряд стратегических ошибок. Для начала Мстислав Удатный и Мстислав Святославич поссорились с Мстиславом Романовичем по поводу дальнейших действий и переправились через болотистую долину реки Калка. Затем они же позволили половцам залезть вперед прямо перед собственной пехотой. Монголам отбить лихой наскок и обратить половцев в бегство не составило большого труда. Стремглав удирающие половцы врезались в ряды русичей, основательно смешав их. А затем в это месиво врубились монголы. Русичи попятились назад и… уперлись прямиком в болото и реку. Отступали князья натужно и в большом беспорядке, поэтому монголы без особых проблем их взяли в «мешок», многих пленили. Часть русичей, которые сумели перебраться через предательскую речушку, укрылась в наспех сооруженном лагере, иные начали отходить в степь. Монголы, понеся поначалу достаточно небольшие потери, навалились на лагерь, однако взять его с ходу не сумели. Оставлять за спиной большой отряд противника Субудай не решился и начал планомерную осаду. Русичи стояли насмерть. После трех суток беспрерывного боя Субудай решился на хитрость и обманом выманил противника из-за укреплений. Тут-то монголы и решили исход битвы, нанеся удар по обезоруженным русичам. Плененных князей и воевод бросили под доски, на которых пировали победители, тем самых медленно раздавив их. Затем было решено продвинуться вглубь Руси, дабы посмотреть на укрепления больших городов. Ибо чужие слова это одно, а вот собственные глаза – совсем иное. А вот те вои, что ушли в степь, в большинстве своем к Самаре не пошли. Их путь лежал к южной линии острогов Виленского княжества. Добрались они туда, отчаянно отбиваясь от наседавших передовых отрядов. Когда наконец беглецы достигли острогов, то немедленно в них заперлись. И вот тут монголов ждал очередной жестокий урок. Воодушевленные сравнительно легкой победой (в гробу видал Субудай такие «победы» – шесть тысяч воинов полегло при осаде табора) решили выманить русичей из-за укреплений. Ан нет! Те усиленно не поддавались на провокации и высунулись лишь тогда, когда васильевский и арабатский воеводы ударили конными отрядами косоглазым наглецам в спину. Из полутысячи передового монгольского отряда сумело вырваться не более сотни, прочих перебили. Затем воеводы дали приказ к скорейшему отступлению. Но уходили лишь старики, женщины и дети. Также покинули острожную линию раненные и слабовооруженные вои. Прочие готовились умереть, но задержать монголов до прихода полков севера. За их спиной отгонялся скот, отступали все, кто не мог сражаться. Постепенно возникли три ручейка отступления – на север к Васильевке, на запад к Олешью и на юг к Перекопу. Срывались с места пастушьи стойбища и часть всадников неслась во весь опор к острогам на подмогу. Монголы прибыли основными силами к острожьей линии лишь через месяц после битвы. Требовалось и раны подживить и разведку провести. Стычки разведчиков обеих сторон отличались редким упорством сторон. Русичи, пользуясь лучшим знанием местности, часто применяли тактику засад, да поначалу с таким успехом, что монголы отрядом менее полусотни и не высовывались. У острогов Субудай с явным неудовольствием отметил что противник сжег все деревянные строения и разметал слабые острожки. Разведчики на этом направлении гибли чаще всего, а еще монголы от пленников знали о больших стадах скота, которые выращивались в этой же степи за засечной линией. На совете было решено что Джэбе пойдет в глубь земель с десятысячным отрядом, а Субудай с оставшимися девятью останется для захвата острогов. С Джэбе «Одноглазый барс» отправил и сына Урянхатая.
Ореховское побоище. Субудай, верный принципам Чингисхана, решил бросить на штурм Ореховского острога в передних рядах захваченный ранее хашар. В смысле отправить плененных на Калке воев в передних рядах. Этот план срабатывал ранее безукоризненно, но тут дал осечку. Воевода боярин Орехов загодя отправил верного смерда Гришку за стену дабы тот попал в плен. Гришка попался, рассказал Субудаю жалостливую сказку о своем нежелании помирать за просто так и… загремел прямиком в хашар. Ушлому парню только это и надо было. Суток не прошло, а уже был готов кулак самых отчаянных воев. Всех, кому безоговорочно доверяли, направили к воротам. Субудай даже сразу не сообразил о кое-какой нелепости атаки. Сразу две группы вырвалось впереди общей массы и именитый полководец догадался об их хитрости только тогда, когда перед ними отворились ворота. Часть пленников мигом проскочила вовнутрь, а дорогу остальным перекрыл дорогу ореховский священник Паисий. – Братия! – прозвучал над полем его хорошо поставленный голос. – Братия, благословляю вас на последний подвиг… Речь его оборвали сразу три стрелы, пронзившие грудь монаха. Но именно эта капля переполнила чашу. И визг кочевника-степняка начисто перекрыл рев пахаря-русича. Полуголые и практически безоружные, еще короткое время назад подавленные и смирившиеся с собственной судьбой пленники, ринулись в атаку. Неся ужасные потери, русичи бросались в бой просто с нечеловеческой яростью. Если монгола сшибали с седла или сбивали с ног, подняться на ноги у него шансов почти не было. Некоторые русичи сжимали монгольские шеи с такой силой, что их руки невозможно было оторвать даже после смерти. Другие, изнемогая от полученных ран, успевали вдавить пальцы в глазницы шлема или вцепиться зубами в горло. Монголы попытались задавить взбунтовавшихся пленников числов, однако с заборола полетели стрелы и болты. Заскрипел ворот катапульты, засыпая поле щебнем. К вечеру часть выживших пленников отошла к частоколу и молча дожидалась когда их расстреляют из луков. И тут раздались крики со стен. – Вои, русичи! Живые прячьтесь за павшими! Реакция под стеной была отменной и вои мигом начали покрывать себя ковром из павших врагов и товарищей. Монголы только зубами скрипели от злости. Избив более десяти тысяч пленников они потеряли вчетверо меньше, однако обе передовые тысячи отборных воев, которые шли сразу за хашаром, были почти уничтожены. В лагере хватало раненных. Беспокоило их и молчание Джэбе.
Джэбе прошел достаточно глубоко в степь за реку Молочная, когда монголам заступила путь монолитная стена состоящая по крайней мере из тридцати тысяч пехоты. «Бескровная атака» легкой конницы провалилась в одночасье, ибо когда конники подобрались на дистанцию в треть версты русичи вскинули самострелы. Первый же залп выкосил половину передней линии. А русичи, поочередно пригибаясь, отправляли в воздух новые облака летящей смерти. Монголы не могли даже выйти на любимую стосаженную дистанцию. Всадники и лошади валились друг на друга, их топтали более удачливые, об них спотыкались и валились рядом. Монголы, презрев смерть ринулись безжалостной, всесметающей лавиной. Однако русичи не дрогнули. Наоборот, вверх взлетел лес копий, молниями сверкнули обнаженные мечи. В следующий миг началась ожесточенная рубка. Однако монголов надолго не хватило. За их спинами раздался грохот копыт и в битву бросилась лавина закованных в броню воев, над головой которых гордо реял стяг цвета свежепролитой крови. Да, это шла в бой Железная Гвардия. Монголов взяли в кольцо и рубили в куски. Степняки отчаянно отбивались, однако это был не их день. Клинья пехоты начали дробить вражьи силы, конники сминали их напором. Пал Джэбе, разрубленный от плеча до пояса тяжелой секирой, Урянхатая опрокинули наземь вместе с конем и пленили. Но это был единичный случай. Прочих русичи перебили. Князь Михаил чувствовал себя окрыленным. Уничтожив один из самых сильных монгольских туменов, русичи потеряли около тысячи убитыми и раненными. Теперь была очередь за Субудаем.
