Роберт Хайнлайн Космический патруль [=Космический кадет]

— Вчера за ужином я заказал на десерт пирог. Взял его в руку, я делал так всегда, с того самого момента, как подрос и мама устала шлепать меня по рукам, и принялся есть его, откусывая большие куски и засовывая их в рот, счастливый, как щенок на клумбе. Динко приказал мне прекратить это безобразие и есть пирог вилкой.
— Вот как? И что было дальше?
— Я ответил, что мне нужно его письменное распоряжение.
— После этого он отстал от тебя?
— Ничуть! Он ответил: «Как вам угодно, мистер Джермэн» самым спокойным голосом, достал записную книжку, написал, что предложил мне есть пирог вилкой, поставил отпечаток большого пальца, вырвал страницу и вручил ее мне.
— И ты стал есть пирог вилкой. Верно?
— Разумеется. Но это всего лишь начало истории. Динко тут же написал второе распоряжение и передал мне, попросив прочитать его вслух. Я так и поступил.
— Что там говорилось?
— Одну минуту… Где-то оно у меня в кармане. — Текс достал листок бумаги из сумки. — Вот оно — читай.
— Курсанту Джермэну, — прочел Мэтт, — немедленно после ужина явиться к вахтенному офицеру, захватив с собой первое письменное распоряжение, которое я ему передал. Объяснить вахтенному офицеру обстоятельства, которые привели к появлению этого распоряжения, и узнать у офицера, насколько законны устные распоряжения такого рода. Подпись — С. Динковски, курсант Академии, завершивший курс обучения.
— Вот это да! — присвистнул Мэтт. — Как развивались события дальше?
— Я кончил есть пирог — вилкой, как и приказал Динко, хотя к этому времени у меня пропал аппетит. Нужно заметить, что Динко был крайне вежлив. Он даже улыбнулся и сказал: «Вы уж не обижайтесь на меня, мистер Джермэн. Я поступил так, как требует устав.» После этого поинтересовался, кто подал мне такую мысль — потребовать от него письменное распоряжение.
Мэтт покраснел.
— Ты сказал ему, что это был я?
— Ты что, за дурака меня принимаешь? Я просто ответил, что один из курсантов обратил мое внимание на параграф номер девятьсот семь.
— Спасибо, Текс, — облегченно вздохнул Мэтт. — Ты — настоящий друг.
— О чем ты говоришь? Но он попросил меня передать этому курсанту одну фразу.
— Какую же?
— «Больше не надо».
— Что — «не надо»?
— Не знаю. Просто передать «Больше не надо», вот и все. Добавил, что курсанты, увлекающиеся космической юриспруденцией, часто кончают тем, что их вышибают из Патрульной Службы.
— А-а… — Мэтт задумался. — Ну и как развивались события дальше? После того, как ты явился к вахтенному офицеру?
— Я прибыл на мостик, и дежурный курсант разрешил мне войти в рубку. Я отсалютовал вахтенному офицеру, назвал фамилию и показал оба письменных распоряжения. — Текс замолчал и уставился куда-то вдаль.
— Ну? Да продолжай ты, ради Бога, не томи.
— Вахтенный офицер самым вежливым образом сделал мне выволочку. Даже мой дядя Боди не справился бы с этой задачей лучше его. — Текс снова замолчал, как будто воспоминание о случившемся причиняет ему мучительную боль. — После этого вахтенный офицер успокоился и объяснил мне, стараясь выбирать самые простые, доступные даже кретину выражения, что параграф девятьсот семь касается исключительно нештатных ситуаций и что курсанты-новички обязаны подчиняться старшим курсантам при любых обстоятельствах и по всем вопросам, если только устав не запрещает это.
— Да неужели? Но послушай, это значит, что мы обязаны выполнить все их распоряжения практически по любому поводу. Ты хочешь сказать, будто старший курсант может диктовать мне, как делать пробор в моей прическе?
— Совершенно точно: ты произнес именно те слова, которые выбрал для иллюстрации лейтенант фон Риттер. Старший курсант не имеет права приказать тебе нарушить устав — он не может приказать ударить капитана и не может приказать тебе покорно стоять, чтобы ему было удобно дать тебе по физиономии. Но его права ограничиваются всего лишь этим. Лейтенант фон Риттер пояснил, что старший курсант обязан руководствоваться здравым смыслом и благоразумием и что правила поведения за столом относятся, несомненно, к этой категории. Затем приказал мне явиться к Динко и доложить ему.
— Динко торжествовал?
— Ничуть. — Текс наморщил лоб и посмотрел на Мэтта озадаченным взглядом. И вот что странно. Динко отнесся к этому случаю, будто преподал мне урок в геометрии. Он сказал, что теперь, когда я убедился в законности его распоряжений, он хочет объяснить мне, почему счел необходимым научить меня правильно есть пирог. Динко даже сказал, что понимает, будто я могу рассматривать этот приказ как недозволенное вмешательство в мою личную жизнь. Я ответил, что у меня уже больше нет личной жизни. На это Динко возразил, сказав, что личная жизнь у меня есть, просто некоторое время она будет микроскопической.
— Затем он принялся объяснять причину, побудившую его заняться моим поведением за столом. Офицер Патрульной Службы, по его словам, может общаться с представителями самых разных слоев общества; если хозяйка дома, куда пригласили офицера, ест с ножа, тогда и офицер должен поступать так же.
— Ну что ж, это понятно.
— Далее он сказал, что кандидаты приезжают в Хэйуорт Холл отовсюду. Некоторые из них воспитаны в семьях и обществах, где хорошие манеры требуют, чтобы все ели из одного блюда, пальцами… как это принято у мусульман. Однако существуют общепринятые правила, которые считаются нормальными среди высших слоев общества.
— Глупости! — возразил Мэтт. — Я сам видел, как губернатор Айовы закусывал, держа в одной руке сосиску, в другой кусок пирога.
— Наверняка это был не официальный банкет, отмахнулся Текс. — Нет, Мэтт, мне кажется, что Динко прав. Он говорил, что само по себе поведение за столом или то, как я ем пирог, — не так уж важно, однако это все складывается в общее воспитание, умение держать себя: например, нельзя говорить о смерти на Марсе или в разговоре с марсианином.
— Неужели? — удивился Мэтт.
— По крайней мере, так сказал Динко. Он добавил, что со временем я научусь, как он выразился, «есть пирог вилкой» при самых разных обстоятельствах и на любой планете. И на этом наш разговор закончился.
— Значит, он занимался нравоучениями весь вечер?
— Ну что ты, минут десять.
— Тогда почему я не мог тебя найти? Я зашел в твою комнату перед самым отбоем, и ты все еще не вернулся.
— Я все еще сидел в комнате у Динко.
— Чем же ты занимался?
— Видишь ли, — Текс выглядел смущенным, — я писал. Динко попросил меня написать фразу «я всегда буду есть пирог вилкой» две тысячи раз.

Эдмон Ростан. Сирано де Бержерак
* ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. КУХМИСТЕРСКАЯ ПОЭТОВ *

СЦЕНА 9

Сирано, Ле-Бре, гвардейцы. Входит Кристиан де Невильет.

Один из гвардейцев.
Эй, Сирано! Где твой рассказ
О подвиге ночном?
Сирано. Куда от вас мне деться?
Один из гвардейцев.
Не убежишь! Пускай на первый раз
Он будет, как урок, для этого младенца!

(Последнюю фразу говорит в сторону Кристиана.)

Кристиан.
Младенец? Я?
Один из гвардейцев.
Да, северянин хилый!
Кристиан.
Младенец? Хилый? Я?
Один из гвардейцев. Вы именно, мой друг.
Кристиан.
Южанам в хвастовстве я уступал, но силой...
Один из гвардейцев.
Предупреждаем вас по доброте, что вслух
Здесь говорить нельзя о некоторой вещи...
Кристиан.
Что это за предмет зловещий?

Гвардеец показывает ему на свой нос
и делает жест в сторону Сирано.

Но это...
Один из гвардейцев.
Тсс! Не будьте глупым!
Один из гвардейцев.
Он ходит, смерти собственной ища!
Один из гвардейцев.
Зачем вам становиться трупом?
Не троньте этого хряща!
Один из гвардейцев.
Одно словцо об этом самом...
Один из гвардейцев.
Да что словцо! Возьмите в толк:
Кто вытащит свой носовой платок,
Тот свой вытаскивает саван!

(Поворачивается к нему спиной )

Кристиан (Карбону).
Мой капитан! Простите!
Карбон (вполоборота). Да?..
Кристиан.
Чтоб северян гасконцы уважали,
Как поступать им следует, когда
При них не в меру хвастают южане?
Карбон.
Но если вы такой герой,
Так докажите вашей шпагой,
Что и на севере порой
Родятся юноши с отвагой!
Один из гвардейцев.
Эй, Сирано! Где твой рассказ?
Сирано.
Сейчас, друзья мои, сейчас.
Я шел по улице. В домах лежала мгла,
И, как часы, луна была кругла.
Так шел я, вглядываясь лучше
В места, к которым не привык...
И вдруг луну запрятал в тучи,
Как в кожаный футляр, небесный часовщик,
Во тьме по сторонам шли переулки косо...
Я еле двигался, не видя дальше...
Кристиан. Носа?
Сирано (вскакивая).
Кто этот человек? И как его зовут?
Карбон (тихо).
Барон де Невильет.
Сирано. Ах вот как?.. Он уж тут!..
О дьявол!
(Сдерживаясь.)

Да... Ночь становилась глуше,
И падали дома во тьму, как под откос.
Ну, думаю, сейчас мне здесь отрежут уши...
Кристиан.
А я, признаться, думал -- нос!
Сирано (сдерживаясь).
Я попросил бы вас не говорить, мой друг,
Того, о чем вы думали, без спросу!..
Так вот у Нельской башни вдруг
Я их встречаю...
Кристиан. Носом к носу?
Сирано.
Черт побери!.. Всю улицу заполонив,
Они перепились... и этот запах...
Кристиан. В нос?
Сирано.
А!.. Черт!.. Молчать, молокосос!
Оставьте нас! Уйдите! Гром и молнии!
Один из гвардейцев.
Проснулся тигр.
Карбон. Да, мальчику конец.
Один из гвардейцев.
Безумец!
Один из гвардейцев.
Мавр!
Один из гвардейцев.
Кретин!
Один из гвардейцев. Глупец!
Рагно.
Что здесь произойдет?
Один из гвардейцев. Наверно, повар ваш
Сегодня к вечеру получит свежий фарш!

СЦЕНА 10
.........................................
СЦЕНА 11

Сирано, Кристиан, гвардейцы, Карбон, Рагно, Лиза, мушкетер.

Первый гвардеец (выглядывая).
Тсс!
Второй гвардеец (осторожно, за ним).
Тише! Вы!..
Первый гвардеец. За этими дверьми,
Наверно, лавка выглядит погостом!

Двери раскрываются,
и гвардейцы видят Сирано и Кристиана целующимися.

Второй гвардеец.
О, это слишком!
Третий гвардеец. Черт возьми!
Карбон.
А! Сатана стал нежен, как апостол!
Так, значит, получив по левой,
Он подставляет правую ноздрю?
Мушкетер.
Ого! Эй, Лиза! Где вы?.. Где вы?!

Появляется Лиза.

Что я сейчас ему наговорю!

(Идет к Сирано.)

Чем это ударяет в нос?
Ответьте, сударь, на вопрос:
Я позабыл, а запах жуткий?..
Сирано.
Ты позабыл, чем ударяют в нос?
Вот этой самой незабудкой!

(Дает ему пощечину.)

Гвардейцы в восторге, они узнают своего Сирано.

Занавес