В помещение было темно, но маленькое узкое оконце у потолка пропускало достаточно света, чтобы рассмотреть происходящее. На лавке бесновался привязанный к ней крепкими ремнями Любан. Узнать мужика было трудно. Даже Руди в первый момент не поверила, что это именно он – ее муж. Он был почти что раздет – от шаровар, рубахи и халата остались только жалкие клочья, кое-где чудом держащиеся на теле. Волосы были спутаны, как клочья овечьей шерсти, лицо искажено страшной гримасой, больше похожей на звериный оскал, изо рта вырывались клочья пены и нечеловеческое рычание, в глазах плескалось безумие. Но самое главное, все его тело было налито невиданной силой – на руках и ногах вздулись бугры упругих мышц, а грудная клетка казалось, стала шире раза в полтора. Руди покосилась на Кенаса – теперь ее муж чем-то стал напоминать этого странного пришельца. Или женщину. Рядом с ним стояли слегка растерянные женщины – самые могучие борцы в их деревне.
– Мы с трудом связали его. – Сказала Наго, сплевывая кровью сквозь разбитые губы. – В него вселились темные силы. Он почти порвал один ремень, пришлось заменить. Когда мы это делали, он ударил меня. Это не мужчина и не человек больше. Мы все сочувствуем тебе, Руди, но если бы у тебя взбесился любимый пес, ты убила бы его, не задумываясь.
В дверь заглянула Сонна. Следом за собой она за руку втащила испугано поскуливающего Дората.
– Зря ты его ударила. – Сказала она. – Остальные наши мужчины вообще ни на что не способны, а у него удар достаточно сильный. Но теперь он боится, что если сделает это, то ты никогда не простишь ему. Впрочем, – Сонна оценивающе поглядела на Кенаса, – этот парень должен справиться с таким делом лучше.
Руди скрипнула зубами и глухо застонала.
– Погодите. – Сказала Лекса, подходя к рвущемуся из пут пленнику и дотрагиваясь до его лба. Любан дико взвыл от ее прикосновения, как будто его пытали раскаленным железом, и забился еще сильней. Лекса, не обращая на это внимания, взяла его голову двумя руками и прижала к лавке. Любан уже не выл, а пронзительно визжал в ее руках.
– Держите его крепче. – Распорядилась рыжая каким-то не своим, почти срывающимся от напряжения голосом, наваливаясь всем телом на беснующегося парня. – Сядьте кто-нибудь ему на ноги и смотрите, чтобы он не шевелился. Я еще ни в чем не уверена, но попытаюсь ему помочь. Чего он боится?
– Боится? – Переспросила Руди, с недоумением глядя на нее.
– Ну, крыс, лягушек, пауков? Порки, в конце концов. От чего-то с ним случается истерика? Думай скорей, я могу его не удержать…
Даже в темноте было видно, с каким усилием она приблизила свое лицо к лицу Любана и заглянула прямо в его полные безумия глаза. Рубаха на ее спине моментально взмокла, на скулах играли желваки, видимо, ей требовались все силы, чтобы не отвести взгляда от того, что она там увидела.
Руди растерялась. Любан не был подвержен обычным мужским страхам и никогда не визжал при виде безобидных тварей, вроде пауков или мышей – он вообще всегда был достаточно отважен для мужчины…
– Отец боялся только одного – что он надоест Руди, и она продаст его кому-нибудь. – Раздался от двери голос Совика. Оказывается, мальчишка был уже здесь и смотрел на Любана полными тоски и сострадания глазами. – Когда она брала к себе в спальню кого-нибудь другого из своих мужей, он не спал всю ночь, я видел…
– Брысь отсюда! – Цыкнула на него Руди. – Кто его впустил?
– Погоди. – Сказала Лекса. Голос ее прозвучал хрипло и прерывисто, чувствовалось, что ей трудно тратить силы еще и на разговоры. – Может и получиться. Замолчите все!
Все присутствующие затаили дыхание, еще не понимая, что делает эта странная женщина. Слышался только протяжный, полный нечеловеческой муки вопль Любана, заглушающий пыхтение навалившихся на него Землячек. Постепенно и он стал затихать, переходя в плач, потом в слабый стон.
Руди казалось, что время над ними остановилось, и она стоит тут уже целую вечность, разрываясь от жалости к мужу и пытаясь удержать слабую надежду на то, что рыжая действительно сможет ему помочь…
Вдруг, затихший было Любан, снова пронзительно вскрикнул, закатил глаза и молча обмяк под руками держащих его женщин.
– Все. – Сказала Лекса хрипло, встала и пошатнулась, хватаясь рукой за стену. – Можете его отпустить и развязать…
– Ты точно его убила? – Спросила Наго, отдуваясь и поднимаясь на ноги – перед этим она всем телом навалилась на мужика, чтобы удержать его.
Лекса поискала глазами Кенаса, он подставил ей плечо, и она с благодарностью об него оперлась. Впервые за все время их знакомства она просила его помощи, и было видно, что сейчас она ей действительно необходима.
– Он жив. – Сказала Лекса устало вытирая со лба пот. – И когда очнется, даже не вспомнит, что с ним было. Отнесите его в дом. К вечеру он придет в себя.
– Что это было? – Спросила молчавшая до сих пор Ольда. – Магия?
– Давай, потом? – Попросила Лекса. – Мне тоже не худо было бы сейчас умыться и что-нибудь выпить. Сильно с ним поработали, ничего не скажешь. Хорошо, что он действительно любит Руди и боится потерять ее. Прямо даже удивительно…

Кенас с Лексой остались ночевать в доме Руди. Во-первых, они теперь являлись почти что ее родственниками, а во-вторых, в гостевом доме расположилась Ольда со своей свитой. Руди велела своим мужчинам приготовить лучшую комнату для гостей. При этом она подмигнула Лексе:
– Думаю, ты не захочешь отправить своего приятеля на ночь в мужскую половину. Честно говоря, я тоже не была бы от этого в восторге. В отсутствии Любана, который всегда всех держал в руках, мои мужья иногда бывают невыносимы и по-мужски вздорны. И могут попытаться задеть твоего парня. Боюсь, утром я не досчитаюсь либо своих мужчин, либо их конечностей.
– Кенас не людоед и не убийца младенцев, если ты это имеешь в виду. – Хмыкнула в ответ рыжая. – Твоим мальчикам ничего не грозит, кроме пары синяков. Но ты права, так будет лучше для всех.

Когда они с Кенасом, наконец, остались вдвоем, было уже довольно поздно. В изголовье кровати горела свеча, зажженная заботливыми хозяевами. В углу на маленьком столике стоял поднос с кувшином вина и ужином для двоих, хотя перед этим они все вместе отобедали в большом зале. За столом вместе с женщинами сидел и Кенас, что вызвало легкий шок среди здешних мужчин. Да и старшая дочь Руди посмотрела на мать с удивлением, но не посмела ничего сказать.
Широкое, по-деревенски основательное ложе было разобрано и застлано высокими перинами. По верх их лежала витая плетка.
– Зачем это здесь? – С недоумением спросил Кенас, откладывая ее в сторону.
Лекса засмеялась:
– Просто вежливые хозяева пожелали нам с тобой счастливой супружеской ночи. Здесь это неизменный атрибут хорошего секса. Женщина кладет плетку в изголовье кровати, чтобы мужчина всегда помнил, что если не доставит своей госпоже удовольствия, то утром будет побит. Впрочем, чаще всего это просто традиция…
– Что это за мир?! – Зло сплюнул Кенас. – Они относятся к своим мужикам хуже, чем к охотничьим собакам. Во всяком случае, хуже, чем у нас относятся к женщинам…
– Не на много. Но в общем – да. Ты еще не все про них знаешь. Муж – это очень условное название здесь. Во всяком случае, брачные узы не имеют той силы, что в вашем мире. Все мужчины просто имущество для своих жен. Их можно продать, обменять, оскопить и сделать рабами. Просто, по прихоти хозяйки. Даже ближайшие родственники парня не вступятся за него, так как по закону, после того, как они передали его жене, она в праве распоряжаться им по своему усмотрению. К тому же, тут не очень-то блюдут чистоту и непорочность. Если бы мне, например, пришло в голову попросить нашу хозяйку прислать вместо тебя в спальню кого-нибудь из ее мужчин, уверяю, она бы не возмутилась и не отказала. Это вполне в их традициях. Правда, приличий ради, хозяйка сама должна предложить это гостье, с моей стороны это было бы немного невежливо, но если бы я предложила при этом ей взамен тебя, вполне приемлемо.
– Они так не уважают себя? Да у нас любой крестьянин будет считаться опозоренным навечно, если сам приведет свою жену к другому!
– Не кипятись так. Всякий обычай возникает не на пустом месте. И все имеет под собой какую-то причину. В данном случае, все дело в детях. Мужчины не могут сами родить себе сына, продолжателя рода. Для этого им нужна женщина. И не просто женщина, а такая женщина, которая принадлежит только своему мужу. Это, чтобы быть уверенным в том, что она родила именно от него, а не от соседа. К тому же, чтобы ребенок родился здоровым, женщину надо оберегать и охранять те девять месяцев, которые она его вынашивает. Это, как минимум. А тут все значительно проще. Женщинам безразлично, от кого они родили себе дочь, она все равно их и больше ничья. Даже, если ее отец стал только случайным эпизодом на бурном пути матери. Так что, они гораздо меньше нуждаются в своих мужчинах, чем вы в женщинах. И уж совсем не нуждаются в том, чтобы хранить их целомудренность. Ну и еще одна маленькая деталь – мальчиков всегда рождается гораздо больше, чем девочек. Но в вашем мире они погибают гораздо чаще. Ведь мальчик должен вырасти сильным, настоящим мужчиной, чтобы чего-то добиться в жизни. Слабые погибают. А тут получилось с точностью до наоборот – за место под солнцем борются уже женщины. И соответственно, гибнут они. А мужчины растут в безопасности и покое. Это же товар – мальчика рано или поздно можно будет выгодно продать. Вот так тут и образовался их некоторый переизбыток. Поэтому матерей не очень-то интересуют сыновья, они не важны для них, так как являются просто имуществом, как и их отцы. Если мальчика до девятнадцати-двадцати лет не удается сбыть с рук кому-нибудь в качестве мужа или, на худой конец, в бордель, то его просто оскопляют и используют, как раба. Рабами тут становятся только скопцы, их вообще не считают за людей и очень редко держат в доме – только в специальных помещениях, лучше всего в сараях, как скотину. Кстати, рабынь тут не может быть в принципе. Все женщины свободны от рождения до смерти. Преступницу могут сослать в отдаленные земли под присмотр местных дружинниц, заточить в крепость или казнить, но обратить в рабство – никогда. Если ты заметил, здешние женщины, за редким исключением, совершенно не озабочены своей внешностью – они могут быть неряшливы, грубы, некрасивы. Им нет нужды нравится своим мужчинам, наоборот, те с детства учатся нравиться женщинам, ведь от этого зависит их дальнейшая судьба, то, к какой хозяйке они попадут и как она будет с ним обращаться. И хотя с любовью и прочими телячьими нежностями тут особо не заморачиваются, жизнь есть жизнь и порой случаются такие истории, как с нашей хозяйкой. Руди явно испытывает слабость к этому своему Любану, хотя сама же этой своей слабости стесняется, а он, так и вообще, готов умереть за нее. Но это, скорее, исключение, а не правило.
Рассказывая все это, Лекса скинула с себя одежду и в одной рубашке залезла под одеяло. Кенас мрачно слушал ее, потягивая вино прямо из кувшина, стоявшего у изголовья. Казалось, каждое ее слово доставляет ему боль. Она, наконец, заметила его состояние и покачала головой.
– Похоже, здешние порядки произвели на тебя слишком сильное впечатление. Не бери в голову, и давай спать. Надеюсь, мы быстро управимся со всеми делами здесь с помощью твоей сестренки…
Он не дал ей договорить и в бешенстве отшвырнул в сторону кувшин.
– А скольких мужчин ты сама пропустила через свою постель? – Почти выкрикнул он ей в лицо, грубо хватая за плечи, не в силах больше терпеть раздирающее все его существо желание. В этот момент он, казалось, забыл, с кем имеет дело, и его уже не пугала возможность получить унизительный отпор, а то и удар кинжалом. Он вообще больше ни о чем не мог думать, кроме того, что рыжая насмешливая кошка лежит перед ним почти раздетая и дразнит его своими зелеными бездонными глазами…

Лекса тихо засмеялась, положив ему на грудь свою голову:
– Я думала, ты уже никогда не решишься. – Сказала она. – Я же видела, что ты хочешь этого. Еще там, у Ариев. – Она поправила свои растрепанные рыжие волосы, смешавшиеся на подушке с его пепельной гривой. – Скоро рассвет. Мы слишком увлеклись. – И она неожиданно игриво укусила его за шею.
– Перестань. – Улыбнулся Кенас. Вся его мрачность прошла без следа. Он с удивлением чувствовал, как напряжение, владевшее им весь прошлый день, покидает его. Будто с его плеч убрали тяжкий груз прожитых лет. Ее близость несла с собой удивительную легкость и свет, что проникал в душу, освобождая ее от мрака сомнений и печалей. Он неумело провел ладонью по волосам Лексы и сам себе удивился. За годы войны и скитаний через его руки прошло множество женщин. От испуганных девчонок, только вчера купленных шатерщиком у родни, до опытнейших в искусстве любви жриц Солнца. Но ни с кем из них он еще не испытывал ничего подобного. И внезапно Кенас отчетливо понял, что отныне ни одна женщина не сможет дать ему того, что дала эта рыжая дерзкая девчонка с повадками сорванца и душой воина.
И чтобы прогнать непривычные мысли, а заодно убедиться, что все случившиеся с ним не сон, Кенас опять рванул ее за плечи к себе …

Утром их разбудила Руди. Она была уже полностью одета для дальней дороги и зашла сказать, что кони ждут их внизу.
– Мужчины уже собирают завтрак и провизию нам в дорогу. – Сказала она. – Но у нас еще есть время, чтобы проехаться верхом по окрестностям. Ольда желает составить нам компанию, чтобы поговорить о вчерашнем.
– А заодно проверить, умеем ли мы держаться в седле? – Хмыкнула Лекса. – Ладно, доставим ей такое удовольствие. Только Кенасу лучше будет одеться по-женски. Думаю, после всего, что уже здесь случилось, это будет не слишком большим шоком для землячек. Да и верхом так ехать гораздо удобнее.

Лекса оказалась права. Встреченные ими по дороге женщины больше были поражены небывалым сходством своей атаманши и этого пришлого мужчины, чем его одеждой. Впрочем, все, что они думали, осталось при них. Никто не посмел ничего спрашивать. Сама же Ольда, увидев Кенаса в полном боевом облачении, только криво усмехнулась:
– Почему-то я не удивлена. – Сказала она, оглядывая его. – Женскую одежду ты носишь с гораздо большей ловкостью, чем мужскую.
– Сама бы попробовала ходить в этом балахоне. – Пожал плечами Кенас. – У меня он все время в ногах путался…
Ольда захохотала и кивнула на высоких серых в яблоках лошадей, что подвели им. У Землячек все кони были именно этой породы – высокие, крепкие, норовистые, но послушные в умелых руках и приученные к боевому строю. Такие звери, действительно, не всякого седока подпускали к себе. Неумелого или робкого всадника они не потерпели бы. Так что у Ольды были все основания опасаться за своих новых знакомых, и она решила устроить им проверку.
Лекса взлетела в седло стремительно, как будто подброшенная вверх чьей-то сильной рукой, только слегка придерживаясь при этом за гриву своего коня. Она уверенно подхватила поводья, подняла лошадь на дыбы и пустила в галоп, потом перешла на рысь и, объехав круг, остановилась на том же месте, откуда начинала свой путь. У нее была немного странная, непривычная в этих местах посадка в седле, но чувствовалось, что рыжая прекрасно знает, что делает, и выбить ее из седла будет непросто. Да и конь великолепно слушался ее руки.
Кенас держался в седле, как воин. Эту манеру езды Ольда знала прекрасно и оценила сразу. Она довольно кивнула им и тоже взлетела в седло. Руди последовала ее примеру. Ей было немного непривычно так запросто общаться с такой знатной особой, как Верховная Атаманша войска Землячек, да еще родственницей самой царицы. Но на войне тоже случалось, что простая копейщица волей судьбы или случая оказывалась рядом со знатной госпожой. И нередко они сражались, как кровные сестры, прикрывая спину друг другу. Почему-то Руди была уверена, что впереди их ждут именно сражения.

Вчетвером они отъехали от деревни в ту сторону, где начиналась вольная степь, подальше от любопытных, и только там заговорили о том, что их волновало.
– Что ты узнала у своего мужа? – Спросила Ольда. – Кстати, он все так же ужасающе выглядит, как вчера?
– Нет. – Улыбнулась Руди. – Он еще вчера принял свой обычный облик. Вместе с безумием исчезли и эти ужасные бугры на руках и ногах. Вчера он был похож на женщину-борца. Вроде тех баб, что ходят по ярмаркам, поднимая на спор подводы и забивая кулаками гвозди. Но когда вечером он пришел в себя, то выглядел, как всегда. Он не помнил ничего, кроме того, что пошел днем задать корма скотине, и в это время его кто-то окликнул. И он был сильно поражен, когда понял, что уже вечер, и он лежит в моей кровати. Он, конечно, догадался, что с ним что-то случилось, и очень испугался, когда я заговорила о ведунах. Они, оказывается, давно уговаривали его уйти к ним, говорили, что он отмечен Ведом, но он все время отказывался. Они настаивали и угрожали, но, в конце концов, отстали от него. Но после того, как он пошел со мной в лес искать медведя, он стал предателем для них. С его стороны это была измена Веду, так как они верили, что медведя на нашу деревню наслал один из ведунов. Любан очень их боится. Говорит, что их власть над посвященными безгранична. В любое время ведуны могут вызвать своими заклинаниями Веда, и тогда он вселится в такого посвященного. После этого жертва всегда погибает, так как присутствие бога губительно для смертного. Поэтому, таких посвященных держат для особого случая. Их берегут, пока не потребуется присутствие Веда для тайных обрядов. Таких избранных не очень много, так как редко удается вовремя найти и посвятить подходящего мальчика. Но если тот, кого они избрали, предает их, то бога вызывают уже для того, чтобы он покарал отступника, а заодно продемонстрировал всем прочим свою мощь и могущество. Думаю, вчера мы это и видели. Любан долго не мог поверить, что выжил после того, как бог вошел в него. Говорил, что такого не может быть. После того, как бог вошел в свою жертву, его не смогут изгнать даже их самые могущественные ведуны, которые обладают Древним знанием. И тем более он не верил, что с проклятием смогла справиться женщина.
Собственно, это почти все. О самом обряде посвящения он смог рассказать очень мало. К ведунам его привел отец. Он тоже был посвященным и поэтому получил от своего бога дар знать своих сыновей. Любан утверждает, что тоже обладает таким даром, как и все они. Его отец в свое время не захотел уходить в лес без сына, ждал, пока Любан достаточно подрастет, чтобы можно было бежать с ним вдвоем, но из этого ничего не получилось. Мать Любана внезапно обменяла или продала его отца другой женщине. А вскоре и самого Любана, уже достаточно подросшего к тому времени, отдали в гарем в богатый дом. Но когда парню было еще лет семь, его отец умудрился уйти с ним в лес на ночь, хотя и сильно рисковал при этом. Он сделал вид, что они с сыном заблудились во время сбора грибов или ягод, и привел мальчишку к костру ведунов. Любан тогда уже знал, что должен будет стать таким же, как и его отец, и слушался того во всем. Но что произошло с ним дальше, он помнит довольно смутно. Сказал только, что его раздели, измазали кровью жертвенного петуха, взяли за руки и за ноги и стали раскручивать над костром, повернув лицом к небу, так что звезды слились у него в глазах в единый хоровод, и на этом он потерял сознание. Последнее, что он помнит, это дикую боль от обжигающего пламени костра, что лизало его спину. Очнулся он уже на рассвете. Совершенно разбитый и больной. Но ожогов на спине не было, это он запомнил очень хорошо, так как тогда это было первое, что он с облегчением почувствовал, придя в себя. Отец сам одел его, поднял на руки и понес навстречу служанкам из их дома, что уже шли по лесу, разыскивая их. Он сказал им, что они с сыном заблудились и блуждали целую ночь в лесу. Мальчик даже заболел от страха и холода ночи. Ему поверили, хотя и выпороли, конечно. Самого Любана почти не расспрашивали, так как он действительно заболел после этой ночи, да и отец строго-настрого велел ему говорить всем то же, что и он, иначе бы им не поздоровилось. Позже отец сказал ему, что таинство, которое над ним совершили, могут проводить только ведуны, ушедшие от мира к своему богу, те, что ходят с проповедями по деревням, рискуя жизнью. Как я понимаю, это нам ничего не прояснило?
– Да уж. – Задумчиво проговорила Лекса. – Вообще-то, этого и следовало ожидать. Все тут вертится вокруг этих самых ведунов и бога Веда. Сдается мне, нам еще придется с ними встретиться. Тем более, что и рождение Кенаса и Ольды как-то с ними связано. Думаю, они и сейчас отираются где-то поблизости, и уже знают о вчерашнем проколе своего бога, но пока выжидают. Я думаю, нам надо просто заниматься своими делами – когда придет время, они сами найдут нас.
– Не нравится мне это. – Раздраженно сказала Ольда. – Я всегда предпочитаю нападать первой, а не ждать, пока враг подкараулит меня где-нибудь в засаде. Может быть, стоит прочесать лес и выловить этих бородачей, пока они не устроили нам какую-нибудь очередную пакость?
– Иногда как раз выгодно подставить врагу для удара малые силы, чтобы он себя обнаружил, думая, что преимущество на его стороне. А потом разгромить внезапным ударом с тыла. – Пожала плечами Лекса. – К тому же, неплохо бы убедиться, что это действительно враг…
– Ладно. – Сказала Ольда. – Нам пора возвращаться. Пусть ведуны посидят пока в своем лесу – займусь ими после игр.

В этом году для участия в играх обществом были выбраны триста женщин – по три воина от каждой деревни. Кроме этого с ними ехала Ольда со всей своей свитой – как Верховная Атаманша Землячек она тоже была официально приглашена ко двору царицы, хотя это приглашение и было чистой формальностью, так как благодаря своему роду и положению, светлейшая и так могла в любое время прибыть ко двору. Ольда включила Руди в свою свиту и всю дорогу держала ее подле себя, как и Кенаса с Лексой.
То, что Руди, которую все прекрасно знали, как бывшую сотницу из безродных, добившуюся этой должности благодаря своей доблести и удаче на поле боя, внезапно оказалась так приближена к Атаманше, никого особенно не удивило. Может быть, кое-кто и позавидовал ловкости, с которой простая деревенская староста умудрилась пролезть в фавориты к знатной особе, но ничего необычного в этом не было. А вот Лекса, и тем более, Кенас, одетый в женские штаны, рубаху и куртку, вызывали поначалу недоумение у женщин из других общин. Никто не решался задавать им лишних вопросов, видя, что атаманша приблизила их к себе, но от односельчанок Руди и свиты Ольды, вскоре все в отряде знали историю появления этих двоих в деревне Землячек, а так же то, что за попытку прикоснуться к рыжей девице Верховную жрицу Торо укусила змея-хранительница. И то, что она изгнала демонов из мужчины, проклятого ведунами. А похожий, как две капли воды на их Атаманшу мужчина ударом меча убил того самого медведя Шиву, о котором ходили слухи, что он послан Ведом. Это возымело свое действие. Все, кроме Руди и Ольды, предпочитали держаться подальше от странной парочки. Надо сказать, что это их вполне устраивало. О том, что они едут в столицу специально для встречи с царицей и везут ей ту самую великую Тагру, из-за которой, собственно, и случилась в империи смута и война, никто пока что даже не догадывался. Ольда правильно рассудила, что это знание слишком опасно. И чем меньше человек им владеет, тем лучше для всех. Она, если честно, и Руди-то приблизила к себе, чтобы не выпускать ее из своего поля зрения и не допустить, чтобы та вольно или невольно проболталась кому-либо об этом. Дело было даже не в том, что Ольда не доверяла своей сотнице, но она справедливо полагала, что в таком вопросе нельзя рисковать, и лучше сто раз перестраховаться, чем потом казнить себя за излишнюю доверчивость и беспечность. Лекса по совету Ольды, укрыла Тагру от посторонних глаз в специальном кожаном мешочке, надев его сверху медальона. Это не вызвало ни у кого вопросов, так как многие носили в таких футлярах свои фамильные талисманы и обереги, считалось, что это должно уберечь их от порчи дурного или враждебного глаза.

На шестой день дорога привела отряд землячек к горному хребту, что как-то очень неожиданно вырос на их пути прямо посреди бескрайних полей. Горы растянулись аккуратной грядой по левую руку от широкого тракта, по которому до того ехали Землячки. От суровых мрачных скал, что высились серой громадой над внезапно притихшими всадницами, тянуло чем-то неуловимо таинственным и мрачным. Какой-то неведомой опасностью веяло от этого места, опасностью, без сомнения хорошо известной хозяйкам этого мира. Землячки дружно переглянулись и заметно напряглись. Кое-кто из женщин почти что непроизвольно сжал рукояти мечей. Как-то вдруг стихли обычные дорожные разговоры и шутки, сразу чувствовалось, что это непростое место.
Ольда кивком головы подозвала к себе Лексу и Кенаса, которые уже заметили всеобщую тревогу и тоже были настороже.
– Держитесь в середине. – Тихо сказала она им. – Особенно ты, Лекса. Это скалы великой Сутры, богини воинов. Где-то там, высоко в скалах, за облаками, стоит ее храм. Эта богиня любит молодых красивых девушек, да и от взрослых женщин не откажется. Если ее жрицы заметят наш отряд, то они выйдут на охоту. Им всегда нужны новые сестры, они слишком часто приносят жертвы своей госпоже.
– Зачем же тогда здесь проложили дорогу? – Удивился Кенас. – Вполне можно было бы объехать это место по степи.
– На то была воля Сутры. – Пожала плечами Ольда. – Богиня воинов и путешественниц должна иметь свою долю от них, ведь именно она наша покровительница. Да и не гоже настоящим воинам уклоняться от встречи со своей судьбой, тем более, если сама ее повелительница посылает им вызов. Это ее право и наш долг. А с мирных обывательниц, старух и мужчин она не берет дань, они не интересуют богиню. Да и на нас, воинов, ее служанки нападают не каждый раз и всегда только равными силами. Мы, в конце концов, можем постоять за себя. Если победим ее посланниц в честном бою, то они не возьмут дани. Богиня за это не обижается, она покровительствует всем отважным воинам, на чьей бы стороне они не сражались. Так что все честно.

Вдруг со стороны скал донесся пронзительный свист, похожий на крик какой-то неведомой птицы. Все путешественницы тут же выхватили мечи, а некоторые сняли тяжелые копья, притороченные к седлам. Ольда взмахнула рукой, и ее отряд выстроился в боевом порядке, плотно сомкнув свои ряды. Но напряжение, что сковывало путешественниц перед этим, исчезло из их глаз. Как хорошие бойцы, наконец-то встретившие достойного противника, все они сразу заметно повеселели и приободрились.
– Похоже, сегодня можно будет повеселиться! – Захохотала какая-то женщина из свиты Ольды. – Давненько я не участвовала в настоящем деле!
Ее тут же поддержали несколько голосов. Впрочем, были тут и такие, и в том числе Ольда, кто подобно Кенасу ожидали появления врага с чувством спокойной уверенности, как хороший мастер знакомую работу. Лекса же выглядела так, будто ничего не происходило. Казалось, ее мало волнует предстоящее сражение. Она с легким любопытством оглядывала скалы, и даже не сочла нужным обнажить свой меч. Кенас благоразумно не стал что-либо говорить ей. Он уже успел убедиться в том, что его подруга всегда знает, что делает. Как и в том, что свое оружие она всегда выхватывает вовремя.

– Они опускаются со скал вместе с туманом. – Предупредила Ольда. – Когда священное облако коснется земли, будьте готовы.
– Всегда готовы! – Хмыкнула Лекса. – Сутра действительно знает свое дело. Облако уже низко. – Она показала куда-то вверх. – Занятно, они действительно умеют им управлять.
Кенас посмотрел туда, куда показывала Лекса. Она была права. Огромное, плотное молочно-белое облако быстро опускалось, почти падало прямо на них, грозя скрыть под собой пространство вокруг на много часов пути в любую сторону. Землячки издали свой боевой клич, приветствуя противниц. Они были готовы отстаивать с оружием в руках свое право называться воинами и расположение своей беспощадной богини, чье покровительство они так почитали.
Туман опускался все ниже и, наконец, совсем накрыл дорогу и поле вокруг них. Он был таким плотным, что казалось, его можно потрогать рукой, как пуховое одеяло. Внезапно послышался приближающийся стук копыт. Но жрицы Сутры не желали нападать под покровом священного облака. Внезапно, еще быстрее, чем опустился, туман рассеялся и открыл взору путешественниц вооруженный отряд всадниц, одетых в свободные белые одежды, с надетыми поверх их серебряными кольчугами тонкой работы. Они были вооружены только сетями и трезубцами. Все жрицы-воины были, как на подбор, высокие, стройные и удивительно красивые. Это отметил даже Кенас, который до сих пор считал всех женщин этого мира грубыми и мужеподобными. Сейчас он с чисто мужским удовольствием разглядывал их тонкие черты лица на холодно-отрешенных лицах.
Возглавлявшая этих прекрасных воительниц жрица, видимо старшая в их отряде, пристально оглядела Землячек. Ее глаза, внимательно изучающие противниц, задержались на миг на некоторых лицах, в том числе, на Лексе, и удивленно расширились, когда остановились на Кенасе.
– С вами мужчина? – Звучным и чистым голосом спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь, как будто беседуя сама с собой. – Но он в женской одежде и с оружием, не удивительно, что сестры ошиблись… – Продолжила она задумчиво. И, наконец, посмотрела на Ольду, безошибочно угадав в ней старшую. – Пусть ваш мужчина отъедет в сторону. Я тоже прикажу одной из наших сестер не участвовать в охоте.
– Я воин. – Сказал Кенас, не желая, чтобы за него решали женщины. – Я буду сражаться.
– Мужчина-воин? – Все так же задумчиво переспросила жрица, оценивающе оглядывая его. Она еще раз взглянула на Ольду и покачала головой. – Он похож на тебя, как твое собственное отражение. И он, действительно выглядит, как воин. Но мужчины не интересуют Сутру. Возможно, это меняет все… Вы землячки Шерзо, что живут около пограничных скал? Почему он с вами?
– Разве вы здесь для того, чтобы разговаривать? – Несколько удивленно, хотя и достаточно уважительно, спросила Ольда. – Вы пришли попытаться взять дань для нашей богини, и мы подчиняемся ее воле, но готовы отстаивать свою честь с оружием в руках. Она не требует отчета у воинов о том, кто они и откуда.
Жрица покачала головой:
– Ты – Атаманша Землячек, дочь мрака, теперь я тебя узнала. Как это я сразу не поняла… Я догадываюсь, кто он, это меняет дело. Но мужчина пришел не один. С ним должна быть женщина. Она с вами?
– Я здесь. – Сказала Лекса. – Богиня желает мне что-то передать?
Жрица оглядела ее с ног до головы оценивающим взглядом и удовлетворенно кивнула.
– Да, ты бы ее порадовала. Ей нравятся такие женщины. Из тебя может получиться хорошая сестра. Однако я должна убедиться. Ты согласна встретиться со мной в честной борьбе и без оружия?
– Нет проблем. – Улыбнулась Лекса. – Твои условия?
– Только одно. – Сказала жрица. – Если я признаю свое поражение или буду убита, то вы все беспрепятственно уедете отсюда. В противном случае, ты и три женщины, которых я назову, уйдете с нами. И всякий раз, проезжая здесь вы будете без боя отдавать нам тех, на кого мы укажем. Но если ты согласишься и победишь, то богиня больше никогда не потребует дани у Вольных Землячек.
– Это безумие. – Тихо сказала Ольда так, чтобы ее слышала только Лекса. – Откажись, мы будем сражаться, как заведено нашим обычаем. Тебе никогда не совладать с жрицей Сутры в таком бою. Они все владеют тайной магией боя без оружия.
– Посмотрим, чья магия сильнее. – Так же тихо ответила ей Лекса. – Не спеши делать свои ставки, атаманша. – И она решительно спрыгнула из седла на землю, передав поводья своего коня Кенасу.
Тем временем жрица тоже спешилась, сняла с себя шлем, кольчугу и широкую верхнюю рубаху, оставшись в одних только белых просторных штанах и мягких замшевых сапогах, что плотно облегали ее ноги до колен. Лекса последовала ее примеру, оставив на себе из одежды только кожаные штаны и дорожные сапоги. Стало заметно, что обе женщины удивительно одинаково сложены – гибкие и тонкие, как хлыст, фигуры, аккуратные тугие груди и не массивные, но хорошо заметные опытному глазу упругие мышцы. Ольда тихо присвистнула. Ей пришла в голову интересная мысль, что, пожалуй, рыжую девчонку, действительно, рано сбрасывать со счетов. И хотя беспокойство все еще точило ее сердце, атаманша уже не так была уверена в поражении.
Тем временем, противницы стали сходиться мягкими, крадущимися, шагами, настороженные, как две дикие кошки, готовые вцепиться в горло друг другу. Жрица атаковала первой. Ее выпад был стремителен, движение руки почти незаметно глазу, но она столкнулась с достойной соперницей, и кулак рассек лишь воздух на том месте, где только что была голова Лексы. Дальнейшее действие потом не смогла описать ни одна из наблюдавших за боем Землячек. В воздухе стремительно замелькали руки, и даже ноги женщин. Противницы то расходились на короткий миг, то снова бросались на встречу друг другу, порой, взлетая в воздух в немыслимых прыжках. Их короткие гортанные вскрики сливались в один боевой клич. Жрицы и Землячки, каждые со своей стороны, но одинаково затаив дыхание, в безмолвии заворожено следили за невиданным поединком. Наконец, стало заметно, что жрица явно уступает напору рыжей. Она уже не атаковала, а только отбивала ее короткие и точные удары, отступая и все чаще и чаще ошибаясь. Жрица заметно прихрамывала на одну ногу и уже несколько раз оказывалась на земле, но тут же вскакивала и снова кидалась в драку. Лекса же, казалось, только сейчас и начала драться в полную силу. Она уже не выглядела расслабленной и скучающей, ее удары становились все резче и сокрушительней. И вот, в какой-то момент, ее противница окончательно потеряла темп и слишком высоко подняла правую руку, опасно открывая корпус. Тут же рыжая бестия взвилась в воздух и в полете нанесла сокрушительный удар ногой сбоку и чуть сзади – по спине и ребрам. Жрица коротко охнула и рухнула лицом в дорожную пыль. Лекса мягко приземлилась на ноги чуть в стороне от нее и оценивающе оглядела поверженную противницу. Убедившись, что та не в состоянии встать, рыжая сама опустилась на одно колено рядом с ней.
– Достаточно? – Спросила она спокойно. – Извини, ты сама этого хотела.
– Не извиняйся. – Срывающимся голосом, но довольно твердо ответила ей жрица, с трудом приподнимая голову. – Ты лучше меня владеешь древним искусством Сутры. Я поняла это почти сразу, но не могла остановиться, богиня бы мне этого не простила. Не знаю, откуда тебе известны секреты нашего храма. Даже мы не владеем тем, что доступно тебе, я знаю, что говорю, я лучшая из наших сестер. Почему ты сразу не убила, я же видела, что ты щадишь меня?
– Ты проиграла на этот раз, но ты достойная противница. – Пожала плечами Лекса. – Пару раз я, действительно, могла прекратить бой, и те удары были бы смертельными для тебя, но я не люблю убивать без нужды. И я получила удовольствие, встретив достойную противницу, а это не часто бывает, можешь мне поверить. Я и не думала, что вообще встречу здесь воинов владеющих этим древним искусством. У тебя, должно быть, переломана пара ребер, но это поправимо, твои сестры сумеют тебе помочь?
– Да, они обо мне позаботятся. Я тоже рада, что моя богиня подарила мне встречу с тобой. И не жалею о своем поражении. Жаль только, что ты не стала одной из нас. Но теперь я знаю – у тебя другая судьба.
Поклонившись своей сопернице, Лекса отошла к ожидающим ее Землячкам. Две жрицы из отряда белых воительниц при всеобщем молчании подошли к своей предводительнице и склонились над ней. Облако снова опустилось на землю, скрывая горных отшельниц. Из туманного морока донесся удаляющийся топот копыт.
Когда туман вновь растаял, белые воительницы бесследно исчезли, но вместо них перед потрясенно молчавшими Землячками внезапно возникла старая седая жрица в таких же, как у ее предшественниц белых одеждах.
По рядам землячек пронесся взволнованный шепот:
– Верховная жрица Горы!
Впрочем, Лекса и сама уже догадалась, кто перед ней. На лице величественной старухи еще читались следы былой холодной красоты, той, что отличала ее молодых сестер, но неумолимое время уже наложило на него свою печать. Да и ее одежды напоминали одеяние жриц-воинов только цветом. Просторная туника, казалось, струится по земле, как клочья тумана. К тому же, вместо серебряных доспехов и шлема, ее украшал широкий пояс собранный искусными мастерами из тончайших пластин белого золота, усыпанный алмазами. На гордо поднятой седой голове покоилась тяжелая диадема – знак жреческой власти. Жрица, хотя и опиралась при ходьбе на посох, но было видно, что он нужен ей для чего угодно, но не для опоры. Двигалась она вполне уверенно и величественно.
– Я буду говорить с той, что победила сильнейшую из наших воинов. – Сказала, вернее, распорядилась жрица тоном, не допускающим возражения. – Останься и ты, Атаманша Ольда. Пусть твои люди спокойно едут дальше и заберут с собой ваших коней, вы нагоните их позже.
При всеобщем молчании Ольда соскочила с седла и встала рядом с Лексой, зачарованно глядя на старую жрицу. Она нетерпеливо махнула рукой своему отряду, и Землячки, тихо переговариваясь, проехали вперед. Никто из них не решился что-либо спросить или, хотя бы, оглянуться на остающихся. Только Кенас обеспокоено взглянул на Лексу, но к нему тут же подъехала Руди. Лекса услышала, как она тихо сказала:
– Все в порядке. Им здесь уже ничего не угрожает.

Старый родовой замок рода Ольды был похож на древнего старца, забытого и покинутого в его немощной дряхлости всеми близкими. Его некогда неприступные стены, сложенные из серого камня, ныне уныло высились над неухоженными буйными зарослями орешника, акации и вяза, подобравшимися к самому их подножью и ожидающими, когда можно будет затянуть своей неудержимой порослью и их. Дорога из белого булыжника, упирающаяся в массивные кованые ворота в два человеческих роста, тоже была уже едва видна из-под проросшей сквозь щели в камнях травы и нанесенного дождями по верх их слоя песка и земли. Но при желании еще можно было разглядеть, что некогда это был широкий тракт, предназначенный для груженых подвод и карет с гербами. Впрочем, было видно, что и сами тяжелые кованые ворота давно уже никто не открывал, нынешним обитателям замка для их нехитрых нужд, похоже, вполне хватало небольшой калитки, вполне достаточной, чтобы в нее мог проехать одинокий всадник. Да и ее, наверное, открывали не слишком часто в последние годы – разве что, чтобы внести во двор немногочисленный провиант, поставляемый раз в месяц старым слугой.

Три всадника на серых в яблоках конях, что подъехали к воротам медленно, но неотвратимо умирающего замка, спешились и огляделись.
– Да, не думала я, что мне доведется еще когда-нибудь побывать здесь. – С легкой грустью сказала Ольда. – Да и лучше бы никогда этого не видеть… Теперь замок больше похож на склеп, чем на то место, где я выросла.
Лекса и Кенас не испытывали подобных чувств и просто с любопытством оглядывались вокруг.
– Я так понимаю, это и моя родина. – Криво усмехнулся Кенас. – Вот уж никогда бы не подумал… Впрочем, какая теперь разница.
Между тем, Ольда решительно стукнула кулаком в дверцу калитки. Глухой звук удара гулким эхом отозвался где-то в недрах ветшающего замка. Было не похоже, что кто-то спешит открыть им.
– Думаю, тут не рады гостям. – Сказала Лекса. – В случае чего придется воспользоваться запасным входом. – Она похлопала рукой по свернутой веревке, притороченной к седлу.
– Это всегда успеется. – Рассудительно пожал плечами Кенас. – Дайте-ка, я попробую. – Он соскочил с седла и забарабанил по воротам рукояткой меча так, что загудело по всей округе. – Эй! – Рявкнул он, заглушая грохот. – А ну-ка открывай, пока дверь не высадили!
– Ого! – Оценила Ольда. – Вот это глотка. Тебе бы в конном бою сотней командовать.
Кенас хмыкнул, а Лекса откровенно захохотала. Разумеется, Ольде не пришло в голову, что именно этим он и занимался довольно продолжительное время.
Между тем за калиткой послышался какой-то шорох и, наконец, раздался недовольный женский голос:
– Ты что, парень, давно плетки не пробовал? Совсем нынешние мальчишки всякий стыд потеряли!
Кенас подмигнул своим спутницам и еще раз грохнул кулаком по воротам:
– Открывай шалава, кому говорят!
– Ах ты, потаскун! – Калитка рывком распахнулась и из нее выскочила здоровенная баба с кнутом в руке. Она яростно бросилась на нахального гостя, не успев даже как следует разглядеть его, и тут же отлетела в сторону от короткой, но внушительной зуботычины. Кенас, усмехаясь, спокойно наматывал на кулак сыромятный ремень отобранного у негостеприимной привратницы кнута. Ошалело глядя на него, тетка утирала сочащуюся из угла рта кровь и не слишком спешила подниматься на ноги. Ольда раскатисто захохотала, упершись кулаками в бока:
– С каких это пор, Адела, ты здесь распоряжаешься, как хозяйка? – Спросила она, насмеявшись. – Мало я тебя била?
Адела перевела полубезумный взгляд с Кенаса на Ольду и окончательно растерялась:
– Это ты, Ольда?! – Срывающимся голосом спросила она. – А это кто? – Она снова уставилась в лицо Кенасу и довольно глупо захлопала глазами.
– Не твое собачье дело, холопка. – Презрительно ответила Атаманша. – Где моя мать?
– Я сейчас предупрежу госпожу! – Засуетилась служанка, потеряв весь свой гонор. – Она очень больна, и нельзя тебе являться к ней вот так, внезапно…
Адела проворно вскочила на ноги, намереваясь бежать.
– Стоять! – Рявкнула Ольда.
Но служанка, делая вид, что не слышит ее грозного окрика, удивительно проворно для своей массивной комплекции юркнула к калитке. Впрочем, Кенас был настороже и успел перехватить беглянку за шею. Она была почти с него ростом, но казалась значительно массивней из-за толщины, и попыталась вырваться. Однако из стального захвата бывшего сотника освободиться было не так-то просто. Адела дернулась, но тут же сморщилась и взвыла в его руке.
Кенас собирался уже швырнуть ее на землю, но тут из-за калитки послышался тяжелый топот, и навстречу незваным гостям выбежали еще четверо вооруженных женщин. Первая из нападавших с обнаженным мечом стремительно бросилась на Кенаса, так как он был ближе всего к двери. Он резко толкнул тяжелую тушу Аделы прямо на острие меча. Та захлебнулась криком и осела бесформенной кучей под ноги своей защитницы вместе с ее оружием, на которое нанизалась, как куропатка на вертел. Вскоре сверху на нее рухнула, захлебываясь кровью, и та, что неблагоразумно поспешила ей на помощь – могучий кулак сотника Камнетеса раздробил ей переносицу, не дав возможности вытащить меч из тела жертвы. Тем временем Лекса короткими точными ударами легко уложила к своим ногам трех ее подруг. Их мечи при этом помогли им не больше, чем зубочистки. Ольда, на долю которой ничего не осталось, только восхищенно выругалась, оценив по достоинству мастерство своих спутников.
– За вами не угонишься. – Проворчала она с легкой досадой, оглядывая поле боя. – Девочки явно не ждали встретить тут достойных противниц. С каких это пор у матери такая охрана? А интересные дела тут творятся…
– Да, похоже, служанка, которой ты платила за информацию, даром ела твой хлеб все это время. Или была в сговоре с этой компанией. – Сказал Кенас. Он внимательно оглядел поверженных противниц и выбрал одну из них. – Судя по всему, эта сможет говорить. – Не особо церемонясь, Кенас поднял женщину за шиворот и встряхнул, приводя в чувство.
– Сколько еще людей в замке? – Спросил он, подкрепляя свой вопрос коротким ударом кулака по ребрам.
Пленница открыла глаза, ошалело взглянула на него и стала хватать ртом воздух.
– Ты мужик?.. – только и сумела она выдавить из себя, но тут же получила еще один удар по ребрам и поспешно сказала, благоразумно оставив на потом выяснение половой принадлежности своего противника:
– Женщин, способных держать в руках оружие, в замке больше нет. Да и нас с сестрами нанимали не охранять замок, а стеречь сумасшедшую старуху и каких-то пленниц. Так что вы можете забирать все, что найдете. Тут еще есть чем поживиться, хотя молодая хозяйка и плакалась, что сумасшедшая мать пустила по ветру все ее наследство. А если все дело в тех, кто заперт у них в подземелье, то мы тут совсем ни причем, мы их даже не видели. Мы простые наемницы. Дочь старухи наняла нас только два дня тому назад. Ее мать свихнулась, пока она сама была в долгой отлучке, и ей пришлось запереть ее в башне. Свою служанку она еще вчера послала за знахаркой в город. А о тех, кто сидит в подземелье, нам и вообще почти ничего не рассказывали – вроде бы там заперты какие-то воровки, что пытались забраться в господскую сокровищницу, пользуясь безумием хозяйки. Еще тут есть трое или четверо мужиков при хозяйстве и какая-то спившаяся старая карга, но ту заперли вместе с сумасшедшей старухой. Госпожа сильно гневалась…
– Какая еще госпожа? – Недовольно нахмурилась Ольда. Она вместе с Лексой была занята тем, что собирала оружие у начинавших приходить в себя женщин.
– Да вон же она. – Кивнула одна из пленниц на лежащую в луже крови Аделу. Почти все, кроме нее и той женщины, которой Кенас разбил переносицу, уже пытались самостоятельно встать на ноги. Убедившись, что встреченные ими противницы шутить не намерены, наемницы не собирались больше сопротивляться.
– С каких пор это у меня объявилась сестрица? – Взревела Ольда. – Да как посмела эта дрянь назвать себя дочерью моей матери?! Эта смерть была слишком легкой для варначки!
– Погоди, Ольда. – Сказала Лекса. – Кенас, конечно, поспешил выпустить ей кишки, но тут уже ничего не поделаешь. Будем обходиться тем, что осталось. – Она повернулась к наемницам. – А вы, ласточки мои залетные, живенько встали, утерли сопли, и рысью в дом, там и разберемся, кто и что. И этих двоих прихватите. Здесь им валяться нечего. Да, цыпочки, предупреждаю один раз – если мне придется вас догонять, то больше вы уже никуда не побежите, а вас понесут. В последний путь. Всем понятно?
Наемницы, впрочем, и не пытались бежать. Скорость расправы произвела на них должное впечатление, и они смирились с поражением, как с неизбежными издержками своей профессии. К тому же, они не чувствовали за собой особой вины, так как работали по найму. Разумеется, на вознаграждение теперь им рассчитывать было нечего, но и за обман нанимательницы они не отвечали. Постанывая и охая, женщины поднялись на ноги, подхватили под руки свою сестру, труп бывшей хозяйки не слишком почтительно поволокли за ноги и, подгоняемые победителями, пошли во двор.

– Наверное, эти наемницы действительно ничего не знают. – Говорил Роск, с трудом поспевая за женщинами. – Они приехали в замок только после того, как все уже было сделано. Адела приказала нам называть ее молодой хозяйкой при этих пришлых, да и без них тоже. Наверное, она рассчитывала в будущем стать тут хозяйкой. Хорошо, что вы завернули к нам, боюсь, они хотели убить мою госпожу. Но вначале, вам лучше помочь тем пленницам, что заперты в нашем подземелье. Они ранены и нуждаются в помощи…
– Пленницы? – Спросила Ольда, сворачивая следом за Роском в коридор, ведущий к подземелью. – Хорошо, идем к ним, раз они ранены. Это служанки из замка, которые пытались помешать захватчицам?
– Нет. У нас не было никакой охраны. И вся челядь давно разбежалась, когда поняла, что госпожа в опале, и здесь не заработаешь ни славы, ни денег. Эти женщины приехали вместе с теми четыре дня назад. Они приехали сами, по доброй воле, видимо, не ожидая предательства от своих спутниц. Похоже, они все вместе ехали на охоту и завернули к нам случайно. Семь знатных дам и с ними десять служанок с охотничьими собаками и рогами для гона оленя. Троих из приехавших женщин я видел и раньше, они несколько раз уже были у нас в замке до этого. Госпожа всегда принимала их, но не любила эти визиты. Она говорила, что не к добру эти вороны сейчас вспомнили о ней. И ей не нравилось то, что они затевают, я видел. А в этот раз госпожа была даже довольна их приездом, она сама поспешила навстречу гостям. Но тут те, что бывали у нас раньше набросились на двух своих спутниц и мою хозяйку. Их поддержали еще двое из знатных и вся свита.
Те двое хотя и не ожидали такого вероломства от своих спутниц, оказали им достойный отпор. Одну из предательниц они сразу же ранили, а кого-то из служанок убили. Их сумели схватить только после того, когда обе женщины были уже серьезно ранены. Моя госпожа вышла к гостям без оружия и не могла принять достойного участия в схватке, так что ее связали раньше всех. После этого всем в замке сразу же стала распоряжаться Адела. Я хорошо знаю ее. Она первая предала госпожу, когда стало понятно, что война проиграна, и подло бежала из замка, прихватив кое-что из сокровищницы. Ты, Ольда, должно быть, знаешь, что Зенона с детства воспитывала ее и доверяла во всем. Когда ты ушла к Шерзо, Адела надеялась, что госпожа сделает именно ее своей наследницей.
– Я догадывалась об этом. – Кивнула Ольда. – Она с детства наушничала матери и готова была из штанов выпрыгнуть, чтобы доказать свою верность. Но она просчиталась. Мать всегда придавала большое значение знатности и древности рода, а Адела из мелких дворянок, жалованных званием за какие-то заслуги. Ее бабка была чуть ли не ремесленницей, но чем-то потрафила правящей тогда царице. Да и трусовата она была, хорошего воина из нее не получилось бы, а для матери это было главное. Впрочем, она уже получила свое. А что это за знатные дамы?
– Откуда мне знать? – Слишком поспешно сказал Роск и отвел глаза в сторону. – Я все это время тайком снабжал их едой и бальзамом для ран, но говорить с ними не мог. В подземелье есть специальный желоб в стене, по которому можно подавать пленникам пищу и кувшины с водой прямо из каморки за чуланами. Адела то ли не знала об этом, то ли поленилась проверить, заделано ли оно. Наверное, была уверена, что никто не посмеет ослушаться ее приказа не приближаться к пленным. Вообще-то, после отъезда тех пяти, что все это затеяли, она не очень беспокоилась о том, что их тут кто-то потревожит. Пила, играла в кости и развлекалась вместе со своими наймитками. – Парень внезапно поморщился и сказал с ожесточением. – Если бы вы ее не убили, я бы сам сделал это! После всего…
Ольда похлопала его по плечу:
– Не переживай. Тебе пришлось не сладко все эти дни, но все уже кончено.
– Она хотела сделать это, чтобы унизить госпожу! – Зло сказал Роск. – Но ничего не смогла от меня добиться, и пригрозила, что запорет меня на конюшне до смерти! Но не успела – вы пришли как раз во время.
– Надеюсь. – Задумчиво сказала Лекса.
Они как раз спустились по замшелым каменным ступеням, в глубокое подземелье и остановились перед массивной дубовой дверью, запертой на засов с навесным замком. Ольда еще в зале прихватила со стены факел и зажгла его перед тем, как войти в темные коридоры, ведущие в потаенные уголки замка.
Лекса нашла на связке, взятой с трупа Аделы, подходящий ключ. Они вместе с Ольдой отвалили в сторону засов, больше похожий на бревно, и открыли тяжелую дверь, которая поддалась им с тяжким стоном.
Из темноты мрачного подземного каземата на них дохнуло сыростью и смрадом, и тут же какая-то тень с коротким, больше похожим на стон, криком кинулась из глубины пещеры вперед, намереваясь вырвать факел из рук вошедших. Впрочем, Лекса легко перехватила ее за локоть, крутанула и прижала к стене. Нападавшая охнула у нее в руках и обмякла. Ольда поспешно откинула рукой черные спутанные волосы, закрывавшие лицо женщины, и воскликнула в крайнем изумлении:
– Шерзо? Это ты, госпожа? Лекса, отпусти ее, она ранена!
– Вижу. – Проворчала Лекса, бережно опуская свою пленницу на пол. – Извини, подруга, не рассчитала. – Она присела рядом с Шерзо и при свете факела осмотрела перевязанное какой-то грязной тряпкой ее плечо.
– Рана, вроде, не опасная, но она слишком резво на нас кинулась, и открылось кровотечение. Ничего, это пока не смертельно. – Рыжая достала из-за пояса флягу, поднесла ее к губам женщины и влила несколько капель ей в рот. – Это ее приведет в чувство.
Действительно, не прошло и нескольких мгновений, как Шерзо застонала и открыла глаза.
– Кто вы? – Спросила она, скрипнув зубами и подавив стон. – Что еще надо от меня предательницам?
– Шерзо, госпожа! – Наклонилась Ольда поближе к ней. – Ты не узнаешь меня? Я Ольда, атаманша твоих верных Землячек.
– Ольда? – Все еще недоверчиво переспросила царица. – Как ты здесь оказалась? Или ты тоже примкнула к заговорщицам, как и твоя мать?
– Моя мать такая же пленница, как и ты. – Сказала Ольда. – Вообще-то, я случайно заехала к ней в замок по дороге на игры, чтобы спросить кое о чем. И оказалось, что подоспела очень вовремя. А вот ты-то как сюда попала?
– Выяснилось, что я ничего не смыслю в людях. – Криво усмехнулась Шерзо. – Те, кому я доверяла и приближала к себе, оказались подлыми заговорщицами и предательницами. Только отважная Ликия доказала свою верность мне. И погибла. Она недавно умерла от ран в этом подземелье, хотя я и делала все, что могла для нее. Когда я услышала, что дверь, наконец, открывают, то решила умереть, сражаясь, но не доставить этим трусливым ничтожествам, подло бьющим в спину, радости видеть меня поверженной. Тем более, что они очень радовались, что моя рана не смертельна, и я доживу до нужного им времени. Но я переоценила свои силы.
– Не расстраивайся. – Улыбнулась Ольда. – Просто со мной сюда пришла женщина, на которую, пожалуй, даже я не рискнула бы вот так броситься. Даже будучи с целыми руками и вооруженная до зубов. Так что твоя гордость сегодня не пострадала.
– Это утешает. – Шерзо слабо улыбнулась ей в ответ. – Я с удовольствием познакомлюсь со столь славным воином. От тебя не многие удостоились бы такого комплимента.
– Ну ладно. – Сказала Лекса. – Это мы еще обсудим. И давайте выбираться отсюда. Тело погибшей вынесем потом, сейчас надо позаботиться о живых. Там еще Зенона в башне заперта.

Они взяли с собой и Роска, как сказала Лекса, чтобы он сразу предупредил свою хозяйку, что они не враги, а то уже надоело крутить руки своим же союзникам. Да и как-то невежливо в гостях хозяев дома вначале по стенке размазывать, а потом им объяснять, что просто в гости заскочили и убивать-грабить-насиловать никого тут не собирались. Впрочем, на этот раз все обошлось без подобных неприятностей. Старая Зенона своих нежданных освободителей встретила с невозмутимым достоинством. Несмотря на довольно приличный возраст, она была все еще крепка и держалась по-прежнему прямо, как в седле. И как две капли воды была похожа на старую жрицу тумана, что встретила их возле храма Сутры.
Когда пришедшие открыли дверь и вошли в небольшую комнату, где захватчицы держали хозяйку замка, она величественно сидела в высоком резном кресле и глядела перед собой, не удостоив свою дочь даже поворота головы. Хотя и узнала ее сразу.
– Ты, наконец, решила навестить свое родовое поместье? – Насмешливо спросила она Ольду, совершенно не высказывая удивления ее внезапным появлением. – Или ты передумала и все-таки хочешь получить свое наследство по праву меча?
Роск сразу же бросился к своей хозяйке и уткнулся ей в плечо, едва только дверь приоткрылась достаточно широко. Сейчас он торопливо, но довольно решительно перебил Зенону:
– Ольда спасла всех нас, госпожа! Она освободила замок и убила Аделу!
– Жаль. – Надменно проговорила Зенона, не поведя даже бровью при этом известии. – Эту суку я предпочла бы придушить своими руками.
– Да там уже очередь из желающих. Эта холопка после смерти стала чрезвычайно популярна. – Усмехнулась Ольда. – Но кое-кто успел раньше меня, так что я тоже была лишена этого удовольствия. Но что тут за дела у вас творятся?
В это время куча старого тряпья, сваленная в углу за сундуком, внезапно зашевелилась, и из-под нее высунулась всклокоченная седая голова с испитым старушечьим лицом.
– Роск, детка, ты принес мне вина? – Спросила она дребезжащим голосом. – Давай его скорее сюда!
– Заткнись, дура старая. – Беззлобно бросила ей Зенона, вставая. – Иди, ищи свое вино сама, у нас, кажется, появились другие дела. – Она вышла, величественным кивком приглашая гостей следовать за ней. Лекса покачала головой, глядя на хозяйку замка. Несмотря на то, что говорила им Ольда о беспробудном пьянстве матери после опалы, она совсем не производила впечатления внезапно протрезвевшей от переживаний женщины. Судя по всему, и сама Ольда была немало удивлена таким положением вещей – она-то в глубине души боялась увидеть спившуюся больную старуху с трясущимися руками и сизым помятым лицом алкоголички, а уж чего-чего, а этого впечатления ее мать никак не производила…

Уже на лестнице, Зенона обернулась к Ольде.
– Ты нашла свою царицу? Она жива?
– Да, слава богиням.
– Это хорошо. Твои войска пришли с тобой?
– Нет, но около столицы сейчас расквартировался отряд в триста всадниц, прибывший на игры. Я пошлю за ними кого-нибудь из твоих людей.
– Боюсь, ты можешь уже не успеть сделать это. Да и у твоих землячек в этом году могут быть проблемы. А уж у нас здесь – и тем более. Скоро к стенам этого замка придет царская гвардия, чтобы разгромить банду преступниц, дерзко напавших на царскую охоту и захвативших главную телохранительницу царицы, когда та защищала свою госпожу. Во главе войск будут стоять настоящие заговорщицы и с ними, возможно, пара-другая честных придворных, все еще верных Шерзо, но обманутых предательницами. Вот с ними-то во главе гвардия и ворвется в замок. Всех, кто попытается им помешать, убьют на месте, а сама царица погибнет здесь, спасая свою верную подругу и телохранительницу, Ликию, отдавшую за нее жизнь. Потом об этом сложат пару-другую песен и десяток поэм. Но, разумеется, перед своей героической смертью Шерзо успеет при нужных свидетелях сказать пару слов для потомков, передавая свою власть той, кто все это действо и придумала. Ведь у нынешней царицы нет дочери-наследницы, а значит, трон наследует та, на кого она сама укажет перед смертью.
– И как они собирались заставить Шерзо сделать это? – Презрительно скривилась Ольда. – Я знаю, ты ее недолюбливаешь, но в мужестве и достоинстве воина даже ты ей не откажешь.
– Ей самой и не надо будет ничего говорить. – Усмехнулась старуха. – Они нашли двойника. Вроде бы, какая-то девка похожа на царицу фигурой и волосами, как две капли воды. После охоты она вернулась во дворец в Рице в такой же одежде, как Шерзо, но заранее укрыла свою морду под повязкой, вроде бы из-за раны, полученной в бою с напавшими на них заговорщицами. Близким придворным, тем, кто не посвящен в их заговор, они не смогут долго морочить голову этой подменой, но им надо будет только показаться там и именем Шерзо поднять гвардию, которую сами же и поведут. А дальше все уже просто. Они оповестят всех о нападении на царицу и направят основную погоню по ложному следу. А сами для вида порыщут по округе и, отстав от остальных, придут сюда с теми, кто им нужен. Чтобы и лишние люди под ногами не путались, и была какая-нибудь надежная свидетельница, та, кому поверят в Совете Двенадцати. А то, что у умирающей царицы при Последнем слове будет чужой, срывающийся голос, никого в горячке боя не удивит. Особенно, если перед этим ранить, заодно, и свидетельницу. Потом они предъявят всем тело настоящей Шерзо, и с почестями ее похоронят. При известной ловкости это будет сделать совсем нетрудно. Я не особенно точно знаю, что они еще придумали, так как когда я отказалась участвовать в этом, они перестали мне говорить все. Впрочем, особенно и не таились. Я тоже должна была умереть при штурме, как главная заговорщица, затеявшая покушение на нашу славную царицу ради того, чтобы попробовать освободить Каиру из застенков и снова разыграть ее карту. Каира и ее сторонники за все это и должны были в итоге ответить. Каира, правду сказать, тоже еще та сволочь, но до такого бы она не додумалась. Да и только совсем полоумная будет теперь делать на нее ставку. Или они и считали меня совсем полоумной?.. Привет тебе Шерзо. – Сказала Зенона, входя в комнату, где ждала их царица. – А ты крепкая девчонка, здорово дралась там, во дворе. Вот уж никогда не думала бы, что когда-нибудь буду заодно с тобой.

Они вышли во двор – Ольда, Кенас, Лекса, Зенона и Шерзо, которая уже довольно уверенно держалась на ногах, благодаря то ли снадобью Лексы, то ли собственной недюжинной силе воли. Роск тоже не пожелал прятаться вместе с остальными мужчинами и упрямо шел рядом с матерью, несмотря на ее приказ убираться вон.
– Открывайте именем царицы Шерзо! – неслось с улицы. – Мы ищем бунтовщиц!
– Я скажу, что я здесь, и они не посмеют напасть. – Сказала Шерзо, но Лекса покачала головой.
– С ними та, кого они считают тобой. И сейчас она, уж извини, больше похожа на царицу. Они не разглядят твоего лица сразу, а те, кто их привел, позаботятся, чтобы и не слишком пытались разглядывать. Потом уже будет поздно. К тому же, мы не знаем, сколько среди них человек посвящены в этот заговор. Возможно, среди гвардейцев тоже есть их люди. Нам надо выиграть время и сделать так, чтобы тебя разглядела хотя бы та, кого они взяли для правдоподобия всего этого цирка. Наверняка, там должна быть такая не слишком сообразительная, но честная твоя придворная дама знатного рода и достаточно влиятельная при дворе. И желательно, чтобы она хоть в чем-то усомнилась. Тогда, по крайней мере, она не станет потом так уж уверенно свидетельствовать перед советом, что они здесь атаковали бесспорных врагов короны. Боюсь только, они выбрали для этой цели не самую умную твою подданную. – Лекса сложила руки рупором и крикнула:
– Эй! Не колотите так в ворота. Выбить, не выбьете, а петли заклинить могут. Мы сами вам их с радостью откроем, тут нет никаких бунтовщиц. Но механизм заржавел и так просто не поддается!
От ворот вроде бы отошли, но тот же повелительный голос еще более грозно предупредил:
– Шевелитесь быстрей! Царице Шерзо некогда ждать!
Тем временем Лекса уже проворно лезла на площадку башенки подле ворот, к бойнице в стене. За ней последовала Ольда, а Кенас без лишних слов кинулся в конюшни за их лошадьми.
– Ты сошла с ума? – спросила Ольда, нагоняя Лексу. – В узкой калитке их атаку нам легче будет сдерживать.
– Думаешь, они будут ждать, пока мы перебьем их всех по одной? Когда им станет окончательно ясно, что в калитку так просто не войти, а ворота мы открывать не собираемся, остальные просто полезут на стены. У тебя есть котлы с расплавленной смолой, для защиты и люди для того, чтобы сбрасывать осаждающих вниз? Лучше впустить их всех и сразу. Нападения они от нас не ожидают, думаю, если мы не будем ждать, пока все поймут, что власть переменилась, и представление пошло не по их сценарию, у нас будет неплохой шанс прорваться к лесу. – Сказала Лекса, выглядывая из-за стены. – О! Даже лучше, чем я надеялась. Там всего-то человек тридцать. Это что за войско?
– Почетная гвардия царицы. Не вся, конечно. Видимо, их разделили на отряды и послали на поиски преступниц. Да, судя по всему, они не ожидают встретить тут большой гарнизон, если бы со мной были землячки, проблем бы не было, но в нашем положении и тридцать всадниц – слишком много. В этой гвардии по старой традиции служат дочери обедневших знатных родов и те, кто не может рассчитывать на наследство, так как по закону титулы и все земли рода переходят только к старшей дочери. Тут подобрались веселые девки и отчаянные, видела я их в бою. Но мои Землячки все-таки лучше.
– Верю. Но они сейчас далеко. Придется справляться самим.
– У тебя есть кольцо жрицы Сутры. – Напомнила Ольда. – Не время ли позвать на помощь сестер тумана?
– К чему беспокоить богиню по таким пустякам? – Тряхнула головой Лекса и снова взглянула за стену. – А, вон и их командиры. Среди них черноволосая всадница в крылатом шлеме с высоким плюмажем, должно быть, это и есть двойник нашей царицы. Это все, что я хотела здесь увидеть, спускаемся.
В ворота опять требовательно заколотили. Кенас уже вывел из конюшни четырех лошадей, и они с Роском и старухой поправляли на них седла.
– Как открыть ворота? – Спросила Лекса. – Боюсь, они и вправду заржавели, а надо бы, чтобы эта банда кинулась на нас сразу, всем скопом. Эй, Кенас, не седлай моего коня. – Добавила она, скидывая сапоги. – Я поеду без седла, сегодня мне понадобятся обе руки, придется править ногами.
– Ворота в полном порядке. – Сказала Зенона с ноткой гордости в голосе. – Я не позволяла старой Вете слишком бездельничать все эти годы. Она хоть и пьяница, но простую работу еще вполне способна выполнять. Мы с Роском сами откроем вам, а после спрячемся в замке. – Она усмехнулась. – Тут есть такие тайники, что чужим и в голову не придет туда заглянуть. К тому же, воины сразу погонятся за вами, а мы спокойно уйдем. Не волнуйся за меня, Ольда. – Остановила она пытавшуюся возразить ей дочь. – Я пока еще не собираюсь героически погибать, да и Роска им в обиду не дам. Не говоря уж о том, что хочу как-нибудь при случае рассказать тебе, как вышло, что ты вообще появилась на свет… – С этими словами старуха и ее сын полезли наверх.

Зенона их не подвела – тяжелые ворота плавно и, главное, довольно быстро начали подниматься, открывая перед ними стройные ряды вооруженных мечами всадниц. Те, увидев, что обитательницы замка собираются драться, несмотря на свою явную малочисленность, с криками ринулись вперед, на безумную четверку, явно решившую покончить жизнь самоубийством. Гвардейцы не слишком усердствовали, так как заранее были уверенны в своей победе и даже слегка сожалели, что данный бой не принесет им славы и чести – слишком неравны силы, а что за доблесть в таком бою?
Но на этот раз они ошиблись. И эта ошибка стоила жизни многим из них. Лекса, издав свой боевой клич, на полном скаку с разгону ворвалась в самый центр атакующих. Ее спутники не отставали от нее, хотя и не понимали еще смысла такого дерзкого маневра рыжей девчонки. Но в следующее мгновение произошло то, чего Кенас в глубине души ожидал, помня об искусстве своей подруги. Мечи Лексы взмыли вверх, на краткий миг сверкнув двумя молниями, и стремительно обрушились на головы врагов. А потом они завертелись в ее руках, слившись в воздухе в два сплошных круга и, казалось, запели что-то в своем причудливом танце смерти так, что невозможно было глазом уследить за их мельканием. Клич ярости сменился воплями боли и ужаса, ибо всегда пугает непонятное и непостижимое, и кровавый дождь брызгами окропил лица людей и морды взъяренных коней. Рыжие волосы, как штандарт полка развевались над полем битвы и там, где они проносились, оставался кровавый коридор, а потерявшие седоков лошади шарахались в стороны, волоча за собой изрубленные тела своих всадниц. Следом за неистовствующей Лексой неслись на своих конях Кенас и Ольда, довершая начатое ею дело и заслоняя от случайного удара царицу. Шерзо, потрясенная и восхищенная, наблюдала за всем происходящим широко открытыми глазами на бледном строгом лице. Вчетвером они ворвались уже в самую середину строя гвардейцев и прокладывали себе дорогу среди стремительно теряющих уверенность в легкой победе и собственном превосходстве врагов. Некоторые из всадниц уже смешали ряды атакующих, подаваясь назад и не желая встречаться с сокрушающими все вокруг мечами Лексы, которые, без сомнения, не могли быть оружием простых смертных и казались им божественной карой, внезапно обрушившихся на них за неведомые грехи. А она все неслась вперед и вперед верхом на сером в яблоках жеребце, свободно бросив поводья и направляя его одними коленями, сидя в невиданной здесь манере – без седла, с ногами, поджатыми так, что ее голые пятки жестко упирались в лошадиный круп. Собственно говоря, это уже был не бой, а, скорее избиение, так как гвардейцы, деморализованные и подавленные этим нечеловеческим натиском даже уже почти и не пытались противостоять своей смерти.
Ольда, пьянея от боя и близкой победы, издала боевой клич Землячек. И внезапно где-то впереди ей откликнулось несколько десяток глоток, сразу же перекрывая все прочие шумы и крики. Ряды нападавших окончательно и бесповоротно дрогнули, ломаясь, их строй безнадежно рассыпался, и всадницы кинулись в стороны, а навстречу отважной четверке вылетели серые в яблоках кони. Впереди всех, привстав в стременах, неслась Руди.
– Ольда! – Закричала она, увидев свою атаманшу. – Мы здесь!
– Где их предводительницы? – В ответ ей взревела Ольда, не успев даже удивиться и обрадоваться неожиданной подмоге. – С нами царица, во дворце измена! – Поспешно крикнула она, объясняя своему верному войску все. Или почти все. Во всяком случае, как оказалось, вполне достаточно.
Землячки, не вдаваясь в дальнейшие подробности и оценив взглядом диспозицию, стремительно развернули своих коней и арканами принялись ловить окончательно растерявшихся врагов. А Руди и еще пять женщин вместе с ней, по приказу своей атаманши, окружили Шерзо, надежно взяв ее в плотное кольцо и отгородив от возможных опасностей.
Лекса тоже рванулась куда-то в сторону, но вскоре появилась снова, волоча следом за собой за волосы ту черноволосую девицу в царских одеждах, что изображала Шерзо. Похоже, она просто сдернула ее с седла, так что ноги женщины тащились по земле, а черные роскошные волосы были намотаны на кулак рыжей. Ее пленница отчаянно и жалко вопила на всю округу, забыв всякое достоинство, похоже, Лекса чуть не сорвала ей кожу с головы. Повязка, до этого скрывающая лицо самозванки, сбилась на сторону, и стало видно, что под ней нет никакой раны. Как и говорила Зенона, лицо подмены было совсем не похоже на красивое лицо молодой царицы.
– Вот и твой двойник. – Усмехнулась Лекса, бросая свою пленницу к ногам лошади Шерзо. – Забавляйся.
Самозванка проворно встала на четвереньки и попыталась юркнуть в сторону, но смеющиеся Землячки загородили ей путь своими конями.
– Тю. – сказала Руди, рассматривая грубую, явно неблагородную, физиономию с заметными следами старых оспин. – Это что у нас такое? Я бы на месте ее величества сильно обиделась уже за одно это – могли бы и посимпатичней кого-нибудь подобрать. Что с ней будем делать?
– Свяжите ее хорошенько и следите, как за собственным гаремом. – Распорядилась Ольда. – Нам с ней потом еще потолковать надо будет.
Шерзо только презрительно скривила губы:
– Она всего лишь овца, предназначенная на убой. Думаю, ее убили бы сразу же, как только отпала надобность в этом маскараде. Где Гатра? Уверена, именно она главная в их заговоре.
В это время к ним подъехали еще три женщины, плетками гоня перед собой высокую широкоплечую тетку в дорогих одеждах. Впрочем, эти одежды были уже сильно порваны, а руки пленницы связаны у нее за спиной крепким ремешком. Она все еще пыталась сохранять гордый и надменный вид, хотя на ее довольно простодушной физиономии было написано полное недоумение, чего не скрывали даже свежий налитой синяк под глазом и разбитая губа.
– Феона? – Удивленно вскинула брови Шерзо. – И ты с ними за одно?
Феона весьма глупо хлопая глазами и приоткрыв рот, уставилась на царицу.
– Шерзо? – Спросила она довольно растерянно. – Что с твоей одеждой? И у тебя же было разорвано лицо? И почему тут землячки? Ты же сама еще вчера приказала отправить их восвояси и разгромить замок подлой Зеноны… Почему ты теперь с этими? – Она оглянулась на забрызганную кровью Лексу и скалящихся землячек.
– Вот твоя Шерзо! – Рванула царица за плечо самозванку, разворачивая ее лицом к Феоне. – Предательница! – Разгневанная царица ударила свою незадачливую подданную ногой в лицо так, что та упала навзничь.

Тут из леса с гиканьем вылетели новые всадницы. Судя по всему, это был еще один вооруженный отряд гвардейцев, посланный мнимой Шерзо на поиски разбойниц, якобы напавших на нее. Впереди них на мощном широком жеребце скакала грузная, крепко сбитая женщина лет сорока в богатых латах и серебряном шлеме. Увидев, что отряд их однополчан разбит на голову, она гортанно крикнула, призывая своих воинов в атаку.
– Толена! – Вскричала Шерзо, завидев ее. – Сдавайся, предательница!
– Царица? – Растеряно спросила та, опуская свой уже поднятый перед атакой меч и взмахом руки останавливая своих гвардейцев. – Почему ты называешь меня предательницей?
– Она-то как раз осталась верна тебе. – Раздался сзади насмешливый старческий голос. Оказывается, это Зенона, поняв, что враги разбиты, спустилась с крепостной стены и подошла поближе к победительницам. За ее плечом стоял верный Роск, упрямо не желающий отставать от матери. Зенона как-то слишком вызывающе глядела на вновь прибывшую, та отвечала ей хмурым настороженным взглядом. Чувствовалось, что эти женщины слишком хорошо знают друг друга. И не испытывают от своей встречи большой радости. Впрочем, в словах Зеноны звучало хоть и насмешливое, но уважение.
– Заговорщицы больше всего боялись именно Толену. Говорили, что она умна, беспощадна и предана тебе, и ее будет трудно обмануть. Все-таки они и тебя обвели за нос, а старая лиса? – Обратилась она к самой Толене. – Как же это ты поверила, что девчонка какой-то ремесленницы и есть твоя обожаемая Шерзо?
– С каких это пор моя верность тебе нуждается в подтверждении старой сторожевой суки подлой Каиры? – Нахмурилась Толена, отворачиваясь от Зеноны и демонстративно обращаясь только к Шерзо.
– С тех самых пор, с каких собаки из моей собственной псарни кусают кормящую их руку. – Хмуро ответила ей царица. – Гатра с сестрами замыслили против меня заговор. Если бы не Ольда и ее землячки, я бы уже сегодня была подло убита ими в замке Зеноны. Как не странно, старая интриганка на этот раз не пожелала им помогать, хоть и рисковала при этом собственной жизнью. А ты и не заметила, что империей целых три дня правила какая-то подлая холопка!
– Понятно. – Сказала Толена, подъезжая к ним поближе. Она не выражала слишком большого удивления, только задумчиво разглядывала самозванку в одеждах Шерзо, которая испуганно поскуливала под ее тяжелым взглядом в крепких руках землячек. – Что-то я заподозрила, конечно. Удивилась, почему ты все время молчишь и передаешь все свои распоряжения только через Гатру. И что это за нападение на охоте? И с чего это вдруг все они никак не могли указать точного места, где у них случился бой с разбойницами? Неужели все эти отважные воины так перепугались и растерялись? А потом они нас послали в одну сторону, а сами поехали в другую, да еще Феону с собой прихватили, хотя раньше-то вся эта компания, да и ты сама, ее особо не жаловала. Наша Феона, конечно, смелая баба и честная, это всем известно, но дура, прости уж за грубое слово, непроходимая, даром, что ее мать приходится родной дочерью сестре моей матери. Но то, что они тут такое воровство замыслили, и я, признаюсь, в уме не держала, уж больно дерзко. Рассчитано точно – трудно догадаться, что кто-то решится так нагло притащить во дворец какую-то девку вместо царицы. Рискованно уж очень, в любой момент кто-нибудь мог заподозрить подмену. Однако же, именно по этому у них все и получилось. Все-таки, я чувствовала, что дело тут нечистое, и решила проследить, куда это они поехали. А тут, в селении неподалеку, мне сказали, что отряд землячек только что пронесся в сторону замка Зеноны, а я знала, что ты сама их накануне велела отправить домой и на игры в этом году не допускать. И Ольде, если она ко двору явится, в аудиенции отказать. Еще удивлялась, с чего бы это вдруг ты так на них прогневалась? Кто-то не с большого ума присоветовал, уж прости меня, глупость-то такую. Уж больно рискованно так вот, с плеча-то рубить. Давно бунтов в империи что ли не было? Если это из-за того, что похищена Ликия, так землячки-то тут причем? Вроде речи о том, что они в это дело замешены не шло. А ведь Ольда может стать очень опасной, если задеть ее гордость. Ну, я и поспешила следом, поглядеть, что тут происходит? – Толена развернулась к своему отряду и рявкнула так, что задрожали листья на деревьях:
– Три меры серебра той, кто схватит Гатру и ее сестер. Да пусть простые гвардейцы, ведомые ими, смело возвращаются из леса и присоединяются к нашему отряду. Царица уже знает, что их подло обманули!
Гвардейцы, пришедшие с Толеной, довольно зашумели и скрылись в лесу. А землячки собрались подле Ольды и царицы. Кое-кто из них вел с собой пленных, но все это были простые воины из царской гвардии. Все они еще не поняли до конца, что же тут произошло, но когда видели царицу и Толену подле нее, спокойно останавливались, ожидая решения своей участи. Впрочем, вины никакой за собой они не чувствовали, так как только повиновались приказам своих командирш и той, кого они считали царицей, так что и наказывать их было не за что.

– Ну и бойню вы здесь устроили. – Покачала головой Толена, оглядывая поле боя. – Сколько хороших девок полегло за зря. Опоздала я.
– Трое против тридцати. – Сказала Шерзо с усмешкой. – И один из них мужчина. Я ранена, и они мне, честно говоря, не дали даже взмахнуть мечом. Если бы у меня во время войны была хотя бы сотня таких бойцов, все кончилось бы не за десять лет, а за десять дней.
– Да что ты говоришь? – Изумленно хлопнула себя по бокам воевода. – Это сделали всего двое воинов и мужик? – Она посмотрела в сторону Лексы, Кенаса и Ольды. – Никогда бы не поверила, что такое возможно. Ба, да этот парень – вылитая Ольда. Да, жаль, что я не видела этот бой своими глазами, было бы что вспомнить на старости лет… Ну и что теперь будем делать?
– Возвращаемся в замок Зеноны и там все решим. – Сказала Шерзо. – Надо достойно похоронить Ликию, она славно сражалась рядом со мной. Ее тело осталось в той темнице, где нас с ней держали. Да и поесть совсем не помешало бы. Зенона, помнится, обещала накормить меня славным обедом. Еще до того, как все это случилось. В ее подземелье я проголодалась, как волчица, хотя ее парень и подбрасывал нам время от времени еду и вино тайком от преступниц.
Несмотря на то, что возбужденная славной победой царица держалась все еще бодро, чувствовалось, что ее силы уже на пределе. Толена, видимо, поняла это, глядя на бледное измученное лицо своей госпожи, и поспешила выполнить ее пожелание. Однако их остановили крики воинов. Гвардейцы, посланные Толеной в лес, волокли к ним одну из заговорщиц, Имру, сестру Гатры.

– Где твоя сестра? – Спросила Шерзо у избитой и брошенной к ее ногам пленницы. – Возмездие настигнет ее рано или поздно, ты и сама знаешь, как богини мстят предательницам. А вы изменили не просто своему слову и присяге, вы предали законную правительницу империи.
Имра гордо вскинула голову и презрительно взглянула в глаза преданной ею госпоже. Она уже поняла, что терять ей нечего, пощады не будет и, надо отдать ей должное, не стала униженно умолять о прощении.
– Царица! – Насмешливо процедила она сквозь разбитые губы. – Какая же ты царица, девчонка, сбежавшая из дворца от строгой тетушки? Если бы Каира была чуть поумней и сама же не восстановила против себя почти все могущественные кланы, ты бы теперь и думать не смела о троне. Если бы богини признали твое право на царство, они бы вернули тебе Тагру!
Шерзо побелела от гнева и схватилась было за меч, но тут ее окликнула Лекса.
– Эй, твое величество. – Сказала она, подъезжая к месту действия. – Совсем забыла с этими вашими разборками… Тебе привет от старшей сестры. Она уступает тебе свое право на трон и просила меня отдать тебе вот это. – Лекса сняла через голову амулет, отданный ей новой царицей Ариев, и протянула его Шерзо. – По-моему, он тебе пойдет.
Внезапно луч появившегося в этот момент из-за туч солнца, упал на тусклый от времени и грязи металл. И тут же сверкнул ослепительным светом, отразившись от него. Чудесным образом медальон в руках молодой царицы очистился, преобразился и засиял каким-то удивительным, невиданным светом, исходящим как будто из него самого. Вздох восхищения и восторга волной прошел по толпе воинов. Шерзо подняла Тагру, засиявшую у нее в руке, над головой.
– На колени! – Прогремел над поляной восхищенный и взволнованный голос Толены. – На колени перед законной царицей Ситалинии! Тагра вернулась!
И тотчас же все поспешили спешиться и опуститься на одно колено, склоняя головы перед торжествующей свою новую победу Шерзо. Лекса переглянулась с Кенасом, и они тоже последовали общему примеру.
Внезапно что-то пронзительно и зловеще зазвенело в наступившей внезапно тишине над головами коленопреклоненных воинов. И прежде чем кто-либо успел что-то понять, в грудь царицы глубоко вонзилась оперенная стрела, и Шерзо, не разжимая ладони со все еще светящейся Тагрой, упала с лошади прямо на руки отчаянно и горестно закричавшей при этом Толены.
С яростным воем, не дожидаясь приказа своих командиров, толпа разъяренных воинов кинулась в чашу, туда, откуда к их царице прилетела подлая смерть. Над Шерзо склонились те, кто был поблизости от нее. Толена плакала, даже не стесняясь этой своей слабости и размазывая по щекам слезы большой грубой ладонью. Внезапно царица открыла глаза и, с трудом поворачивая голову, поглядела вокруг.
– Ольда! – Слабеющим, но все еще решительным голосом позвала она. – Ольда, подойди скорее, у меня мало времени.
– Да, моя госпожа, я здесь. – Сказала атаманша Землячек, придвигаясь поближе к ней.
– Дай мне руку.
Ольда поспешно взяла умирающую царицу за руку.
– У меня нет дочерей. – Тихо, но твердо проговорила та. – Ты царского рода и по праву достойна трона Ситалинии. Возьми. – Последним усилием Шерзо вложила в ладонь Ольде так дорого и так поздно доставшийся ей самой талисман и закрыла глаза. Ее тело вздрогнуло последний раз и обмякло на руках обезумевшей от горя воеводы Толены. Ольда расширенными глазами глядела на по-прежнему ослепительно сияющую уже у нее на ладони Тагру.
– Нет. – Проговорила она, наконец. – Нет, я не хотела этого. Не так.
Толена оторвала взгляд от мертвого лица Шерзо и покачала головой.
– Так хотела она. И богини. – Серьезно и уверенно сказала воевода. – Значит, это и есть твоя карма. Прими ее с честью. – Она бережно положила тело черноволосой красавицы на землю и поднялась с колен.
– Да здравствует новая царица Ситалинии, Ольда! – Торжественно проговорила Толена и, встав на одно колено перед опечаленной Ольдой, положила к ее ногам свой меч. – Прими мою жизнь и мой меч, светлейшая!

Ольда с землячками и Кенас с Лексой задержались в замке Зеноны дольше всех, они уезжали последние. Новая царица не должна явиться во дворец раньше, чем туда будет доставлено тело ее предшественницы, такова традиция, а его несли на плечах пешие воины, так что торопиться было некуда.
Мать Ольды категорически отказалась ехать с ней во дворец, несмотря на попытку дочери уговорить ее.
– Стара я стала для дворцовых интриг. – Сказала надменная старуха, качая головой. – Мое время уже давно ушло, да и нынешний двор на такое мое возвышение посмотрит косо. Среди твоих соратниц у меня слишком много врагов, их раны еще не зажили. Ну, а в моих материнских советах ты никогда не нуждалась, думаю, и на троне прекрасно обойдешься без них. К тому же, боюсь, если мы с тобой будем долго находиться слишком близко друг от друга, то снова поругаемся и, так как ты теперь законная правительница Ситалинии, то для меня это может окончиться еще более суровой опалой, чем была до сих пор. А вот Роска возьми с собой и как следует озаботься о его будущем. Он еще слишком молод, чтобы хоронить себя в этом склепе…
Роск, который все время вертелся подле матери и сестры, пользуясь тем, что в общей суматохе никто не гнал его прочь, на мужскую половину, при этих ее словах упал на колени:
– Не гони меня, матушка! – Воскликнул он, хватая Зенону за руки. – Разве я прогневал тебя чем-то?
Зенона поглядела на него с тихой грустью, вздохнула и погладила по склоненной голове.
– Ты всегда был мне утешением, сын. – Печально сказала она. – Единственным утешением. Но я должна быть уверена, что твое будущее обеспечено. Я хорошо знаю Ольду, хоть она и никогда не была слишком почтительной дочерью, но если она даст мне слово, то сдержит его. Ты же дашь мне слово, устроить его судьбу? – Повернулась она к новой царице. – Я знаю, что многие готовы будут посмеяться над этой моей слабостью, но я уже могу позволить себе не обращать внимания на пересуды придворных насмешниц. Слишком долго скрывала я в своем сердце боль о своих детях… Пожалуй, пришло время рассказать кое-что тебе и твоему брату. – Она повернулась к Роску. – Иди, собирай свои вещи, ты поедешь с царицей, это решено. Мой рассказ не для мужских ушей. – Зенона повернулась к Кенасу и усмехнулась. – К тебе это не относится. Сегодня я увидела, что ты воин. И больше женщина, чем многие, которых я знала…
Кенас без улыбки кивнул своей вновь обретенной матери. Хотя для его ушей этот комплемент и звучал несколько сомнительно, но он прекрасно понял, что она хотела сказать.
Лекса решительно тряхнула рыжей головой.
– Позволь и мне присоединиться к твоим детям. Не сочти это пустым любопытством, но мне тоже необходимо услышать твой рассказ о прошлом, возможно, он прольет свет и на наше общее будущее…
Зенона приложила руку к сердцу и торжественно поклонилась ей.
– Любое желание столь славной жены, закон для меня. Я горда, что на старости лет удостоилась чести принимать тебя в своем доме. Если бы мне было лет на двадцать меньше, чем сейчас, я бы на коленях умоляла тебя взять меня в оруженосцы, чтобы учиться твоему искусству. Никогда раньше еще не доводилось мне видеть что-либо подобное той битве, что была сегодня у ворот замка.
– К тому же, Кенас ее мужчина. – Улыбнулась Ольда. – Так что она не совсем посторонняя в нашей семье.
– Это честь для нас, и счастье для моего сына. – Кивнула головой старуха. – Теперь я уж точно буду спокойна за его судьбу. Пойдемте в ту комнату, где я провела все эти годы. – Она поманила их за собой в глубь замка и, после недолгого путешествия по роскошным залам, ввела в большую светлую библиотеку, всю заставленную высокими стеллажами с фолиантами в богатых кожаных окладах, аккуратно расставленными в идеальном порядке. Свободным от книжных полок здесь было только небольшое пространство возле узкого высокого окна. Из мебели там стояли резной стол красного дерева, высокое кресло и широкая скамья, на которой, как видно, хозяйка и спала. На столе стоял массивный серебряный прибор для письма, лежали перья и тонкие ножички, для их чинки. Медный подсвечник на три свечи, единственные во всей зале источник искусственного света, был весь закапан оплывшим воском.

– Эти книги собирали наши славные предки. – Сказала Зенона, вводя своих гостей в это святилище. – Моя мать, ваша бабка, на старости лет тоже, бывало, частенько сиживала здесь за чтением. Пока я была еще молода и сильна, это ее занятие казалось мне странным и бесполезным, но после проигрыша в войне и опалы, что-то потянуло меня именно сюда, в это вместилище древних рукописей. И они, кроме Роска, стали моими единственными спутниками в этом изгнании. Все знали, что старая Вета, единственная из всей свиты, не покинувшая меня в опале, горькая пьяница, а я после поражения Каиры, тоже какое-то время пыталась утопить свою тоску и горечь в бутылке. – Усмехнувшись, сказала Зенона, приглашая гостей присесть подле стола на скамью, в то время, как сама привычно опустилась в кресло напротив них. – Я позаботилась, чтобы все думали, что так оно с тех пор и продолжается. Я сама всю жизнь плела интриги при дворе и прекрасно понимала, что моя жизнь в смертельной опасности, пока там не будут уверены, что старая Зенона окончательно потеряла разум и волю к жизни. Хотя мне самой и не очень-то дорога была эта жизнь, но Роск заставлял заботиться о ее продлении. В случае моей смерти, его не ждало ничего хорошего, а он был последним из моих детей, кто еще оставался со мной. Правда, я написала завещание, в котором просила тебя, Ольда, принять его в твой дом, но боялась, что оно попадет к тебе слишком поздно. Да и не знала, как ты к этому отнесешься. Ведь его уже, скорее всего, не удастся удачно пристроить в мужья к какой-нибудь доброй женщине. Парню недавно минуло тридцать, боюсь, он уже слишком стар для этого. Да и пребывание в гареме у Каиры надломило его. Когда он надоел ей, а она, когда не развлекалась с женщинами, предпочитала совсем зеленых юнцов, тех, у кого еще пух на щеках не требует бритвы, я выкупила его у нее и привезла сюда. Мальчишка в то время был, как настоящий волчонок. Один из моих мужей как-то попробовал обнять его по-дружески, утешая, так Роск жестоко избил его. Решил, что тот хочет залезть к нему под халат. Мне стоило много сил, чтобы парень, наконец, почувствовал себя здесь в безопасности. А ведь когда-то его воспитывали в любви и ласке. Но даже своих старых дядюшек, тех, кого знал с детства, он первое время встретил в штыки… – Зенона вздохнула. – Наверное, я сделала глупость, что поддалась своей слабости и не отправила его в храм Луны, как того мальчика, что родила за год до него. Да и потом, признаюсь, устраивая его судьбу, больше думала о престиже семьи, чем о его будущем. Ведь я могла бы в то время приискать для него хозяйку попроще и поспокойней, чем Каира. Какую-нибудь добрую женщину, у которой достаточно средств, чтобы содержать трех-четырех мужей. Она была бы горда оказанной ей неслыханной честью, хорошо обходилась бы с мальчишкой из такого знатного дома, да и мне потом служила верой и правдой… Но тогда сплетницы при дворе сразу же стали бы говорить о том, что с моим сыном что-то не в порядке. Он оказался так дурен собой или болен, что я не решилась предложить его в гарем царице или придворной даме равной себе по положению… Не могла же я, Зенона Гордая, допустить такого! Твоя бабка всегда говорила мне, что у нас в роду два порока – излишняя гордость и чадолюбие. Так оно и получилось. Все мои беды произошли как раз из-за этого. Ведь именно гордость не позволила мне испугаться последствий и не допустить того святотатства, что совершилось в этом доме много лет назад. Ведь мне-то, в отличие от многих, всегда было известно, что проклятие Веда на самом деле существует, и лучше придать ведуна пыткам или убить, чем надругаться над ним, принявшим обет, как над обычным мужчиной. Но из проклятой гордости я не смогла показать своим приятельницам свою слабость. Если бы я прислушалась к голосу своего сердца и разума, то остановила бы их, и сама не стала бы принимать участие в этой забаве. В конце концов, у меня в гареме всегда было полно хорошеньких мальчишек, а этот бородатый странник стал просто очередным развлечением для нас. Правду сказать, он был еще не стар и весьма хорош собой. Не знаю, что заставило его прийти в замок в поисках ночлега, иногда я думаю, что его тоже вела судьба…
Его приняли на мужской половине с разрешения моей управляющей. Она оказалась благоразумнее меня, да и я бы в другое время предпочла закрыть глаза на этого странного пришельца, сделав вид, что просто не знаю о его присутствии. Но в тот день в замке у меня было в гостях с десяток приятельниц, таких же молодых повес и бесшабашных рубак, какой в те времена была и я. Мы здорово выпили, и одна из моих гостьей случайно увидела ведуна. Она со смехом притащила парня в общий зал и предложила нам всем по очереди развлечься с посланником лесного бога. Почему-то, это всем показалось забавным. Вино и не желание отстать от товарищей затуманило нам разум. Когда с парня сорвали одежды и бросили на ложе, он стал совершенно безучастен ко всему, что с ним делали. Он не просил нас о пощаде и не пытался оттолкнуть наши руки, а утром, с первым лучом солнца, умер. Сам, мы не собирались его убивать. Многие из нас уже протрезвели к тому времени на столько, что сами испугались сделанного и стали говорить, что парню надо бы хорошо заплатить и отпустить с миром, чтобы он не держал на нас зла. Но он не мог жить, такова была воля его бога, и с рассветом он внезапно перестал дышать, прямо у нас на глазах. Я не видела никогда раньше ничего подобного, хотя и слышала о таком.
Признаюсь, все мы были испуганны этим, но еще не понимали до конца, что сделали. А вскоре все и началось. Все мои подруги, те, что были тогда в замке и участвовали в этом, умерли одна за другой от непонятной и страшной болезни. Вначале думали, что это какой-то мор, вроде чумы или холеры, но никто из их близких, бывших с ними рядом, больше не заболел. Я тоже приготовилась к неминуемой смерти, но, оказалось, что для меня приберегли худшую участь. Болезнь не коснулась меня, но одна за другой стали умирать мои дочери, которые всегда были мне дороже собственной жизни. Я совсем обезумела от горя и не знала, что мне делать и где искать помощи. Болезнь, что унесла их жизни, была неизвестна ни одной знахарке и убивала медленно, но верно, как топор палача.
Когда и младшая, последняя моя дочь, Ларро, слегла с теми же признаками, как и ее сестры, и уже не было надежды на ее выздоровление, я, наконец, поняла, что мне надо делать. Одна, пешая, без оружия и свиты, я пошла в лес. Я не знала, где искать ведунов, и просто бродила в чаще, потерянная, почти обезумевшая, я и сама до конца не верила тогда, что найду тех, кого ищу. Я то выкрикивала чудовищные проклятья безжалостному Веду, то умоляла его сжалиться. Я твердо решила, что если не найду помощи в лесу, то умру, лишившись сил, но не вернусь назад. И меня услышали. Когда я уже потеряла всякую надежду, которой, впрочем, почти и не было, из-за деревьев ко мне вышли три седобородых старца. Я упала перед ними без сил, забыв про гордость, истерзанная и готовая к самой лютой смерти. Я умоляла их обменять жизнь моей дочери на мою. Я просила их о самой страшной пытке во искупление моего греха перед их богом, но они предложили мне иное. «Ты согласна искупить свой грех смертью. – Сказали они. – Но сможешь ли ты искупить его жизнью? Если ты согласишься совершить святотатство перед твоими богинями и привести в мир новых царей, твоя дочь выживет, но знай, что за это тебя никогда не простят твои богини, и искупление за этот новый грех ляжет на всю твою жизнь». Тогда я даже не до конца поняла, чего они от меня хотят, но согласилась, не раздумывая. Дальнейшее я помню очень хорошо, много раз это воспоминанием ночными кошмарами возвращалось ко мне, но тогда это было больше похоже на сон.

Перед отъездом они зашли на мужскую половину за Роском. Парень не посмел ослушаться матери и уже собрал свои вещи в дорогу, но не смог сдержать горя, и они застали его в слезах. Он беззвучно рыдал, уткнувшись в подушки. Его утешал молодой парень лет двадцати пяти, один из тех, кто еще оставался в замке. При появлении хозяйки, утешитель поспешно скрылся в соседней комнате, а Роск вытер слезы, но смотрел с такой тоской, что его пожалела даже Ольда.
– Не бойся. – Сказала она брату, как можно ласковее. – Я позабочусь, чтобы во дворце никто не посмел тебя обидеть и лично поговорю с главной надзирательницей. Ты будешь жить в отдельной келье и никто не будет предлагать тебя женщинам, если ты сам того не захочешь.
Роск серьезно посмотрел на нее и кивнул:
– Спасибо. Но я не захочу. Я уже сыт по горло женщинами.
– Посмотрим. – Улыбнулась Ольда. – Заставлять тебя силой никто не будет, обещаю, но, возможно, ты сам еще переменишь свое мнение.
Так что Роск немного успокоился и даже повеселел. К тому же, Ольда сказала, что будет разрешать ему навещать мать так часто, как он сам того пожелает.
– Я дам распоряжение, и ты сам, не спрашивая каждый раз моего дозволения, будешь выезжать из дворца в город или сюда, в замок. Разумеется, с охраной. – Сказала она. – Но это будет охрана, а не стража. Царский брат имеет кое-какие привилегии при дворе, так что тебе не придется там никому подчиняться. Надсмотрщицы не посмеют ослушаться и притеснять тебя, они слишком дорожат своими местами при царском гареме.

До обряда Посвящения новой царице предстояло переделать много дел. Государственная служба оказалась довольно обременительной и совсем не такой легкой и приятной, как раньше казалось Кенасу, никогда не имевшему возможности наблюдать жизнь вельмож вблизи. Из-за траура в империи отменили Большой праздник, но погребальный обряд царицы мало чем уступал ему. Шерзо осталась бы довольна тем, как подданные провожали ее в царство мертвых. Огромное количество съехавшихся со всех земель империи бойцов участвовали в траурных играх Прощания. Шерзо и ее верную телохранительницу Ликию положили на один погребальный костер. Так что верная подруга погибшей царицы тоже была удостоена царских почестей и ушла к предкам рука об руку со своей госпожой.
Трое мужчин из гарема Шерзо решили последовать за своей любимой хозяйкой. Они сами легли у нее в ногах, и жрица Торо, руководящая церемонией, быстро и умело перерезала им горло храмовым ножом. Гатру и Имру связали и бросили в погребальный костер живыми. Дора избежала такой участи, но вряд ли ее это сильно обрадовало. Толена выбрала из сестер самую слабую духом, чтобы на дознании узнать у нее подробности заговора и имена всех тех, кто им помогал.
Старая воевода, в первый же день назначенная Ольдой главой своего тайного розыскного приказа, занялась Дорой сразу же после погребального костра. Ольда не пожелала лично присутствовать при допросе предательницы, доверив эту грязную работу Толене и выбранным той палачам. Лекса тоже не слишком рвалась принять участие в пытках.
– Это будет не самое привлекательное зрелище. – Сказала она Кенасу. – К тому же, этот метод расследования совершенно неэффективен. При должном усердии, можно заставить признаться кого угодно и в чем угодно. Но пусть Толена вместе со своими заплечных дел мастерицами разбираются, как умеют. Я, в конце концов, тут не за тем, чтобы проводить реорганизацию следственных органов. Сейчас это совершенно не важно – даже если кто-то и ускользнет от расплаты, то Ольде нечего опасаться. Пока у нее Тагра, внутренние враги ей не страшны.
Впрочем, к своим обязанностям царской телохранительницы, она отнеслась более чем серьезно. Предоставив Ольде разбираться с государственными делами, все вопросы ее безопасности Лекса взяла в свои руки. Первым делом она настояла на том, чтобы всю внутреннюю охрану во дворце отныне несли только землячки и еще несколько особо доверенных гвардейцев за которых лично поручилась сама Толена, к которой Лекса почему-то сразу прониклась доверием. Главной над всеми караулами она назначила Руди и велела той ежедневно докладывать обо всех отмеченных в замке и возле него происшествиях, даже самых незначительных. Таким образом, именно землячки становились при дворе главной опорой новой царицы и, неожиданно для многих, приобретали немалый политический вес. В первый же день Ольда издала указ о том, что ее знаменитое войско отныне должно квартироваться не в отдаленной провинции, а вблизи от столицы, и нести всю караульную службу в замке и возле него, хотя раньше это была прерогатива исключительно гвардейских полков. И отписала общине в пользование земли клана опальной Гатры. Трое всадников на самых быстрых конях уже отправились в поселение Землячек с подробным приказом от новой царицы.
Для большого переселения к новому месту семей землячек с хозяйственными обозами, в каждой деревне царским указом было велено было оставить в помощь мужчинам и для охраны караванов по десять воинов, а всему остальному войску было приказано немедля двигаться боевым порядком к Рице. Где его ждали неслыханные ранее привилегии и почет.
Эти нововведения пришлись явно не по душе старым царедворцам, но Ольду сразу же решительно поддержала Толена и ее клан, а так же еще несколько знатных фамилий, из тех, кто славно воевал против Каиры, но был в последние годы отдален от Шерзо, приблизившей к себе сестер-предательниц и их приспешниц. К тому же Ольда неожиданно проявила редкий дар дипломатии и сумела быстро разобраться во всех подковерных играх и интригах, что плелись при дворе, как до нее, так и при ее появлении. Она довольно ловко играла на самолюбии знатных дам и взаимных обидах придворных, сталкивая лбами своих самых непримиримых оппонентов и заставляя их ссориться друг с другом, а значит, исключая всякую возможность союза между ними. К тому же, все они вольно или невольно искали поддержки против своих соперниц у царицы и исправно доносили ей друг на друга. Лекса неотступной тенью следовала всюду за новой царицей и ввела при дворе такие строгие правила безопасности, что даже Толена иногда только руками разводила, когда наблюдала за действиями новой телохранительницы. И принимала себе на вооружение кое-какие вводимые ею новшества.
Первым делом Лекса тщательно обыскала царскую спальню, в которой, казалось, и обыскивать-то было нечего – ни кладовок, ни шкафов, только ковры по стенам и полу, огромное ложе под балдахином и столик дивной работы восточных мастеров для яств и напитков. Но рыжая девица потребовала, чтобы ковры были сняты, и чуть ли не обнюхала каждую щель в стенах и на полу. Ольда откровенно посмеивалась, пока Лекса ползала по полу и ощупывала стены. Кенас тоже смотрел с легким недоумением на действия своей подруги, но оба они перестали смеяться, когда неожиданно прямо в изголовье царского ложа под пальцами Лексы кусок стены со скрипом сдвинулся в сторону и открыл их взорам темный проем, откуда запахло пылью и мышами. Лекса хмыкнула и постучала костяшками пальцев по отъехавшей в сторону панели.
– Дерево. – Сказала она. – Но искусно отделанное тонкими пластинами из камня, чтобы не отличалось от остальных стен. И как вам это нравится? Впрочем, – добавила она, внимательно оглядывая обнаруженную тайную дверь, – кажется, этот потайной ход давно не использовали. Петли не смазаны, да и внутри паутина затянула все почти что сплошным ковром. Но лучше все-таки знать о таких сюрпризах в собственной спальне.
Ольда выругалась и велела немедленно послать за Толеной. Кенас заглянул в темный провал из-за плеча Лексы.
– Видел я такое пару раз. – Сказал он, досадуя на себя, что сразу не догадался, чего ищет его подруга. – Как-то раз мы осаждали один замок и взяли его штурмом. А его владелец ушел по такому вот ходу прямо у нас из-под носа. Вроде бы точно знали, что он заперся у себя в зале, а когда дверь высадили – никого нет. Его дворецкий, выторговывая себе жизнь, открыл нам секрет тайного хода, но было уже поздно. А потом нам и самим довелось воспользоваться таким вот лазом. Один дворянин так плохо обходился со своими людьми, что среди них нашелся парень, который предал его и провел нас прямо в спальню хозяина. Говорят, раньше многие замки делали с такими вот потайными входами-выходами. Но надо быть осторожным – там встречаются довольно хитрые ловушки, так что недолго и без головы остаться.
– Это уж обязательно. – Сказала Лекса. – Но, думаю, будет достаточно просто забить вход с этой стороны, а впрочем, если у кого-то есть желание, пусть лезет, исследует.
Вскоре выяснилось, что никто в замке понятия не имеет о том, куда ведет потайной ход из царской опочивальни, и никогда не слышал о его существовании. Лекса все-таки решила сама обследовать его, и они с Кенасом убили на это пол дня. Они выяснили, что в конце хода находится заваленный снаружи дровами узкий лаз, выходящий в какой-то сарай в самом дальнем углу хозяйственного двора. По пути действительно обнаружилось четыре смертельных ловушки, но, к счастью, от старости они потеряли свою убийственную силу. Плиты, которые должны были легко вращаться в пазах и сбрасывать непрошеных гостей в пропасть с острыми кольями на дне, заедали и еле двигались, острые секиры, выпадающие из стены, заржавели и застревали на пол дороге. А кое-где ловушки и вовсе не срабатывали, как тот самострел, который просто рассыпался на составные части от легкого прикосновения.
– Сделано было на совесть. – Оценила Лекса работу древних мастеров, вытряхивая из волос клочья паутины. – Если кое-что подновить, подправить, да петли смазать, то вполне можно будет использовать по назначению. Но это уж пусть сама Ольда решает.
Ольда велела все ловушки восстановить, но оба входа в потайной ход временно замуровать, а возле сарая поставить стражу.
– Возможно, со временем я прикажу кое-что переделать в замке и восстановить этот тайный ход. – Сказала она. – Но пока что мне с этим некогда возиться. И так дел много.
Но после этого случая Ольда стала серьезно относиться к тому, что предлагала ее телохранительница и не возражала, когда Лекса стала на свой лад муштровать и караульных, требуя от них неукоснительного соблюдения воинской дисциплины. В этом ей активно помогал Кенас, который откровенно скучал без дела. Он, привыкший к воинским обычаям, принятым у него в сотне, тоже не одобрял вольностей, заведенных в придворной страже гвардейцами. А они, как выяснилось, вполне могли позволить себе во время дежурства играть в кости, хлебать из фляги вино, а то и уединиться где-нибудь не надолго с приглянувшимся гаремным мальчишкой из тех, кого царица держала для общего пользования, даже бравируя друг перед другом таким раздолбайством, как определил все это суровый сотник. Землячки, правда, себе такого не позволяли, они, как и Кенас, были настоящими воинами, помнящими еще, что такое настоящее боевое охранение, да и в замке пока что чувствовали себя чужаками, а потому держались на стороже.
За время пути землячки уже привыкли к тому, что странный, похожий на их атаманшу парень держится с ними на равных и ни в чем не уступает женщинам, а кое в чем и превосходит их. Гвардейцы же, набранные из дочерей знатных фамилий, в своем большинстве настоящей войны не знали, и хотя с детства учились искусно владеть копьем и мечом, как положено аристократкам, когда дело доходило до настоящей драки, явно уступали суровым теткам, покрытым шрамами и прошедшим жестокую школу настоящих боев. Зато они презрительно глядели на безродных землячек, в своем большинстве вышедших из простолюдинок и не отягощенных, как знатностью происхождения, так и знаниями тонкостей придворного политеса. Но если у них еще хватало чувства самосохранения, чтобы держать при себе надменные гримасы при виде женщин-воинов, то Кенас первое время действовал на них, как красная тряпка на быка. Мало того, что этот мужик уверенно разгуливал на женской половине, ходил куда хотел и вольно разговаривал с женщинами, он еще взялся их учить воинскому уставу! Нашлись и такие, кто решил сразу осадить нахального мужика и указать ему его место. Будь он хоть трижды брат царицы, но мужчинам место в гареме. Впрочем, Кенас уже освоился в этом мире на столько, что как-то перестал воспринимать здешних жительниц, как женщин в его понимании этого слова. И он очень быстро дал понять всем, что не побежит искать защиты у царицы или Лексы, а сам прекрасно разберется в любой ситуации. Опыт сбивать спесь с излишне самоуверенных юнцов у него был богатый еще с войны, кулаки крепкие, и мало никому не показалось. Пары переломанных ребер и разбитых носов оказалось вполне достаточным, чтобы выработать у девиц-гвардейцев похвальную привычку почтительно вставать в его присутствии и внимательно выслушивать все наставления. А главное, неукоснительно им следовать, что бы не шипели потом на этот счет по углам злые языки придворных сплетниц. Лекса тоже вызывала немалое недовольство придворных. Их раздражала ее независимая, чуть насмешливая манера держаться и то, что она с первых же дней решительно пресекла все попытки сближения, предпринятые местными интриганами и лизоблюдами. Это испугало и насторожило их, так как ломало все привычные придворные обычаи. А между тем, рыжая приобретала при дворе Ольды невиданную силу и влияние. Еще бы! Личная телохранительница царицы, с которой та советуется чуть ли не по всем вопросам. Злые языки запустили было в оборот сплетню, что Ольда подвержена той же слабости, что и свергнутая Каира – предпочитает мужчинам красивых девушек, и Лекса – ее любовница. Но сплетня быстро выдохлась. Во-первых, царица каждую ночь брала себе в опочивальню какого-нибудь симпатичного паренька из тех, что остались ей в наследство от Шерзо. А во-вторых, вопреки всем обычаям и приличиям, Лекса сразу же поселила Кенаса у себя в комнате, а не на мужской половине, в гареме. И все ночи проводила только с ним, пренебрегая всеми остальными мужчинами, а, следовательно, и женщинами. Все это было неслыханно и просто возмутительно, но никаких сомнений в том, кто с кем спит не оставляло.

Ольда сдержала свое слово и лично приказала главной надзирательнице достойно позаботиться о своем брате. Она велела поселить его в отдельные покои, что само по себе было достаточно редкой роскошью для мужчин гарема, выполнять без рассуждений и пререканий любые его пожелания и просьбы, приставить к нему прилежных и чистоплотных парней для обслуги и следить, чтобы никто не посмел его обидеть, даже и стражницы. Так же Роску особым распоряжением царицы разрешено было по его собственному желанию выезжать в город или на прогулку в лес в сопровождении охраны. Такое положение на мужской половине можно было считать совершенно исключительным, и то, что новая царица так заботится о своем брате, мгновенно стало известно всему населению гарема. А это была целая община или даже, скорее, небольшой город внутри замкнутой системы залов, коридоров, балконов, переходов, галерей внутренних двориков, со своими устоявшимися традициями, законами, мелкими и крупными ссорами и интригами. Все это мужское царство занимало отдельную пристройку, окруженную неприступной крепостной стеной, строго охраняемой стражей, и соединенную с женской половиной мрачной каменной галереей, перегороженной кованой решеткой с воротами, через которые только и можно было туда проникнуть. Другого пути не было. Ни туда, ни обратно.
Обитатели этого мужского поселения не могли его покинуть даже на короткое время, если, конечно, их не желала видеть сама царица, без дозволения главной надзирательницы и, в любом случае, без сопровождения кого-нибудь из охраны. Главная надзирательница, чаше всего, единолично решала вопрос о покупке новых мужчин для царских утех или хозяйственной надобности у заезжих торговок живым товаром, следила за порядком, назначала наказания и лично сопровождала в царские покои тех, кого требовала к себе хозяйка или кто-либо из ее приближенных. Она же показывала царице новых наложников или предлагала ей или ее приближенным для утех кого-то из имеющихся. Так что положение того или иного мужчины в гареме тоже во многом зависело именно от расположения или гнева. Только фавориты царицы, если у нее такие появлялись, могли быть в какой-то мере защищены от власти главной надзирательницы. Но фавориты Шерзо пожелали умереть на погребальном костре своей молодой хозяйки, а Ольда таких еще не заимела, она, честно говоря, даже еще лиц-то тех, кого получила в наследство от прежней царицы толком не помнила – не до того ей было. Так что пока что именно главная надзирательница заправляла всем в мужской половине. Не считая, разумеется, Роска, который получил совершенно невиданный до сих пор статус царского брата, так как слова «принц» в лексиконе ситалинок до сих пор не было.
Под началом главной состояло около ста надзирательниц рангом пониже и вместе с ними старая знахарка, сведущая в мужских хворях и пользующая в случае какой-либо болезни обитателей гарема. Служба у них была тихая и необременительная. Во время своих дежурств, на которые они заступали по очереди сменяя друг друга через сутки, надзирательницы большей частью пили вино и играли в кости в каморке, примыкающей к каменному коридору. Как и всей остальной многочисленной обслуге царского дворца, не имеющей по своему статусу собственных мужей, надзирательницам предоставляли кров, кормили их за счет казны и позволяли по своему выбору брать мужчин из «черного» крыла, где содержались те, кто выполнял мужскую работу по хозяйству. Да еще и жалование из казны платили. Так что, хлебные должности надзирательниц царского гарема годами передавались по наследству, от матери к старшей дочери, и было почти невозможно попасть в этот узкий круг с улицы.
Главная надзирательница тоже некогда получила свое место в наследство от матери и сейчас обучала свою старшую дочь всем хитростям семейного ремесла, собираясь продолжить семейную традицию. Впрочем, такие кланы существовали у всех дворцовых служанок – поваров, портных, конюхов, и даже золотарей. Смена власти и прочие бури, проносящиеся над всей остальной империей, почти никак не отражались на их сытой размеренной жизни, разве что приходилось каждый раз приноравливаться к характеру и привычкам очередной царицы и ее приближенных, но как раз это они умели лучше, чем кто-либо другой. Так что Роск, появившись здесь после долгого перерыва уже в новом качестве, встретил своих старых знакомых или, по крайней мере, их дочерей. Но его новое высокое положение тут же было учтено и принято, как неизбежность, и надзирательницы держались с ним с должным уважением, ничем не давая понять, что помнят те дни, когда он был простым наложником и терпел от них обиды и унижения. А во времена правления Каиры, потрафляя извращенным вкусам хозяйки, надзирательницы грубо и бесцеремонно обходились с беззащитными мальчишками, не отказывая себе в удовольствии вволю поиздеваться над ними. Именно об этом Роск и рассказывал Кенасу торопливым шепотом в пути, старательно сдерживая подкатывающие к горлу злые слезы. Но с тех пор уже прошло достаточно времени. При Шерзо, не страдающей не извращениями не излишней жестокостью и не желавшей видеть у себя в спальне вечно испуганные и забитые лица мальчишек, нравы в гареме несколько изменились, и чуткие к пожеланиям новой хозяйки надзирательницы умерили и свое поведение.

После первого же посещения царского гарема, Кенас пришел к себе в комнату с перекошенным от злости и презрения лицом.
– Они заслужили свою судьбу. – Мрачно сказал он Лексе, не в силах сдержать чувства, обуревающие его после этой экскурсии. – Здоровые молодые парни ведут себя, как испуганные девчонки и пресмыкаются перед этими ленивыми тетками только потому, что у тех в руках плетки. Даже не оружие, а простые плетки и розги!
– Угу. – Сказала Лекса. – А здешние тетки ведут себя, как мужики. Ты только сейчас это заметил?
– Но, – продолжал горячиться Кенас, – ты даже не представляешь себе, что там творится! Они используют друг друга, как женщин, мне Роск рассказывал! И это еще не все. Что там у них делается – повторять противно.
– А чего удивляться-то? – Пожала плечами его подруга. – Там только на господской половине заперто без дела больше ста здоровых молодых парней, их хорошо кормят и при этом не сильно загружают работой. Ну, десять или двадцать из них царица держит для себя, любимой. Их она никому не предлагает, но и сама не всех балует своим постоянным вниманием, выберет одного-двух и этим, как правило, ограничивается. А ко всем прочим время от времени, с царского разрешения, захаживают местные аристократки, у которых, к слову сказать, почти у всех и свои гаремы в родовых имениях есть. Тем же, кто волею судеб или в силу какой-то провинности оказался в «черной» половине, совсем лихо приходится. Там, конечно, дворцовая прислуга регулярно отирается, но они тоже не всех своим вниманием одинаково балуют. А мужикам в тридцать-сорок лет, которых тут считают перестарками, если они при этом еще и лицом не вышли, вообще мало что светит при такой конкуренции. Так что парни от избытка энергии и смертной скуки лезут на стену и друг на друга. Да еще им почти всем в любой момент светит стать рабом. Тогда вообще, вилы. Кроме того, что этих несчастных вообще за людей не считают и держат в сараях, как скот, сама процедура оскопления при здешнем уровне медицины и полном отсутствии даже примитивных обезболивающих средств, вещь довольно неприятная. Вот мальчики и оттягиваются по полной, пока можно. Танцуй, пока молодой, короче.
Кенас поморщился:
– Ты так спокойно говоришь обо всем этом, что иногда мне кажется, тебе даже нравится, как тут унижают мужчин…
– Я тебя умоляю. – Фыркнула Лекса. – Если бы мне это нравилось, я бы давно приглядела тут себе паренька на ночку-другую, а не шокировала местное общество нашим с тобой бурным романом. Просто я вообще по жизни циник и никогда не мешаю другим жить так, как им нравится. Когда мы вернемся в твой мир, ты же не станешь рвать на себе рубаху из-за того, что там угнетены права женщин?
Этот их разговор, как и многие подобные, в конце концов окончился тем, что Кенас сгреб ее в охапку и, повалил на роскошное ложе. С некоторых пор он прибегал к этому способу, когда чувствовал, что непонятные или откровенно вызывающие речи его подруги начинают будить в нем зверя. Лексе, как не странно, это даже нравилось, и порой она нарочно дразнила его своими странными рассуждениями. Впрочем, иногда ему казалось, что рыжая ведьма просто смеется над ним и использует его горячность, примерно, как здешние женщины плетку в изголовье супружеского ложа. Он пытался заставить себя относится к ней с той же легкостью, как и к тем многочисленным женщинам, что раньше встречались на его пути, но и сам понимал, что это ему уже не удастся. Врать самому себе Кенас никогда не умел и поэтому, не без некоторого страха, признавал, что изумрудные глаза рыжей ведьмы уже никогда не отпустят его на волю. О том, что она может уйти сама, так как свободна в своих желаниях и поступках, он предпочитал даже не думать, так как и сам не знал, что тогда будет делать с этой безумной страстью, что поселилась у него в груди.

В остальном же, их пребывание в царской резиденции Ситалинии можно было даже назвать приятным. Кенасу в его бурной жизни еще не приходилось гостить во дворцах на положении почетного гостя. В собственном мире он видел эту сторону жизни только издалека и теперь с интересом наблюдал за нравами и обычаями аристократок, справедливо полагая, что и у него дома все обстоит примерно таким же образом. А посмотреть тут было на что – богатое убранство залов, предупредительность служанок, готовых выполнить любой каприз хозяйки, и роскошные одежды придворных поражали воображение. Но главное было не в этом, как не странно, на все это великолепие он довольно скоро просто перестал обращать внимание, а вот взаимоотношения между обитателями этих чертогов, их обычаи, внутренние склоки и интриги, неизменно царящие при дворе, стоили подробного изучения.
Очень быстро ему стало ясно, что среди придворных, неизменно прибывающих во дворце и ищущих здесь милостей царицы, разворачивается что-то вроде небольшой, но кровопролитной внутренней войны за внимание царственной особы и ее фавориток. По самому незначительному поводу, вроде места за столом во время пира или возможности сопровождать царский выезд назначались дуэли и плелись интриги. Впрочем, Ольда, чувствовала себя среди всех этих склок, как рыба в воде. Она видела насквозь интриганов и лжецов, окружающих ее, но, почему-то не гнала их прочь.
– А чего ты хочешь? – Пожала плечами Лекса, когда Кенас заговорил с ней об этом. – Монарх, принимая на себя заботу о государстве, должен всегда помнить, что отныне его жизнь уже не вполне принадлежит ему самому. Его дворец, это не только его дом, это своего рода общественное место. Конечно, все эти мелкие дворяночки, что трутся тут в поисках милостей и готовы порвать друг друга за возможность подавать Ольде ночной горшок, иногда действуют на нервы, но от них тоже есть своя польза. Благодаря их склонности к сплетням и подглядываниям друг за другом, мы всегда в курсе всего, что происходит во дворце и вокруг него. Они усердно доносят друг на друга и тем полезны. Ни в коем случае нельзя ими пренебрегать, и всецело доверять только какой-то одной группировке, это может быть чревато заговором. Так было и так будет всегда во власти. Шерзо слишком полагалась на Гатру и ее сестер, пренебрегая другими, и в итоге получила змеиное гнездо у себя под боком. Твоя сестра оказалась гораздо умнее. Разумеется, она вполне доверяет Толене, да и я, признаться, тоже. Но и сама при этом держит глаза и уши раскрытыми. Кто знает, Толена баба умная и, что самое главное, верная своему долгу и присяге, но вдруг, и мимо нее какой-нибудь слух пролетит незамеченным. Так что разумные государи всегда так поступают, независимо оттого, что о них потом пишут их биографы. Имей это в виду, когда ты займешь престол Стамии, тебе это пригодится. Как и то, что льстецы всегда предают первыми. Впрочем, последнее, кажется, ты и так знаешь. Главное не забудь, иногда корона отбивает у людей память.
Кенас усмехнулся:
– Ты думаешь, из меня получится князь? – Он никогда раньше не заговаривал с ней об этом, хотя и помнил, что сказала ему Галла при их знакомстве. – Да и на княжеской дочери жениться меня что-то не тянет. Представляю, какая из нее хозяйка. С ними, знатными, мороки не оберешься.
– А куда ты денешься? – Пожала плечами Лекса. – А насчет женитьбы можешь особенно не волноваться, еще у этой дочери ее мнение спросить надо будет.
О том, что она сама думает по поводу его женитьбы на какой-то там княжне, Лекса даже не заикнулась, хотя, говоря откровенно, он и сказал-то это только за тем, чтобы увидеть ее реакцию. Впрочем, он уже давно убедился – его подруга даже не пыталась его ревновать. И хотя раньше он не допускал даже мысли о том, что женская ревность может доставить ему что-то кроме досады и раздражения, сейчас порой хотелось увидеть на ее лице хотя бы тень недовольства оттого, что он иногда проводит время с другими женщинами. Правда, встречи эти неизменно носили характер дружеских попоек, но все-таки… Он как-то очень быстро совершенно забыл о том, что здешние воины еще и женщины. Это было не особенно трудно, так как своими повадками, разговорами и обычаями, землячки и гвардейцы ни чем не отличались от тех воинов, с которыми Кенас провел всю свою жизнь. Именно воинов-мужчин – грубых, сильных, всегда готовых схватиться за оружие и проводящих свое свободное от службы время в лихих пирушках. Да и они тоже относились к нему, как к равному. Убедившись, что этот парень не только мечом владеет мастерски, но и во всем прочем ничем им не уступает, землячки безоговорочно приняли его в свой круг и вскоре совершенно перестали замечать то, что среди них мужчина. Особенно близко Кенас за это время сошелся с Руди, которая стала его правой рукой и заместительницей во всем, что касалось караульной службы, которой он руководил с молчаливого согласия Ольды. Кенас собирался именно ей передать командование караулами и всей дворцовой охраной, когда придет время им с Лексой покинуть этот мир.
Аристократки – баронессы и грандессы, тоже были неотличимо похожи на лордов, баронов и прочих придворных из его мира, на чьих представителей он нагляделся за войну. Были среди них достойные жены, вроде Толены, были и избалованные маменькины дочки и надменные матроны, презрительно кривящие губы при взгляде на безродных землячек, заполонивших дворец по прихоти новой царицы. С ними все было предельно ясно и просто. Во всяком случае, ему так казалось.

А вот Лекса почти никогда не изъявляла желания присоединиться к дружеским попойкам воинов.
– Это не по мне. – Пожимала она плечами. – Тебе нравится, вот и развлекайся. А я лучше в дворцовой библиотеке посижу, если время будет.
Кенас не очень-то понимал ее пристрастия к пыльным фолиантам, но не спорил, он уже привык за время их знакомства к ее многочисленным странностям. В конце концов, его подруга совсем не была похожа на его новых приятельниц, хотя и на известных ему до сих пор женщин, тоже. Его только слегка задевало ее спокойное равнодушие, с которым она смотрела на эти его отлучки.
Зато все ночи они проводили вместе. И это были такие ночи, что даже Ольда как-то наутро призналась Лексе с легкой завистью в голосе:
– Глядя на вас двоих, я начинаю думать, что моя мать была абсолютно права – от наших мужиков нет никакого толку. Или у меня это наследственное? Они все так боятся прогневить меня, что мне и в правду, порой, хочется их высечь. Только и останавливает, что после порки будет еще хуже. Возможно, это и заставляет некоторых искать любви женщин.

За всеми этими событиями и государственными делами назначенное жрицами Луны время настало как-то незаметно, и, наконец, пришла пора собираться в храм для обряда Посвящения. Тем более, что к тому времени прибыли и землячки, за которыми посылала гонцов Ольда. Все они были немного ошарашены таким поворотом собственной судьбы и новым государственным статусом, но полны надежд и воодушевления. Правду сказать, хотя все они искренне были преданы молодой царице, но то, что теперь на трон взошла их верховная атаманша, да еще получившая из рук погибшей Шерзо не просто право на власть, а ту самую Тагру, о которой так много спорили во время войны, не могло быть не воспринято всеми воинами иначе, как собственная победа. Кислые физиономии придворных лизоблюдов, вынужденных проглотить это возвышение безродных землячек, только добавляло торжества седым ветеранам.

Дорога в храм Луны заняла у них двенадцать дней, хотя верхом, без многочисленной свиты, они запросто могли бы быть там и через шесть или семь суток. Но первое путешествие царицы в храм Луны для посвящения должно было стать торжественным шествием и своеобразным праздником для всех простых подданных Ситалинии. Одетые в самые лучшие свои праздничные одежды, простые горожанки и крестьянки толпами стояли вдоль всей дороги, по которой двигался царский поезд, и радостно приветствовали новую царицу. Лекса, посмеиваясь, рассказала накануне Кенасу, какие усилия предприняли гвардейцы, сгоняя эти народные массы со всех сторон к главной дороге для встречи кортежа.
– Надеюсь, – сказала она, – эти массовики-затейницы в процессе никого особо тяжело не покалечили. Впрочем, многие из этих баб и сами не прочь повеселиться, так как после нашего проезда им выкатят бочки с вином, традиция есть традиция…

Народные толпы, хорошо перед этим проинструктированные все теми же гвардейцами, благоразумно не пытались приблизиться к этому торжественному выезду и выражали свои восторги с безопасного расстояния – всем было весьма доходчиво сказано, что за малейшую попытку приблизится к царскому кортежу, следующему в храм Луны для Посвящения, дерзкую ждет неминуемая смерть. Ольда со сдержанным достоинством отвечала на приветствия ликующей черни. Она была одета в тяжелые, как латы, выходные царские одежды густо расшитые золотой нитью, голову ее вместо привычного серебряного шлема венчала золотая диадема, обильно украшенная разноцветными каменьями немыслимых размеров. Лекса и Руди держались с двух сторон от нее, демонстративно обнажив мечи. Далее за ними колонной по двое следовали двенадцать избранных во главе с Толеной, а уже за ними ехали кареты и повозки с остальной свитой и гаремом. Охрана, состоящая целиком из доблестных землячек, приодетых по этому случаю в полное обмундирование конного полка, в новых блестящих доспехах, с обитой кожей с серебряными заклепками щитами, с пиками с традиционными лисьими хвостами наизготовку, растянулась с двух сторон от процессии, взяв ее в плотное кольцо. Среди них был и Кенас. Одетый в женское платье и доспех и вооруженный, как и все землячки, он совсем не привлекал к себе внимания любопытной толпы, так как ничем не выделялся из общего ряда суровых воительниц.
На ночь путешественники останавливались всем своим многочисленным табором в замках местных феодалок, если такие попадались им на пути, подъедая хозяйские запасы и осушая винные погреба почти до основания. Впрочем, хозяйки, весьма гордые оказанной им честью, чуть из штанов не выпрыгивали от усердия и гоняли свою свиту в хвост и в гриву, изо всех сил стараясь угодить столь высоким гостям. От их радушного гостеприимства, принимающего иногда слишком назойливые формы, путешественниц спасала только важность их миссии, не позволяющая им слишком задерживаться где-либо, впрочем, это было и к лучшему – иначе разорение таких владений было бы полным и необратимым.

Но так было только пока они ехали по обжитым людьми местам. На шестой день путь их каравана удалился от жилых районов империи и привел процессию на совершенно пустынную и дикую лесную дорогу. Это уже были земли принадлежащие храму Луны. На них никто не смел селиться, да и ходить там без большой нужды рисковали не многие. Хотя Лунные жрицы, в отличие от тех же жриц богини Торо, никогда не снисходили до того, чтобы карать нарушителей их границ или хоть как-то притеснять случайно забредших в их угодья путниц. Но авторитет их богини был настолько высок, что никто не решался без дела беспокоить ее в ее собственном доме, боясь впасть в немилость и быть проклятым Лунным проклятием. Говорили, что тот, кого богиня луны проклянет, в полнолуние превращается в дикого зверя и, не помня себя, пожирает всех, кого настигнет, будь хоть это ее собственная дочь.
Зато, в храме Луны всегда помогали всем, кто с чистым сердцем и открытой душой приходил просить помощи и милостей у неба. Впрочем, о чистоте помыслов просительницы судили сами жрицы и если уж решали, что это не так, то заставить их изменить свое мнение не мог никто. Но, говорят, они ни разу еще при этом не ошиблись…

Вдали от толп зрителей и ценителей дармовой выпивки процессия несколько утратила свою торжественность. И хотя Лекса и землячки по-прежнему бдительно следили за окрестностями и были настороже, царский выезд уже не носил столь строгий протокольный порядок. Общий строй и последовательность все еще сохранялись, но внутри уже чувствовалось некоторая расслабленность. Даже двенадцать избранных дворянок утратили всю значимость, что ранее явственно светилась на их надменных лицах, и теперь вполне свободно разговаривали друг с другом, перекидываясь шутками, и передавали по рядам флягу с великолепным вином из запасов какой-то гостеприимной феодалки, снабдившей дорогих гостей изрядным его количеством. А в обозе, там где ехали слуги и надзирательницы с гаремом, дисциплина и вообще держалась только благодаря суровым землячкам, не позволявшим своим подопечным слишком расслабиться и забыть о важности их миссии.
Для ночлега в лесу служанки теперь раскидывали царский походный шатер для Ольды и еще два поменьше и попроще – для двенадцати избранных, вынужденных тесниться под одним весьма тесным пологом, и мужчин, которым было не совсем прилично спать на улице среди женщин. Впрочем, мужчины были еще больше, чем избранные, стесненны в своей палатке из-за своей многочисленности. По утрам мальчишки выглядели сильно помятыми, а иногда и со свежими царапинами на физиономии – девиз «в тесноте, да не в обиде» здесь был явно не в ходу. Остальная свита должна была сама позаботиться о своем ночлеге. Землячек такое положение дел совершенно не напрягало, им не в диковинку были ночлеги под открытым небом, а вот для служанок и надсмотрщиц, привыкших к многолетней спокойной и удобной жизни во дворце, это стало настоящим испытанием.
Лекса, согласно принятым на себя обязанностям личной телохранительницы царицы, проводила все ночи возле царского шатра, охраняя покой царицы. Кенас, естественно, составлял ей в этом компанию. Как-то сразу к ним присоединилась и Руди, а за ней и все свободные от несения караула землячки. Таким образом, пройти в шатер к царице можно было только миновав кольцо воинов, которые даже и во сне чутко слышали все, что делается вокруг. Это было весьма удобно в плане безопасности, да и самой Ольде нравилось такое окружение. Она все еще воспринимала землячек, как своих верных боевых подруг и доверяла им куда больше, чем новым приближенным. Она частенько вечерами сидела с ними у костра, не особенно спеша скрыться под душным пологом царского шатра, где скучал очередной парнишка из гарема, неизменно еженощно доставляемый главной надзирательницей царице. Не очень-то ее тянула туда от приятной прохлады летней ночи. Иногда и Толена, а за ней и кое-кто из избранных присоединялся к их компании – их статус требовал, чтобы они ночевали в шатре, но, честно говоря, особого удовольствия молодым и сильным женщинам, помнящим еще, что такое военные походы, эта привилегия не доставляла, тем более, как отмечалось выше, шатер был немного тесноват для двенадцати знатных вельмож.
В один из таких вечеров возле их лагеря и появились ведуны. Они возникли из ночного мрака леса внезапно и бесшумно, так что постовые заметили их только тогда, когда седые бородачи подошли к ним совсем вплотную. Впрочем, ведуны не скрывались и не пытались проникнуть в лагерь тайно, но их появление вызвало некоторый переполох в карауле. Шум, поднятый постами, достиг ушей Лексы и всей компании, собравшейся, как обычно, возле царского шатра.
При первых же его звуках Лекса и Кенас стремительно метнулись к царице, встав с двух сторон от нее. Кенас положил руку на рукоять меча, а его подруга завертела в пальцах свою коробочку с сюрикенами, на которые она полагалась больше, чем на какое-либо другое оружие.
– Руди, посмотри, что там с постами. – Сказала Лекса. – Судя по голосам, у нас гости.
Впрочем, Руди и сама уже мчалась в ту сторону, откуда доносился шум. Вскоре она вернулась с лицом, выражавшим скорее удивление, чем тревогу.
– Там пришли семеро ведунов. – Сказала она с легким недоумением. – Они хотя говорить с царицей, рыжей женщиной и мужчиной-воином. Я так полагаю, что имеются в виду Лекса и Кенас. Странно, они никогда первыми не заговаривают с женщинами. Но мне показалось, что настроены они не враждебно, скорее чем-то встревожены и огорчены.
– Что это еще за новости! – Нахмурилась Толена. – С каких это пор эти бродяги смеют являться к самой царице, да еще так дерзко! Приказать высечь их? – Спросила она Ольду.
– Погоди. – Озабоченно сказала царица, переглядываясь с Лексой. – Думаю, я встречусь с ними.
– Ты совершаешь ошибку, светлейшая. – Упрямо тряхнула седой головой воевода. – Невместно царице так поступать. С начала времен не было еще случая…
– Времена меняются, Толена. – Решительно оборвала ее Ольда. – Недавно я узнала, к чему может привести излишняя самоуверенность. Веди их в мой шатер! – Решительно велела она Руди, которая, коротко кивнув, торопливо отправилась выполнять ее приказание.
– Я что-то пропустила? – Спросила Толена с недоверием разглядывая Лексу и Кенаса, направляющихся вслед за Ольдой в ее шатер. – По-моему, вы двое знаете слишком много.
– Не волнуйся за свою царицу. – Серьезно ответила на ее взгляд Лекса, слегка задержавшись у входа. – Ольде ничто не грозит, пока я здесь. Но она права – времена, кажется, меняются.
– Вот это-то мне и не нравится. – Проворчала мудрая воевода, качая головой. – Боюсь, не к добру все это.

– Почему мы не сможем просто пройти в наш мир? – С недоумением спросил Кенас. – Если горы разрушены, значит, проход открыт. Конечно, путь это теперь нелегкий, но попытаться можно.
– Нельзя. – Покачала головой Лекса. – Ваши миры разделяли не горы. Как тебе это объяснить? – Она сорвала лист лопуха и расправила его у себя на коленях. – Вот, гляди. У листа две поверхности. – Она согнула лист кольцом и прижала пальцами его концы. Если ты можешь двигаться по кругу только в одной плоскости, то никогда не сумеешь попасть на обратную сторону, понимаешь? Ты все время будешь находиться только на одной стороне листа. Вот и ваши миры так. Ваша планета, ну то место, где вы все живете, разделена в пространстве-времени в результате какой-то древней аномалии. Получилось как бы две плоскости такого кольца. И они не соприкасаются. Горы, это только видимость. В горах был проход. Грубо говоря, дыра в кольце. – Лекса кинжалом прорезала дырку в листе, который все еще держала в руках. – А на стыке миров – внутренний мир Ариев. Неправильный и аномальный. Горы теперь разрушены, пещера перехода накрылась вместе со всем хозяйством. Теоретически, дырка в бублике все равно должна где-то остаться. Но на ее поиски нам понадобится не одна жизнь. А Перевал богов никого не пропускал в другой мир сам по себе, он выводил в другую точку перехода, совсем иную, не ту, что в пещере. Там можно было попасть, грубо говоря, и на другие кольца, подобные этому. То есть, в другие миры. Но он теперь тоже разрушен. И Карта пути, ну, Зерцало Истины ведунов, наверное, хряпнулось где-то под обвалом. Не смогли они его вынести, что и не удивительно – это дело весьма нелегкое, если не знаешь его принцип действия. Они прихватили только преобразователь, и он у них без источника питания работать перестал. Я его, конечно, могу включить, но собственной энергии ему хватит не на много. Нет, какие-то примитивные фокусы с тем же гипнозом можно будет показывать еще лет триста, а вот для перехода в иные миры – на один раз хватит. И без карты это дело весьма рискованное. Никакой гарантии, что попадешь в нужное место и время нет.
– Это как? – Спросил Кенас, с удивлением понимая, что он начал улавливать даже некоторый смысл в ее объяснениях. Не весь, конечно, но значительно больше, чем в первое время.
– А так. – Усмехнулась Лекса. – Желаешь попасть по знакомой тропке из своей деревни в столицу, а тебя выносит на острова Желтого Дьявола. Это еще грубо говоря. С островов у тебя все-таки есть некоторый шанс когда-нибудь добраться на милую родину на подручных средствах, а вот из другого мира – фиг. Ну, если не повезет совсем уж по-крупному, и там еще один преобразователь случайно не надыбаешь… А вообще-то, это мысль! – Стукнула она себя по лбу. – Разумеется, еще один преобразователь! Как же я сразу не подумала! Вообще-то, изделия Эльков достаточно большая редкость в наши дни. Эта раса когда-то обитала в мире, где родилась Галла. О самих Эльках уже давно никто ничего не слышал, но это не значит, что они все вымерли. Возможно, они просто перешли в другие сферы бытия, недоступные нам. Но их древние изделия до сих пор действуют. Долго объяснять, как они работают, это сейчас неважно. Но в том мире, где я выросла, Галла оставила что-то вроде перевалочной базы. Мы слишком поспешно были вынуждены покинуть те края, а для того, чтобы перенастроить для перемещения Карту пути и после этого ликвидировать пространственно-временной сдвиг… Впрочем, это не интересно, главное, я знаю координаты того мира и могу попробовать настроить на него этот преобразователь. К сожалению, после этого перемещения он станет всего лишь драгоценной безделушкой. Я не говорила, что он выточен из цельного куска алмаза? Ну и ладно, в крайнем случае, жрицы Луны загонят его по сходной цене и закажут нам поминки.
– Что мне в тебе нравится, так это вера в светлое будущее. – Усмехнулся Кенас. – А ты уверена, что в том мире ваша, как ты там ее назвала? База, все еще действует?
– Понятия не имею. – Пожала плечами Лекса. – Там, вообще-то, все что угодно могло за это время случиться. Впрочем, я немного следила за тем миром, войны в том городе, вроде, пока не было… В любом случае, это единственный выход для нас. И еще, Карту довольно сложно уничтожить, не говоря уж о преобразователе. Я даже неуверенна, что и здешняя не сохранилась где-то под обвалом. Просто добраться до нее будет весьма проблематично. Это же, собственно говоря, не обычное зеркало, которое разбить можно, оно только выглядит, как зеркало. Так что, если в том мире оно под обвал не угодило, то мы его найдем там где оставляли. Вряд ли там нашлись умельцы, способные его переместить из одного места в другое, для этого надо, как минимум, понимать, что перед тобой есть. А я его настрою в любом случае. А преобразователь… Ну, придется рисковать. Надеюсь, и он где-нибудь по близости. Во всяком случае, Карта на него была настроена и мы его обнаружим. Ладно, там на месте разберемся, что делать. Сейчас главное – Ольде как-нибудь поделикатней сообщить, что она тоже с нами отправится. По-моему, она еще об этом не догадывается…
– О чем это вы? – Раздался у них за спиной голос Ольды. – Куда это я должна отправиться?
– А это ты, царица? – Обернулась к ней Лекса. – Ты не должна. Ты можешь отправиться с нами, если хочешь спасти свой мир от гибели. Но заставить мы тебя не можем. На эту битву надо идти с открытым сердцем.
– Так. – Кивнула Ольда. – Я давно ждала, когда же ты, наконец, решишь сказать мне все. Что угрожает моему миру?
– Пророчество. То самое, о котором все так много говорят здесь. Царица должна биться за свое царство с силами зла, так кажется? Но это не зверь, убивающий женщин, как думали Ведуны, да и некоторые ваши жрицы. И погибнуть предстоит всем и всему, если эта битва будет проиграна.
– Если надо я поведу своих воинов на любую битву! – Сказала Ольда решительно. – Мы умеем драться.
– Не сомневаюсь. – Кивнула Лекса. – Только твои войска не смогут последовать за тобой на этом пути. Я смогу переправить через предел только нас троих. И Глаз Дракона. Кстати, – добавила Лекса, – Толена, ты тоже можешь присоединиться к нам, и, наконец, спросить в открытую, кто мы такие и что задумали. Ведь тебя это с самого начала и волнует?
– Глаз Дракона? Драгоценный камень в короне цариц Ситалинии? Что ты знаешь о нем? – Удивленно спросила царица, оставив без внимания последнее замечание Лексы.
– Это не просто драгоценный камень, Ольда. – Раздался из темноты ворчливый голос Толены. Воевода решительно шагнула к ним из-за кустов, где она до этого пыталась притаиться. – Я давно поняла, что эти двое не простые искатели приключений, не надо много ума, чтобы догадаться. Да еще все эти рассказы твоих землячек о жрицах Торо и битве у скал Сутры. Священная змея действительно укусила Верховную жрицу, когда та попыталась напасть на Лексу?
– Я сама видела это. – Хмуро кивнула Ольда. – Жрица хотела забрать у нее Тагру.
– Понятно. – Кивнула Толена. – Значит, вы пришли за Глазом Дракона? Надо было мне сразу догадаться. Этот священный камень всех царств хранится у жриц Луны с начала времен. Говорят, им владел Крылатый воин, муж первой царицы Ситалинии. С его помощью он поднимался в небо, чтобы биться с тьмой. И он поручил жрицам хранить его, пока не придет время нового Пророчества. Говорят, он сам был похоронен там же, в храме Луны. Разве ты не знала этой легенды?
– Слышала я что-то такое. – Кивнула Ольда. – Но у нас много легенд, все не упомнишь.
– Теперь молодым аристократкам не дают того образования, какое было в наше время. – С сожалением покачала Толена головой. – История у ваших наставниц не в чести. А напрасно. Похоже, все повторяется. Но этот камень охраняют жрицы Луны. Царица надевает корону только два раза в год. И Глаз Дракона дарует ей мудрость богини, необходимую, чтобы достойно править царством. Жрицы и будут решать, настало ли время Пророчества.
– Мы будем говорить с ними. – Кивнула Лекса. – Для этого мы здесь.
– Одно только мне не ясно. – Задумчиво проговорила Толена. – Почему ведуны так верят в то, что после пришествия мужчины-воина придет конец нашей власти над ними? Раньше я не очень-то доверяла их сказкам, мы привыкли не считать веру в Веда истинной, но теперь… Боюсь, в моем сердце поселилось сомнение. Недаром, в древних книгах написано, что после свершения Пророчества наступит будущее тьмы.
– Где-то я недавно уже слышала это. – Улыбнулась Ольда. – Если мне не изменяет память, то именно это изречение написала в пыли древними письменами верховная жрица Сутры. Но Лекса прочла его, как будущее во тьме.
– Это так? – С нескрываемым удивлением посмотрела на рыжую Толена. – Ты сказала Верховной жрице Сутры, что древнее Предсказание читается, как будущее во тьме, и она с тобой согласилась?
– Ну, не то чтобы согласилась. – Усмехнулась Лекса. – Скорее, усомнилась. Но причем тут еще и предсказание? Она написала фразу на древнем языке, чтобы проверить мои знания. Я знаю его довольно сносно. Во всяком случае, достаточно, чтобы не спутать такие элементарные понятия, как предречение наступления тьмы и признание древних в своем неведении относительно того, что произойдет. Никакого сомнения, что там написано именно «во тьме». А что такое?
– Ты хотя бы понимаешь, что это не просто фраза, это ключевые слова в Священном манускрипте о будущем мира?! – Воскликнула Толена. – Если он прочитан неправильно, значит, сомнительно все, чему нас учили жрицы! Из-за одной этой фразы храмы воевали друг с другом много столетий. И только сто пятьдесят лет назад было заключено Великое Перемирие Истины! Верховные жрицы всех храмов, кроме храма Луны, который не участвовал в войне и вообще ни с кем никогда ни о чем не спорил, договорились именно о таком толковании священного текста. Удивительно, почему Верховная жрица не приказала своим девам-воинам тут же схватить тебя и вырвать тебе язык?
– Наверное, по тому, – усмехнулась Ольда, – что она к тому времени уже убедилась, что это будет очень непросто сделать. А если серьезно, то она, по-моему, поверила ей. Им было какое-то Знамение. И жрицы Торо говорили об этом. Ты же сама видишь – эти двое не простые люди.
– Да уж. – Вздохнула Толена. – Еще бы я не видела очевидных вещей! Но вы все равно меня удивили. Разумеется, сто пятьдесят лет большой срок, уже не осталось в живых никого, кто помнил бы о том времени. Многие считают, что этого и не было никогда. Но моя прародительница погибла в последнем сражении. Ее меч перешел мне по наследству, как старшей в роду. А вместе с ним и воспоминание о тех временах, записанное в одном из свитков в нашей семейной библиотеке. Поэтому, я помню, одна из немногих. В храмах, наверное, сохранились какие-то летописи, но к ним имеют доступ только посвященные жрицы. То было время героев.
– Из-за чего только люди не устраивают войны. – Пожала плечами Лекса. – Впрочем, ваша священная война еще не самый тяжелый случай. Я знаю примеры и похуже. Жаль, что жрица не показала мне весь текст манускрипта, возможно, он что-нибудь прояснил бы и для нас.
– Или началась бы новая война храмов. – Сказала Толена серьезно. – Нет уж, пусть все остается так, как есть. Но можешь попытаться поговорить об этом в храме Луны с жрицами, если они снизойдут до беседы с тобой. Этот храм всегда стоял особняком. Они не участвовали в войне, они вообще никогда и ни в чем не участвуют и ни с кем ни о чем не спорят. Но всегда все знают. Возможно, они до сих пор толкуют этот текст как-то по-своему.
– Что-то мне подсказывает, – сказала Ольда задумчиво, – что на этот раз они изменят своему обычаю.

Это был миг, когда даже у самой последней служанки в свите сладко замерло сердце сумасшедшей надеждой – все они прекрасно знали, что та из них, кого сейчас назовет Ольде жрица, может в одночасье получить все – титулы, власть, земли и богатство. Такой шанс выпадает один раз в жизни, да и то, не каждому. И сейчас все они всеми силами души вызвали из затаенных уголков своих сердец самые лучшие порывы, надеясь на чудо. Но место избранной было только одно, а придворных, служанок, надзирательниц гарема и воинов много. Если бы им дали волю, они бы могли и подраться за право пройти мимо жрицы первыми, но под суровыми взглядами жриц, Ольды и ее одиннадцати избранных это было невозможно и губительно.
Только Лекса и Кенас стояли чуть в стороне от общей толпы, молча глядя на то, как жаждущая чуда свита выстроилась в очередь, ожидая решения своей судьбы. Вскоре к ним двоим подошла Руди.
– А почему ты не среди них? – Спросила Лекса.
– Могу задать тебе тот же вопрос. – Усмехнулась сотница. – Ну, Кенас-то понятно – все-таки он мужчина. А тебе вполне подошел бы какой-нибудь титул. Впрочем, наверное, Ольда и так сделает тебя баронессой или грандессой. Ты как-никак ее личная телохранительница. А из меня какая придворная дама? Смех один. Как была я дочерью городской поденщицы, так ею и помру. Мою мамашу родимчик хватил бы уже от одной мысли, что ее непутевая дочка с самой царицей нынче запросто разговаривает, да при дворе службу несет. Так что для моего рода и то что есть – уже честь великая. А если серьезно, так не верю я в это, ну, в то, что на меня жрица укажет. С нами вся Ольдина личная гвардия, это не считая придворных. Вот из них, наверное, и выберут. Так чего без толку бока-то обдирать? А ты бы подошла – вдруг повезет.
– Нет. – Уверенно покачала головой Лекса. – Это не по моей части. У меня другая судьба. Мне в советах рассиживаться недосуг. Пусть уж и правда, из Ольдиной гвардии выбирают…
За разговором они не сразу заметили, что все как-то странно замолкли и глядят в их сторону. Только Кенас предупредительно тронул Лексу за руку:
– Жрица!
Лекса и Руди одновременно повернули головы и увидели, что верховная жрица, оставив взволнованных соискательниц, вместе со всей своей свитой, сама идет к ним. Ольда и Толена тревожно глядели в их сторону, но не двигались с места, пока жрица не подозвала Ольду.
– Эти трое пришли с тобой, царица. – Сказала она, скорее утверждая, чем спрашивая.
– Да. – Ответила Ольда, подходя к ним поближе. – Это моя телохранительница Лекса и… – она слегка замялась, – мой брат Кенас. С ними Руди – сотница землячек. То есть, теперь тысячница, я недавно присвоила ей это звание.
Жрица едва взглянула на Кенаса и кивнула.
– Мужчина-воин. Мне нет нужды заглядывать ему в душу – он одно целое с тобой. Я знаю тебя, значит, знаю и его – он может быть гостем нашего храма, но не твоим советником – у него будет свое царство и свои советники.
Она повернулась к Лексе и положила свою холодную жесткую ладонь на ее лоб. И их глаза встретились. Изумрудно-зеленые, с неизменной смешинкой глаза рыжей девчонки и темно-синие пронзительные и много повидавшие глаза Верховной жрицы Луны.
Все, кто был рядом с ними, наблюдали за этой картиной с изумлением и суеверным ужасом. Жрица Луны внезапно напряглась и, как загипнотизированная замерла перед своей противницей или, скорее, собеседницей. Все, даже служанки, поняли, что происходит нечто странное и удивительное. Как завороженная стояла жрица, не в силах оторвать взгляд от зеленых глаз Лексы. Но и Лекса замерла напротив нее. Казалось, их взгляды приобрели материальную силу и если кто-то третий посмеет прервать это противостояние, то упадет замертво, сраженный ими, как лезвиями мечей.
Наконец, жрица отвела свой взгляд. Она пошатнулась и утерла пот со лба, но устояла на ногах. Глаза ее, оторвавшись от лица Лексы, выражали крайнее удивление и, даже, почти что страх.
– Кто ты? – Наконец, спросила она Лексу.
– Зачем ты спрашиваешь? – Ответила та устало. – Ты же все поняла. Я открыла тебе даже слишком много. Иначе бы ты не успокоилась и продолжала подозревать меня.
– Я не сумела понять ВСЕ. – Сказала жрица. – Ты богиня?
– Нет. – Покачала головой Лекса. – Я смертная. И даже не жрица. Я по этому и не хотела открывать тебе все – я знала, что это будет слишком тяжело понять… Но ты удовлетворена?
– Да. – Сказала жрица. – Ты получишь то, зачем пришла. Ольда уже знает?
– В общих чертах. – Пожала плечами Лекса, снова становясь сама собой. – Но это мы еще обсудим позже. Сейчас надо закончить церемонию.
– Она окончена. – Сказала жрица. – Вот твоя двенадцатая советница, царица. – Добавила она, беря за руку Руди, что стояла рядом с ними, такая же потрясенная увиденным, как и все остальные. – Она заменит тебе Рошу.
– Ты согласна принять на себя эту ношу и нести ее с честью, Руди? – Спросила Ольда, все еще слегка растерянная, но отлично помнящая, что должна говорить в таких случаях.
– Мои жизнь и меч – для тебя и для твоего трона, царица. – Машинально ответила ей Руди, не успев даже до конца осознать, что с ней только что произошло.
– Иди к остальным. – Кивнула Ольда. – Отныне я дарую тебе и всем твоим дочерям, атак же их потомков титул Парафы. Ты – избранная богиней.
Над толпой остальных служанок и воинов пронесся слегка разочарованный общий вздох. Но они безропотно приняли эту новость – в конце концов, даже самые завистливые из них не могли не признать, что Руди получила эту награду честно – все видели, что она не стремилась первой прорваться к жрице, а наоборот, стояла в стороне, пока та сама не подошла к ней. Значит, богиня действительно так хотела. Но сама Руди потом, когда их никто уже не мог услышать, поинтересовалась у Лексы:
– Признайся, это ты внушила жрице, чтобы она выбрала меня?
– С чего ты взяла? – Та в ответ только недоуменно пожала плечами. – Кто я, по-твоему?
– Богиня. – Серьезно ответила Руди. – Я давно уже об этом догадывалась.
Лекса только закатила глаза и махнула рукой:
– Да ну вас. Заладили. Не хочу я богиней быть, не интересно мне. А так вот – в самый раз.

Верховная жрица пригласила в храм Ольду, двенадцать избранных и, к всеобщему, впрочем, весьма умеренному после всего произошедшего удивлению, Лексу с Кенасом.
Остальным жрицы оказали гостеприимство в специально построенном рядом с мрачными стенами храма для таких целей доме, разместив их согласно рангу и званию. Там гостей вполне сносно и даже радушно должны были принимать все время Посвящения специально назначенные послушницы. Впрочем, позже, жрицы оказали честь некоторым из прибывших, позволив им посетить нижние залы храма, где обычно принимали паломников, если считали их достойными такой чести. А вот царицу и ее двенадцать избранных до окончания церемонии Посвящения простым смертным видеть было не положено.

Лекса и Кенас не принимали участие в самом обряде, который проходил ночью. Обычай требовал, чтобы при этом событии присутствовали только непосредственные участники таинства. Но когда корона уже была возложена на голову царицы, Верховная жрица послала за ними.
Они вошли в огромный внутренний двор храма, где и проходил сам обряд. Свет полной луны заливал его ясным желтоватым светом, который, казалось, струился не только с небес, где в безоблачном небе царило полнолуние, но и от высоких каменных стен храма. Впрочем, приглядевшись, становилось ясно, что в камни, которыми были выложены стены, вделаны тонкие пластины серебра и драгоценные камни, к тому же на стенах по всему периметру были развешены огромные круглые отполированные щиты, вот от них и отражался сияющий свет луны, освещающий все место действия. Другого освещения здесь не было, впрочем, его и не требовалось.
По середине двора стоял высокий помост, на нем возвышался вырезанный в цельном куске камня трон, на котором на расстеленных шкурах восседала Ольда. Сейчас это была истинная царица, занявшая по праву принадлежащее ей место. Дело было даже не в том торжественном царском облачении, в которое она была одета, и не в короне, что украшала ее пышные волосы, струящиеся по плечам серебряными нитями – в лунном свете пепельные волосы новой царицы Ситалинии казались по истине серебряными. Лицо ее было сосредоточенно и строго. Казалось, она даже не видит людей, что окружают ее, а пребывает думами где-то высоко, возможно там, где боги беседуют с душами избранных. Ее корона, впрочем, стоила того, чтобы обратить на себя отдельное внимание. Это была не та украшенная каменьями тяжелая и массивная диадема, которую царицы носили у себя дома, а совершенно другая, корона – та самая, с Глазом Дракона. Она была сделана из золота, но не из пластин, а из тонких как нити, переплетающихся причудливых узоров. Она казалась почти невесомой и очень изящной и как-то странно смотрелась на голове такой мужественной воительницы, как Ольда. Но Лекса откровенно залюбовалась тонкой и искусной работой неведомых мастеров. В эту корону был вделан всего один драгоценный камень – тот самый Глаз Дракона, но он был огромен. Размером почти что с кулак, он смотрелся как-то даже не совсем уместно на том изящном изделии, которое венчал. Зато сразу было видно, что это не просто дорогая безделушка. Глаз Дракона светился каким-то своим, внутренним светом, и свет этот мог, пожалуй, конкурировать по своей яркости со всем остальным освещением. И таким же светом сияла Тагра, одетая поверх царских одежд – расшитой золотом, каменьями и мехами тяжелой парчовой мантии, которая казалась, а наверное и была на самом деле, просто неподъемной.
– Не беспокойте ее. – Шепотом предупредила жрица Лексу с Кенасом. – Она беседует с богиней о своем будущем правлении. Сейчас она видит все, что случится с ней на этом пути, но когда очнется – забудет. Но потом она будет готова достойно встретить свою судьбу. Все в этом мире уже предопределенно богинями и написано на скрижалях вечности. Но знание о будущем – ноша непосильная для простых смертных, богини милосердно скрывают его от них. В нашем храме есть хранители, которые ЗНАЮТ ВСЕ, таково их служение и их подвиг. Хранителями могут быть только мужчины-жрецы, те, кто воспитан в храме с младенчества. Не все, а те, кто Избран. Они вечно хранят обет молчания, даже в этих стенах. Но при посвящении царицы именно хранители должны открыть ей будущее, чтобы она была готова принять свою судьбу и покорится воле богини. Это главная тайна обряда Возложения Короны. Вы первые из непосвященных, кто видит это. Но такова была воля богини на это царствование. Сегодня в полночь по ее знаку заговорил один из наших хранителей. Он предрек нам то, что мы можем и должны узнать. Поэтому вы здесь. Отныне судьба и жизнь царицы и нашего мира неразрывно связаны с вами двумя. И вы будете первыми, кого она увидит, очнувшись. Это все, что я могу сказать. Не пытайтесь узнать больше. Двенадцать избранных ждут свою царицу и вас для того, чтобы принять обряд очищения. Вы тоже должны будете пройти через него перед тем, как ступить на назначенный вам путь. Сейчас она откроет глаза – идите!
Лекса решительно шагнула вперед, увлекая за собой и Кенаса. Они подошли к трону и встали перед лицом все еще пребывающей в забытьи Ольды. Наконец, ее ресницы дрогнули и тут же широко распахнулись глаза, в которых читалась то ли усталость, то ли изумление. Увидев их лица, царица резко выпрямилась, вставая, и шагнула к ним.
– Вы давно здесь? А где же… – но тут гримаса непонимания исказила ее лицо, и Ольда как-то смущенно дотронулась до своего лба. – Странно, – сказала она, – я хотела спросить о ком-то? Не помню…
– Ты забыла. – Удовлетворенно сказала жрица. – Но ты сразу узнала этих людей. Значит, ваши дороги не разойдутся. Именно это я хотела знать. А ты видела сон, но уже не помнишь его.
– Да. – Сказала Ольда, мучительно пытаясь что-то вспомнить. – Я видела. Они были там. И еще… Мне кажется, если я сосредоточусь, то вспомню все.
– Нет, Ольда. – Покачала головой жрица. – Ты не вспомнишь. Но ты проживешь все, что видела еще раз, в жизни. Ты не боишься этого?
– Разве можно бояться того, что предназначено? – Сказала Ольда. – Это моя судьба. Я принимаю ее.
– Да, ты истинная царица. – Кивнула головой жрица. – Тагра не ошиблась, как всегда.

И, все-таки, до самого рассвета, когда был назначен обряд очищения, Ольда пребывала в странной задумчивости.
– Мне кажется, – призналась она Лексе, – груз непрожитых еще лет уже лег мне на плечи… Жрица права, не стоит смертным знать слишком много о своем будущем.
– Значит, ты все-таки что-то помнишь? Хотя бы ощущения – горечь потери, радость победы?
– Нет. – Покачала Ольда головой. – Только то, что когда я вас увидела, то подумала, что с вами кого-то не хватает. Кого-то, кто обязательно должен быть. Это длилось всего лишь мгновение. Не было ни разочарования, ни радости. Вначале казалось, что я вспомню все, стоит только сосредоточиться, но и это прошло. Однако остался какой-то привкус прожитой жизни. Наверное, такое бывает у старух на закате жизни. Жрица сказала, что после обряда очищения пройдет и это.

Обряд очищения, как оказалось, должен был проходить не в каком-то торжественном зале или святилище, а в стоящей особняком, низенькой срубленной из почерневших от времени бревен избушке без окон. Возле нее их уже ждали пятнадцать статных юношей, одетых лишь в набедренные повязки и с вениками из березовых веток в руках. Из дверей этого странного святилища, когда их распахнули на встречу гостям, повалили клубы пара.
– Ух ты! – радостно воскликнула Лекса, едва увидев эту картину. – Да это же настоящая баня! Ну, жрицы Луны, ну, удружили! Вот спасибочко! Да я за один этот обряд готова к вам в послушницы записаться! Ну, чего я здесь не ожидала, того не ожидала! А это счастье всем паломникам полагается или только по особым случаям?
– Откуда ты знаешь это таинство? – В явном изумлении спросила ее жрица. – Это святилище Банну. Оно очищает тело и душу от грехов и изгоняет из человека демонов. Тут исцеляют многие болезни. Жрицы и жрецы нашего храма обязаны каждую неделю причащаться в нем. Но непосвященным вначале бывает нелегко.
– Банну? – Не менее, чем жрица перед этим, удивилась Лекса. – Но в том мире, где я воспитывалась, это называется баня. Она, действительно, очищает и исцеляет, но там даже в глухих провинциях этот обряд известен всем и, скажу тебе, любим. Боюсь, это не простое совпадение. Банну – баня, звучит почти одинаково. Да и сруб сделан так же… Кто научил вас этому? Неужели, богини?
Жрица замялась.
– Это придание. Говорят, это святилище в честь богини Банну построил муж первой царицы, мужчина-воин. Поэтому, жрецы-целители всегда только мужчины. Курган, в котором он сам по преданию погребен, недалеко от нашего храма.
– Да, жаль, мне некогда сейчас заниматься этим вопросом. – Сказала Лекса задумчиво. – Но, возможно когда-нибудь я еще вернусь сюда. А теперь пошли в святилище. Еще ни одно таинство мне не доставляло столько удовольствий!

В чем там удовольствие, Кенас, например, так и не понял. На его взгляд, это было испытание. Впрочем, не особенно суровое, но, довольно малоприятное. В тесном, душном закутке их уложили на деревянные выскобленные полки и стали хлестать вениками из березовых веток, да так, что казалось, кожу сдерут. Обжигающий пар, наполнявший все помещение, застилал глаза, не давал вздохнуть полной грудью и, казалось, ошпаривал до костей. Все мужественно стиснув зубы, терпели это издевательство над собой, кроме Лексы, которая откровенно наслаждалась всем происходящим и даже совершенно загоняла своего жреца, то заставляя его поддавать пару, то упрекая в недостаточном усердии в обращении с веником.
Зато потом, когда они отдыхали в специально предназначенном для этого зале и пили предложенные жрецами настои из трав, слова жрицы об очищении тела и души по достоинству оценили все.
– Еще бы! – сказала Лекса. – Счастье-то какое! Жаль, сейчас не зима. В сугроб бы из парилки – самое то. Нет, баня – это вещь.
Кенас, который сидел на лавке рядом с ней, спросил задумчиво:
– Как ты думаешь, устроить такое святилище возле дома не будет святотатством?
– Святотатство – не мыться по полгода. – Убежденно сказала Лекса. – И потом, в Стамии никто не знает, что это святилище. Вот разберемся с делами, я тебе расскажу, как это делается.
– Кстати, о делах. – Обернулась к ним Ольда. – Жрица сказала, что я должна взять Глаз Дракона из царской короны и отправиться с вами. Но вначале мне надо назначить Великую Ставленницу. Ту, что будет править моим именем в Ситалинии. Я объявлю свою волю сегодня и передам ей Тагру. Завтра утром кортеж отправится в столицу.
– Ну, значит, завтра и мы выступаем. – Кивнула Лекса. – А пока можно отдохнуть. Ты отдашь Тагру Толене?
Ольда кивнула.
– У нее достаточно мудрости. Пусть правит по своему усмотрению империей до моего возвращения. А остальные будут ей надежной опорой. Я рада, что среди них – Руди. Она, кажется, назвала вас с Кенасом своими кровниками? Значит и мне она теперь приходится родней. Не дело, чтобы родня царицы занимала неподобающее ей место. Я назначу ее Верховной атаманшей Землячек на все время своего отсутствия. Толене не справиться с этой вольницей – там признают только своих и будут оскорблены, если я отдам власть над ними в чужие руки.

На торжественной церемонии раздачи постов Лекса с Кенасом не присутствовали, этикет этого не требовал, так как Лекса больше уже не являлась царской телохранительницей. И, потом, они были слишком заняты друг другом в отведенных им покоях, чтобы проявлять праздное любопытство.
– Без нас обойдутся. – Сказала Лекса. – Да и Ольде тут ничто не угрожает, чтобы стоять у нее за спиной. А проститься мы всегда успеем.
Действительно, проститься они успели – перед храмом устроили нечто вроде проводов. То ли царицы на подвиг, то ли ее соратниц на правление. Главное, что еды и вина было вдоволь.
Руди, одетая в новые, более приличные ее нынешнему званию одежды и с булавой верховной воеводы за поясом, пребывала все еще в легком обалдении от внезапности своего карьерного взлета.
– Вот к чему приводят внезапные встречи в лесу. – Задумчиво сказала она. – А я-то на вас с мечом кинулась, когда Любан стал голосить не своим голосом… Это мне теперь что, полагается в замке жить и гарем завести? Вот морока-то.
– Ничего, справишься. – Сказала ей Толена. – Раньше, говорят, в другие царствования, по три-четыре замены бывало. Это считается, дворянство за веру. Не менее почетно, чем родовое, кто бы чего не говорил, а богиня сама тебя выбрала. Когда мать Шерзо, Рулла, корону первый раз одела, такое дворянство двое получили – теперь их дочери и внучки об этом с гордостью рассказывают. Тем более, что Ольда тебя при всех своей кровной сестрой нарекла.
С Роском они тоже попрощались. Парень не рискнул первым подойти к царице и ее друзьям, но они сами нашли его в гареме, чем вызвали легкую панику у надзирательниц.
– Не бойся ничего. – Сказала Ольда. – Толена дала мне слово чести, что будет в мое отсутствие заботиться о тебе, как о собственном сыне. И передай матери, чтобы обязательно дождалась моего возвращения. Скажи, если она меня подведет – то я и в царстве Торо ее достану!

Когда последние обозы царского кортежа скрылись из виду, к ним приблизилась верховная жрица.
– Пришло ваше время. Я приказала своим жрицам собрать вам дорожные мешки и приготовить одежду для дальнего похода. Глаз Дракона будет у Ольды. Жрецы сшили специально для него кисет-оберег. Я буду ждать его и вашего возвращения в наш храм. И верить, что свет не померкнет.
– Ты знаешь исход? – Серьезно спросила Лекса. – Я не спрашиваю, что будет, я спрашиваю, знаешь ли ты?
– Этого не знают даже хранители. – Печально сказала жрица. – Тот, что заговорил сказал именно об этом – будущее во тьме.

КОНЕЦ 2 ЧАСТИ

ЧАСТЬ 3

У капитана Трофимова не было никакой видимой причины, чтобы зайти с визитом к Свешниковой Елене Сергеевне именно сегодня. По большому счету, у него и не могло быть такой причины. Елена Сергеевна не содержала притон, не торговала наркотиками или паленой водкой и имела вполне легальный, зарегистрированный везде, где положено, и облагаемый налогом свой маленький бизнес. И вообще, законов не нарушала, не хулиганила, не скандалила с соседями, тихо-мирно жила вдвоем с сыном, который тоже не был замечен ни в чем предосудительном, даже наоборот. Молодой человек глупостями не занимался, учился в аспирантуре, кажется, даже писал диссертацию, а в свободное время активно занимался спортом. Словом, никакого интереса к ним у участкового инспектора быть не могло по определению, но ретивый капитан считал своим долгом регулярно напоминать Свешниковым о себе. И о том, что он, Трофимов, помнит об их существовании.
Дело в том, что легальный бизнес мадам Свешниковой очень не нравился молодому участковому. Более того, капитан считал его откровенным мошенничеством и надувательством честных граждан. А как еще прикажете относиться к такому безобразию, как магический салон на вверенной вам территории? Дело усугублялось еще и тем, что старшая сестра самого Трофимова, после того, как ее бросил муж, буквально спятила на всяких там ворожеях, колдуньях и чародейках, пытаясь вернуть в семью этого кретина. Денег гадалкам и экстрасенсам она отволокла немерено, блудный муж и не думал возвращаться, а мать с отцом стали бояться за ее психическое здоровье, так как Жаннка подсела на общение с колдунами, как на наркотик и, несмотря на полное отсутствие видимого результата, продолжала относить разным бабкам добрую половину своей не очень-то и большой зарплаты. Но к счастью для Трофимова, его сестра жила в соседнем городе и на участке брата появиться не могла. Во всяком случае, он надеялся, что не могла. Но у Свешниковой в клиентах и без нее дурочек вполне хватало – еще и в очереди стояли.
Трофимов очень жалел, что не может своей властью разогнать всех этих несчастных теток по домам и разом прикрыть деятельность новоявленной «ведьмы», которая очень неплохо устроилась, обирая глупых баб. Дом у нее – полная чаша, сама одета, когда не «на работе», как с картинки, да и сынок щеголяет в костюмах, купленных явно не на местном рынке. Это уже не говоря о том, что в семье имеется две машины – «Ока» у мамаши и «Нива» у сынка. Конечно, «Нива» не джип, но ведь стипендии аспиранта явно даже на бензин бы не хватило. Понятное дело, маменька отстегнула от своих щедрот.
И хотя за все время никто из многочисленных клиентов на «потомственную колдунью Елену» не жаловался, Трофимов упорно считал Свешникову аферисткой и мошенницей. К тому же, и его предшественник, Сан Саныч, прослуживший на этом участке лет двадцать с гаком и ушедший на пенсию в прошлом году, тоже очень не жаловал «ведьму».
– Не смог я ее ни на чем подловить за десять лет. – Сказал он Трофимову, когда выяснил, что его молодой приемник решительно настроен на борьбу с мракобесием и задался целью «прижать» авантюристку. – Но ты прав, мошенница она самая, что ни на есть, а, возможно, и похуже кое-что. Только осторожная, стерва. И дом этот ей не просто так достался. Все знали, что там не простое дело, но доказать так и не сумели. Что она с бывшей хозяйкой и дочкой ее сделала, Бог ее знает, но дело было явно нечистое.
– Что значит, сделала? Убила что ли? – Заинтересовался Трофимов. – А куда же вы-то смотрели?
– Туда и смотрели. – Обиделся Саныч. – Я сам лично при обыске присутствовал. Может и убила, да трупов никто не нашел. И следов тоже. А уж как искали! Там такое дело было – не наш райотдел, прокуратура копала. Не из-за Свешниковой, конечно, из-за той, хозяйки бывшей. Вернее, дочки ее. Она по делу одному свидетельницей тогда проходила. Дело-то было скверное, грязное дело. Лет десять уже прошло, теперь и рассказать можно, никого уж из тех, кто тогда работал, и не осталось. Кто на повышение пошел, кто вообще уволился, а дружок мой, что в следственной бригаде по этому делу работал и все мне рассказал, в прошлом году от инфаркта помер. Ладно, слушай, может пригодиться тебе, заодно и знать будешь, чего от этой дамочки ждать.

И Сан Саныч рассказал Трофимову старую историю, почти что уже забытую всеми, и надежно погребенную в милицейских архивах.
Лет десять назад, в то веселенькое времечко, когда развитой социализм был уже окончательно побежден недоразвитым капитализмом, но все еще бился в предсмертных конвульсиях, никто ничего внятного о своем будущем предсказать не мог. Милиция не составляла исключения. Система все еще как-то функционировала, но с валом новых проблем, бандитских разборок с перестрелками и регулярной задержкой собственных нищенских зарплат справиться не могла. Преступность в этих условиях расцветала пышным цветом, как сирень по весне. В городе периодически постреливали бандитские группировки, взрывались машины новоявленных банкиров, и чуть ли не раз в неделю на центральной площади собирались митинги всех мастей и политических направлений. Ничего удивительного, что при таком раскладе чуть не проворонили самого настоящего маньяка. Вернее, и проворонили, чего уж тут скрывать. Не до него всем тогда было. Да и начальство, обеспокоенное отчетностью, упорно не желало признавать очевидные факты, и до последнего закрывало глаза на участившиеся в городе случаи исчезновения девочек и молодых женщин, пока трупы трех из них со следами, мягко говоря, очень насильственной смерти не нашли весной на заброшенной стройке. Собачники однажды утром обратили внимание, что их питомцы что-то усиленно там раскапывают, подошли посмотреть и сами чуть не умерли с перепугу. Тут-то и всплыли на свет божий все прошлые случаи – оказывается, двадцать девушек за пол года исчезли бесследно.
В городе об этом маньяке уже давно судачили в очередях и на остановках, но в милиции всякий раз находили поводы, чтобы объяснить убитым горем родственникам, что их дочери, скорее всего, просто связались с нехорошей компанией, уехали на заработки, скрываются у любовников или, вообще, где-нибудь развлекаются. Словом, сами найдутся когда-нибудь, нечего их по таким пустякам от работы отвлекать. Тем более, что все исчезнувшие девочки были из простых семей, часто неблагополучных, а три и вообще, из детдома. Именно трупы этих детдомовок и нашли тогда на стройке.
Начинающая освобождаться пресса подняла скандал, приукрасив и без того жуткие подробности так, что без валидола читать эти статьи людям со слабым здоровьем не рекомендовалось, народ по привычке вышел на очередной митинг, требуя от властей и милиции «принять меры», и замять эту историю не получилось. Люди боялись отпускать детей в школу и в магазин за хлебом, чуть не избили двух помощников депутатов, которые собирали подписи избирателей. Стало невозможно работать участковым, почтальонам и коммунальщикам – население категорически отказывалось открывать двери незнакомым мужчинам, несмотря на любое количество предъявляемых ими документов. Делом занялась прокуратура, как водится, его взяли на контроль в «центре», но толку с этого было мало. Несмотря на все принимаемые меры, девочки по-прежнему продолжали исчезать. Причем, почти все на вверенной Сан Санычу территории. На его же участке нашли и еще два трупа. Экспертиза установила, что одна жертва была изнасилована и убита прямо в том самом заброшенном парке, где ее и обнаружили, а вот второе тело, перед тем, как подбросить на свалку, как и первые три, несколько дней держали где-то, предположительно в погребе или подвале. Милиция стояла на ушах, проверяла все более-менее подозрительные дома, устраивала засады, но маньяк у них под носом продолжал свое дело, казалось, он просто издевается над сыщиками.
Все кончилось, когда в том самом парке, где до этого нашли одну из жертв и теперь почти через день проводили рейды, рано утром обнаружили труп мужчины. Вначале никому и в голову не пришло, что это убийство имеет отношение к исчезнувшим девочкам. Мужчина совершенно не был похож на жертву маньяка, к тому же, он оказался уважаемым человеком, следователем местной прокуратуры, работником с безупречной репутацией. Он не имел семьи и проживал один в частном доме. Все на той же, вверенной Сан Санычу территории, где пропадали девчонки.
Так как семьи и родственников у вышеозначенного уважаемого человека не было, то его коллеги по работе вызвали участкового, чтобы вместе с ним осмотреть жилище погибшего, ну и осмотрели… Этот уважаемый человек был настолько уверен в собственной безнаказанности, что не очень-то и прятал следы своего оригинального «хобби». В погребе его дома нашли труп одной из недавно пропавших девушек, на кухне и в спальне – замытые следы крови, и целую коллекцию видеокассет с жестким порно. Главными действующими лицами всех этих «шедевров», кустарно снятых любительской видеокамерой, был сам погибший и исчезнувшие в разное время девочки. Да и соседи, которые раньше боялись связываться с работником прокуратуры, кое-что рассказали о его образе жизни и о том, что пару раз видели, как к нему приходили молоденькие девушки, но ни разу не видели, как они от него выходили. Словом, сомнений больше не оставалось – маньяк оказался своим. Этим и объяснялось то, что он не попадался в расставленные милицией сети, так как по долгу службы был прекрасно осведомлен обо всех предпринимаемых коллегами усилиях для его поимки. Скандал кое-как замяли, от широкой общественности удалось скрыть, что убийца работал в прокуратуре, тем более, что его преступлениям положила конец смерть извращенца.
Однако следственная группа, которая занималась поисками маньяка, теперь переключилась на поиски его убийцы. Высокие чины, ранее сквозь пальцы глядевшие на то, как в «их» городе совершенно безнаказанно похищают и убивают девочек, теперь стучали кулаками по столу, требуя немедленно найти и привлечь к ответственности того, кто устроил самосуд над извращенцем. И, несмотря на то, что многие из рядовых оперов откровенно сочувствовали неизвестному мстителю, его искали очень добросовестно. Но и тут милицию ждало полное фиаско. Никто из родственников пропавших девушек не подозревал, кто виновник гибели их близких, никто из них не был в то время даже близко от места убийства, это установили совершенно точно. А самое главное, привлеченные к раскрытию преступления многочисленные эксперты были едины во мнении, что так убить мог только мастер восточных единоборств, а таких умельцев среди подозреваемых не наблюдалось в принципе. Убийца, судя по отчетам судмедэкспертов, вначале нанес жертве несколько точных ударов в жизненно важные центры, лишив его возможности сопротивляться, а потом хладнокровно свернул шею одним хорошо выверенным движением. И еще, перед тем, как умереть, маньяк, скорее всего, попытался напасть еще на кого-то. В его сжатом кулаке остался клок рыжих женских волос.

Вначале всем казалось, что это будет совсем не сложно. Девочка ни от кого не скрывалась, когда шла от остановки, а ярко-рыжий цвет волос сыграл на руку сыщикам – ее хорошо запомнили. Продавщица довольно толково описала ее внешность и одежду, а женщина-кондуктор в автобусе, из которого девчонка вышла на остановке, вспомнила, что довольно часто видела ее здесь и раньше. Рыжая школьница вошла в салон за две остановки до этого парка, как раз там, где находится местная школа. Скорее всего, она там и училась. Кондукторша сказала, что девочка обычно ездила их маршрутом от этой остановки до школы и обратно. Туда – к восьми утра, а возвращалась назад часа в два, когда заканчивались занятия в первой смене, но на этот раз, видно, где-то задержалась, было уже довольно поздно. Вот и попала в историю.
Найти в школе рыжую девчонку-подростка лет четырнадцати казалось довольно просто, опера уже решили, что дело у них в шляпе, но тут-то и начались странности.
То есть, в школе-то им почти сразу же назвали имя и фамилию подходящей под это описание ученицы, а так же ее домашний адрес. Но вот увидеть саму девочку так и не удалось. Оказывается, на следующий же день после той вечерней прогулки по парку, она не пришла в школу. Вместо этого позвонила ее мама и сказала, что дочь заболела и просидит дома не меньше недели. Накануне девочка, действительно, задержалась в школе и ушла домой поздно. Кроме этого, классная руководительница смогла сказать о своей ученице только то, что девочка эта учится хорошо, отношения со своими одноклассниками у нее ровные, но близких подруг нет. Живет она вдвоем с мамой, но, судя по всему, они не бедствуют, мама о девочке заботится, и никаких нареканий в школе эта семья не вызывает.
Оперативник, опрашивавший учительницу, не очень удивился, что девочка после такого сильного потрясения не пришла в школу. Парень рассудил, что ребенок сильно напуган случившимся, возможно, в шоке, и решил побеседовать с ней дома. Он туда и отправился, отметив по дороге, что ближайший маршрут из школы к ее дому действительно проходит через парк.
Улицу в частном секторе и нужный дом парень нашел довольно быстро, а вот хозяев дома не застал. Вернее застал, но совсем не тех, кого искал.
Женщина, которая открыла ему дверь, сказала, что бывшая хозяйка с дочкой буквально накануне выехали в неизвестном направлении. А дом теперь принадлежит ей. Это и была та самая Елена Сергеевна Свешникова.
В дальнейшем следствие установило: Свешникова вместе с пятнадцатилетним сыном ранее снимала комнату в доме по соседству. Три года назад они лишились собственной квартиры в результате махинаций каких-то жуликов и с тех пор бедствовали. Работу в проектном институте женщина потеряла еще раньше, мужа у нее не было, и Свешникова зарабатывала на жизнь себе и сыну, торгуя бижутерией в палатке на рынке. С бывшей хозяйкой дома Елена Сергеевна всегда дружила, чем очень удивляла остальных соседей, так как та, до появления на их улице Свешниковой, ни с кем из соседей не общалась. Жила с дочерью, гостей к себе никогда не водила, ничего о себе не рассказывала и в дом старалась никого не впускать. Словом, слыла на улице букой, хотя неизменно вежливо здоровалась со всеми при встрече. Никто ничего не знал о том, где она работала и работала ли вообще, был ли у нее когда-нибудь муж, откуда она приехала. Дом купила четырнадцать лет назад, когда ее дочке было от силы два-три месяца, и с тех пор вела очень уединенный образ жизни. Исключение, как уже говорилось, сделала только для Свешниковой. При этом женщина, в отличие от своей подруги, явно не бедствовала, запросто покупала довольно дорогие вещи, перестройка и девальвация на ее благосостояние никак не повлияли. О девочке соседи сказать могли еще меньше. Вроде бы ничего особенного, довольно воспитанная, вежливая, не шлялась целыми днями на улице с разными компаниями, как некоторые, с матерью своей вполне ладила. Подруг у нее не было, зато с мальчишками дружила. Даже и не дружила – просто общалась иногда. С Витькой, сыном Свешниковой, так же, как и с остальными. Кавалера у нее не было.
Опрошенные дотошными операми мальчишки мялись и явно что-то скрывали. Разговорились только, когда у них поинтересовались, не обижал ли кто на улице их рыжую соседку?
– Ага, такую обидишь! – Не выдержал один из них. – Да она сама кого хочешь обидит! Славка Перец с соседней улицы с дружками как-то попытался, так она их так уделала, что они с тех пор нашу улицу стороной обходят!
Эта информация очень заинтересовала оперативников, и они понемногу вытянули из подростков, что рыжая, оказывается, с детства дралась лучше всякого пацана. Да так, что связываться с ней не решалась даже местная шпана. Первой она, правда, никогда не задиралась, могла только дать сдачи. Но тогда уж обидчику приходилось очень несладко. Этим и объяснялся ее авторитет среди сверстников. И то, что никто из них не решался активно за ней ухаживать, хотя вполне симпатичная девчонка многим очень даже нравилась. Впрочем, саму девочку, похоже, обычные в этом возрасте глупости, типа любовь-морковь, мало интересовали. Во всяком случае, на дискотеки она не ходила, по вечерам преимущественно сидела дома, читала, училась и, кажется, где-то тренировалась. Но где именно, никто не знал. Некоторые ее просили дать адрес секции или отвести туда, но она всегда под различными предлогами неизменно им отказывала. Словом, ничего определенного ребята, как и их родители, сказать не смогли.

Неизвестная секция, которую посещала рыжая девчонка, всех очень заинтересовала. Но ее так и не сумели найти. Впрочем, в то время много было нелегальных и полулегальных секций, все не выявишь и не проверишь. Видимо, убийца маньяка и был одним из таких нелегальных сэнсэев. А девочка с матерью скрылись, чтобы не выдать его. Или он заставил их скрыться. Во всяком случае, в их исчезновении было много странного и даже подозрительного. Хотя бы то, что мать в спешке даже не потрудилась забрать из школы документы дочери и так и не прислала в последствии запрос о них.
Многократно допрошенная оперативниками Свешникова, отвечала на все вопросы спокойно и уверенно. Показала, что ее соседка неожиданно пришла к ней рано утром и буквально огорошила ее сообщением, что собирается подарить ей дом вместе со всем имуществом. И они должны срочно ехать к нотариусу, где все и оформят. Не слушая возражений Елены Сергеевны, она разбудила хозяйку, у которой Свешникова снимала комнату, и повторила еще раз уже при свидетельнице, что хочет подарить подруге дом, мол, чтобы потом не было лишних разговоров. После этого почти силой запихнула растерявшуюся Свешникову в заранее вызванное такси и повезла ее к нотариусу. Там она подписала все необходимые бумаги, в том числе доверенность на имя подруги, чтобы та потом дооформила нужные документы, так как у нее самой, дескать, нет на это времени. Когда они вернулись, то женщина привела Свешникову в дом и рассказала, что им с дочерью срочно надо уезжать. Вещи она оставляет Елене Сергеевне вместе с домом, так как они сами купят все необходимое на месте. Показала, где что лежит, как пользоваться дорогой и редкой еще в те времена техникой, которая тоже вся оставалась в доме. Потом подруги просидели до вечера, так как расставались очень надолго, возможно навсегда. Галина, как звали исчезнувшую мать девочки, сказала Свешниковой, что звонить и писать она ей не сможет, поэтому и не обещает, возможно, когда-нибудь, приедет в гости, но категорически отказалась сказать, куда они едут, не дала адреса даже «до востребования», пожелала удачи и вечером выпроводила подругу восвояси. На прощание сказала, что со следующего утра та может смело въезжать в дом, их с дочерью тут уже не будет. Елена Сергеевна предложила проводить их на вокзал, но Галина отказалась и от этого, сказав только, что о них с дочерью есть кому позаботиться, а вещей они почти что никаких с собой не возьмут. При этом она не выглядела испуганной или расстроенной. Очень спокойная, собранная, деловая, как всегда.
Бывшая хозяйка Свешниковой, водитель такси и нотариус, оформлявший все бумаги, подтвердили все сказанное Еленой Сергеевной. Все трое отметили, что испуганной и взволнованной выглядела как раз Свешникова, она пыталась отказаться от неожиданного дара и горячо спорила со своей подругой, но та не желала ничего слушать и действовала очень решительно и уверенно. Сама расплатилась с таксистом и нотариусом, внимательно просмотрела составленные документы, чтобы убедиться, что там все правильно оформлено, и у Свешниковой в ее отсутствие не возникнет никаких трудностей с вступлением в право владения домом и имуществом. Словом, все говорило о том, что Елена Сергеевна говорит чистую правду и не причастна ни к каким махинациям.
Свешникова категорически отрицала, что ей что-либо известно о случившемся накануне инциденте в парке. Дочку своей подруги она в тот день почти что не видела. Но девочка, как и мать, совсем не проявляла никакого испуга или волнения, Елене Сергеевне даже показалось, что ребенок радуется предстоящему переезду. Никого больше, кроме их троих, в доме не было. Никаких мужчин у своей подруги Свешникова никогда не встречала, и та ей ни о каких мужчинах не рассказывала. Как не рассказывала и о своей жизни до их знакомства.
Утром следующего дня в доме действительно никого уже не было. Мать и дочь исчезли совершенно бесследно. Никто на улице не видел, как они уезжали или уходили, никто не видел машины, которая могла бы приехать за ними. Никаких результатов не дали и дальнейшие поиски на вокзалах, в аэропортах и на автобусных станциях – женщина и девочка исчезли совершенно бесследно

После такого рассказа Трофимов тем более пристально стал следить за «магическим салоном», так как рассказ старого участкового только подтвердил его мнение, что порядочный человек в маги не пойдет, это удел мошенников и аферистов. А Свешникова явно была очень ловкой мошенницей и умела заговаривать людям зубы – в чудесное исцеление алкашей капитан не верил. Наверняка, все это подстава и обман, только вот доказать бы еще это…
Вот и сегодня, когда Трофимов вошел в «салон», он застал там очередную клиентку. Свешникова любезно попросила его подождать. Елена Сергеевна демонстративно игнорировала хмурые взгляды нового участкового и неизменно демонстрировала ему свою шикарную, отреставрированную в самой престижной стоматологической клинике города улыбку. Несмотря на свою к ней неприязнь, Трофимов не мог не отметить, что эта женщина, давно перешагнувшая сорокалетний рубеж, выглядит неестественно молодо, ну прямо как кинодивы и попзвезды, скрывающие свой возраст за многочисленными пластическими операциями. Впрочем, он считал, что ее красота и моложавость того же происхождения. Что ж, дамочка не бедствует, наверное, и на пластических хирургов ей денег хватает…

– Сегодня у меня больше не будет клиентов. – Сказала она Трофимову так, будто сообщала какую-то лично для него приятную новость. – Я с удовольствием поговорю с вами, дорогой Денис Андреевич. Буквально через пять минут мы закончим. – И улыбнувшись еще раз, скрылась за дверью, которая отгораживала маленькую приемную от комнаты, где и происходило само таинство.
Надо сказать, что занявшись магией, Свешникова прежде всего немного перестроила дом – она пристроила второе крыльцо и маленький тамбур, ведущие в ту самую комнату, где она обычно принимала своих клиентов, так что сам салон оказался отделен от остального помещения, и ее клиенты не попадали в дом, где они с сыном жили. Впрочем, для удобства хозяйки, из «магической» в жилую половину можно было попасть через обычную дверь, скрытую под драпировкой из расшитых золотом тканей, что украшали сам «салон».
Свешникова обычно приглашала Трофимова для разговора именно в жилую часть дома, как бы давая ему понять, что оказывает ему этим свое уважение. Капитан ни в каком ее уважении совершенно не нуждался и неизменно гордо отказывался от этого лестного предложения, как и от чашечки кофе. Обычно, он даже не присаживался к столу, а разговаривал стоя, демонстрируя свое пренебрежение всеми ухищрениями хозяйки. Но Елена Сергеевна каждый раз строго соблюдала этикет, игнорируя хмурые взгляды и резкие замечания участкового. Вот и сегодня, проводив свою клиентку, женщину лет тридцати с измученным лицом и заплаканными глазами, она любезно предложила:
– Пройдем в гостиную, Денис Андреевич? Там нам будет удобнее с вами беседовать…
– Не о чем мне с вами беседовать! – Буркнул Трофимов. Как всегда, общаясь со Свешниковой, он явно грубил, стараясь скрыть за этим тоном собственное смущение – эта женщина как-то исподволь неизменно заставляла его чувствовать свое превосходство, и капитан продолжал свои визиты к ней просто из-за врожденного упрямства. Если бы он был до конца честен сам с собой, то давно бы признался, что «ведьма» ему явно не по зубам – если уж ее не смогли в свое время расколоть следователи прокуратуры и старик Саныч, то он, Трофимов, и подавно ничего не сумеет. Чтобы как-то начать разговор – а «беседовать», откровенно говоря, ему с ней действительно было не о чем – Трофимов несколько брезгливо кивнул в сторону только что закрывшейся за посетительницей двери:
– Что, муж пьет и бьет? – Насмешливо спросил он.
Свешникова пожала плечами:
– Это, я думаю, не входит в круг ваших интересов…
– Как раз входит! – Возмутился Трофимов. – Если пьет и бьет – это по моей части.
– Что же вы тогда ей не помогли? Она же обращалась неоднократно к своему участковому… Впрочем, пьет и бьет ее уже мало волнует, он теперь еще и гуляет.
– И что? – Заинтересовался лейтенант. – Бросит гулять?
– Это вряд ли. – Улыбнулась Елена Сергеевна. – Я ей этого и не обещала.
– За что же вам тогда деньги платят?
– За помощь. – Спокойно ответила женщина, поправляя свою пышную ухоженную прическу холеной рукой. – Завтра она его выгонит к чертовой матери, наконец, займется собой и своей жизнью и, надеюсь, когда-нибудь еще встретит хорошего человека, а не такого козла. Во всяком случае, она теперь уже будет отличать настоящего мужчину от… эрзаца в штанах! Впрочем, вам это не интересно, пройдемте. – Колдунья первая вошла в свою «магическую» комнату, и Трофимову волей-неволей пришлось последовать за ней.
– Чашечку кофе? – Привычно спросила Елена Сергеевна, поворачиваясь к капитану. Тот открыл уже рот, чтобы так же привычно резковато отказаться, но тут стало происходить нечто странное.

Убранство комнаты, где они находились, было хорошо знакомо Трофимову по его прежним посещениям. Драпировка на стенах, старинный или сделанный под старину столик посередине, два удобных кресла возле него, огромное зеркало в причудливой резной раме, украшенной какими-то стекляшками размером с грецкий орех – имитация под драгоценные камни, надо полагать. У стены, рядом с вычурным, на вкус капитана, псевдо-старинным зеркалом стояли три сосуда, тоже с претензией на оригинальность – что-то вроде древнегреческих амфор якобы с какими-то зельями. Вот и все, никаких икон, магических символов, свечей в медных подсвечниках и пиктограмм, если не считать стоящей на столике довольно простенькой пирамидки из горного хрусталя или какого-то похожего на горный хрусталь минерала. Эта пирамида всегда возбуждала легкий интерес у Трофимова своей неправильностью – он-то всегда полагал, что в магии применяются в основном хрустальные шары, в крайнем случае, карты Таро или кофейная гуща. Но спрашивать об этом у хозяйки капитан никогда не решался, чтобы та не подумала ненароком, что его, Трофимова, вся эта чепуха хоть сколько-нибудь интересует.
Вот эта самая невзрачная на первый взгляд пирамидка на столе и стала сейчас выделывать какие-то непонятные вещи. Она внезапно ярко вспыхнула и пронзительно зазвенела, да так, что у участкового заложило уши, как в самолете.
Трофимов недовольно поморщился:
– Что это за фокусы? Выключите свою аппаратуру, я вам не девица, на меня спецэффекты не действуют!
– Это не я. – Тихо и, как ему показалось, испуганно, проговорила Елена Сергеевна, прижимаясь к стене. Сейчас женщина явно растеряла свое обычное спокойствие и глядела на светящийся и завывающий артефакт широко раскрытыми глазами. Впрочем, сбить Трофимова с толку ей не удалось:
– Да ладно вам! – Сердито рявкнул он, делая шаг в сторону стола. – Сейчас я погляжу, что это за светомузыка тут!
– Не смей! – Неожиданно громко и на «ты» вскрикнула Свешникова, вцепляясь мертвой хваткой в локоть капитана. Никогда еще он не видел эту уравновешенную, немного насмешливую и хладнокровную даму в таком возбужденном состоянии. – Не подходи! К нему нельзя прикасаться! Он еще никогда так не светился!
– Бросьте меня, черт побери! – Взревел Трофимов, пытаясь стряхнуть со своего рукава женщину, явно прибывающую в состоянии близком к истерическому. Но это было не так-то просто сделать.
Тем временем свечение в центре комнаты усилилось, так что даже глядеть на него стало больно, пирамида, словно распираемая из нутрии этим светом, вздрогнула и распалась, как бутон, высвобождая скованный в ней луч. Сноп искр, непохожих ни на что ранее виденное Трофимовым, вихрем вырвался на свободу, образовал правильно очерченный узкий световой цилиндр, который тут же расширился в диаметре и заполнил собой все пространство от пола до потолка, создав вокруг стола световой столб. Потом этот световой контур стал потихоньку опадать, теряя свою яркость. Из его середины, заглушая стихающий звон, послышался треск ломающегося столика и человеческие голоса, явно ругающиеся, хотя и непонятно на каком языке. И тут опадающий столб искр открыл взору колдуньи и участкового три фигуры, пока еще не явно проступающие сквозь пламя, но, без сомнения, вполне человеческие.
– Да что это за чертовщина! – Окончательно озверев, капитан, наконец, вырвался из рук Свешниковой и одним прыжком оказался рядом с сияющим видением. – Стой, стрелять буду! – Рявкнул он, судорожно пытаясь нащупать кобуру у себя на поясе. Трофимов никогда не был трусом и паникером, но сейчас у него почему-то предательски дрожали руки.
Как только, после очередного своего неосторожного рывка, он соприкоснулся с сияющей гранью, громыхнул взрыв, в глазах Трофимова полыхнули разноцветные молнии, в ушах зазвенел испуганный крик Елены Сергеевны, заглушая все остальные звуки, страшной силы удар отшвырнул его к стене, как раз на те самые таинственные амфоры. Последней связной мыслью в голове Трофимова было то, что, пожалуй, его материалистическое мировоззрение пора в корне пересматривать…

Действительно, ни Свешникову, ни ее сына, ни их таинственных гостей на жилой половине не было– их голоса доносились из той маленькой дверцы, что выходила в прихожую и вела в магический салон, но это вовсе не облегчило жизнь капитану. Очень быстро он понял, что не может приблизиться ни к дверям, ни к окнам. Даже маленькое оконце в кладовке, в которое, честно сказать, Трофимову не удалось бы просунуть и голову, оказалось надежно заблокировано неведомой магией. От отчаяния лейтенант готов был уже ломиться сквозь стены, но даже его упрямства на это безнадежное мероприятия было явно недостаточно. К тому же, Свешникова не держала в доме достаточно тяжелых предметов, которыми можно было бы попробовать проломить кирпичную стену…
Трофимов выругался и решительно шагнул к двери в салон – хотя бы посмотреть, чем это там так увлеченно занимается компания магов или, кто там они есть. А там, чем черт не шутит, может и найдется какой-то способ от них сбежать.
Несмотря на обуревающую его злость, у капитана, тем не менее, хватило ума не спешить и действовать осторожно. Он тихонько приоткрыл дверь и шагнул за полог драпировки, надеясь, что его появления не заметят, так же точно, как не замечали до сих пор попыток штурма дверей и окон.
Надо сказать, это ему вполне удалось. Двигался он бесшумно, в комнате царил полумрак, так как освещена она была только свечами и тем сиянием, что излучала та самая пирамида, с которой все и началось, и зеркало. То есть то, что он до сих пор считал зеркалом. Сейчас стало совершенно ясно, что это тоже какой-то магический прибор или аппарат, или как там оно называется. На огромном, в рост человека, поле сейчас отражалась не комната и предметы в ней, а какое-то синеватое пространство, заполненное светящимися кругами, и зеленая спираль, похожая на ДНК, такую, как ее рисуют в учебниках по биологии. «ДНК» крутилась на «экране», а по ее переливающимся граням скакал черный шарик размером с яблоко. Несмотря на охватившее Трофимова изумление, впрочем, весьма умеренное после всего им виденного, он понял, что движением шарика, как курсором компьютерной мыши, управляет Виктор, сын Свешникова. Парень стоял возле зеркала и самозабвенно вертел вделанными в его раму стекляшками, как рычагами.
– Класс! Вот это компьютер! – Восторженно сказал он, оборачиваясь к рыжей девице, которая сейчас стояла в центре комнаты в компании двух неизвестных, одетых в такие же как она сама маскарадные костюмы – высокие сапоги, кожаные куртки, мечи в ножнах. У их ног лежали довольно объемные мешки с какой-то поклажей. Несмотря на то, что двое спутников рыжей девицы были похожи друг на друга почти что как две капли воды, сразу бросалось в глаза, что это мужчина и женщина. Высокие, удивительно красивые, с пепельными гривами волос, рассыпанными по плечам. Они равнодушно оглядывали убранство комнаты и о чем-то тихо переговаривались друг с другом.
– А я что тебе говорила. – Хмыкнула их спутница, отвечая Витьке. – Пользуйся теперь. Только осторожно. А то завалишь нам явку.
– Я что, дурак совсем? – Обиделся парень. – Понимаю. Зря мать от меня столько лет все скрывала! Между прочим, теть Галя могла мне тоже кое-что рассказать…
– Десять лет назад? – Фыркнула рыжая. – Это сейчас ты у нас такой умный – кандидат наук, блин. А тогда сопляком был, чего тебе объяснить-то можно было? Тем более, за один день… Ладно, хватит болтать, пора нам. Теть Лен, давайте! – Скомандовала она Свешниковой, которая стояла чуть в стороне и держала в руках пирамиду-преобразователь.
Елена Сергеевна глубоко вздохнула, что-то такое сделала с артефактом и он, как в прошлый раз, раскрылся бутоном, выпуская наружу сноп искр. Впрочем, сейчас световой фонтан не принял неуправляемую форму, а закружился хороводом, как бы подчиняясь воле людей. Свешникова чуть повернула преобразователь в сторону трех пришельцев, и они оказались в самом центре небольшого смерча, который накрыл их, как куполом. Виктор тем временем принялся что-то усиленно вертеть в «зеркале», так что «ДНК» на его поверхности завертелось сильнее, а черный шарик-курсор запрыгал по его граням, как сумасшедший.
Трофимов заворожено проследил глазами за «смерчем» и неожиданно увидел свой пистолет. Он лежал на слегка покосившемся столике возле самой границы магического поля, за которым скрывалась рыжая девица и ее спутники. Капитан со своего места отлично видел, что обойма вставлена, и если он успеет…

Прежде чем в его голове возник какой-то осмысленный план, Трофимов одним прыжком оказался рядом со столиком и схватил оружие.
– Стоять, вашу мать! – Рявкнул он, щелкая затвором.
Свешникова испуганно вскрикнула и артефакт в ее руке дернулся, светящаяся пелена накрыла Трофимова, выбивая у него оружие и, как ему показалось, ломая кисть руки, отчаянная резкая боль почти лишила его сознания. Последнее, что он услышал, был странно спокойный голос сына Елена Сергеевны, Виктора:
– Черт, уже не остановишь… Хорошо хоть настройка не сбилась…

Трофимов лежал лицом в каких-то листьях и жухлой траве. Тупо ныла кисть руки, было холодно и сыро. Он попробовал пошевелиться и с удивлением отметил, что это ему удалось. На этот раз, как видно, его не лишили подвижности. Капитан с глухим стоном поднял голову с сырой холодной земли, где он, судя по всему, уже довольно давно лежал и огляделся. Первое, на что наткнулся его взгляд были сапоги. Они стояли прямо возле его лица и их владелец довольно бесцеремонно ткнул его носком в плечо, когда заметил, что Трофимов двигается. Раздался уже знакомый голос чертовой рыжей девки. Он звучал откуда-то со стороны, но говорила она не по-русски. Видимо, обращалась к кому-то из своих приятелей. Владелец или, скорее, владелица сапог, так как около Трофимова стояла женщина, что-то весело ответила ей, нагнулась и схватив несчастного капитана за волосы, заставила встать на ноги. Трофимов с ужасом понял, что стоит совершенно голый. От спортивного костюма, любезно предоставленного ему Еленой Сергеевной, остались только какие-то жалкие клочья, которые не прикрывали ничего. Он дернулся, инстинктивно пытаясь закрыться от нахальных глаз двух женщин, бесцеремонно разглядывающих его, но получил от той, что стояла ближе, довольно сильный тычок кулаком в ребра. Так как правая рука болела просто невыносимо и была не на что не годна, Трофимов врезал ей левой – у него был довольно хороший удар, второй разряд по боксу и красный пояс по каратэ как-никак, а злость и обида придали сил. Девица, впрочем, легко перехватила его руку и врезала уже в челюсть, да так, что он кубарем покатился в кусты.
Рыжая засмеялась, а третий их спутник, которого Трофимов до этого не заметил, так как он сидел на корточках в стороне от них возле сложенных на земле мешков, что-то коротко проговорил, подошел к поверженному капитану, поднял Трофимова на ноги и набросил на его плечи что-то вроде попоны из неизвестной плотной ткани.
– Что, получил, козел? – Сказала рыжая, уже по-русски. – Мало тебе, дураку. Навязался на мою голову, ментяра поганый, возись теперь с тобой… Ты хоть сам-то понял, во что влип?
Трофимов в полном обалдении оглядывался вокруг, до него только сейчас по-настоящему стал доходить ужас его положения. Босой и совершенно раздетый – тряпка, наброшенная ему на плечи не в счет – он оказался в незнакомом месте в обществе каких-то подозрительных типов и в полной их власти. Их окружал лес, над головой, сквозь густые кроны деревьев просматривалось серое хмурое небо. Было по-осеннему холодно и промозгло. То ли утро, то ли вечер, непонятно, в какой стороне жилье – тоже.
– Где я? – Хрипло спросил он, надеясь, что при этом его голос не дрожит.
– Далеко, дорогуша, далеко. – Фыркнула рыжая. – И назад я тебя отправить не смогу. Что тебе на месте не сиделось, скажи пожалуйста? Мамка-то у тебя есть? Плакать по тебе будет?
– При чем тут моя мать? – Огрызнулся-таки лейтенант. – Или ты такая гуманистка, что единственных сыновей в семье принципиально не убиваешь? – Несмотря на охватившее его отчаяние сдаваться он не собирался, и уж если эти типы его и убьют, то, по крайней мере, просьб о пощаде от него не дождутся!
– Да вот я как раз размышляю, что будет гуманней – сразу тебе башку свернуть или отпустить тут в одиночку побарахтаться? – Ответила та и сплюнула себе под ноги. – Ладно, там видно будет. Но учти – хочешь пожить еще некоторое время, больше никаких финтов не откалывай, слушайся меня и вот их. – Она кивнула на своих спутников. – Хочешь от нас сбежать, можешь валить на все четыре стороны, мы тебе даже одежду дадим, но я тебя предупредила. Домой ты уже не вернешься, так что забудь, кем ты там был и что там оставил. Я тебя сюда не приглашала, так что сам на себя теперь и обижайся. Если тебе все это не подходит, можешь пойти и прямо сейчас повеситься. Мне плевать, честно говоря. Усвоил?
Пока она все это говорила, мужчина принес одежду и сапоги и подал их Трофимову. Тот машинально взял все и растерянно молчал. Девица высказала вслух то, о чем он уже подсознательно догадывался, но во что все еще отказывался верить. Впервые он понял, что значит лишиться дара речи, так как все слова просто застревали у него в глотке. Он неловко перехватил сапоги правой рукой и при этом чуть не вскрикнул от резкой боли.
– Что, кисть вывихнул? – Безжалостно хмыкнула рыжая. – Ну-ка, дай сюда. – Она отобрала у него ворох одежды и осмотрела его руку. Оглушенный и раздавленный всем случившимся Трофимов не сопротивлялся и дернулся только когда резкая, почти невыносимая боль пронзила его. Он непроизвольно вскрикнул, попытался вырвать руку но за плечи его уже держал мужчина.
– Все уже, жить будешь. – Сказала его мучительница, перевязывая ему кисть откуда-то взявшейся довольно чистой тряпицей. – Нечего было своей пушкой размахивать. Ты еще легко отделался, заживет через пару дней. – Она сказала что-то своему приятелю, и тот помог Трофимову одеться.
К ним подошла и вторая девка – судя по всему, сестрица парня. Она что-то сказала своим спутникам, кивнув на Трофимова. Они засмеялись и одобрительно закивали. Рыжая перевела:
– Ты понравился Ольде. Хочет взять тебя себе в наложники. Только веди себя прилично, она тебе не девка какая-нибудь, а царица. Будешь хамить – выпорет.
– А мне плевать, кто она. – Хмуро сказал Трофимов, который стал немного уже приходить в себя. – Можете убивать, но в рабство я не нанимался…
– А кто тебя спрашивает? – Презрительно скривилась рыжая. – Не нанимался он! Кстати, в рабы тебя никто пока не определял. В ее мире рабами делают кастратов, имей в виду. Это если с них, как с мужиков, толку нет, то оскопят и в дамки.
Трофимов взвился:
– Да пошли вы! За одежду спасибо, но я уж дальше сам как-нибудь…
– Стой, придурок, пошутила я. – Примирительно сказала рыжая, видя, что Трофимов действительно уже готов уйти, куда глаза глядят.
– Никто на твою свободу не посягает. И Ольде ты на фиг не нужен, успокойся, у нее целый гарем дома. А один ты здесь долго не протянешь, даже не мечтай. Если в лесу кто между делом не съест, и к людям каким-то чудом выйдешь – то там мигом кончат. Или правда, в рабство продадут. Здесь с этим делом просто. Средневековье дикое, что с них возьмешь. А Ольда, между прочим, действительно царица, самая настоящая, так что ты с ней повежливей.
Трофимов от удивления замер на месте.
– Так это что, прошлое? – Недоверчиво спросил он. – Хочешь сказать, что ты путешественница во времени или как там? И в каком мы сейчас году? О дьявол! Бред…
– Машина времени тебе больше нравится, чем демоны? – Усмехнулась девица. – Легче поверить? Нет, ни то, ни другое. Ты попал совершенно в другое измерение и смирись с этим. Демоны тут, правда, не водятся, но встречаются вещи и похуже. Так что, давай знакомиться.
Сбитый с толку окончательно, он растерянно кивнул:
– Давай. Похоже, выбор у меня небольшой…
– Понял, наконец, – кивнула рыжая, – слава богам, как тут выражаются. Тогда пошли, времени у нас нет, по дороге я тебя просвещу – слушай внимательно.

– Он понял, что с ним случилось? – Спросила у Лексы Ольда, когда та закончила свой разговор с Трофимовым и нагнала их с Кенасом. – И ты уверена, что от него будет какой-то толк? Как я поняла, в мире, где мы побывали, не знают, что такое настоящая война.
– Это ты с чего взяла? – Пожала плечами Лекса. – Просто там воюют не так как у вас. И, поверь мне, лучше тебе не знать, как. Разумеется, он не продержался бы в бою на мечах и пяти минут, но и ты бы в его мире не сумела выжить. И их войны гораздо более кровавые и беспощадные, чем ваши. А парень ничего, довольно быстро пришел в себя, вроде не слабак… Посмотрим.
– Что ты ему сказала, что он так вскинулся? – Спросил Кенас. – Я уже думал, что он уйдет.
– А, ерунда, проверка на вшивость, как говорят у него дома. – Усмехнулась Лекса. – Сказала, что Ольда берет его к себе в наложники. И если он ей не угодит, то она его выпорет.
– А это мысль! – Весело расхохоталась Ольда, плотоядно оглядываясь на Трофимова. – Парнишка ничего, симпатичный, возраст самый тот. Я молокососов не люблю, толку от них никакого. У меня, конечно, в гареме и получше есть, но на безрыбье… Да и должен же кто-то выполнять мужскую работу – готовить еду, чинить, одежду. Он-то не будет. – Кивнула она на Кенаса.
– Сомневаюсь я, чтобы он тоже умел готовить. – Фыркнул Кенас. – Да и мы не в твоем бабьем царстве – здесь этим занимаются женщины.
– Разберемся, кто чем заниматься будет. – Примирительно сказала Лекса. – А этот Денис, действительно, вряд ли станет готовить. Тем более, штопать и шить – он у себя дома был чем-то вроде дружинника. И за нами кинулся, так как мы, по его понятиям, нарушали порядок на вверенной ему территории. Между прочим, нам крупно повезло, что он своим оружием не успел воспользоваться – эта игрушка будет пострашней всех ваших мечей и бьет на расстоянии, жаль только, сюда ее перетащить нельзя – пространственно-временной предохранитель срабатывает, отсекает при переходе. Так что, можно сказать, он пострадал при исполнении, на боевом посту. Ладно, там видно будет, может и он нам на что-нибудь сгодится.

Там, где они очутились, уже близилась осень. Поэтому решено было идти, не останавливаясь на привал, целый день, пока не стемнеет. Трое друзей плотно поели перед дорогой, а вот у Дениса сосало под ложечкой от голода – он-то вчера утром позавтракал наспех, надеялся перекусить на работе. Но парень ни за что не признался бы в этом своим спутникам. Он и так чувствовал, что они смотрят на него пренебрежительно и явно проверяют на выносливость. Ну что ж, со злостью подумал он, в Чечне и не такое бывало – прорвемся. И, скрипя зубами, упрямо шел вперед, стараясь не отставать и не показывать слабости. А спутники ему попались явно двужильные. И девицы ни в чем не уступали мужику.
Пейзаж вокруг мало отличался от всего того, что видел Трофимов у себя дома – лес как лес. Правда, на родине мало уже осталось таких диких и почти что непроходимых чащоб, но еще попадались. Да и горной местностью его было не удивить, так что ничего для себя особо нового он здесь пока что не увидел. Оставалось надеяться, что вся экзотика начнется, когда они выйдут к человеческому жилью. Жаль только, что он не знает местного языка – придется во всем быть зависимым от рыжей Лексы. Но, честно говоря, это тоже его особенно не напрягало – девица ему даже чем-то нравилась, да и общаться с ней, после того, как она оставила свои насмешки, было просто и легко. Пожалуй, если бы он встретил такую где-нибудь в компании, то и приударил бы за ней – симпатичная. Да и эта, царица амазонок, тоже нечего – в другом стиле, конечно, этакая валькирия, и постарше рыжей, но красивая, ничего не скажешь. Он легко представлял ее на коне, с мечом в руке, рвущуюся в бой. Денису всегда нравились такие отчаянные бабы. Вот только, как к такой подъедешь? Пожалуй, и пришибет ненароком…
Трофимов сам улыбнулся своим мыслям – нашел время. С другой стороны, надо же было найти хоть что-нибудь приятное в своем нынешнем положении?
Тем временем день близился к закату, лес вокруг них заметно поредел, так что уже не приходилось пробираться сквозь непроходимую чащу. Пожалуй, скоро и привал. Не успел Денис об этом подумать, как Кенас, идущий чуть впереди, резко остановился и предостерегающе поднял руку. Этот жест Денису переводить не потребовалось, и он, как и остальные, замер на месте. Его спутники привычно положили руки на рукояти мечей и прислушались. Кенас кивнул им и бесшумно скользнул вперед, скрываясь за кустами. Через несколько минут оттуда послышался отчаянный крик, похоже, женский. Все трое поспешили вперед.

На поляне, куда они вышли, их взглядам представилась следующая картина: Одной рукой Кенас держал за шкирку мальчишку-подростка, который отчаянно верещал, безуспешно пытаясь вырваться, а во второй он держал отобранный у паренька легкий арбалет.
Мальчишка вертелся ужом, и при очередном резком рывке с него свалилась кожаная, похожая на колпак с ушами шапка. По плечам рассыпались длинные каштановые волосы. Мальчишка зло оскалился и звонким девичьим голосом крикнул, как понял Трофимов, какое-то оскорбление своим противникам. Лекса подошла поближе, внимательно вгляделась в курносое веснушчатое лицо и что-то сказала Кенасу. Тот удивленно поглядел на паренька или, вернее, девчонку, и широко улыбнувшись, опустил ее на землю. Девочка тоже была заметно удивлена, но она перестала кричать и вгляделась в их лица. Потом радостно заулыбалась и заорала во все горло, уже не испуганно, а, скорее, восторженно. Откуда-то издалека уже слышался хруст кустарника – будто по лесу ломился медведь или кабан. Но прежде чем тот, кто производил весь этот шум, подоспел, на поляне возникла, как привидение, женщина в черных одеждах, с белыми, как снег, рассыпанными по плечам волосами. Увидев путников, она сдержано улыбнулась и шагнула к Лексе, явно обрадованная этой встречей. Вслед за ней из-за кустов вывалился огромный мужик с всклокоченной черной бородой и встревоженным лицом. Увидев Кенаса, он издал громогласный вопль, больше похожий на звериный рык, и кинулся обниматься. Похоже, эти двое были хорошими приятелями. Ольда и Денис стояли чуть в стороне, они пока что не были знакомы с вновь прибывшими и невольно оказались рядом. Ольда ободряюще подмигнула Денису, и он счел нужным ответить ей тем же. Наконец, и на них обратили внимание. Женщина в черном заговорила с Ольдой. Та с достоинством ответила. Хотя слов Денис не разобрал, но готов был поклясться, что понял – эти двое обмениваются взаимными приветствиями, соблюдая все тонкости придворного этикета. Сразу чувствовалось – встретились две аристократки. Подтверждая его догадку, они с величайшим изяществом раскланялись друг с другом и, кажется, остались довольны знакомством. Тут и здоровяк, наконец, обратил внимание на Ольду. Он вытаращил глаза и хлопнул себя по бокам, что-то спросил у Кенаса и уже не сводил явно потрясенного взгляда с царицы. За этой суматохой, о Денисе почти забыли, но Лекса взяла его за руку и подвела к женщине. Та коротко взглянула на рыжую, выслушала ее объяснение и повернулась к Трофимову:
– Ты совершил самую главную глупость в своей жизни, парень. – Со вздохом сказала она на прекрасном русском языке. – И, к сожалению, этого уже не исправить.

По дороге к их пристанищу, Галла рассказала друзьям, что происходит в империи, и почему они предпочли жить в лесу, ожидая их прибытия.
В ту страшную ночь, когда был разграблен и сожжен город, она шла к Саве, чтобы предупредить его, что Кенас отправился в долгое путешествие. Галла промолчала о том, что заставило ее идти именно ночью, но Лекса только хмыкнула – она слишком хорошо знала свою мать, чтобы верить в то, что та случайно оказалась поблизости, когда напали варнаки. Как бы там ни было, но ее появление оказалось как нельзя вовремя для Наян, да и для самого Савы – он не был ранен в схватке с бандитами, но был сильно обожжен и контужен во время пожара. Так что искусство врачевания, которым обладала беловолосая жрица, сослужило ему хорошую службу.
На утро после побоища, когда выяснилось, что в городе почти никого не осталось в живых, а все дома – и богатые дворцы знати, и бедные хижины – разграблены и сожжены, Галла оставила испуганную девчонку и ее раненого мужа ожидать ее в уцелевшей в пожаре, но полуразрушенной каменной кузне, а сама отправилась на поиски лошадей. Она не вдавалась в подробности, как ей удалось нагнать шайку отставших от своих главных сил разбойников, и что с ними при этом стало, но вернулась она с десятью лошадьми, оружием, и кое-каким имуществом. Телегу они нашли в городе, запрягли в нее лошадь, погрузили все еще не пришедшего в себя Саву, припасы, которые остались после погрома и, похоронив отца Наян и домашних – тех, чьи тела удалось найти в руинах – тронулись в путь. Несколько дней, пока великан не окреп после страшных ран, они прожили в деревне, но и там оставаться было не безопасно – бродячие шайки разбойников, не примкнувших к основным силам, все еще рыскали где-то поблизости. Галла посоветовала общине крестьян покинуть деревню и переждать где-нибудь в лесу, пока бунтовщики не покинут эти места. Она сказала, что вскоре весь этот сброд потянется в центральные районы империи, туда, где они смогут рассчитывать на более богатую добычу. Надо только подождать, когда передовые отряды выбьют из городов княжьих ставленников и посеют смуту. В той части империи, где это уже произошло, царили хаос и безвластие.
Сама Галла, вместе с Савой и маленькой Наян, тоже перебралась в лес, поближе к горам. Они построили там, вдали от всех, просторную землянку, отгородили в лесу загон для лошадей, и еще кое-какой скотины, которую купили у крестьян, и стали жить отшельниками.
Наян, после памятного боя с разбойниками, по выражению Савы, совершенно отпустила удила. Девчонка буквально влюбилась в свою спасительницу, и ловила каждое ее слово. Она категорически заявила мужу, что хочет быть такой же, как Галла, и научиться так же, как она драться. И раз они теперь оказались в мире, где нет законов, и княжья власть на их территории не действует, она, Наян, должна уметь защищать себя и свой дом. Тем более, что Сава все еще не в состоянии сражаться в полную силу. Впрочем, когда Сава достаточно окреп и поднялся, ничего не изменилось. Наян уже почувствовала вкус свободы, а Галла, действительно начала учить ее кое-каким приемам боя. Обалдевший от такого поворота событий Сава, немного поразмыслив, пришел к мысли, что, возможно, его юная жена в чем-то права. Тем более, что она все так же преданно смотрела на него и слушалась во всем, что не касалось ее новых занятий. А когда они стали жить в лесу, выяснилось, что в мужской одежде гораздо удобней ходить за хворостом, ездить верхом и работать по хозяйству. Тем более, что и Галла придерживалась того же мнения и сменила свою мантию на такие же черные штаны и тунику. Сава окончательно махнул рукой на эту эмансипацию и перестал спорить. Даже сделал для Наян небольшой, по ее руке, но довольно мощный арбалет, из которого та научилась метко стрелять.
Иногда они отправлялись на разведку к городским развалинам – там еще теплилась жизнь и немногие из оставшихся в живых и не разбежавшихся, куда глаза глядят, горожан пытались восстанавливать свои дома. Там же можно было и узнать слухи, которые какими-то таинственными путями доходили сюда, о событиях в империи. Слухи эти были недостоверны и, порой, противоречивы – некоторые говорили, что повстанцы уже разбиты и казнены, и скоро власть князей восстановится, другие утверждали, что князья убиты, а в их замках давно хозяйничают банды грабителей. Третьи и вовсе приносили какие-то странные вести – что князей подменили, что в империи сейчас правят жрецы, сместившие лордов. Или что лорды, предавшие своих князей, столковались с повстанцами и теперь делят империю на части. Словом, трудно было решить, что происходит на самом деле, и каждый верил в то, что ему больше нравилось. Галла только усмехалась, слушая все эти россказни, но сама никогда не высказывала своего мнения на этот счет, а Сава с Наян предпочитали вообще не задумываться о будущем, доверив этой странной женщине, которая сразу же стала верховодить в их компании, свою судьбу.
Вот так обстояли дела, когда Лекса, Кенас и Ольда с Денисом прибыли, наконец, из своего далекого путешествия.

Когда путешественники добрались до землянки, уже почти стемнело, они развели огонь в очаге, поужинали и стали укладываться спать. Места в землянке было не особенно много, но вполне хватило всем. Правда, спать пришлось вповалку на полу, настелив сено и положив поверх него шкуры. Зато было тепло и мягко. Денис, измученный всем происшедшим с ним, заснул, как только коснулся своего ложа. Но остальные еще какое-то время тихо переговаривались.
– Что случилось с Ариями? – Озабоченно спросила Галла у дочери. – Проход в их пещеру закрыт – я была там. Что-то странное происходит с горами, я чувствую опасность. Хоть я и говорила Денису, что могу отправить его в безопасное место, но, боюсь, я не смогла бы этого сделать. Не знаю, открыт ли еще Перервал Богов? Если бы я не ожидала вас, давно ушла бы подальше от этих мест. Я знала, что ты найдешь какой-нибудь выход из положения, но как тебе удалось попасть к Елене? Она все еще помнит нас?
– Ого! – Усмехнулась Лекса. – И не только она. – Этот парень, Денис, наслышан от старого участкового про ту старую историю. Он теперь служит там вместо него и продолжает копать под теть Лену. Надеюсь, она сумеет отвести от себя подозрение тех, кто будет искать уже его. Она передавала тебе огромный привет, надеется увидеться когда-нибудь. А Витька-то ее каким парнем вырос! Такой здоровый, прям культурист. И умный. Кандидатскую пишет, в компьютерах рубит. Я ему кое-что объяснила про карту пути, теть Лена-то с преобразователем слабенько работала, половины его функций не задействовала, а карта вообще, как мебель стояла.
– Как бы я ей все объяснила, когда в то время компьютеров там никто в глаза не видел? – Недовольно сказала Галла. – Ты мне зубы-то не заговаривай. Что с Ариями?
– А я тебе что, Дух Святой? – Обиделась Лекса. – Когда мы с Кенасом от них уходили, все было в порядке, а потом там, в горах землетрясение случилось – мы про него и не знали, пока нам ведуны не рассказали. Гор не стало, говорят, людей много погибло… Спасибо, у них в священной пещере преобразователь завалялся. Там и карта была, но ее, само собой, они утащить не сумели, обвалом накрыло.
– Ведуны? – Удивилась Галла. – Я думала, что их уже не осталось. Хранители великого культа, потомки мужчин-воинов… Значит, они еще живы и хранят свои тайны. Интересно… Я рассказывала тебе, что когда-то Ситалиния и Стамия были едины. Ведуны хранят память о древних обычаях и передают из уст в уста предания о тех временах, хотя и сильно искаженные за многие годы. Видимо, эти крупицы древнего знания вы и обнаружили. Ты же знаешь, что эти два мира, собственно, это две половины одной планеты, но разделенные в пространственно-временном континууме. Горный перевал, где обитают Арии – внутренний мир. Неизвестно, почему получилась такая аномалия и по каким законам там все происходит, но любое нарушение баланса в мировом порядке чревато непредсказуемыми последствиями. Я специально предупреждала тебя, чтобы ты не вздумала ни во что там вмешиваться, по своему обыкновению. Поэтому, вспомни, что вы могли там изменить?
– Да фиг мне надо было там чего-то менять! – Возмутилась Лекса. – Переждали пару дней и отправились по своим делам. Кенас, подтверди. – Толкнула она в бок уже засыпавшего воина, который лежал рядом с ней.
– Что? – Недовольно спросил тот, устраиваясь поудобней. – Я и тебя-то только на две трети понимаю, а уж когда вы вдвоем беседуете, это, считай, как мне с этим твоим Денисом без толмача разговаривать. Никакое время с пространством мы там не трогали. И кортинум ваш, или как там его, тоже. Помогли только монстра дикарям победить. Они там этому чудовищу жертвы человеческие приносили…
– Какого монстра? – От волнения Галла аж подскочила на своем месте так, что разбудила лежавшую рядом с ней Наян, а та уже ткнула локтем Саву. – Лекса! Я же просила!..
– Ну, пришибли мы тираннозавра, делов-то. – Смущенно призналась Лекса. – Они ему паренька одного скормить хотели, а мальчишка был и не виноват ни в чем. Да еще смышленый такой – представляешь, пращу выдумал. Жалко стало. Да и не сами мы, охотников научили…
– Ты сошла с ума! – В голосе Галлы звучал самый настоящий ужас. – Ты не должна была вмешиваться! Ты нарушила вековой уклад, убрала элемент из четко сбалансированной системы! Да еще праща! Они же веками стояли на одной ступеньке эволюции, не развиваясь и не привнося ничего нового в уже устоявшийся уклад. Даже связь с этими двумя мирами никак не влияла на их развитие, они просто не брали из них ничего, и заставляли уведенных девочек навсегда забыть то, чему их здесь учили! Ты хоть представляешь, чем это может кончиться? Их мир теперь не стабилен, он больше не замер во времени, он развивается! Мало нам было своих проблем! Ладно. – Наконец, вздохнула она. – Похоже, исправить уже ничего невозможно…
– Если весь этот скандал из-за того, что мы там немного поохотились, – сказал Кенас, – так это я виноват. Лекса не хотела вмешиваться.
– Что с тебя взять. – Раздраженно дернула плечом жрица. – Но ее-то я учила всю жизнь. И всегда рано или поздно она встревала туда, куда ее не просили! Начиная с этого убийства маньяка в том мире. Ей было четырнадцать и она вполне могла просто вырваться и убежать, а потом дать против него показания на суде. Нет, ей надо было вмешаться! Да чего там, она же специально дразнила его, выманивала…
– Между прочим, – сказала Лекса, – я знала тех девчонок из детдома, которых он убил. И их никто не искал. И его никто не искал. Ты же помнишь, кем он был? В лучшем случае, посадили бы лет на пять, да и то – вряд ли.
– И как результат – нам пришлось поспешно убираться из того мира. И мне пришлось оставить там Карту пути и преобразователь.
– Так все равно время подошло, сама же говорила. – Беззаботно махнула рукой Лекса, отворачиваясь к Кенасу и поудобней устраиваясь у него на груди. – И если бы мы не оставили Карту у Елены, то как бы мы сейчас вернулись?
– Если мы будем мыслить в сослагательном наклонении, то быстро запутаемся. Если бы Карта сейчас была у меня, вы бы попали сюда сразу. – Сказала Галла, качая головой. – Не говоря уж о том, что этот парнишка, Денис, не влип бы сейчас во все эти неприятности. – Тут она заметила как Лекса возится в объятиях весьма довольного таким оборотом дел воина. – Я вижу, ты приручила Льва? – Со вздохом спросила она на языке, который не был известен ни кому из присутствующих. – Смотри, осторожней. Ты знаешь, чем это может кончиться.
– Мне захотелось укротить его. – Быстро ответила Лекса на том же языке. – Не волнуйся за меня – я никогда не теряю головы.
– Я волнуюсь не за тебя, а за него. – Печально проговорила Галла. – Ты играешь с огнем. Но опалит он не тебя.
– Я не желаю ему зла. – Серьезно сказала рыжая. – И мне интересней с ним, чем с теми, кого я встречала раньше.
– Все равно, не приворожи его слишком сильно. Он не сможет жить ни где, кроме своего мира, ты же знаешь, что его судьба здесь. А ты можешь не пожелать ее разделить, и тогда равновесие будет нарушено.
– Ладно, разберемся. – Недовольно буркнула Лекса, посильнее прижимаясь к своему другу. – До этого еще дожить надо. И потом, что это за княжна? Я не стала у тебя спрашивать в прошлый раз, не до того было. Почему ты мне раньше ничего не говорила об этом?
– Княжна должна выбрать правителя. – Вздохнула Галла. – Ее судьба в этом мире. Она наследница трона, так как у Прависа нет больше детей. И она должна править вместе с ним, иначе царство постигнет упадок. Но ей еще не пришло время появиться и я не знаю, придет ли…
– Пусть особо не торопится. – Сказала Лекса. – Если она положит глаз на этого парня, то я ее и пришибить могу ненароком. Мне на это царство-то, честно говоря, плевать. Лишь бы миры не схлопнулись. Но это я так, на всякий случай. А Кенасу обязательно здесь править?
– Это уж он сам решит. Поэтому я боюсь, что ты можешь опять все сделать по-своему. Хоть я сама и родилась не здесь, мне небезразличен этот мир и я не желала бы ему упадка. Но если он лишится предначертанных свыше правителей, это непременно произойдет. И я бы предпочла, чтобы Пророчество сбылось до конца.
– Посмотрим. – Проворчала Лекса. – Кто-то мне говорил, помнится, что в мире все устроено так, как должно. Так что все, что происходит, есть неизбежность. В храме Луны думают примерно так же. Но и в их книгах написано, что будущее во тьме.
– Вот именно. – Усмехнулась Галла. – Поэтому, наш спор лишен смысла. Спи.

– О чем вы говорили? – Шепотом спросил Кенас у Лексы. – Обо мне?
– Вот еще! Спорили о причинах и следствии. И она выругала меня за беспечность. Да не волнуйся – все будет так, как предназначено. Мы только орудие. Возможно, мы не просто так изменили жизнь Ариев, а по воле Высших – никогда не известно, чего они хотят на самом деле. И вообще – хотят ли они чего-то, или мы сами их выдумали…

Больше никого не заинтересовала их с Ольдой утренняя прогулка. Галла не обмолвилась даже словом о том, что искала их, Сава и его маленькая подружка, которая к удивлению Трофимова, оказалась законной женой этого великана, были привычно заняты хозяйством и подготовкой к походу. Кенас, Лекса и Ольда занялись тренировками с мечами. Трофимову предложили присоединиться к ним и тоже дали меч, который показался ему очень неудобным и совершенно не подходящим оружием. Слишком тяжел и непривычен. Впрочем, Денис не спорил и стал тренироваться, понимая, что выхода у него нет – пулемет ему тут никто не даст.

Галла, еще до возвращения Лексы с компанией, предложила Саве и Наян свою помощь в обзаведении хозяйством и посоветовала остаться дожидаться лучших времен и возвращения друзей где-нибудь в безопасном месте, но Сава категорически отказался сидеть дома, пока его друг будет воевать с силами зла.
– Я с Камнетесом войну прошел – лучшее время было, между прочим, в моей жизни. – Сказал он решительно. – И ты думаешь, я теперь буду отсиживаться где-то и кур щупать, пока он рискует жизнью? Ну уж нет! А вот Наян мы пристроим куда-нибудь. Вроде, у них были какие-то родственники в городе Ветров. Дадим им денег, чтобы о ней позаботились. Обидеть не посмеют – мужья жена, все-таки.
– Еще чего! – Возмутилась осмелевшая за последнее время девчонка. – Я с тобой не расстанусь. Да и что меня ждет, если ты не вернешься? Кто сейчас посмотрит, мужья я жена или нет – видишь, что вокруг делается? А потом, с вами же будут две женщины – Галла и Лекса. Им можно, а мне нет?! Я и стрелять теперь умею и драться меня Галла учит. – Просительно добавила она. – Ну, пожалуйста!
Сава растеряно почесал в затылке и посмотрел на жрицу:
– Ну и что с ней делать?
Галла вздохнула:
– Боюсь, она в чем-то права. Без тебя девчонка пропадет. Придется взять ее с собой. Только пусть с завтрашнего дня к седлу привыкает – ехать нам придется верхом.
– Я бы все равно за вами убежала! – Сказала весьма довольная таким исходом дела Наян. И с тех пор принялась еще старательнее тренироваться под руководством Галлы. Да и Сава в преддверии скорого похода стал, порой, упражняться с мечом, вспоминая науку боя, которую, впрочем, он особо и не забывал. К не малому его удивлению, Галла и ему преподала несколько уроков боя, да таких, что опытный воин стал чувствовать себя начинающим юнцом рядом с ней – эта женщина выделывала такие вещи с мечом, что им с Кенасом и не снились. Так что он не очень уже и удивился, когда рыжая Лекса, которая увела его друга в какой-то непонятный поход – Галла не уточняла, в какой именно – объявилась в мужском наряде, с мечом у пояса и совсем не робко опущенным в землю взглядом – с каким, подражая местным женщинам, она когда-то появлялась у них в Городе У Скал. А вот царица мифических Ситалиек, что пришла с ними и оказалась, как две капли воды, похожей на его старого друга и побратима, поразила Саву до глубины души. Да еще, когда выяснилось, что она родная сестра его старого друга…
– Ух ты! – Сказал Сава, когда остался с Кенасом наедине. – Вот уж не думал, что у тебя такая родня… Ты же говорил, что родился в крестьянской семье? Так ты мог бы и сам стать царем?
– Если бы остался там, где родился – вряд ли. – Усмехнулся Кенас. – Там мужикам уготована роль прислуги, и терпят их, только пока они устраивают свою хозяйку. В постели. Ну, и по хозяйству – приготовить, убрать, постирать.
Сава презрительно скорчился и сплюнул.
– И ты это стерпел? Никогда не поверю!
– Я бы и сам не поверил… Впрочем, меня забрали оттуда еще во младенчестве. А что там с нами случилось, расскажу как-нибудь потом. Между прочим, бабы там совершенно бесстыжие, и мужиками своими меняются, как хотят. Лекса выдавала меня за своего мужа, чтобы остальные не косились.
– Только выдавала? – Хитро прищурился Сава. – Сдается мне, ты своего тоже не упустил. Ну ничего, она девчонка симпатичная, правда, боюсь, жена из нее не особенно примерная.
– А у тебя что, лучше? – рассмеялся Кенас. – Я ее не узнал сперва, за пацаненка принял.
– Тут уж ты меня уел! – Развел руками Сава. – Совсем девчонка от рук отбилась. Правда, ей пришлось самой от варнаков отбиваться, когда в городе погром был. А теперь, когда она еще и насмотрится на твою рыжую кошку и эту, как ее, Ольду, что я с ней делать буду? Эх, вот попал-то!
Впрочем, великан только делал вид, что сердится, глядя, как его маленькая жена кувыркается в траве, стараясь повторить новый прием или до боли в руках и ногах отрабатывает какие-то странные, плавные движения, что показывает ей жрица. Он понимал, что грядут новые времена и, возможно, девочке предстоит еще не раз постоять за себя в этой жизни.
Вот и сейчас он вскоре уступил ее просьбам и отпустил к друзьям, на поляну, которую они выбрали для тренировок, а вскоре и сам присоединился к ним.
Кенас и Ольда рубились на мечах. Ситалийка быстро схватывала те приемы, какие показывал ей брат, и они уже не на шутку разошлись, в пылу боя нанося друг другу довольно чувствительные удары деревянными мечами, впрочем, Кенас все же превосходил свою соперницу, хотя и был доволен ее успехами. А Лекса занялась с Денисом. У парня был хороший удар и приличная растяжка. Так что, по словам его учительницы, в кулачном бою он вполне мог за себя постоять, и в любой кабацкой драке на него можно будет положиться. Правда, она специально не стала показывать ему своего бесспорного превосходства, чтобы вселить в него уверенность и ограничилась лишь тем, что закончила схватку вничью. Но между делом показала и несколько новых приемов, и пообещала в последствии добавить еще кое-какие элементы тренировки. С ножом он тоже прекрасно знал, что делать, еще в армии научили. А вот с мечом Трофимов явно проигрывал. Фехтованием он никогда не увлекался, так что пришлось начинать с азов. Но Денис не даром всегда слыл упрямцем. Так что за дело взялся серьезно и не успокоился, пока у него что-то не начало получаться. Он бы и дальше продолжал, но Лекса сама велела ему остановиться.
– Хватит на сегодня. – Сказала она, к его огромному разочарованию не выказывая даже тени усталости – с него самого пот тек ручьями. – А то завтра не сможешь рукой пошевелить. Ничего, подготовка у тебя есть и весьма приличная, остальное приложится.
Трофимов буквально рухнул на траву на опушке поляны, где они занимались, и с завистью посмотрел на неутомимо машущих своими деревяшками Кенаса с Ольдой. Мечи в их руках, казалось, порхали, как заговоренные. Он такого не видел даже на игровых турнирах, устраиваемых разными историческими обществами, расплодившимися в последнее время, как кролики по весне. Кое-кто из приятелей Дениса тоже увлекался этой дурью и даже пытался сагитировать и его вступить в их местный клуб. Впрочем, подумал он, знал бы, что так влипну – непременно вступил бы. Глядишь, сейчас не пришлось бы краснеть перед этими бабами. Хотя, надо признать, вряд ли он освоил бы в таком клубе и половину тех выкрутасов, что выделывали на поляне его новые приятели.
Он и не заметил, как к ним подошли Наян с Савой. Девчонка тут же вытащила откуда-то собственный меч, и стала усиленно копировать движения бойцов. У нее получалось уже значительно лучше, чем у Трофимова, и, хотя ее меч был меньше и легче, чем у Кенаса и Ольды, но было видно, что в случае чего она вполне способна за себя постоять. Сава глядел на нее с печальной улыбкой и только качал головой. Как понял Трофимов, бородач не слишком одобрял это ее занятие, но не вмешивался. Лекса подошла к девочке и стала что-то говорить и показывать ей. Сава со своего места бросил какое-то насмешливое замечание, как догадался Денис, выражая сомнение, что в настоящем деле от такой пигалицы с игрушечным мечом будет прок. Лекса, не отвечая великану, окликнула Кенаса и Ольду. Те повернулись к ней, закивали головами, тоже заговорили. Сава что-то возразил, потом почесал в затылке и, поддаваясь на их уговоры, взял свой меч из ножен и подошел к месту ристалища. Те двое тоже положили деревянные мечи и вооружились по-настоящему. Наян, как завороженная смотрела на них, Денис тоже заинтересовался – явно на поляне ожидалось что-то интересное.
Тем временем рыжая Лекса, вооруженная только легким кинжалом, встала в середине поляны, а трое воинов с мечами на изготовку кинулись на нее в атаку. Трофимов растеряно вскочил со своего места – он был уверен, что все четверо сошли с ума, тем более, что на лице Савы тоже было написано явное неодобрение. Похоже, он принял участие в этом безумии просто поддавшись уговорам приятелей. То, что произошло дальше, Трофимов почти не уловил – так стремительно начала свое движение рыжая Лекса. Она взвилась в невероятном пируэте, молниеносно проскользнув между тремя мечами и стремительно нанося ответные удары. Через несколько минут все было окончено. Ольда поднималась с земли, потирая колено и с удивлением глядела на свое грозное оружие, которое оказалось уже в руке рыжей бестии, Сава, восторженно ругаясь, вытаскивал свой меч из пня на краю поляны, а Лекса стояла за спиной Кенаса, держа у его горла острый клинок своего кинжала и остановив удар отобранного у Ольды меча в каком-то сантиметре от его предплечья. Наян радостно приветствовала эту победу, восторженно хлопая в ладоши.
– Ни фига себе! – Вполне искренне сказал Трофимов, новыми глазами разглядывая рыжую девицу. – А я-то еще сомневался, как это ты десять лет назад умудрилась взрослого мужика завалить… Я такого даже на показухе в ВДВ не видел.
Та весело подмигнула ему:
– Учись, студент. Вообще-то, это искусство имеет шанс развиваться и совершенствоваться только в мирах, где еще не додумались до изобретения пороха. Сам посуди, на черта в твоем ВДВ такие пируэты? Как говорится, толщина бицепса на скорость полета пули не влияет. Хоть и не совсем по теме, но по смыслу верно – зачем учиться всему этому, когда проще незатейливо пострелять друг в друга? Но ты не огорчайся – тут таких профессионалов тоже нет. Так что если просто прилично с мечом работать научишься – вполне хватит.
Сава, едва пришедший в себя от изумления, в которое его поверг этот короткий показательный бой, подошел к Кенасу.
– Слушай, дружище, – растеряно покрутил он головой, – эта девка просто демон в юбке… Тьфу, – тут же поправился он, – в штанах! Ты уверен, что она человек? – Тихо спросил он.
– Я тоже не раз задавал себе этот вопрос. – Усмехнулся Кенас. – Особенно первое время. А потом решил, что мне все равно. Или ты передумал идти с нами?
– Ну, уж нет! – Осклабился Сава. – В этом проклятом вертепе, в который превратилась империя после войны, уж если с кем идти, то как раз с ней. Демон она или человек, но я предпочитаю, чтобы такой боец был на моей стороне. Не говоря уже о том, что ты-то уж точно теперь от нее не отстанешь. Я же помню, как ты на нее еще в городе пялился. – Ворчливо добавил он, проследив за взглядом Кенаса, каким он, не слыша последней фразы друга, глядел на Лексу, о чем-то беседующую со странным пришельцем, прибывшим с ними из неведомых мест.
Кенас действительно, пристально наблюдал за разговором этих двоих. Воин, не отдавая себе в этом отчета, напрягался всякий раз, когда странный парень из чужого мира, увязавшийся за ними, разговаривал с Лексой. Это не была обычная мужская ревность, нет. Но он чувствовал, что Лекса, которую он считал уже своей женщиной, ближе к тому миру, чем к его. Когда они очутились там – в доме, напичканном странными магическими предметами: светильниками, которые горели без масла необычайно ярким светом, торчащими из стены трубками, из которых лилась вода, ящиками, показывающими живые картинки – они с Ольдой были потрясены и оглушены всеми этими чудесами. А Лекса явно ими наслаждалась. Она запросто пользовалась всеми этими вещами, впрочем, это оказалось удивительно легко, Кенас и сам быстро освоил некоторые из них. И понял, что в том мире все это так же привычно для его обитателей, как для него самого колодец возле дома или огонь в очаге. И поняв это, он задумался о том, каким же бесконечно диким и дремучим должен казаться для обитателей этого мира его привычный уклад. Ведь ему самому племя Ариев, где они с Лексой побывали, всегда казалось именно таким. Он даже считал, что дикари не далеко ушли в своем развитии от диких животных, в окружении которых жили. И теперь он ревниво следил за Денисом, стараясь понять, чем же превосходят его самого эти люди. Если бы парень знал их язык, Кенас постарался бы побеседовать с ним, больше узнать о мире, который так явно предпочитала и любила его подруга. Так как впервые с их знакомства он почувствовал, что возможно пропасть, разделяющая их, непреодолима. Он и сам себе боялся признаться, что Лекса стала занимать слишком много места в его душе. Тем более, что его подруга продолжала вести себя так, будто проведенные вместе ночи ничего не значат для нее – примерно, как для Ольды очередная ночь с гаремным мальчишкой. Правда, он и сам раньше не придавал особого значения тому, какая женщина разделяет его ложе, легко забывая тех, с кем расставался, отправляясь в путь, но с ней все было иначе.
Правда, Лекса не давала ему еще ни разу повода для ревности, но ведь это было в стране Ольды, и Кенас чувствовал, что Лекса, так же как и он сам, не воспринимает тех мужчин, во всем уподобившихся изнеженным женщинам, всерьез. А что будет здесь, в Стамии? И, главное, что будет, если она когда-нибудь встретит мужчину из того мира? Хотя бы вот этого, Дениса. Воин прекрасно видел, что хоть парень и уступил притязаниям Ольды, но ведет себя совсем не как ее послушный наложник. Пожалуй, его вновь обретенная сестрица не сможет обломать его под себя, если будет столь же прямолинейно пытаться главенствовать в их союзе. А вот Лекса…
От этой воображаемой картины его передернуло и он, встряхнув головой, прогнал странные, посещающие его с недавних пор, мысли, которые не любил и даже немного побаивался. И обернулся к Саве, уже несколько минут пытавшемуся ему что-то сказать.
– Что ты говорил?
– Совсем ты головы лишился из-за рыжей. – Хмыкнул Сава. – Это же надо, вот раньше никогда не подумал бы… Да не смущайся, дружище, бывает! – Он хлопнул приятеля по плечу и кивнул на свою юную жену, что смотрела влюбленными глазами на Лексу. – Я говорю, Наян, похоже, нашла себе новую героиню. До вчерашнего дня она на Галлу только не молилась, все уши прожужжала мне, теперь будет еще и Лекса. То-то у нас в городе удивлялись, что она одна ходит, варнаков не боится. Представляю теперь, где те варнаки! И как ты с ней поладил? Да ладно, ладно. – Махнул рукой Сава, видя, что его друг не расположен больше говорить на эту тему – сам того не зная, бородач наступил Кенасу на больную мозоль. – Пойдем к дому, а то Галла ругаться будет – завтра с утра выезжать, а дел еще по горло.

Кенас и Лекса тоже улучили момент, чтобы скрыться от друзей и побыть вдвоем. Правда, тут инициатива исходила уже от Кенаса. Ему надоело мучиться сомнениями, которые одолевали его с тех пор, как они побывали в мире Трофимова, и он решил, что надо действовать. Лекса поняла все с одного взгляда и моментально последовала за ним в лес.
– Тебя что-то тревожит последнее время, герой? – Просто спросила она, как только они остались наедине.
– Там, где мы были – это и есть твой родной мир? – Спросил он прямо. – И ты по нему сильно скучаешь здесь?
– Ах вот в чем дело… – Лекса слегка улыбнулась. – Я там выросла. Это не забывается, знаешь ли. Но существуют и другие миры, где я побывала. – Она тряхнула головой. – Не стоит тебе думать об этом, миров слишком много, чтобы пытаться их сравнивать. – Она положила руки ему на плечи и заглянула в глаза. – Потом мы все это обсудим, а пока – я здесь. И судьба наша тоже здесь. Как и всех миров, где, возможно, нам еще предстоит побывать.
Не в силах больше сопротивляться своему желанию, Кенас схватил ее в свои объятия и попытался забыть все сомнения, что не давали ему покоя последние дни. Но он знал, что они еще вернуться.
Впрочем, к своей радости, хоть он и сам не признавался себе в этом, он убедился, что Лекса с ним осталась прежняя, такая, какой он узнал ее и уже не мог забыть…

Вечером, когда все дела были, наконец, окончены, и вся компания собралась в землянке, при свете огня очага Кенас достал из ножен нож, подправил лезвие на ремне и принялся бриться, тихо насвистывая что-то себе под нос. Неожиданно, его примеру последовал и Сава. Он безжалостно смахнул клочья своей кудлатой бороды, и без нее внезапно оказался довольно еще молодым веселым парнем с открытым, слегка простоватым лицом. Наян восторженно глядела, как у нее на глазах преображается ее муж – судя по всему девчонке такая метаморфоза весьма понравилась, так как свое одобрение она выразила радостными криками.
– Я так понимаю, у нас впереди что-то вроде войны намечается. – Сказал великан, объясняя всем свое неожиданное решение. – И мы с Камнетесом опять вместе будем мечами махать. А у нас в войске положено было при этом морду иметь чистую, чтобы значит, не прятать лицо от опасности. Так что теперь я, вроде как, снова в строю.
Трофимов, глядя на него, тоже пощупал свою, порядком отросшую за прошедшее время щетину. Он с удовольствием бы побрился, да плохо представлял себе, как сделать это ножом. Конечно, слышал раньше от ребят, что в свое время казаки даже саблями брились, но сам не думал, что когда-нибудь и ему придется осваивать подобную науку.
Ольда, которая сидела рядом с ним, заметила его движение и что-то сказала Лексе.
– Что, тяжко здесь без «Жилетта» с плавающими лезвиями, ковбой? – Спросила, усмехаясь, рыжая. – Ну, ничего, это дело поправимое. – Она переговорила с Кенасом и Савой, и мужики, пожав плечами, снабдили Трофимова ножом и стали показывать жестами, что и как надо делать. Нехитрая, казалось бы, наука не сразу далась парню, тем более, что зеркала в землянке, разумеется, не нашлось, он исцарапал себе всю физиономию, но основные принципы освоил.
– Ничего, со временем научишься. – Оценила его успехи Лекса, критически осматривая итоги его стараний.
Ольда ласково погладила его по порезанной щеке и, обняв, притянула поближе к себе.
– Да скажите же ей, наконец, чтобы она перестала меня лапать! – Рявкнул, не выдержав, Трофимов, отбиваясь от амазонки, которая, не обращая внимание на его протесты и насмешливые взгляды остальных, откровенно тискала его.
Лекса почесала себя за ухом и со смешком обратилась к Ольде:
– Отпусти парня, он, вообще-то к таким нежностям не приучен. В его мире обычно все немного наоборот происходит…
Ольда пожала плечами и слегка ослабила свой натиск, не отпуская, впрочем, Дениса далеко от себя.
– У них тоже миром правят мужчины? – Удивленно спросила она. – Но ведь там, где мы были, всем в доме распоряжалась женщина? Ты же сказала, что она хозяйка?
– У них что-то вроде равноправия. Вынужденного. То есть, когда-то все было примерно, как здесь, в Стамии, но потом женщины отвоевали себе права и свободы. Но мужики до сих пор считают именно себя главными и самыми крутыми. Так что ты его слишком-то к ногтю не прижимай – взбунтуется.
– Высеку. – Беспечно улыбнулась ситалийка. – Обычно, это помогает.
– Эй, ты поосторожней! – Возмутился Сава, который с интересом прислушивался к их беседе. – Тут все-таки все еще Стамия! Кенас сказал, что у вас там принято мужиков держать в гаремах, но здесь это не пройдет!
Ольда расхохоталась:
– Гарем в походе – слишком обременительное удовольствие. Не волнуйся, я не собираюсь лишать его свободы. Но он слишком слаб, чтобы выжить здесь самостоятельно, и кто-то должен взять на себя опеку над ним. Ты же заботишься о своей маленькой подружке, хотя она приспособлена к жизни даже больше, чем мой малыш?
Сава растеряно почесал в затылке.
– Но он же все-таки мужчина. – Сказал он уже менее уверено. – Но в чем-то ты права – позаботиться об этом парне совсем не мешает.
– Хватит. – Сказала Галла. – Думаю, они сами разберутся. – И повернулась к Трофимову, который, не понимая ни слова в их беседе, с нетерпением ожидал пока ему переведут ее смысл. – Ольда будет заботиться о тебе в дороге. Я не считаю, что ты совсем уж беспомощен, но в этом мире ты все-таки ничего не знаешь. Она не хотела тебя обидеть, просто у всех свои обычаи. Думаю, вы с ней сумеете договориться. А чтобы тебе легче было учиться здешнему языку, отныне мы с Лексой перестанем говорить с тобой по-русски. Во всяком случае, будем обращаться к нему только в исключительных случаях. Надеюсь, это поможет. – Она обернулась к Ольде и перевела то, что сказала только что. – Раз ты берешь его под свою руку, – добавила она, – то и учи всему, что надо, сама. Но придется обойтись без плетки – он, все-таки, не твой раб.
Ситалийка согласно кивнула:
– Это будет даже забавно – сделать из мужчины воина. Моей матери это бы, наверное, понравилось…

К огромному удивлению Трофимова, на утро, действительно не осталось и следа от вчерашней боли. Он чувствовал себя свежим и отдохнувшим, а перспектива провести еще один день в седле совсем не казалась такой ужасной, как накануне. Правда, его самолюбие здорово страдало от того, что пришлось пережить накануне вечером, да еще с утра Ольда, со свойственной ей бесцеремонностью, сама лично осмотрела его и растерла уже другой мазью, которую дала ей все та же Галла. Процедура на этот раз не носила столь зверский характер и была бы даже приятна, если бы не все то же уязвленное самолюбие бедного Трофимова, чьего мнения на сей счет никто не потрудился спросить. С тоской он подумал, что амазонка решительно и бесповоротно взяла его под свою неустанную опеку при видимом попустительстве всей остальной компании. Она придирчиво проверила, как оседлана его лошадь, что-то там подправила и, не обращая внимания на его попытки вырваться, почти силой подсадила в седло. Похоже, Ольда окончательно убедилась в его неспособности действовать самостоятельно и следила за ним, как за неразумным пацаном.

Впрочем, к концу недели Трофимов стал даже получать некоторое удовольствие от их путешествия. Во-первых, то ли благодаря искусству Галлы, то ли в силу привычки, вечером он уже не падал с седла замертво, а даже был способен на привале возобновить свои упражнения с мечом, который уже не казался ему столь уж неудобным и тяжелым. Во-вторых, как ни странно, метод обучения языку, предложенный Галлой, оказался достаточно действенным – Трофимов уже понимал простейшие фразы и сам пытался произносить отдельный слова, обращаясь к своим товарищам. А в-третьих, они, наконец, достигли более населенных районов и стали иногда заезжать в деревни, попадающиеся им по пути. Правда, все эти поселения носили следы того разора, что царствовал ныне в империи – крестьяне встречали заезжих вооруженных людей недоверчиво и даже, откровенно враждебно. Женщины и дети не показывались на глаза чужакам, а мужчины выходили к ним на встречу демонстративно поигрывая топорами, а порой, и мечами. На все расспросы отвечали скупо и неохотно, с первого раза, как правило, отказывались продать провизию, ссылаясь на неурожай и лихое время, но, убедившись, что путешественники намерены честно расплатиться за товар золотом и серебром, а не отобрать его по праву сильного, «вспоминали» о запасах. На ночевку в таких поселениях путники никогда не останавливались. Как говорила Лекса – нечего людей пугать, да в соблазн вводить. Или будут всю ночь сторожить, чтобы чужаки не перерезали хозяев, да не ограбили приютившую их семью, или сами решат поживиться за их счет. Мы-то отобьемся, – говорила она, – но к чему лишнее беспокойство? Так что ночевали они по-прежнему в придорожных рощах, да перелесках, которые все чаще попадались им на пути, сменяя унылую холодную степь. Там же кормили лошадей купленным у крестьян овсом, стараясь не отпускать их одних далеко от стоянки. И ночью караулили теперь по двое. Наян, которая тоже уже не так сильно уставала от ежедневной скачки, пыталась доказывать, что и она способна дежурить ночью, но тут ее тягу к равноправию никто не поддержал, хоть девчонка и обижалась на такое недоверие. Особенно ее задевало, что Трофимова к этому ответственному делу допустили. Денис с горечью подумал, что даже эта малышка слегка пренебрежительно к нему относится, но обижаться на ребенка было бы глупо, к тому же он честно признавался себе, что явно проигрывает остальным. Трофимов со смешком вспоминал все когда-то виденное и прочитанное им о приключениях путешественников во времени. Все авторы описывали победоносное шествие современников по прошлым темным векам, где их герои благодаря своим обширным знаниям и умениям легко справлялись со всеми возникающими проблемами и неизменно одерживали верх над непросвещенными аборигенами. Вот бы их сюда! Спасибо, что он, Трофимов, все-таки не какой-нибудь хлюпик, подготовка какая-то имеется, в ВДВ служил, ну и потом, в милиции старался держать себя в тонусе, пивное пузцо не отрастил к своим тридцати с гаком… Но чем еще он может здесь похвастаться? Тем, что лихо водит машину и гоняет на мотоцикле? Или тем, что у него в активе сколько-то там прыжков с парашютом? Или стрельбой с двух рук по-македонски? И где тут, спрашивается, все это можно продемонстрировать? Да тут даже не объяснишь никому, что такое за зверь тот же мотоцикл! Ну, разве что этой самой Лексе и Галле. Но этих, видно, вообще ни чем не удивишь. Так что остается только надеяться на какую-нибудь кабацкую драку – Лекса говорила, что тут преобладает добрый старый способ бить друг другу морды – раззудись рука, размахнись плечо. Так что его бокс и каратэ найдут себе достойное применение. Ну и рассчитывать, что когда-нибудь научишься владеть мечом, если не так мастерски, как эти воины, то хотя бы на уровне рядового бойца. Так что Трофимов был весьма благодарен Лексе за то, что именно она убедила остальных, что ему вполне можно доверить ночные караулы. В конце концов, тут это оказалось даже проще, чем в армии – не приходилось опасаться того, что противник применит какие-нибудь технические выкрутасы, вроде приборов ночного видения, шумовых гранат и снайперов. А слух и зрение у Дениса были не хуже, чем у остальных, подобраться к себе со спины он мало кому позволил бы.

Впрочем, первый бой с варнаками им пришлось выдержать не ночью, а днем. Всадников они заметили еще издалека – группа вооруженных людей около десяти человек. С ними была так же крытая легкая повозка, запряженная одной лошадью. Чем-то она напомнила Трофимову цыганскую кибитку, только гораздо богаче отделанную, и подсознательно он ожидал увидеть в ней чернобородого возницу в красной рубахе и с серьгой в ухе или гадалок в пестрых юбках, собравшихся на промысел в ближайшую деревню. Однако лошадью правил, судя по обличию, такой же воин, как и остальные, у пояса его болтался тяжелый меч, а сзади к повозке была привязана оседланная лошадь. Похоже, этот парень временно пересел из седла на облучок, сменив кучера.
Две группы вооруженных людей сближались на дороге – ни те, ни другие не пожелали свернуть и объехать неизвестных стороной. Это уже говорило о том, что эта компания не просто мирные обыватели, спешившие навестить родственников или соседей. Такие или старались передвигаться большими группами, вооружившись, кто чем сумеет, или при встрече с неизвестными, объезжали их, а если была возможность – переждали в лесу.
– Воины. – Сказал Кенас, приглядевшись. – Похоже, из бывших.
– Чего ждать? – Хмыкнул Сава. – Их больше, значит, нападем первыми.
– Всего десять человек. – Презрительно сказала Лекса. – Вполне можно и подождать. Вдруг, они просто едут на прогулку?
Кенас усмехнулся:
– Всякое случается, но сдается мне, этот возок не их походный шатер. Ручаюсь, они его отбили у какого-то богатого горожанина. И возможно, вместе с женой или дочкой. Хотя среди них могут оказаться и наши с Савой старые приятели, тогда есть возможность избежать боя. Но Денису и Наян лучше ехать в середине – в случае чего их придется прикрывать.
– Не узнаю тебя, дружище. – Хмыкнул Сава. – Когда это ты избегал доброй драки? А я так совсем не против поразмяться.
– Успеешь еще. Не гони лошадь впереди ее упряжи. Если эти люди проедут мимо, то пусть живут.

Тем временем встречный отряд приблизился вплотную. Всадники с суровыми, чисто выбритыми лицами окидывали цепкими оценивающими взглядами встречных путников. Кенас и Сава, которые ехали плечом к плечу чуть впереди остальных, оказались почти лицом к лицу с предводителем этих незнакомцев. Во всяком случае, судя по всему, остальные явно подчинялись именно этому кряжистому мужику с перебитым носом и спадающим на глаза седоватым чубом.
Он, чуть прищурившись, осмотрел их с ног до головы и свистнул своим. Те выстроились полукругом, довольно грамотно охватив со всех сторон встречный отряд. Мужики, посмеиваясь, кивали друг другу на Ольду и Лексу, одетых в мужскую одежду и вооруженных мечами, но молчали. Первым заговорил их предводитель:
– Куда и откуда вы едете в такое время? – Спросил он, недобро усмехаясь, и тоже поглядывая на женщин. – Да еще с бабьем?
Кенас приподнял одну бровь:
– Ты уверен, что тебе есть до этого дело? – Поинтересовался он. – С тех пор, как князья заплатили мне последнее жалование, я отвык отчитываться в своих поступках перед кем-либо.
– Да уж. – Хмыкнул его собеседник. – Вижу, что ты из старых вояк. Я Левон Вольный, бывший сотник копейщиков Лутара Солнце. Слыхал про такого?
Кенас скривился:
– Первый раз слышу. О Чарге Одноглазом и Путоре Бешеном слышал, случалось мне и выпивать с ними, а больше сотников у копейщиков не было. Так что, придумай себе другое имя. И не бери слишком известные – их владельцев многие знают в лицо.
Кривоносый расхохотался:
– Да ты и, правда, из бывших! Я проверял тебя, сейчас многие бездельники и бродяги бреют себе морды, да прикидываются старыми воинами. Мое имя Ливон Кривонос, я воевал под началом Бешеного. А Вольным стал называться с тех пор, как пошел за Темным Князем. А теперь назовите ваши имена.
– Кенас Камнетес и Сава Скорохват. – Пожал плечами Кенас. – Если не врешь и действительно знал Путора Бешеного, то наши имена должны быть тебе хорошо известны.
– А теперь врешь ты, бродяга! – Обозлился его собеседник. – Все знают, что Камнетес сейчас ведет передовой отряд Темного Князя на столицу, а Скорохват, оставил наше ремесло и обзавелся семьей, говорят, он совсем заплыл жиром и растерял все свое мастерство. Он погиб три луны назад, позволив зарезать себя какому-то молокососу. Я говорил с тем парнем, который лично отрубил ему голову и взял себе его жену.
– Это кто там отрубил мне голову?! – Взревел Сава. – Ну-ка, пусть убедится, что руки у меня по-прежнему на месте! – Он рванул из ножен свой меч, но в это время двое соратников Кривоноса вскинули от седел арбалеты и взяли на прицел Кенаса и Саву.
– Не шевелитесь! – Скомандовал их вожак. – Иначе эти ребята прошибут вам головы. Эти игрушки гораздо лучше луков, а раны от них – смертельны.
Кенас равнодушно покосился на арбалетчиков.
– Вижу, нравы в этих краях испортились окончательно, раз воины берутся за недостойное оружие. – Презрительно сказал он. – Откуда ты набрал этот сброд?
– Повежливее! – Хохотнул Кривонос. – Эти парни родились на востоке, так что в их племени хорошо умеют обращаться с такими игрушками с детства. Впрочем, что-то я с тобой заболтался. Но ты мне нравишься, хоть и соврал, как последний дурак, выдавая себя за Камнетеса. Так что можешь продолжать путь вместе с твоим другом. Если нагонишь армии Темного князя, скажи, что Ливон Бешеный со своими парнями скоро присоединится к их святому делу. И последуй своему же совету – выбери себе имя попроще. Правда, я бы перестал себя уважать, если бы не взял выкуп за вашу жизнь. С вами слишком много женщин, на что они тебе? Но ты весело придумал, нарядив их воинами, издалека это даже может обмануть кого-нибудь. Пожалуй, я привезу их своему перекупщику в таком виде – он любит посмеяться.
Кенас, положил руку на плечо, готового уже сорваться Савы и усмехнулся:
– Ты хочешь взять этих женщин? Уверен?
– Не бойся, не всех. – Заржал Кривонос. – Жрицу можешь оставить себе – ее никто не купит. А вот ту малышку, рыжую кошку и, пожалуй, эту здоровую бабу я забираю. Те две сгодятся для гарема, а из этой получится отличная работница, да и собой она недурна, хоть и похожа на тебя…
Договорить он не успел, так как Лекса, подмигнув ему, неожиданно слегка приподнялась в стременах и резко выбросила вперед руку. Что-то блестящее стремительно мелькнуло в воздухе, и прежде, чем кто-то из бандитов успел что-либо понять, двое арбалетчиков с коротким всхлипом завалились на спины, роняя так и не выстрелившие арбалеты на землю и судорожно хватаясь за горло. И тут же все четверо – Кенас, Сава и Лекса с Ольдой рванулись вперед, выхватывая мечи из ножен. Лекса пронзительно завизжала, врезаясь в толпу опешивших от такого натиска врагов. Галла спокойно глядела на разыгрывающееся сражение, не делая пока попыток вмешаться. Она следила, чтобы никто не прорвался мимо четверки и не добрался до Наян и Трофимова, который с отчаянием понял, что бессилен помочь друзьям. Но тут один из бандитов рванулся вперед и очутился около них. Ругаясь на все лады, он замахнулся мечом на троицу и упал, сраженный коротким, точным и быстрым, как бросок змеи, ударом меча Галлы. Трофимов даже не успел увидеть, когда она вынула свое оружие из ножен. Впрочем, в следующую секунду его внимание привлек еще один противник, который рвался к ним с другой стороны. Не дожидаясь, пока Галла двинется навстречу ему, и терзаемый своим вынужденным бездельем, Денис кинул нож. Так как учили когда-то в десанте, и с радостью увидел, что попал точно в шею. На два пальца ниже подбородка. Краем глаза он заметил, что Наян отчаянно пытается прицелиться в кого-нибудь из своего арбалета, но было уже поздно. Девушка разочарованно опустила свое оружие и по-детски вздохнула:
– Ну вот. А мне ничего не досталось…
И действительно, бой кончился. Только пронзительно верещал, катаясь в пыли, предводитель бандитов, зажимая руками уши, или вернее те места, где им следовало находиться.
– Добей его. – Равнодушно сказала Лекса Саве, вытирая о придорожную траву окровавленные руки и две металлические звездочки, которые вынула из горла арбалетчиков. – Чего это ты озверел?
– Слишком длинный у него язык. – Буркнул Сава, подходя к Кривоносу и поднимая его за волосы. – Эй ты! – Рявкнул он прямо в лицо ошалевшему от боли и внезапного разгрома бандиту. – Где тот ублюдок, что отрезал мою голову? Ну-ка, отвечай, пока и языка не лишился. – Но тот ничего не слышал или не мог говорить. Но визжать перестал и только беспомощно ловил воздух ртом, как вынутая из воды рыба.
– Да какой от него прок. – Махнул рукой Кенас. – Видишь же – мелкий бандит на большой дороге. Может, и правда, воевал когда-то у копейщиков, там всякой швали полно было, особенно в конце. Но с каких это пор я служу у Темного Князя?
– Да плюнь. – Пожала плечами Ольда, с интересом разглядывая арбалет. – Мало ли с чего он это сказал. У нас тоже в смутные времена каких только слухов среди черни не ходило. А эта игрушка сгодится моему мальчику. Вроде бы он говорил, что умеет с такими обращаться. – Она подошла к Трофимову и подала ему оружие. – Ну-ка, покажи.
Денис взял арбалет – на «мальчика» он решил не обижаться – и внимательно оглядел его. Хитрость была небольшая, устройство простенькое. Надо было только приноровиться к нему. Прикинул на руке, попробовал выстрелить в сторону рощицы, целясь в ствол дерева, стоящего шагах в десяти и, к своей немалой радости, попал именно туда, куда собирался – в основание большой ветви, отходящей от основного ствола.
– Потренироваться надо. – Сказал он спокойно. – Приноровиться. А так оружие ничего, подходящее.
Он старался не смотреть в сторону трупов. Хотя за свою жизнь немало повидал их и в Чечне, и по долгу службы в милиции, но посеченные мечами останки бандитов не шли ни в какое сравнение с убитыми огнестрельным оружием.
Второй арбалет взяла себе Лекса.
– Пригодится. – Сказала она, приторачивая его к седлу. – Похоже, здесь сильно испортились нравы, как правильно заметил Кенас этому недоумку. Ну, что? Поедем? Лошадей у нас теперь избыток – в ближайшей деревне обменяем на что-нибудь. Сава, ты этого кончаешь или как?
– Погоди. – Сказала Галла, кивая в сторону одиноко стоящей в стороне кибитки. – Там кто-то есть.
Они подошли поближе – возничий, когда начался бой, на свою беду решил присоединиться к своим товарищам, но не успел даже сесть верхом. Его достала Ольда, начисто снеся голову, которая сейчас валялась в пыли на обочине дороги.
Кенас отдернул довольно богатый полог и выставил вперед меч.
– Кто здесь?
– Помогите! – Раздался измученный чуть хрипловатый мальчишеский голос, который тут же перекрыли сдавленные женские рыдания. Кенас заглянул внутрь и через секунду вытащил на всеобщее обозрение паренька лет пятнадцати и еще более юную девушку. Они были связаны по рукам и ногам, и смотрели на своих спасителей с понятным недоверием – видимо, не ожидали ничего хорошего от такой компании. То, что их похитители были перебиты неизвестными бродягами, вполне могло означать для них самих только то, что они попали в руки к другим бандитам, возможно, не менее жестоким. Одежда на пленниках, хотя и носила следы того бедственного положения, в котором они оказались, была, без сомнения, достаточно дорогой и когда-то роскошной. Даже, пожалуй, слишком дорогой и роскошной для того, чтобы ее владельцы были просто зажиточными горожанами.
– Ого! А что тут делают такие высокопоставленные особы? – Сказал Сава, с интересом разглядывая юных пленников. Трофимов и не заметил, когда он к ним подошел. Оглянувшись, Денис обнаружил, что воин все-таки поступил с главарем бандитов так, как настойчиво советовала ему Лекса. Парень искренне порадовался, что пропустил сам этот момент.
– Мы всего лишь дети богатого купца из города Ларра. – Быстро сказал парень. – Наш отец даст хороший выкуп за нас с сестрой, если вы ее не тронете. Больше, чем любой скупщик рабов! Я подтвержу, что находился все время при ней и ее честь не задета…
– Погоди, парень. – Усмехнулся Кенас, разрезая их путы. – Плохую услугу ты окажешь своему отцу, если будешь направо и налево раскидываться его деньгами. Можешь отправляться к нему бесплатно.
– Тем более что он не купец. – Хохотнул Сава. – Не знаю, что ты наплел этим недоумкам, но нас с Кенасом не проведешь. – Он поддел кончиком меча расшитый золотом ворот шелковой рубахи парня. – Впрочем, как хочешь. – Добавил он, заметив, как испуганно сжался мальчишка. – По мне, хоть свинопасом назовись. Повозкой-то сам управлять сумеешь?
– Вы не желаете даже получить положенное по закону вознаграждение? – Удивленно спросил парнишка, изумленно разглядывая компанию, стоящую вокруг. – С вами женщины? – Видимо, это открытие, а так же слова Савы и Кенаса, вселили в него некоторую надежду на благополучный исход дела.
– Помогите добраться нам до города Ларра, вас там достойно отблагодарят. – Сказал он, немного подумав. – Купец Баста один из самых богатых в округе, даже княжий ставленник считается с его мнением, когда он узнает, что вы нас спасли, он примет вас, как дорогих гостей.
– Это нам по пути? – Спросила Лекса.
– Вполне. – Кивнул Кенас. – Только что-то далеко от дома они забрались. Мы еще город Ветров не проехали, а до Ларра от него будет дней семь пути, никак не меньше.
– Ну, ладно, нельзя же оставить этих детей здесь одних. В крайнем случае, проводим их до города Ветров, а там пусть пристанут к какому-нибудь торговому каравану. – Она повернулась к пареньку. – Тебе это подходит? Учти, с нами вам будет гораздо опасней путешествовать, чем с большим караваном и под надежной охраной.
– Какие же сейчас торговые караваны? – Криво усмехнулся юноша. – Уже давно никто не решается водить их по дорогам, где бродят шайки Темного Князя. Разве только те, кто и сам с ним связан кровавой данью. И то под двойной охраной. А город Ветров, после того, как оттуда бежали княжий ставленник и воевода, объявлен его жителями вольным. Они никому не подчиняются, ни князьям, ни варнакам. Говорят, там теперь всем заправляет какой-то бывший сотник меча. Он правит горожанами и оставшимися в городе дружинниками. Крестьяне, что пашут землю у стен города, тоже отдались под его руку и в случае чего прячутся в городе, и дань туда же платят. Но путники, пришедшие с миром, всегда могут найти там приют. Мы с сестрой как раз и направлялись туда, когда нас захватили эти разбойники. Они убили слуг, что были с нами, а служанок сестры продали перекупщикам еще два дня назад. Нас же они хотели спрятать где-то в своем тайном убежище, пока не договорятся с нашей родней о выкупе. По-моему, их главарь боялся, что ближе к Ларру нас у него отобьют другие разбойники или мой отец наймет охотников, которые выследят и освободят нас. Да и в той части империи бандиты пока что не чувствуют еще себя так привольно, как здесь, в провинции…

Так что дальнейший путь они продолжили в компании детей Дара Корлеса, которых, как и предложила Лекса, переодели в одежду попроще. Для Рунни штаны, рубаху, куртку, плащ и сапоги подобрали в поклаже, найденной на седлах разбойников, а Меллоне пришлось почти что в пору платье Наян, которое девчонка прихватила с собой из дому. Теперь подростки напоминали детей простых горожан, путешествующих в поисках лучшей доли. Сава посоветовал им говорить всем, что они дети трактирщика из Города У Скал, их дом сгорел, родственники погибли и теперь они пробираются на юг. Впрочем, это нигде так и не пригодилось – во встречных деревнях их по-прежнему ни о чем не спрашивали.
Рунни не отходил от сестры, оберегая ее честь, на которую, впрочем, тут никто и не посягал. Сама Меллона понемногу успокоилась и стала даже иногда болтать о чем-то своем с Наян, которая по возрасту не далеко от нее ушла и вполне годилась ей в подружки, если забыть разделяющие их происхождение и жизненный опыт. К тому же, в отличие от всех остальных женщин, Наян, несмотря на все свои старания выглядеть такой же независимой и самостоятельной, как и они, все-таки оставалась стамийкой, воспитанной в традициях своего мира. Не говоря уже о том, что она была законной женой Савы и путешествовала с мужем, что в глазах юной аристократки казалось более пристойным. Такое общество, по ее понятиям, никак не компрометировало саму Меллону. Наян же несколько снисходительно относилась к юной аристократке, старательно не замечая ее намеков на разницу в их положении, которые та делала, возможно, невольно, только в силу воспитания и привычки. Но категорически отвергла ее предложение поступить в служанки на время пути.
Рунни пытался поговорить на этот счет с Саввой, но тот только грозно сверкнул на него глазами из-под густых бровей:
– Наян моя жена. – Сказал он сурово. – Не хватало еще ей горшки за кем-то выносить! Твоя сестренка милая девчушка, но пока мы не вернем ее папочке, пусть привыкает сама о себе заботиться! И не вздумай предлагать это еще кому-то из женщин. Лекса с Галлой над таким предложением могут просто посмеяться, но Ольда может и башку разбить. У нее с чувством юмора плоховато.
Впрочем, Рунни и сам уже догадался, что судьба свела его с не совсем обычными женщинами. А после того, как им пришлось отбиваться от нападения еще нескольких бродячих шаек варнаков, и он увидел, на что способны эти женщины в бою, мальчишка проникся к ним должным уважением. И перестал фыркать и удивленно пожимать плечами всякий раз, когда Ольда или Галла с Лексой свободно разговаривали с мужчинами и, даже, случалось, спорили с ними.

Через пять дней они, наконец, увидели возвышающиеся среди полей непреступные каменные стены города Ветров. Город, и вправду напоминал огромную неприступную крепость, какой и являлся по своей сути. При взгляде на него становилось понятно, почему его защитники смогли так долго и успешно сдерживать все попытки штурма. Со всех сторон город окружал довольно широкий ров, и если враги даже смогли бы его форсировать, то оказались бы возле отвесных неприступных стен крепости, выложенных гладкими блестящими камнями. Даже с противоположного берега было видно, что зацепиться там не за что. А защитники города, надо думать, при этом во всю поливали бы сверху на головы нападающих расплавленную смолу, кипящее масло и просто крутой кипяток. Судя по тому, что примерно через каждые сто шагов на стене курились дымки, жители и сейчас не расслаблялись и внимательно наблюдали за окрестностями города.
В эту крепость был только один вход – в огромные городские ворота, расположенные с юго-востока. Друзьям пришлось ехать в обход, вдоль широкого рва, окружающего городские стены, что заняло у них почти целый день. Так что, к тому времени, когда они, наконец, достигли того места на берегу, где огромные, опускающиеся на цепях ворота каждое утро, как навесным мостом, перегораживали ров, уже стемнело, и городская стража подняла мост. Путники еще увидели издалека, как эта чудовищная конструкция со скрипом встала на свое место, наглухо закрыв вход в город.
– Опять ночевать в поле. – Почесал в затылке Сава. – Я-то рассчитывал, что сегодня мы будем уже спать в гостинице. Да и трактир, помнится мне, там был очень неплох – поросенка на вертеле этот плут, его хозяин, готовит просто мастерски…
– Можно было бы переплыть и перелезть. – Хмыкнула Лекса, с интересом поглядывая на неприступные стены. – Но лошадям сверху веревку не подашь, да и хозяева могут счесть это дерзостью с нашей стороны. Так что сегодня ночуем здесь.
– Этот город и в войну так никто и не смог взять приступом. – Сказал Кенас. – Впрочем, особо и не пытался. Тут всегда правили именем Лутара Солнца. Войско Астольда как-то взяло его в осаду, но дней через десять отступилось. И они правильно сделали, так как здешний гарнизон успел нам весточку послать с лазутчиком, мы бы их тут прижали – мало не показалось бы. Жалко, далеко тогда стояли, да и лазутчик чего-то долго добирался. А вообще-то, про этот город есть древняя легенда. Что тут много веков назад было озеро, где жило чудовище, которому местные жители раз в год приносили человеческие жертвы. Жертвовали, понятное дело, самых красивых девушек и самых сильных юношей. Но потом к ним пришли жрецы древнего культа Вуду, и наложили заклятие на чудище. На месте озера выросли стены города-крепости, а чудище навечно легло на дно рва, окружившего его. Вроде бы оно там и будет лежать, пока жители города не вздумают его побеспокоить. Так что в этот ров никто не посмеет вылить ведро с помоями или бросить ржавую железяку –горожане за такое святотатство и порешить могут. Они тут раз в год до сих пор жертвы приносят. Не человеческие, конечно, просто свинью забивают и топят. А больше никто сюда и плюнуть не посмеет. Имейте в виду, когда завтра ворота откроются – не киньте чего-нибудь в воду ненароком…
Лекса перевела это Трофимову, так как не была уверенна, что тот все правильно понял. Денис кивнул:
– Да я уже догадался. Черт, начинаю понимать язык. А легенда полезная – экологически выдержанная. Нашим бы «зеленым» такую на вооружение.
– «Зеленые» стали бы бороться за спасение свиней от жертвенного ножа и призывали бы горожан вернуться к девушкам. – Хохотнула Лекса. – Но в принципе ты прав – если бы не легенда, они бы этот водоем давно в болото превратили. Хоть тут и родники бьют.

Ночь под стенами города прошла спокойно. Только под утро откуда-то с юга подъехала группа крестьян с телегами. Хотя их было и вдвое больше, чем наших друзей, они не решились приблизиться к переправе, пока городской мост со скрипом не опустился, открывая ворота. Стояли в отдалении и настороженно посматривали в сторону вооруженных всадников. Впрочем, как только городская стража показалась из-за ворот, крестьяне сразу же оживились и подъехали к переправе.
Крестьянские обозы стражники пропустили беспрепятственно, видно их хорошо знали в городе. Охранники перекидывались с приезжими мужиками шуточками и даже не подумали проверить, что у тех в тюках. А вот незнакомых путников встретили настороженно.
– Кто вы и что вам надо в вольном городе Ветров? – Хмуро спросил кряжистый великан со шрамом через все лицо, недоверчиво оглядывая путешественников. Чувствовалось, что он здесь главный.
– Мы просто проезжие. – Спокойно сказал Кенас. – Едем из Города У Скал в столицу. На дорогах нынче неспокойно, и мы хотели бы отдохнуть пару дней в вашем городе. Нам есть чем заплатить пошлину и постой в гостинице.
– А с чего это ваши бабы вырядились, как настоящие воины? – Усмехнулся его собеседник, презрительно разглядывая женщин. – Я-то вначале подумал, что с вами только мужчины. – Видимо, то, что в группе оказалось только трое мужчин и молоденький парнишка в повозке, немного умерило его беспокойство на их счет.
– В дороге так удобней. – Пожал плечами Кенас, не вдаваясь в подробности.
– Переодень их, если не хочешь неприятностей. – Посоветовал стражник. – Сейчас, конечно, княжьи законы не в чести, но приличия-то и у нас надо соблюдать. Впрочем, твои бабы – твои и проблемы. – Философски заметил он. – Назовите ваши имена, заплатите пошлину и можете ехать в гостиницу – она тут недалеко.
Но прежде, чем Кенас успел ответить, на мост, навстречу путникам, вылетел вооруженный отряд всадников.
– Дорогу! – Рявкнул их предводитель в дорогих доспехах, с гербом на щите, и надвинутом низко на глаза шлеме с белым пером.
При виде его Галла быстро набросила на голову черный шарф и закрыла им лицо по самые глаза. Впрочем, никто не обратил на это внимание, так как Кенас и Сава, удивленно переглянулись и почти в один голос воскликнули:
– Тысячник Верный?!
Всадник осадил коня, он тоже узнал их.
– Камнетес и Скорохват?! – Рявкнул он без тени радости в голосе. – А ну-ка, ребята, взять их! – Обернулся он к своим спутникам. – В кандалы и в яму до моего возвращения!
Стражники и воины, появившиеся вместе с Граном Верным, взяли компанию в кольцо, намереваясь обезоружить и схватить их.
– Лекса, не смей! – Тихо сказала Галла, увидев, как та подняла руку с сюрикенами, зажатыми между пальцев. – Не спеши…
Остальные мгновенно обнажили свои мечи, а Денис вскинул к плечу арбалет.
– Останови своих, тысячник, пока между нами нет крови. – Спокойно сказал Кенас. – Поговорим…
– Дядя! – Крикнул Рунни, выскакивая из кибитки. – Дядя!
Гран Корлес покосился в сторону мальчишки.
– Вот почему ты посмел так нагло явиться сюда! – Презрительно сказал он. – У тебя мой племянник. Ты здорово изменился с тех пор, как мы расстались, сотник Камнетес. Берешь в заложники детей!
– Не спеши лаяться, тысячник! – Возмутился Сава. – Твой мальчишка и его сестра случайно попались нам на дороге. Мы проводили их до города, только и всего.
– Хочешь сказать, что отпустишь детей без всяких условий? – Хмыкнул Гран Корлес. – Может быть, и тот малый не держит меня на прицеле? С каких пор ты берешь себе в отряд арбалетчиков? Я-то думал, ты хотя бы сохранил честь воина.
– Денис, опусти свою игрушку. – Не оборачиваясь, сказал Кенас. – Мы и так договоримся. А вы, ребята идите к своему дяде, а то он и правду подумает, что я прикрываюсь младенцами.
Рунни, который обязательно обиделся бы на «младенца», если бы у него было на это время, схватил свою сестру за руку и поспешно подвел к Грану Верному. Потом отступил назад, загораживая собой Кенаса.
– Ты не понял, дядя! – решительно сказал он. – Эти люди спасли нас. Сотник Камнетес не служит у Темного Князя, поверь мне! Если ты решишь с ними сражаться, то мой долг встать на их сторону!
– У тебя смелый племянник. – Улыбнулся Кенас. – Если решишь нападать, лучше убеди его не вмешиваться – мы и сами пока что в состоянии постоять за себя. Только какой смысл нам проливать кровь друг друга? Отдать оружие мы не согласимся – ты нас с Савой знаешь. Наших спутниц ты не знаешь, но, поверь, легче тебе от этого не станет. Выбирай – мы спокойно поговорим и все выясним или вначале лишим тебя доброй половины хороших бойцов?
Гран Корлес неожиданно расхохотался:
– Узнаю Камнетеса! На чьей бы стороне ты ни был, но наглости тебе по-прежнему не занимать. Подойди-ка сюда, Рунни. – Поманил он пальцем племянника. – Да не бойся, если то, что ты сказал, правда, то никто им ничего не сделает. – Добавил он, заметив, что мальчишка все еще колеблется. – Но я хочу быть уверен, что все, что ты мне скажешь, не сказано тобой под страхом смерти.
Рунни вспыхнул и шагнул к дяде:
– Я не боюсь смерти! – Запальчиво выкрикнул он. – Я бы никогда не сказал то, что сказал и не сделал бы то, что сделал из-за страха!
– Ладно-ладно. – Кивнул ему дядя. – Все уже поняли, что ты смелый парень. Где же ты встретил их?
– В пяти днях пути по северной дороге. – Немного успокаиваясь, проговорил Рунни. – За шесть дней до этого нас с сестрой захватили в плен бандиты, когда мы уже подъезжали к городу Ветров с юга. Они говорили между собой, что собираются примкнуть к Темному Князю, но пока что промышляли разбоем в этих местах. Они и повезли нас на север, где-то там у них было убежище. Но в дороге они напали на Кенаса и Саву. И это спасло нас. Вначале я соврал, что мы с сестрой дети купца, но потом... Словом, я убедился, что сотник Камнетес сам впервые услышал от меня, что он, якобы, сражается за Темного Князя. А один из бандитов говорил, что Сава Скорохват убит, так Сава отрезал ему уши, так как ты рассказывал. – Добавил мальчишка под общий хохот.
Гран озадаченно поглядел на приятелей.
– Вообще-то, – слегка смущенно сказал он, – я тоже уже слышал эту историю. Дней восемь назад мы захватили здесь неподалеку бродячую шайку варнаков, пробирающуюся на юг. Среди них был парень, который хвастался, что отрезал голову тебе, Сава…
– Вот кого я хочу повидать! – Взревел великан. – Давно мечтаю, с тех пор, как тот недоносок повторил мне его россказни. – Надеюсь, ты не отпустил их с миром?
– Признаться, я выпустил ему кишки. – Все еще с каким-то непонятным смущением сказал тысячник. – С ним была девчонка, и он утверждал, что это твоя жена Наян, которую он взял себе. Вроде бы, ты год назад женился в какой-то северной дыре на дочке трактирщика, когда спас ее от варнаков. Женился, чтобы покрыть позор… Ну, девчонка все подтвердила, мне ее стало жаль – не перекупщику же продавать, раз уж она была твоей женой. Да и хорошенькая такая, хоть и молоденькая совсем, старательная, работящая… Словом я ее себе взял, так что, ты уж не обижайся.
От удивления Сава только хлопал раскрытым ртом и таращился на Грана выпученными глазами. Лекса захохотала, Кенас фыркнул и хлопнул растерявшегося приятеля по плечу:
– О как оно, оказывается! Не только у нас с тобой тут двойники завелись!
– Это какая же шалава посмела выдавать себя за меня! – Вылетела вперед взъерошенная Наян. – Да я ее сама порву!
– Как тузик тряпку. – Добавил, усмехаясь, Денис, до которого тоже дошел смысл сказанного.
– Это что такое? – Вытаращил глаза на разъяренную девчонку тысячник. Его люди уже откровенно хохотали. Чувствовалось, что атмосфера окончательно разрядилась, как-то незаметно в процессе разговора все убрали свои мечи в ножны.
– Это как раз Наян и есть. – Наконец выговорил Сава, обретая дар речи. – Моя жена, та самая дочка трактирщика. – Ну-ка, брысь на место. – Беззлобно рыкнул он на девчонку. – Она у меня кусается. – Добавил он хвастливо. – А того урода, что и правда пытался ее похитить, когда был налет на Город У Скал, она сама и прирезала. Так что, не знаю, кого ты там к себе взял, но моя Наян, вот она.
– Кто же живет у меня в доме?! – Нахмурился Гран. – Ну-ка, кто-нибудь, скачите вперед, да приведите эту красотку в главный зал. Но ничего ей не говорите, только присмотрите, чтобы не сбежала часом. Хотя, куда она из города денется. – Он поглядел на друзей. – Ладно, надеюсь, я об этом не пожалею, потому что тогда и вам будет не до веселья… Поехали ко мне. Я теперь тут обретаюсь, столица мне что-то последнее время совсем разонравилась. И пусть ваши женщины едут с вами – я устрою их на женской половине.
– Прикажешь взять у них оружие? – Тихо спросил Грана один из его приближенных.
– И не пытайся. – Махнул рукой тысячник. – Меч у Кенаса Камнетеса можно отобрать только вместе с головой. Я больше не его тысячник и мой приказ он не выполнит. А его голова нам еще пригодится, как и головы тех, кто попытался бы ее снть…

В окружении воинов Грана Корлеса, путники проследовали в дом, где обосновался тысячник в городе Ветров. Это был один из самых богатых и больших домов и располагался он в самом центре, выходя своим парадным крыльцом на главную площадь. Многочисленная челядь стояла на вытяжку и сразу чувствовалось, что это скорее воины, чем слуги. В некоторых из них Кенас и Сава узнали своих старых знакомцев – из тех, с кем воевали когда-то. Те тоже узнали приятелей, а увидев, что тысячник принимает их, скорее, как гостей, чем как пленников, радостно приветствовали сотников-побратимов.
– Где девчонка? – Спросил Гран, встретившего его в дверях посыльного.
– Я велел ей ждать, пока ты не позовешь ее, в синей комнате. Она ни о чем не догадывается, но ребята присмотрят за ней. – Доложил тот. Гран кивнул:
– Хорошо. Как только мы войдем – веди ее.
Когда они вошли в огромную залу, явно предназначенную для приемов, к ним вывели худенькую девчонку, примерно одних лет с Наян. У нее были светлые волнистые волосы, голубые огромные глаза и чуть вздернутый девчачий носик на миленьком довольно простом лице.
Девчонка, не поднимая глаз на посторонних, подошла к тысячнику, поцеловала ему руку и вопросительно посмотрела на своего господина:
– Я позвал тебя, Наян, – сказал Гран Корлес спокойным голосом, – чтобы ты сама рассказала моим гостям, как погиб твой муж, Сава. Тот бандит убил его в честном бою?
– Да, господин. – Тихо пролепетала девчонка, не глядя ему в глаза. – Он при мне бился с ним на мечах и отрубил ему голову…
– Мой друг Скорохват был отменным бойцом. – Усмехнулся тысячник. – А ты говоришь, что какой-то недоумок, который и меча-то в руках не умел держать, победил его в честном бою.
– Я не понимаю ничего в таких вещах, господин. – Одними губами прошептала несчастная. – Я знаю только, что они дрались, и мой муж был убит…
– Да я бы не стояла, как бревно, а вцепилась бы в волосы этому ублюдку! – выкрикнула Наян, подскакивая к врунье. – И ты смеешь говорить, что была его женой!
– Наян! – Вскрикнула та, отшатываясь от разгневанной девчонки. – Ты же погибла вместе с Савой!
– Вара! – Бушевала Наян, безуспешно вырываясь от Лексы, которая скользнула следом за ней и перехватила уже занесенную для удара руку. – А помнишь, как ты дразнила меня варначьей подстилкой и кидалась камнями? А теперь прикрываешься моим именем, чтобы влезть в дом к богатому господину. Не варнаки ли послали тебя к нему?! А мой муж жив – вот он, тут стоит! Он бы и не позволил никому убить себя!
Вара закрыла руками лицо и упала в ноги Грану Корлесу.
– Выслушай меня, господин! – Всхлипывала она. – Не убивай меня, я вовсе не хотела ничего плохого!
– Да что ее слушать! – Кричала Наян. – Знаю я ее! Это дочка булочника. Ее муж был пьяницей и каждый день таскал ее по двору за косы! А ее брат стал варнаком и хотел похитить меня, но я сама перерезала ему горло!
– Цыц! – рявкнул на жену Сава. – А то мигом на женскую половину отправлю, не посмотрю, что ты у меня такая воительница!
– И ничего не отправишь! Тебе Галла не разрешит! – Уже спокойно сказала Наян, но замолчала, хотя и стояла с самым независимым видом.
– Ну и оторва! – Заржал кто-то из свиты Грана Корлеса. – Такая, действительно, за своего мужика горло перегрызет.
– Говори. – Сказал Гран Корлес, хмуро глядя на Вару, плачущую у него в ногах. – Только коротко, если хочешь жить.
– Это не я! – поспешно начала Вара сквозь рыдания. – Это все придумал Парик, мой муж. Нам с ним удалось спастись, когда варнаки напали на город. Мой брат правда, наверное, был варнаком, но я ничего не знала об этом, пока он не появился среди ночи вместе с бандитами. Он помог спрятаться нам с мужем, а потом ушел за отцом, но пропал, так и не пришел на условленное место. А потом за городом Парик случайно поймал убежавшего от пожара коня под седлом. И чей-то меч подобрал, еще когда мы пробирались среди развалин. И он решил уйти с ними, с этими бандитами. Даже не позволил мне пойти в город, узнать, жив ли отец и что стало с братом. Но Парик знал, что варнаки не захотят так просто принять к себе простого горожанина, подмастерье булочника. Уважать не будут. И он сделал вид, что сам тоже варнак. Просто отбился от своих товарищей. Он видел, как в дом трактирщика ворвались человек семь бандитов. А потом дом загорелся и рухнул. Парик сказал, что Саву Скорохвата знают многие из бывших воинов. Он слышал, как об этом говорили дружинники в городе, да и заезжие охранники караванов. И он заставил меня всем говорить, что я – бывшая жена Савы, дочь трактирщика. И что Саву у меня на глазах в честном бою убил он, Парик. Я просила его отпустить меня – если он решил уйти с варнаками, то зачем же ему жена. А он смеялся и говорил, что продаст меня, как только перекупщик даст ему подходящую цену. Так как много золота он с собой прихватить из дому не успел, то зачем же раскидываться добром? И запретил мне даже называть его мужем, вроде я его пленница, и все. Я уже думала, что лучше бы он меня, действительно, продал перекупщику – ведь обращался-то он со мной, как с собакой. А тут ты, господин, со своим отрядом встретил нас на дороге. И мне пришлось опять подтверждать эту историю – он всегда рассказывал ее всем встречным, хвастался. Даже варнакам, с которыми он ехал, уже надоело его слушать. А ты, господин, оказывается, был не варнаком и знал Саву. И ты убил Парика, а меня пожалел и взял к себе. – Вара всхлипнула. – Никто еще не был со мной так добр, как ты, хоть я простая наложница в твоем доме. Разве я плохо служила тебе эти дни? Разве я хоть что-то сделала не так? Но я боялась признаться, что я совсем не жена Савы, чтобы ты не прогнал меня!
– Да. – Сказал Сава, растерянно почесывая в затылке. – Муж ее, правду сказать, был не подарок. И, насколько я его знаю, вполне мог придумать эту историю. Ума у парня было, как у курицы, а наврать мог с три короба. И по морде получал за это, а все равно врал. Такой детина, чуть пониже меня ростом, борода жидкая, губы, как вареники и одно ухо порвано – собаки его пьяного как-то подрали.
– Вроде этот. – Задумчиво глядя на Вару сказал Гран Корлес. – Похоже, не врет девка… И что мне теперь с ней делать?
– Да ничего. – Хмыкнул Сава. – Мужа ее я повидал бы с большим удовольствием – это надо же, как мое имя опоганил! Да теперь его уже не воскресишь. А с нее что взять? Девчонка испуганная. Выжить хотела, так это понятно. А к тебе привыкла, видно. Выпори, если хочешь, за ложь, да оставь себе, если она тебе приглянулась, тем более, теперь она честная вдова. Я к ней не имею ничего, да и Наян, когда отойдет, сама же ее пожалеет – она у меня девочка добрая, хоть и лезет, куда ее не просят.
Наян шмыгнула носом и буркнула:
– Ладно, пусть живет. Я на нее зла не держу…
Гран за плечи поднял с пола Вару.
– Еще раз на малейшей лжи поймаю – высеку кнутом на площади! – Сурово сказал он. – А сейчас, марш на женскую половину – вечером поговорим.
– Благодарю тебя, господин! – Ответила та, улыбаясь сквозь слезы. – И тебе Сава, ноги буду целовать за твою доброту! И Наян, подружка, не сердись, не хотела я…
– Долго я еще бабьи причитания выслушивать должен? – Рявкнул Гран Корлес. – Вон!
Вара поспешно вскочила и опрометью бросилась к дверям.
– Погоди. – Уже более спокойно остановил ее хозяин. – Возьми с собой Меллону, мою племянницу, и этих женщин, и устрой их достойно.
Вара, не смея заговорить, только молча поклонилась в знак повиновения.
Меллона улыбнулась дяде и подошла к Варе, но остальные женщины и не подумали двинуться с места.
– Наян, иди с ними. – Строго сказал Сава. – А у нас будет разговор с тысячником.
Наян, было, собралась возразить, но Галла повелительно кивнула ей, и девчонка со вздохом подчинилась.
– Эти женщины останутся здесь. – Сказал Кенас в ответ на удивленный взгляд тысячника. – Они сражались вместе с нами и имеют право голоса.
– Ты никак спятил, сотник? – Сердито спросил Гран Корлес. – Я слышал и раньше, что кое-где сейчас бабы берутся за оружие, чтобы защитить свой дом и детей, да и тут, в городе Ветров, когда армия Темного Князя пыталась взять нас приступом, некоторые женщины вместе с воинами стояли на стенах возле котлов со смолой. Но в моем доме я никогда не стану разговаривать с бабами, как с равными!
– Ты будешь говорить со мной, Гран Корлес, прозванный Верным! –Неожиданно властно сказала Галла. Она шагнула вперед, очутилась прямо перед замершим при первых звуках ее голоса тысячником и скинула с головы черный платок, что закрывал до сих пор ее голову и лицо до самых глаз. – Узнаешь меня?
Гран вздрогнул, когда увидел лицо той, что говорила это, отшатнулся и побледнел, словно увидел привидение.
– Чарита? – прошептал он побелевшими губами, вытирая со лба внезапно выступивший пот. – Это действительно ты, Чарита?
– Это имя умерло вместе с тем, кто дал его. – Печально проговорила черная жрица. – Теперь я Галла. Так звал меня отец.
– Выйдите все! – Не оборачиваясь, приказал Гран. – Я буду говорить с этой женщиной…

Когда Гран Корлес вышел, чтобы отдать распоряжения об обеде, Кенас с недоумением повернулся к Галле:
– На счет того, что Лекса дочь Прависа, я уже не спрашиваю – от вас с ней всего можно ожидать. Но что вы с Гран Корлесом говорили о каких-то магорах? В войсках ходили упорные слухи, что у князей в услужении есть какие-то колдуны-отшельники, вроде бы, не совсем люди, которые могут читать по звездам будущее и прошлое и изменяют судьбы мира. Но никто в это не верил.
– Есть. – Кивнула Галла. – Они потомки древней расы магоров, владевшей некогда этой землей. Их осталось мало, они не переносят солнечного света, не в состоянии сами добывать себе пищу и поэтому во всем зависят от лордов-хранителей, которые обеспечивают охрану их пещер. Те слуги, кто сторожит и прислуживает магорам под землей, сами обречены на вечную жизнь рядом с ними. Это великая тайна, она охраняется веками. С тех самых пор, как потомки нынешних правителей уничтожили подземные города и оставили лишь несколько пленных, чтобы овладеть их тайнами. А когда выяснилось, что магоры не в состоянии научить людей тому, чего сами достигли, так как владеют этими знаниями от рождения, инстинктивно, то их оставили жить и служить под охраной лордов. Но за прошедшие века эта раса растеряла почти все, что имела когда-то. Те магоры, что повинуются нынешним лордам – лишь жалкое подобие своих предков. Дело в том, что, оставив в живых несколько десятков мужчин, их хозяева перебили всех магорских женщин. Было известно, что ребенок от магора и человеческой женщины либо будет человеком, не получив ничего от отца, либо полностью станет магором. Но они не знали законов природы, глупцы. Ибо материнские гены со временем накапливались, и сила новых магоров неизбежно ослабевала с каждым поколением. Незаметно, на самую малую толику их способностей, но вскоре этот регресс стал неотвратимо нарастать. Да и дети все реже стали рождаться магорами, только один из десяти. В последние сто лет лорды, наконец, спохватились и перестали убивать девочек, рожденных от таких союзов, даже если те не наследовали отцовские способности, они все равно вдвое чаще, чем остальные, рожали детей-магоров. Правда, и девочки, рожденные магорами от союза со своими соплеменниками, к ужасу лордов, иногда стали рожать человеческих младенцев. По-моему, они до сих пор считают, что бедняжки блудят с охранниками из людей. И даже время от времени устраивают показательные казни. Не думаю, что это поможет им решить эту проблему, а о генетике тут еще никто не слышал. – Улыбнулась Галла. – Кстати, Денис, с виду магоры очень похожи на вампиров, о которых ходят слухи в твоем мире.
– Они действительно пьют кровь? – Заинтересовался Денис. – И такие ужасные и кровожадные? Интересно, как у нас-то о них могли узнать?
– Вероятно, магоры когда-то жили и в твоем мире. – Пожала плечами Галла. – Вообще-то, возможно, они знали тайну Переходов, как и народ Эльков, что примерно в тоже время обитал в моем родном мире. Это была очень высокообразованная раса. Вся наука зародилась именно у них. А кровь… Они произошли от хищников, и питаются преимущественно мясом. Лучше всего, сырым. У них сильно развиты клыки, как и у всех хищников, а ногти на руках больше напоминают когти льва. Их кожа бледна, она лишена всякой защиты от солнечной радиации и на солнце они почти мгновенно умирают в страшных муках, примерно так, как человек погиб бы, попав в огонь. Но магоры очень образованная и высококультурная раса. Несмотря на свои гастрономические предпочтения, они абсолютно не приемлют убийство и насилие. У лордов нет с ними особых проблем – это ученые, целиком погруженные в свою науку, которая стала для них смыслом и главным назначением. Но это единственное, что их интересует. Они могут многое, но привязаны к своему месту и никогда не стремились выйти на свободу. Думаю, они считают свое положение не заточением, а единственно возможным для себя существованием, ведь дух их свободен, пока им доступны их лаборатории. Между собой они общаются посредством телепатии, это общение для них необходимо, как воздух. Если магор оказывается вдалеке от своих, ибо мысль способна преодолеть не всякое расстояние, то погибает в течение суток. Они выслеживали меня когда-то не потому, что хотели мне зла, для них это была просто интересная задача, которую надо было решить. Они не понимают ни зла, ни добра. Это еще счастье, что их нельзя было перевозить вместе с теми, кто преследовал нас. Когда преследователи теряли наш след, им приходилось посылать кого-то в пещеры магоров, и у нас было время. К тому же, магия жрецов-людей уступает способностям магоров, и если бы они были рядом с нами, мы были бы обречены…

Разговор был продолжен за обедом, о котором позаботился Гран Корлес. Он велел своей прислуге расставить блюда на столе и оставить его с гостями наедине, приказав своим дружинникам сторожить у входа в залу – чтобы никто не вздумал подслушивать их беседу. Он же, по праву хозяина, и начал разговор, убедившись, что его гости утолили первый голод и вполне справляются за столом без прислуги.
– Темный князь объявился с пол года назад. – Сказал Гран Корлес, без предисловий продолжая неоконченную беседу. – Варнаков разных тогда во всех концах империи и без него хватало. Никто бы не обратил внимания еще на одного, не объяви он себя сыном Прависа. Этого уж во дворцах стерпеть не могли. Послали тысячу дружинников под началом воеводы Рура Смелого, чтобы разбил негодяев и притащил в столицы этого самозванца на аркане. Рура-то Кенас с Савой помнить должны. Смелый-то он смелый, но больно самонадеянный. Вроде бы и не дурак, но всех остальных дураками считал. Темный князь его войско разбил, Рур от позора сам на смерть, говорят, пошел, не пожелал бежать. Но кое-кто из его сотников до столиц добрался и рассказал, что Темный князь их отпустил, чтобы они предупредили всех лордов и прочих знатных господ – спасется только тот, кто признает власть его, Темного князя, и прибудет к нему на службу, чтобы, значит, клятву на верность ему, сыну Прависа, принести. Тут уже забеспокоились всерьез, стали войска собирать. Но еще думали, что обойдется – далеко этот варнак от столиц, повоюет и успокоится. Там же его и задавить решили, пока бунт сильно не разросся. А тут беженцы стали прибывать – из городов, что эта армия варначья по ходу дела занимала. Они и рассказали, что войско Темного князя растет, приходят к нему с челобитный варнаки из бывших, его войска ведут знаменитые сотники меча – Камнетес, Острослов, Одноглазый, Ветреник. И еще многие с ними. И кое-кто из опальных лордов вроде бы там тоже воюет, но кто – никто толком не знает, так как знатные не желают, чтобы их кланы пострадали, скрывают свои настоящие имена до времени. Но многие видели, как идут в бой в черных латах с закрытыми лицами явно не простые воины. И кое-какие имена назывались из тех, кто очень уж был на князей после войны обижен. Мол, хотят они убрать старых князей, посадить на трон этого самозванца, а вместе с ним и новых лордов – из его приближенных.
Дальше – больше. Армия эта варначья в большую силу вошла. Прошла северные провинции, как нож масло, только в центральных районах удалось ее задержать, да и то, думается мне, не продержится долго княжье войско, правда, ожидают подкрепление с юга, но надолго ли и его хватит? У князя бойцы отменные – из таких рубак, что и я не постеснялся бы в их числе оказаться. Одно его еще сдерживает – много он всякой шелупони по дороге набрал – мелкие жулики, мальчишки, не успевшие в войну повоевать, городская голытьба, да крестьяне из сильно обиженных. Народу много за ним пошло, но толку-то от них в настоящем деле – только что пошумят на славу. Я, признаться, и сам уже подумывал, а не плюнуть ли на все и не податься ли к князю, больно мне нынешние наши правители опротивели, да только дело это не честное – бежать к самозванцу на поклон, тем более, когда он верх стал брать. Мне это не по характеру. Да и то, что про его дела рассказывают, уважения не вызывает – села и города, что ему не сдаются, выжигает вместе с детьми и бабами, да и среди своих сторонников лютует, что твой зверь. И воюет он без чести, говорят, он сказал – честь, она для лордов хороша, а ему пока без надобности. – Гран Корлес презрительно усмехнулся. – Хорошо, что я вовремя про город Ветров вспомнил. Тут можно продержаться против любой осады с малым гарнизоном практически до бесконечности. Собрал тогда свою тысячу на совет, я в нее дружинников-то сам набирал, из своих старых знакомцев. Ты-то отказался дальше служить, но кое-кто из ребят потом вернулись, попросили пристроить их на службу, да и из других тысяч приходили, даже из тех, кто служил у Астольда. Есть и новички, из знатных обедневших родов, впрочем, во всех них я был уверен. И предложил им либо следовать за мной сюда, чтобы основать в городе новое княжество, либо идти назад, на службу князьям. К варнакам я им идти даже не предлагал – не хотел оскорблять парней. Я как рассуждал, свалит ли варнак старых правителей, нет ли, империи конец. Провинции уже почуяли слабость центра и не спешат в изъявлении своей верности великому городу. Магоры могут многое, но что толку в их магии, когда ослабла власть. Значит, при любом раскладе в будущем будет большая смута. А тут вполне можно жить, если с умом подойти к этому делу. Окрестные крестьяне уже все признали нашу власть – им она больше по нраву, чем старая. Жаль, что мой брат отказался приехать сюда, ведь я специально ездил за ним, когда понял, что все идет к тому, что варнаки одолеют дружинников. А в то время в этих местах как раз хозяйничали войска Темного князя, воевода и ставленник бежали, не дожидаясь их нападения, но, к счастью, тут в дружинниках ходили старые воины, из наших. Сотник Коста Лукомор и взял на себя оборону города от варнаков. Вы должны его помнить, хоть он и воевал против нас, но никто ни разу ничего дурного про него сказать не посмел.
Кенас кивнул:
– А как же. Мы с ним вели как-то торговый караван недалеко от этих мест. Он говорил тогда, что хочет осесть где-нибудь здесь, а то надоела бродячая жизнь. Значит, он тут в дружину нанялся?
– Да. Он и сейчас здесь. Его сторожевой отряд должен скоро вернуться. Мы тут время от времени ездим вокруг дозорами, отлавливаем бродячие банды. Ну, а тогда он просто на принцип пошел. Не захотел сдаваться на милость какого-то недоумка, что вообразил себя очередным главнокомандующим и повел на штурм этого города толпу голодранцев. Они кричали тут у стен, требуя именем своего Темного князя пустить их в город, признать его власть и дать им провизию. Толпа мародеров, озверевшая от безнаказанности. Хотели, чтобы Коста сдался им на милость.
Кенас расхохотался.
– Представляю! Предложить Лукомору сдаться на милость! Никого лучше для такой просьбы они найти не могли.
– Вот именно. – Кивнул Гран Корлес. – Они тогда здорово его разозлили. Когда я со своей тысячей примчался сюда, Коста как раз выводил на бой гарнизон. Думаю, он и без моей подмоги разобрался бы с этой разношерстной бандой, что паслась здесь. Потом он ворчал, что я лишил его развлечения, но я взамен предложил ему свой план. И он с радостью принял его. С тех пор к нам присоединились и еще парни из старой гвардии. Поначалу я все ждал появления Кенаса и Савы – кое-кто видел вас в этих местах, вот я и надеялся, что вы не останетесь в стороне. Но появились эти слухи, что Кенас присягнул Темному князю. Я думал, и Сава с ним, пока крестьяне не рассказали, что в этих местах появился варнак, который везде хвастается тем, что убил Саву, и таскает за собой его юную жену. Я за ним специально охотился, пока не набрел как-то в поле на бродячую банду. Они приняли нас за своих единомышленников, правда, такие и друг друга грабят при случае. Но нас было больше, так что тот малый сразу же стал хвастаться своим подвигом, чтобы набить себе цену, и позвал девчонку. Ну, я с ним и побеседовал… Впрочем, об этом я уже говорил.
А что про Темного князя… Не знаю, такое впечатление, что его советник кто-то из лордов-хранителей или магоров, хотя я не представляю себе, как такое возможно. Эти твари, магоры, не живут по одиночке и знают мысли друг друга, как свои собственные. А если бы все они советовали этому варнаку, то лорды узнали бы об этом, они просто не умеют скрывать что-то. Да и нельзя представить, как можно возить магора за собой в обозе.
– В гробу. – Сказал Денис, которому неясные места в речи тысячника ради такого случая переводила Лекса. – В моем мире о таких ребятах существует много легенд. Так вот, им, обычно приписывают то, что днем они спят в гробах, а с закатом солнца выходят на охоту.
– В гробу? – Озадаченно переспросил Гран Корлес. – Это было бы остроумно. Только я что-то не слышал, чтобы магоры охотились. Они не переносят страданий других существ, насколько я знаю. Да и неспособны жить вдали от сородичей.
– Ну, – усмехнулся капитан, – наши вурдалаки попроще будут. Вполне могут и человеку горло перегрызть. Да и от одиночества не умирают. У нас они вообще практически бессмертны. Если только кто всадит такому осиновый кол в сердце или сожжет. Опять-таки с рассветом гроба поблизости не окажется. Может они и тут, того, эволюционировали?
– Эво чего? – Озадаченно переспросил Гран Корлес. – Впрочем, плевать, мне это в любом случае не нравится. Нет, не может жить магор-одиночка. Но, возможно, кто-то из окружения лордов-хранителей служит Темному князю? Вот в такое я могу поверить.
– Кстати, – задумчиво сказала Галла, – я слышала, что магоры когда-то в совершенстве владели искусством иллюзии. Могли придавать себе и окружающим любой облик по своему желанию. Говорят, у некоторых, самых способных, это и до сих пор иногда получается. Разновидность гипноза. Эти способности постепенно утрачиваются их расой, как и некоторые другие, уже потерянные бесследно.
– Я тоже слышал такое. – Согласился с ней Гран Корлес. – Но к чему ты об этом вспомнила?
– Ты же сам говоришь, люди видели Камнетеса у Темного князя. Многие, кому можно верить. Как они могли видеть именно его?
Тысячник заковыристо выругался и зло стукнул кулаком по столу.
– Но это значит, что и любого можно так подставить?! Так, что все будут думать… – Он схватился за голову и протяжно застонал. – Тысяча демонов! Если это так – я опозорен!
– Что это ты так убиваешься? – Удивился Кенас. – Вроде бы пока что меня, а не тебя видели у Темного князя?
– Видели и меня! – Рявкнул Гран Корлес. – Слышал я тут кое-какие слухи… Ну да, тут-то в это никто не поверит, все же знают, что я из города один не отлучаюсь. – Внезапно он поднялся и сделал два шага к двери, положив руку на рукоять меча. – А как мне проверить, что вы – это вы? – Спросил он, не меняя тона. – Что ты там говорила про иллюзию магоров?..
– Сядь, Гран. – Дернула Галла плечом. – Я – это я. Вспомни, тебя же учили жрецы: магия нематериальна. Ты можешь видеть то, что тебе хотят показать, но ощущения тебя не обманут никогда. Потрогай своих приятелей, если хочешь, думаю, они не обидятся. И потом, не хватайся за свой меч, оскорбляя нас. Разве ты не помнишь, что со мной он бесполезен? А Лекса теперь даже лучше меня.
Тысячник невесело усмехнулся:
– Да уж. Похоже, это и впрямь – ты. Пожалуй, я все-таки обниму покрепче Камнетеса, вы уж не обижайтесь. – Сказал он, немного подумав и подходя к Кенасу. – Начнешь тут и в самом себе сомневаться, если такие дела творятся… Но все-таки, магор-одиночка, это слишком. Хотя, – перевел он глаза на Ольду, – царица Ситалинии – это тоже, скажу я вам, сюрприз. Не думал, что в этой легенде есть хоть доля правды…
– Не переживай. – Любезно ответила ему та. – У нас о мужчинах-воинах даже легенд почти что не сохранилось. До встречи с Кенасом, я не то, чтобы представить такое не могла, но и в том, что вы способны разумно мыслить иногда сомневалась… А вино у тебя отменное.
– Это из древних запасов города Ветров. – Машинально сказал Гран Корлес, все еще заворожено разглядывая царицу из мира женщин. – Интересно, а почему тогда никому не пришло в голову создать иллюзию вот такой вот царицы? Или бога войны, Брана, к примеру. – Задумчиво сказал он. – Это был бы сильный ход. Если уж придерживаться версии, что там орудует кто-то из магоров…
– Это невозможно. – Сказала Галла. – Насколько я знаю, воссоздать можно только облик реально существующего человека, и то, если в распоряжении магора окажется образец его ДНК. Ну, чтобы вы поняли, клок волос, ногти, или образец крови. А лучше – и то и другое. Вот тогда магор, не утративший эту способность, может либо сам представиться в глазах окружающих этим человеком, либо создать устойчивую иллюзию, что кто-то, стоящий рядом с ним, и есть этот человек. Но, насколько я знаю, только несколько магоров в последнее время могли сделать что-либо подобное. И то очень ненадолго. Это были очень неустойчивые и быстро теряющие свое очертание иллюзии. Хотя, говорят, что все магоры инстинктивно помнят, как это можно сделать, но не могут, тут дело в утраченной врожденной способности. Если за это время родился какой-то магор, у которого древние навыки восстановлены… Но магоры последнее время рождаются крайне редко и живут лет по двести. Нет, такого ребенка в их катакомбах не было, это абсолютно точно. – Решительно сказала Галла. – Правис сам лично следил за всем, что там делалось, хотя это очень не нравилось хранителям, и они всячески старались препятствовать этому. Впрочем, – добавила она с печальной улыбкой, – он часто делал то, что не нравилось его придворным.
– Это не может быть магор лордов-хранителей. – Сказал Правис. – Мы уже обсуждали это. Нет, мы столкнулись с чем-то новым.
– Это меня и тревожит. – Кивнула жрица. – Но законы магии неизменны. Если кто-то воссоздал облик Кенаса и, возможно, твой, то вы знаете этого человека. Во всяком случае, он имел возможность добыть ваши волосы и кровь или одежду с частицами пота. Так что тут есть о чем подумать, особенно Кенасу. Гран, насколько я понимаю, был до последнего времени в столицах, то есть, добраться до него было относительно несложно. Подкупить слугу или брадобрея, в конце концов. Но вот Кенас? Не думаю, что кто-то специально таскался по дорогам империи в поисках именно его. Значит, все было задумано и припасено именно в то время, когда он был еще в столицах, а я думаю, что ветер дует оттуда. Это, по меньшей мере, странно…
– Волосы? – Задумчиво переспросил Кенас. – И кровь… Но этого не может быть!
– Чего это не может быть? – Насторожилась Лекса. – Ручаюсь, ты вспомнил что-то интересное. Ну-ка, рассказывай. – Она усмехнулась. – Какая-то красотка отрезала у тебя локон на память?
Кенас слегка смутился, но все-таки кивнул:
– В общем-то, да. Ты угадала. Я совсем забыл про это забавное приключение, но то что сказала Галла… Это была просто какая-то разбитная бабенка из знатных, которой, видно, прискучил ее муж, и она искала удовольствия с незнакомым воином. Нас тогда чествовали, как героев, и такие приключения были в ходу у горожанок, да и знатные дамочки ими не брезговали. Эта, видимо, была как раз из последних. Уж очень она таинственно все обставила, видимо, приключений хотелось, но боялась огласки. Старуха сводница, посланная ею, затащила меня в самый темный закоулок, что нашелся в городе, и завязала мне глаза перед тем, как посадить в специально посланную за мной крытую повозку. – Кенас усмехнулся. – Они думали, что я не пойму, куда они меня привезли после долгой поездки по городу. В общем-то, мне было наплевать, я и не собирался искать ее потом, чтобы продолжить знакомство, просто люблю всегда знать, где нахожусь. Но в том доме были окна, хоть и плотно занавешенные. И я увидел то, что хотел. Дом стоял на площади Драконов, напротив хорошо знакомого мне трактира, где я тогда часто проводил время. Очень богатый дом, но я знал, что там никто не живет, говорили, что хозяева еще не успели вернуться из своего поместья. Должно быть, этим и воспользовалась подружка хозяйки. Думаю, что я был не первый и не последний, кому удалось посетить эту тайную обитель. Дамочка попалась заводная, видно, с мужем ей не очень повезло. – Кенас хмыкнул. – Или ему с ней. Во всяком случае, у меня к ней не было претензий, да и портить ей жизнь я не собирался, так что выяснять что-либо о ней не стал. А она, похоже, именно этого очень опасалась. Она встретила меня в маске, и это была единственная деталь ее одежды, с которой она так и не рассталась за все время нашего свидания. У нее были светлые вьющиеся волосы, довольно пустые голубые глаза и родинка над губой. Мы мало разговаривали, но она показалась мне довольно глупой во всем, что не касалось постели. И старалась убедить меня, что она юна и неопытна, но ручаюсь, ей не меньше тридцати лет. Вот и все. – Пожал плечами Кенас. – Не похожа она на хитроумную заговорщицу. Но она удивила меня своей довольно странной просьбой, попросила на память о нашем свидании отрезать клок волос, и сама сделала это маленьким кинжалом. При этом рука ее сорвалась, и она поцарапала мне щеку. Это была совершенно пустяковая царапина, я бы и не заметил, если бы она не вытерла ее своим платком, на котором остались следы крови…

Совет состоялся на следующий день. Вначале Гран Корлес пошел туда один, но велел своим друзьям ждать вызова у него дома. Оказывается, здесь была принята такая форма правления. Коста Лукомор после того, как вынужденно принял на себя командование городским гарнизоном, довольно быстро понял, что его знаний и опыта воина недостаточно для управления жизнью такого огромного города. Будучи человеком неглупым, он собрал вокруг себя совет из старых друзей-воинов, а потом привлек к делу управления и особо уважаемых граждан из состоятельных горожан. В результате у них получилась вполне эффективная структура, способная решать все возникающие проблемы – как военные, так и хозяйственные.
Примерно через час, как и обещал Гран Корлес, оттуда прислали конного воина с приглашением всей компании прибыть на совет.
– Так зарождалась демократия. – Философски сказал Денис Лексе, когда они ехали к бывшему дому княжьего ставленника, превращенного после его бегства в дом Совета. – Новгородское вече отдыхает…
– Хорошо, что они пока что незнакомы с новейшими ценностями демократической системы твоего мира. – Хмыкнула Лекса. – Коста умный мужик, решил все сам, не стал затевать выборы и прочие референдумы. И ребят в совет набрал толковых, а не тех, что понравятся большинству горожан за красивые слова и умение толкать речи на митингах. За что я его хвалю и уважаю.
– Ты не признаешь демократию? – Поднял брови Трофимов. – Вроде бы тебе нравился наш мир…
– Мир симпатичный, ничего не скажешь. – Согласилась Лекса. – Да и против самой демократии я тоже ничего не имею. Теоретически. Но у вас из нее сделали очередной фетиш. Демократия ради демократии, свобода ради свободы. Взять хотя бы этих, как их, ваших пламенных борцов за права человека из бывших диссидентов. Многие из них доборолись уже до того, что на самих человеков им глубоко наплевать, главное, права защитить. Не так что ли? Или кто-то пытался защищать твои права, когда в девяностых тебя, как и остальных, лишили всего? Знаешь почему? За такую защиту всякие там фонды и международные организации не платили и званий не давали. А вот чеченцев защищать, пусть они хоть двести раз убийцы и работорговцы – это пожалуйста. Думаешь, они чеченцев сильно любят? Да им же и на них наплевать, пусть хоть все там друг друга перережут, но за них платят. Причем, учти, платят, как раз за убийц и работорговцев. Остальные могут хоть удавиться. Вот и вся их независимая общественность. Независимая от здравого смысла. Так что уж по мне – тут честнее. Как в песне поется – эх, слева рать, эх, справа рать, приятно с похмелья мечом помахать… О! А вот и Дом Совета. Только вместо красных командиров в пыльных шлемах тут ребята попроще будут. И товарища Ленина на трибуне не предвидится, что обнадеживает.

Действительно, Совет города Ветров чем-то неуловимо напоминал заседание революционного комитета времен гражданской войны. Во всяком случае, так показалось Денису, хотя хмурые воины и солидные городские старшины по своему облику мало походили на красных комиссаров, но общая атмосфера в зале царила похожая. Чувствовалось, что несмотря на несомненную решимость этих людей управлять вверенным им городом и сознание собственной ответственности, они не совсем еще привыкли к своей роли. Да им было и значительно труднее, чем тем же большевикам. Ведь, как правильно заметил Денис, это был своего рода единственный прецедент в здешнем мире. Впрочем, вскоре стало ясно, что на самом деле всем тут заправляет лорд Гран Корлес и еще пять воинов – из бывших сотников меча. Остальные привлечены скорее на правах советников.
Коста Лукомор поприветствовал Кенаса и Саву со своего места и взял слово:
– Лорд Гран Корлес сказал нам, что вы идете в столицу, чтобы восстановить право на трон дочери Прависа Великомудрого? – Спросил он, с интересом разглядывая их. – Трое мужчин и трое женщин. На что вы рассчитываете?
– Лорд Гран Корлес не единственный, кто остался предан своему господину. – Спокойно сказала Галла. – Есть и другие. Но самое главное, время пришло. Да и трон получит не моя дочь, а тот, кого она выбрала себе в спутники. – Галла дотронулась до руки Кенаса. – И если он его не получит, то мир будет разрушен. Так гласит древнее Предсказание. Тогда и ваш город не устоит.
– Да, тысячник сказал нам. – Кивнул головой Коста. – Но я не лорд, чтобы разбираться в таких вещах. Мы с Кенасом и остальными слишком долго воевали. И в прошлый раз получили за это только светлейшую благодарность. Это слишком много для нас. – Оскалил зубы в улыбке сотник Лукомор. – Конечно, мой приятель Кенас не князь Астольд, под чьими знаменами я, как дурак, проливал кровь, но не все из наших ребят знакомы с ним лично, а горожане так и вообще не склонны доверять бывшим воинам… Мы тут посовещались и решили. Пусть он даст нам слово чести, что если он сядет на трон с нашей помощью, то объявит город Ветров и его окрестности свободной провинцией, и никогда не будет требовать налог с его жителей. Тогда мы отпустим с вами тысячу вооруженных воинов под командованием лорда Грана Корлеса. И снабдим их провизией на десять дней. Если бы тут стоял один из князей, я бы потребовал составить письменный договор, скрепленный печатью и заверенный ста свидетелями из числа горожан. Но Кенас ни разу не нарушал данной им клятвы. Это наше слово.
Галла улыбнулась:
– Я посоветую Кенасу после победы сделать тебя министром, Коста Лукомор. – Сказала она. – Ты умеешь торговаться. Пусть будет по-твоему. Кенас?
– Я даю слово чести. – Серьезно сказал Кенас, глядя в глаза Косте Лукомору. – Если я погибну, но на трон сядет моя… жена Лекса или моя сестра Ольда, пусть это слово будет священно и для них! – Решительно добавил он, взглянув на женщин.
Лекса, которая хотела что-то сказать, когда Кенас, хоть и запнувшись, впервые назвал ее своей женой, тем не менее промолчала и только утвердительно кивнула, подтверждая его слова. Ольда шагнула вперед, сняла с пальца кольцо с печатью и высоко подняла его над головой:
– Это печать царицы Ситалинии. – Сказала она. – У меня в стране, если царица в изгнании просит помощи у горожан, и они ее ей оказывают, то она оставляет в городе такое кольцо, как знак своего наивысшего благоволения. Таких городов всего три. Теперь и ваш город будет навечно причислен к священным городам моей страны. – С этими словами она подала кольцо слегка удивленному Косте. – Если когда-нибудь здесь окажется войско ситалиек. – Продолжила она. – Покажите их предводительнице этот знак, и тогда мои воины не только не посмеют напасть на вас, но и будут защищать ваш город от любых врагов!

– Зачем ты сделала это? – Спросил Ольду Кенас после того, как они покинули совет. – Твои Ситалийки никогда не смогут попасть в этот мир. Но надеюсь, в городе сохранят это кольцо, хотя бы, как реликвию. – Добавил он. – Лет через сто из этого получится чудесная сказка, в дополнение к легенде о чудовище на дне их озера.
– Такова наша традиция. – Пожала плечами Ольда. – Город помог нам войском, когда мы не могли ничего дать взамен. Я должна была их отблагодарить.
– Возможно, это был не бесполезный дар. – Серьезно сказала Галла, которая ехала рядом с ними. Всю дорогу из совета она к чему-то внимательно прислушивалась. – Никто ничего не слышит?

За то время, пока шли сборы, в городе исподволь нарастало общее беспокойство. Хотя животные понемногу успокоились, но ночью несколько раз ощущались хоть и слабые, но вполне различимые колебания земли – звенела посуда в домах, плясало по стенам пламя свечей и факелов. Галла торопила Грана Корлеса со сборами.
– Это еще не то, чего я жду. – Сказала она. – Черный Дракон придет с моря, а не с гор, но лучше нам не медлить.

Наконец, они выехали. В сопровождении тысячи воинов, причем, не самых худших в империи, можно было не тратить время в дороге на стычки с бродячими бандами – те благоразумно предпочитали не попадаться им на дороге. Так что они двигались с максимально возможной скоростью, не сворачивая с широкой дороги и не скрываясь ни от кого. Только уже на подъезде к замку Дарра Корлеса, дорогу им преградил достаточно большой и хорошо вооруженный отряд варнаков. Сразу бросалось в глаза, что это были уже не мелкие мародеры, вроде тех, что держали в плену племянников тысячника. Их командир выехал вперед и потребовал представиться – кто они и зачем тут находятся.
– Я Лорд Корлес Гран Верный. – Надменно сказал тысячник, тоже выезжая навстречу противнику. – Это мое родовое поместье, и с какой стати я должен давать отчет о том, что я тут делаю? Ответь, кто ты и что тебе понадобилось в моих владениях?
– О, лорд Корлес! – Почтительно, хотя и не без некоторого замешательства, поклонился его собеседник. – Разве ты не помнишь моего имени? Я Далит Корчага, сотник меча. Не ожидал встретить тебя здесь. Ты же только недавно покинули нас… Или Камнетес уже завершил осаду Ламмы? Он лично поручил мне привезти твоего брата в главную ставку князя. Я надеюсь, ты не станешь теперь мешать мне в этом? Уверен, если ты сам попросишь князя, он простит твоего брата и не станет применять к нему свое обычное наказание для непокорных лордов.
– Что такое с моим братом? – Как можно спокойней спросил Гран Корлес. – Ну-ка, расскажи, почему его требуется куда-то везти?
– Ты же и сам знаешь твой брат, милорд, оказал сопротивление войскам нашего пресветлого князя. – Удивленно ответил предводитель варнаков. – Он не последовал твоему достойному примеру и не пожелал сдаться и признать его светлость своим сувереном. Ты же приезжал уговаривать его семь дней назад перестать сопротивляться! – Варнак обеспокоено вгляделся в угрюмые лица воинов, сопровождающих Грана Корлеса. – Почему ты сейчас здесь, а не в войске? И что это за воины с тобой? Камнетес сказал…
– Не твое дело обсуждать, что я сказал. – Решительно проговорил Кенас, выезжая вперед и останавливаясь рядом с тысячником. – Ты, наконец, захватил лорда Дарра? Много же тебе потребовалось времени, чтобы взять штурмом какой-то захудалый замок! Ну-ка, живо, давай его нам сюда! Мы сами доставим его к князю.
– Но… – Попытался протестовать совершенно сбитый с толку воин. – Ты же велел мне… И почему ты сам здесь?
– Шевелись, дубина! – Зарычал Кенас. – Не твое дело, с кем и зачем я еду! Давай сюда лорда Дарра и проваливай! Надеюсь, он жив?
– Эй, ребята, тащите сюда пленника! – Все еще неуверенно крикнул своим воинам их командир. – Он вполне жив вообще-то, я же помню приказ, доставить его к князю живым. Но, сами понимаете, мы взяли его в бою, много моих воинов погибло, так что…
Тут к ним подтащили связанного окровавленного человека. Но пленник, несмотря на свое плачевное состояние, был в сознании. Он поднял голову и вгляделся единственно целым глазом в лица тех, перед кем стоял.
– Ты доволен Гран? – Спросил он почти насмешливо. – Предательством ты получил родовой замок. Владей. И будь проклят!
Гран Корлес, не отвечая брату, кивнул воинам своей тысячи, и те быстро подхватили и укрыли его в своих рядах.
– Кто-нибудь еще в замке остался в живых? – Все еще спокойно спросил Гран у варнаков.
– Зачем? – Равнодушно пожал плечами тот. – Вы с Камнетесом велели доставить в ставку князя только твоего брата. Остальных мы убили.
– Замечательно. – Кивнул тысячник. И обернувшись к своим сказал, не меняя интонации. – Всех убить, а этого я сам возьму!
И прежде, чем его противники успели опомниться, воины Грана Корлеса кинулись в атаку.
Бой был коротким и беспощадным. В городе Ветров собрались действительно лучшие бойцы. Их противники смогли лишь недолго защищаться, но не сумели оказать сколько-нибудь достойного сопротивления. А когда в дело вступила Лекса, с отчаянным визгом врубившись в строй врагов и прокладывая кровавый путь своим неподражаемым манером, дело было решено окончательно. Единственную заботу воинам доставляли только те варнаки, которые бросились было бежать, но и их довольно быстро переловили.
Галла уже занималась с Дарром, который так и не понял, что произошло, и все еще посылал проклятия в адрес своего младшего брата.
– Ты не узнаешь меня, Дарр? – Спросила Галла, когда убедилась, что раны пленника варнаков перевязаны, и все, что можно, для него она уже сделала. – Сейчас тебе станет легче. И не сердись на своего брата, он сделал все, что мог для твоего спасения.
– Кто ты, женщина? – Спросил лорд Дарр, вглядываясь в ее лицо. – Не может быть! – Прошептал он, бледнея. – Это ты? – Раненый приподнялся на локте и огляделся вокруг. Крики гибнущих варнаков и победный клич воинов из города Ветров все еще раздавались над окрестностями. – Что тут происходит?
– Твой брат поспешил на помощь к тебе, как только смог. – Сказала Галла. – Твои сын и дочь находятся в безопасности, в городе Ветров. К сожалению, мы немного опоздали…
– Мой брат присягнул на верность Темному князю. – С горечью проговорил лорд Корлес. – Теперь я, кажется, понимаю… Самозванец называет себя сыном Прависа. Неужели, это, действительно, твой сын?..
– К счастью, нет. – Покачала головой Галла. – И твой брат, Гран Корлес, не служит этому варнаку. Не знаю, что тут происходило, но Гран пришел из города Ветров с тысячей верных ему воинов, чтобы разобраться во всем. Я была вместе с ним все это время.
– Опять город Ветров… Мне он тоже говорил про это. Но всего семь дней назад я сам видел его под стенами замка, и он требовал нашей сдачи именем Темного князя, своего нового господина….
– Нет. Ни он, ни сотник Камнетес никогда не присягали Темному князю. И не были здесь семь дней назад. Ты видел тех, кто выдает себя за них. Поверь мне, лорд Корлес.
– Тогда я уже не понимаю ничего… как это могло произойти?
– Мы тоже еще многого не понимаем, но обязательно выясним. Я здесь за этим. А теперь отдыхай. Я еще подойду к тебе, когда твои раны заживут. Ты же знаешь, я умею исцелять.
Галла провела рукой по лицу Дарра, и он заснул, подчиняясь ее воле. Жрица поручила его заботам воинов, и пошла туда, где были согнаны оставшиеся в живых варнаки. Гран Корлес и Кенас стояли перед растерянным и не понимающим ничего их предводителем.
– Так кого ты видел здесь семь дней назад, варнак? – Спрашивал Кенас. – Погляди на нас, это мы, Кенас Камнетес и Гран Корлес Верный были тут и говорили с тобой? Далит Корчага, говоришь, так тебя зовут? Я не знаю такого имени и никогда не слышал его.
Корчага замотал головой:
– Как же так, Кенас? Ты сам принял мою присягу, когда я привел своих ребят под знамена Темного князя. – Растерянно сказал он. – И ты лично отдавал мне приказы… Я служил под началом сотника Острослова, он тоже пришел к князю, когда узнал, что ты служишь ему…
– И что, – заинтересовался Кенас, – Острослов до сих пор ему служит?
– Но, – еще больше растерялся Корчага, – ты же сам приказал вздернуть его, когда он посмел возражать тебе…
– Тысяча демонов! И Басту Острослова повесили?! – Разъярился Кенас. – Я лично разорву на части этого самозванца, что смеет называться моим именем!
– Острослов с десятком верных ему воинов сумел бежать. – Осторожно сказал Корчага. – Так это был не ты? Ну, там, у Темного князя? И тысячник Гран Корлес вроде бы сам был на себя не похож…
– Ну-ка, ну-ка, давай, подробней с этого места! – Сказала Лекса, подходя к пленникам. – Как это, на себя не похож?
Корчага покосился на нее, потом поглядел на Грана Корлеса и Кенаса и, вздохнув, стал говорить:
– Меня удивило, что Гран Корлес не принял вызов своего брата. Тот вызывал его на честный поединок… Такого за тысячником Граном Верным раньше не водилось. Да и Кенас, тот, что встретил нас у князя, был не таким, каким я помнил его еще с войны. Баста Острослов, видно, тоже что-то такое заподозрил. Кенас не общался со старыми друзьями, как будто и не узнавал их. А если узнавал, то сразу же давал понять, что они ему не ровня. Теперь он водил дружбу только с лордами, из тех, что присягнули Темному князю. Когда появился тысячник Гран Корлес, он только с ним и держался по-дружески. Ну да, тысячник же тоже из лордов… а остальных он, как будто, и не замечал вовсе. Один парень как-то напомнил ему, как они вместе еще недавно нанимались в охрану каравана, так Кенас обещал его лично четвертовать, если увидит поблизости от своего шатра… А Острослов, говорят, теперь поклялся разделаться с Камнетесом во чтобы то ни стало.
– Ну а ты, почему не ушел за своим сотником? – насмешливо спросил его Кенас. – Или так понравилось служить Темному князю?
– А какая разница? – Пожал плечами Корчага. – Я хорошо погулял после войны по лесам. Теперь мне одна дорога – на плаху. У Темного князя это никого не волнует, а если победят законные правители, то мне рассчитывать будет не на что, разве что опять в леса подаваться. Да и остальные ребята, что тут со мной – народ отчаянный.
– Если мы отпустим тебя, то что ты будешь делать? – Неожиданно спросила Галла, подходя к ним. – Подашься к Темному князю?
Корчага криво усмехнулся разбитым ртом:
– Вижу, что ты, Кенас, изменился даже больше, чем мне казалось раньше. С каких пор это ты позволяешь бабам командовать? Впрочем, та рыжая, – кивнул он на Лексу, – симпатичная киска. За такую можно будет получить неплохую цену в столицах, когда все кончится, но зачем тебе жрица? Впрочем, – обернулся он к Галле, – не думаю, что Камнетес оставит мне жизнь, женщина, да мне это и безразлично – я проиграл на этот раз, когда-нибудь это все равно должно было случиться. Что ж, не повезло, но я не понимаю, во что вляпался. Если они с Граном Корлесом ведут какую-то свою игру с князем, то мне там делать нечего. Они не допустят, чтобы я им ее испортил. А если они действительно не те Кенас и Гран Корлес… То тем более, мне не на что рассчитывать. Такие свидетели никому не нужны. Так что, Камнетес, кто бы ты ни был, не тяни время – смерть и так заждалась меня. Жаль только, что так и не удалось погибнуть в бою, с мечом в руках. Я-то мечтал попасть к Брану, но что поделаешь – и здесь не повезло…
– Назови мне хоть одну причину, по которой я мог бы отпустить этих варнаков? – Хмуро спросил Кенас у Галлы.
– Целых две. – Сказала жрица. – Во-первых, скоро нас ждет битва с воинством Черного Дракона. И тогда нам понадобятся все, кто умеет держать в руках меч. Варнакам тоже придется драться с ними, потому что у них просто не будет выбора. А во-вторых, мне кажется, этот человек знает, как связаться со своим бывшим сотником. Стоило бы нам встретиться с этим человеком. Тебе он его не выдаст, так как еще не уверен, что ты не тот Кенас. А сам непременно подастся к нему, как только получит свободу. Больше ему и некуда деваться, так как к Темному князю им всем сейчас дорога заказана. Там их убьют, как только они заговорят о том, что встретили других Кенаса Камнетеса и Грана Корлеса. Убьют хотя бы для того, чтобы никто в их войске не заподозрил подмену. Но, если даже кто-то из этих людей и окажется на столько глуп, что понадеется дорого продать известие о нашем появлении, то нам это сейчас безразлично. Он только потеряет свою бестолковую голову. Боюсь, Темный князь уже знает о нас.
– Почему ты так думаешь?
– Я подала знак для жрецов. Они получили Знамение и тоже спешат к назначенному месту. Такие вещи не могут оставаться незамеченными для тех, кто владеет магическими знаниями. Кем бы ни были ваши двойники, но они явно знают толк в магии. Так что нам придется учитывать это в дальнейшем.
– Мило. – Сказала Лекса. – Впрочем, это уже безразлично, надеюсь, они не успеют перехватить нас. Прорваться-то, мы в любом случае прорвемся, да времени жалко.
– Так что? Отпускать их? – Недовольно спросил, подошедший к ним Гран Корлес. – Они разорили родовой замок моей семьи, чуть не убили моего брата и вырезали всех его людей! И я буду спокойно глядеть, как они уходят?
– Те, кто не погиб при штурме, живы. – Хмуро сказал Корчага, который внимательно слушал их разговор. – Я варнак, а не палач. Но Камнетесу, тому, что посылал меня сюда, это бы не понравилось, вот я и велел всем своим говорить, что мы вырезали всех в замке. Если ты отпустишь меня, то, возможно, не слишком продлишь мою жизнь, но зато дашь шанс все-таки умереть в бою. Это стоит того, чтобы поторговаться… Да, я знаю, как найти Острослова, но не скажу тебе. Однако, непременно передам ему весточку от старого приятеля. А там пусть он сам решает.
Кенас с Граном Корлесом задумчиво переглянулись. Наконец, тысячник с явной неохотой кивнул головой.
– Поступай, как считаешь нужным, друг. Я все ни как не могу привыкнуть к тому, что ты… – Он покосился на Галлу и Лексу. – Словом, что теперь ты не простой сотник.
– Хорошо. – Сказал Кенас. – Пусть они уходят. Сколько их осталось в живых?
– Человек сто из полутора тысяч. – Буркнул Корчага, оглядываясь на своих людей. – У вас отличные воины. У меня таких немного осталось – пришлось пополнять отряд из всякой приблудной шпаны, вот и вляпался… Ну, да ладно, мне теперь больше и не понадобится.
– Забирай их и уходи. – Сказал Кенас. – Мы оставим мечи каждому третьему и лошадей каждому второму. А дальше, как сами знаете. И передай Острослову, что я хочу его видеть. Только пусть не перепутает меня с тем, что обещал его повесить. Да! – Вспомнил он. – Далеко ли ставка Темного князя, куда ты недавно собирался?
– Это никакая не тайна. – Хмыкнул приободрившийся Корчага. – Под стенами города Ламмы. Или в нем самом, если он уже сдан гарнизоном. Это последний бастион перед двумя столицами. Так что, возможно, войска князя уже под стенами Великого города. Войска светлейших близнецов еще сильны, время от времени они даже отвоевывают назад захваченные территории, но Темный князь все равно неуклонно продвигается к морю. С одной тысячей вам его не остановить…
– Проваливай. – Нахмурился Гран Корлес. – Пока я не начал думать, что совершил ошибку. Сами разберемся.
Корчага поспешил выполнить это его пожелание, видимо, рассудив, что он и так уже достаточно испытывает судьбу, а у Грана Корлеса есть все основания сомневаться в правильности своего решения.

– Значит, он назвал своего сына магорским выродком? – Покачала головой Галла. – Это, действительно, более, чем странно. Мальчишка, взятый из гарема, чтобы стать наследником… Да, так делают, когда нужен сын, для продолжения рода, а законная жена рожает только девочек или вообще не в состоянии родить. Бедный лорд Сварр, он сильно ошибся в своем выборе. Что тебе вообще известно обо всем их роде? Кроме того, что они испокон веков разводят голубей для княжьей почты?
– Не много. – Почесал в затылке Гран Корлес. – Почти все старшие сыновья в их роду становились лордами-хранителями, только Вертас подкачал из-за этой дуэли и теперь придется им уступить это звание кому-то из родственников. Это старинный и уважаемый род. Они всегда играли при дворе заметную роль и были в числе тех, кто принимает настоящие решения. Но Правис их не очень-то жаловал, хотя даже он не смог отстранить их от дел. В заговоре против него, думаю, именно Сварр был одним из главных, впрочем, тебе самой это хорошо известно. Ну, это почти все, если не считать всяких досужих сплетен. Все женщины их рода неисправимо распутны, те, кто женился на дочерях Сварров, мечтая войти в их могущественный клан, неизбежно расплачивались за это ветвистыми рогами. И очень немногие умудрялись заставить этих баб укоротить свой темперамент. Нескольких из них, говорят, мужья просто по-тихому придушили. Но никто не осмеливался бросать в открытую вызов их отцам и требовать расторжения брака и наказания супруги на основании ее порочного поведения. Лутар, и тот не смеет дать Лоте даже затрещину. Впрочем, кажется, ему, действительно, все это безразлично. Что еще? У Сварров всегда были самые хорошенькие девчонки в гареме. Но они очень неохотно расстаются со своими наложницами, благо, могут позволить себе не продавать надоевшую невольницу, а просто использовать ее как служанку или сослать куда-нибудь в деревню – там всегда найдется какая-нибудь работа для женщин. Еще, Сварры всегда в молодости славились, как азартные лошадники и игроки…
– Стоп. – Сказала Галла. – Говоришь, у них очень красивые наложницы? Настолько, что это стало даже темой для сплетен?
– Да, говорят, это что-то совершенно особенное. Их девки красивы, искусны в любви и обольстительны, как тысяча демонов. Я сам их видел, а некоторым счастливчикам даже удавалось уломать старого лорда поделится своим счастьем. Как радушный хозяин, своим особо почетным гостям он иногда разрешал выбрать себе девчонку на ночь из уже надоевших ему самому. Правда, говорят, потом та бесследно исчезала из его гарема. То ли он их убивал, то ли ссылал в деревню, никто не знает. Дарить или продавать их он всегда отказывается. Почему тебя это так заинтересовало?
– Ты никогда не видел женщин, рожденных от магоров? – Вместо ответа спросила его Галла. – Те, которые не стали по своей сути магорками, необыкновенно красивы и соблазнительны. Они обладают бешеным темпераментом и могут свести с ума любого смертного мужчину. Что если кто-то из рода Сварров не убивал младенцев-девочек, как того требовал закон, а забирал их к себе в гарем? И, возможно, не одно поколение…
– Но тогда это значит, что в жилах Вертаса течет кровь магоров? – Растерянно проговорил Гран Корлес. – Но это же невозможно и преступно…
– Нет ничего невозможного, Корлес. – Вздохнула Галла. – Не знаю даже, чем это может кончиться… Ребенок, который был рожден от людей, но со скрытыми способностями магора. Он может стать слишком опасен.
– Ерунда! – Уверенно покачал головой Гран Корлес. – Магоры совершенно неспособны убивать или причинять кому-то зло. В нашем мире они беспомощны, как младенцы. Всем известно, что именно из-за этой их неспособности сопротивляться злу и насилию, их народ и потерпел поражение от наших предков. Наверное, именно это имел в виду Сварр, когда кричал на струсившего сына, обзывая его магором. Да и как от двух людей мог вообще родиться магор? Ведь женщины в гареме Сваров не унаследовали ничего от своих предков, если даже ты и права насчет того, что они – дочери магоров.
– Беда ваших лордов-хранителей в том, что они слишком невежественны. – Вздохнула Галла. – За прошедшие века они вполне могли бы научиться кое-чему у своих подопечных, но вместо этого предпочитают просто использовать их в своих целях. Они забыли даже то, что знали и их предки. Видимо, общаясь с магорами, они решили, что им тоже не обязательно учиться. Ведь те получают от рождения не просто способности, но и весь объем знаний их великой расы. Думаю, это не врожденное свойство. Когда-то их предки достигли такого уровня познания мира, что сумели заложить в генетический код своих потомков эту способность. Это лишило их необходимости тратить многие годы на обучение детей. Но это сыграло с их расой дурную шутку – она деградировала, утратив все свое величие. А магоры, попавшие во власть невежественных захватчиков, и вовсе перестали как-то развиваться. Тем более, что плен этот оказался весьма комфортен, магоры ни в чем не испытывают нужду. Но они просто тихо вырождаются. И это еще не самое страшное. Лорды, что были первыми хранителями, те, которые устанавливали когда-то правила для своих приемников, возможно, хорошо знали, что делают. Не зря они категорически запретили оставлять в живых тех детей, что родились от магоров, но сами не стали похожими на своих отцов. Боюсь, это было не случайно, они боялись кровосмешения и того, что потомки магоров расплодятся на земле слишком обильно. Видишь ли, кое-где в других мирах тяга к знаниям гораздо сильнее, чем в вашем. Люди там познают тайны мира и называют это наукой. В том числе, есть и наука о том, как передаются наследственные черты. Так вот, некоторые признаки и свойства предков могут быть скрытыми на протяжении нескольких поколений и никак не проявляться. А потом возрождаются в потомках. Я не буду сейчас подробно рассказывать, как это получается, но поверь мне на слово.
– Но тогда, – задумчиво сказала Лекса, которая внимательно слушала весь их разговор, – это значит, что у старого лорда-хранителя в роду тоже были магоры. Он сам или его отец так же были когда-то взяты от женщины из гарема… Говоришь, что такое частенько случается в знатных семьях? Любопытно, у одного ли лорда Сварра такая забавная родословная?.. Ладно, лекцию о генетике ты им потом прочтешь, а пока надо будет выяснить, чем это грозит для нас на практике.

После того, как их отряд покинул родовой замок Гран Корлеса, прошло почти десять дней. Пока что они еще не встретились с достаточно многочисленными отрядами врагов, чтобы те посмели напасть, но на горизонте изредка мелькали всадники по одиночке или группами, которые явно следили за их передвижением. Темный Князь то ли не желал отвлекать на них основные силы, то ли выжидал чего-то и наблюдал. Гран Корлес и Галла тоже пока что не спешили идти туда, где разворачивалась основная битва, а вели своих спутников кружным путем, оставляя в стороне город Ларр, уже занятый войсками Темного Князя, и Ламму, где все еще шло сражение, как они узнали от крестьян. Впрочем, и другие города, не столь большие и богатые, они предпочитали, оставлять в стороне, к немалому облегчению их жителей.
На девятый день пути Галла отозвала в сторону Лексу.
– Со вчерашнего дня за нами следят. – Сказала она. – Не из далека, как раньше, а совсем близко, тут в лесу.
– Я тоже что-то чувствую. – Кивнула Лекса. – Сколько их?
– Тут, в лесу, не больше десяти человек. Но, мне кажется, они все время меняются. Так что я думаю, где-то в отдалении по нашим следам идет большой отряд. Надо выяснить, сколько их и кто они.
– Темный Князь?
– Вряд ли. Возможно, его разведчики, но пока трудно сказать.
– Я погляжу? – Лекса покосилась в сторону Кенаса. – Отвлеки его. Мой лев последнее время стал слишком активно заявлять на меня свои права. Видимо, мне не стоило так покорно молчать, когда он в прошлый раз назвал меня своей женой. Но сейчас еще не время выяснять отношения.
Галла кивнула и взяла из рук Лексы повод ее коня. Рыжая легко соскользнула на землю и мгновенно растворилась в лесу.
Кенас уже оглядывался в поисках своей подруги, когда черная жрица подъехала к нему.
– Она скоро вернется, герой. – Сказала Галла встревоженному сотнику, передавая ему повод лошади Лексы. – Я давно хотела поговорить с тобой. Ослабь свою хватку, сотник.
– О чем ты? – Недовольно поморщился тот.
– Да все о том же. Моя девочка сама выбрала тебя, но не позволит накинуть на себя узду никому. Не натягивай повод, если не хочешь, чтобы она взбрыкнула и сбросила тебя на землю. И тогда она сама пойдет туда, куда ты захочешь.
– Извини, достопочтенная, но это не то, о чем я желал бы говорить! – Решительно сказал Кенас. – Я не привык…
– Вот именно! – Властно оборвала его Галла. – Ты не привык иметь дело с такими женщинами. И поэтому лучше тебе послушать меня. Лекса сама еще не знает своей силы и судьбы. Она не такая, как я, как все женщины моего рода. Она больше похожа на своего отца, он тоже как будто всегда играл с судьбой в кости. И ничего не воспринимал всерьез. В душе он всегда оставался хулиганистым мальчишкой, хотя был уже далеко немолод и слыл среди придворных суровым правителем. Если бы я тогда попыталась хоть раз удержать его возле себя, то потеряла бы навсегда.
– Я и не собирался ее держать!
– Нет. Но и не позволяй ей взять верх над собой. Она и сама не понимает, как велика ее власть над тобой. Это не ее вина – такова ее сущность. Но ты достаточно силен, чтобы противостоять этому. Собственно, поэтому она и выбрала тебя, герой. Слабый мужчина ей не нужен. Но тебе будет нелегко. Боюсь, труднее, чем Денису. – Галла с усмешкой кивнула в сторону Ольды и Трофимова, которые стали за эти дни совершенно неразлучны. При этом вид у парня был не очень-то радостный – царица Ситалинии продолжала неустанно опекать его, порой, вызывая усмешки окружающих их воинов. Впрочем, Денис уже успел между делом подраться кое с кем из тех, кто пытался насмехаться над ними открыто. Его навыки рукопашного боя, заметно улучшенные Лексой, были оценены по достоинству, и те, кто на себе испытал его кулаки, прониклись к парню уважением.

Лекса появилась из леса внезапно, чуть не напугав лошадей, она спрыгнула откуда-то сверху.
– Пришлось позаимствовать лошадь у какого-то олуха. – Кивнула она головой в сторону леса, отвечая на вопрос Галлы. – Я оставила ее в лесу, надеюсь, она вернется к своему хозяину. Впрочем, легче ему не станет – он привязан к дереву. Вначале я просто следила за всей этой компанией, а потом решила прокатиться немного в сторону, поглядеть, где у них основные силы. Это не люди Темного Князя. Их всего около трех сотен, и все они подчиняются какому-то веселому парню со светлым чубом, рыжими глазами и свежим шрамом через пол лица. Судя по тому, что я заметила там почти всех наших старых знакомцев, тех, что мы пощадили возле замка Грана Корлеса, это как раз и есть тот самый сотник Баста Острослов, старый друган нашего Кенаса. Но он пока еще чего-то выжидает, не спешит объявиться. Думаю, он все еще сомневается на наш счет. Сейчас в лесу поблизости человек семь. Это разведчики. Близко к нам не подходят, держатся мелкими группами сзади и спереди. Этот, со шрамом, сейчас тоже здесь, впереди. С ним еще трое. И трое сзади. Но, кажется, он уже послал за остальными. По-моему, скоро этот парень созреет для разговора по душам. – Она посмотрела на Кенаса. – Хочешь с ним побеседовать? Тогда есть смысл обогнать отряд шагов на сто – как раз окажешься рядом с ними.
Кенас кивнул:
– Да, я поеду. Судя по всему, это действительно старина Острослов. Только шрама у него не было.
– Я с тобой. – Сказала Лекса. – Среди тех, кто сейчас здесь, только воины с мечами и копьями, но в основном отряде есть и арбалетчики. Так что надо быть настороже.
– Это мое дело. – Хмуро сказал Кенас. – Баста строслов был моим другом, и он честный воин. Не думаю, что он нападет со спины.
– Разумеется, нет. – Пожала плечами Лекса. – Но я не уверена, что среди его людей нет предателей. Или, что они не считают тебя предателем. Не забывай, последний раз он имел дело с твоим двойником и, кажется, до сих пор не уверен, что это был не ты.
– Она права. – Поддержала Лексу Галла. – Ее появление рядом с тобой не вызовет ни у кого опасений, но будет совершенно не лишним в случае нападения.
Кенас усмехнулся и кивнул:
– Похоже, – сказал он, – пример моей сестры заразителен. Ты тоже собираешься меня опекать, женщина?
– Придется. – Мило улыбнулась ему Лекса, посылая своего коня вперед. – Раз уж ты назвал меня женой, дорогой. За язык тебя не тянули, так что терпи теперь.

Уже стемнело и Гран Корлес решил сделать привал раньше обычного, чтобы обсудить все с вновь прибывшими в спокойной обстановке, не на ходу. В пути они, как правило, не тратили время на установку походных шатров и ночевали, как простые воины, прямо на земле, возле своих лошадей. Но сейчас тысячник распорядился сделать исключение, небезосновательно считая, что их гости являются чем-то вроде послов, и надо соблюсти обычаи гостеприимства.
В шатре устроили подобие приема, совместив его с ужином. Стол с успехом заменило постеленное прямо на земле одеяло, вокруг которого уселись сам Гран Корлес, Кенас, Денис, Ольда, Сава, Галла, Лекса, и их гости – Сарк и Баста Острослов.
Первым, по праву хозяина, заговорил Гран Корлес.
– Я так понял, что вы тоже не в большом восторге от этого самозванца, Темного Князя. – Сказал он, глядя почему-то только на Сарка. – Нам он тоже не очень-то нравится. Но никто из нас не видел ни его самого, ни его приближенных. А вот ты, – он кивнул в сторону Басты, – служил ему, насколько я знаю. Правда, раньше я тоже думал, что и Камнетес примкнул к его армии, а теперь ходят слухи, что и меня там заметили. Но я все время был со своей тысячей в городе Ветров, любой из моих парней поклянется в этом, хотя тот малый, что привел вас к нам, Корчага, говорил, что я лично был у стен своего родового замка и приказал ему захватить своего брата! Да и Камнетеса он, вроде, видел. Не знаю, можно ли верить словам этого варнака, возможно, он с перепуга навыдумывал всяких небылиц, смешав правду с вымыслом. Он сказал, что служил у тебя под началом, Баста Острослов. Но я что-то не помню его. Но тебя-то самого я знал, как одного из лучших моих сотников. Впрочем, – буркнул он, – у меня все вы были, как на подбор… Так что отвечай за своего воина, сотник.
Острослов тряхнул чубом и скривил губы в ухмылке:
– Много с тех пор воды утекло, тысячник… Я уже давно не твой сотник. Но ты с нами всегда поступал по совести, слов нет, командир, так что можешь с меня спрашивать за Корчагу. Он, я слышал, разгромил твой родовой замок? Варнаком он был, варнаком и помрет, такой уж человек. Говорил я ему тогда, что нечисто дело у Темного Князя, уходить надо. Меня-то он выручил по старой памяти, помог уйти, но сам со своей бандой, что набрал уже после войны, остался. Все равно, я его должник. Ну, да ладно, я его сейчас к себе взял с его ребятами, ты их сам помиловал, значит, счеты с ними сводить не будешь. А нам всякие люди нужны. А что он варнак… Ну так и я грешен, после войны славно погулял в лесах – уж очень зол был на наших светлейших правителей. И к Темному Князю пошел служить по той же причине, чего тут теперь скрывать.
Но хоть я и грабил купцов, да бил княжьих прихлебателей, но чести своей никогда не ронял – никто меня не упрекнет, что я женщин и детей убивал и жег. Правда, варначья жизнь, это не войско – всякий народ попадается. Признаюсь, мы и девок в полон брали, продавали перекупщикам. Но своим лесным братьям я и в варначестве зверствовать особо не позволял. И подумал, что раз уж Темный Князь собирает не банду, а войско, да еще за правое дело, как он, вроде, сын Прависа, то там тоже порядки будут воинские, а не варначьи. Да еще и слух пошел, что и Камнетес уже там. Кенаса-то я знаю давно – он к своей воинской чести всегда относился серьезно. Вот и решил – если и правда он у Темного Князя правая рука, то мне с ними тоже будет по пути.
Привел я к ним две с лишним сотни своих бойцов, с кем мы в лесах хлеб варначий делили. Встретили нас поначалу честь по чести, да и Камнетеса я там увидел. Правда, он-то меня узнать не удосужился, даже руку при встрече не подал, из-за спин своих телохранителей небрежно кивнул мне, как чужому, велел своей свите нас устроить в лагере, и пошел дальше. Я, конечно, удивился, но поначалу значения не придал особого. Думаю, он теперь большим человеком у нового правителя стал, наверное, в лорды метит, вот и воротит нос от старых знакомцев. Раньше-то за ним такого не водилось, но что только с людьми жизнь не делает. Остался я там, раз уж пришел. Вроде бы условия-то для наемников там неплохие, по-честному делились с нами добычей, было обещано каждому после победы по его делам воинским воздать почет и звания разные. Но все-таки, стал я присматриваться, и очень мне многое сразу же не понравилось. Война, конечно, известно, дело грязное, не до соплей и жалости, оно и в наше время особо ни с кем не церемонились, всякое бывало. Но того, что в этой самой армии творится, я своим парням и в варнаках не позволял вытворять! Сам Темный Князь до крови жаден, хуже зверя. Я так понимаю: ты пытать, пытай, если нужда в том есть, во время войны без этого не обойдешься, но совесть-то тоже имей. Ладно бы врагов там лютой смертью казнил или злодеев, в назидание другим, я бы понял, но баб с детишками за что же так-то? А тот, что себя за Камнетеса выдает, и еще человек пять с ним, особо приближенные князя, за палачей у него. Но особенно мне не по нраву пришлось, то, что они и среди войска имеют наушников, тех, кто на товарищей своих доносит – если кто недоволен чем, или высказывает сомнения в княжьей родословной. Могут и предателем тогда такого бедолагу объявить, запытать так, что несчастный сам признается, что заслан специально, чтобы князя светлейшего зарезать или отравить. Только за то, чтобы умереть побыстрей, а то эти мастера умеют так жилы вытянуть и на кулак намотать, чтобы человек до последнего сознания не потерял и сам раньше времени не умер… Правда, такие доносчики долго не живут, ребята их душат по-тихому, если узнают, хоть за это тоже можно на плаху попасть. Такие порядки многим по началу не нравится, но, заметил я, что потом, когда обживутся, те же люди за князя готовы на смерть идти, как одурманенные. И стал я замечать одну странную вещь – как будто опаивают всех там чем-то. Княжьи слуги ежедневно выкатывают бочку дармового вина – чтобы, значит, войско выпило за здоровье своего вождя. И чем чаще человек к той чарке прикладывается, тем вернее становится. Некоторые, из тех, кто первыми к этому войску пристали, совсем, как не в своем уме становятся, когда князя этого видят или просто слышат о нем. Глаза выкатят и славят его хором, натурально, как бога живого.
Мои ребята, особенно, кто до вина жадный, гляжу, тоже стали так-то с ума сходить – только и слышно от них, какой князь человек, как они за него умереть готовы… Я это дело потихоньку пресекать стал, как должны ту бочку вывести, так я тех, в ком не уверен, под разными предлогами уводил из лагеря, лучше сам, говорю, вам вина поставлю, когда дело сделаем. Ну и что вы думаете? Прошел их восторг, как и не было, только день не пили этого проклятого зелья, обычным вином перебивались, и снова людьми стали. Ну, я им и говорю – пора нам отсюда ноги делать. Чую, не будет здесь ни славы, ни денег, раз князь свое войско отравой опаивает – значит, обманет, как пить дать, обманет. Опять же, как посмотрю на Камнетеса, ну не он это, хоть ты меня режь! Я-то, правда, думал, что его тоже опоили, как и всех, от того он и на себя стал непохож. Что своих старых приятелей не признает – оно бы еще ладно, но ведь и ведет он себя совсем по-другому. Заметил я, что в боях-то он и не участвует – меч с собой в ножнах только для виду носит. И вообще, без телохранителей своих шага даже по лагерю не сделает, зыркает недобро из-за их спин. Если с кем поговорить хочет, то этого человека его держиморды при этом только что за руки не держат – обступят со всех сторон, следят, чтобы к Камнетесу не приблизился ближе, чем на пять шагов. Не говоря уж о том, что сколько я Кенаса знаю, он палачом по своей воле не стал бы, не говоря уж о том, чтобы для собственного удовольствия девок и детишек мучить. Вот я и подумал, это что же тут такое с людьми делается? Значит, и со мной такое можно? Но кто-то все-таки нашелся, выдал нас княжьим псам. Спасибо, Корчага выручил, хоть и рисковал тогда. Сам он уходить с нами отказался, решил посмотреть, что дальше будет, уйти, мол, никогда не поздно, но с вином их приворотным тоже стал с тех пор поосторожней. Да и кое-кого еще удалось предупредить. Там сейчас народу пришлого много, можно и отвертеться от питья этого. Там и так любителей хватает, некоторые так уже привыкли, что ждут ту бочку, как хлеба в голодный год. Будто им вина мало.

Они тронулись в путь на рассвете следующего дня. После некоторых споров, Гран Корлес настоял на том, чтобы тоже войти в их команду, так как он единственный из всех бывал раньше в замке Сварра и знает его внутреннее расположение. Сава Скорохват тоже не хотел расставаться с друзьями, но Галле удалось убедить его, что от него будет больше пользы в войске, тем более, в отсутствии Грана Корлеса и Камнетеса. Сотня воинов из города Ветров проводила их до границы земли рода Сварров, и вернулась к остальному войску.
Первую ночь путники провели в лесу, а к вечеру следующего дня неожиданно выехали к одинокой хижине, стоящей на морском побережье. Лес тут уступал место песчаной отмели, что, изгибаясь, образовывала залив, на другой стороне которого виднелись мрачные скалы. На песке возле воды сушились старые, много раз латаные сети, тут же стояла утлая, но хорошо просмоленная лодчонка, заботливо вытащенная на берег.
– Лодка еще влажная. – Сказала Лекса, оглядываясь. – Надеюсь, ее хозяин где-то поблизости.
Действительно, при их приближении из-за ветхой хижины вышел хмурый седой старик, заросший пегой бородой по самые брови. Он довольно равнодушно оглядел всадников и неспешно раскурил трубку. Он не задавал им никаких вопросов, просто спокойно глядел на незваных гостей. В глазах его не было видно страха перед вооруженными незнакомцами, обычного в нынешние времена.
– Здравствуешь ли, добрый человек? – По обычаю спросил Кенас, первый слезая с седла. – Добрый вечер, почтеннейший.
– И вам того же. – Чуть насмешливо проговорил старик, слегка кланяясь. – Заблудились, что ли, господа варнаки?
– Ты не боишься называть варнаками благородных господ, дед? – Нахмурился Гран Корлес. – Гляди, когда-нибудь ты можешь и угадать…
– Мне нечего боятся. – Презрительно сказал старый рыбак. – Я уже сполна заплатил свою дань и господам и варнакам. Все, что у меня еще оставалось, мой внук, погиб, когда нечисть из замка старого греховодника лорда Сварра напала на деревню рыбаков. Мне на этом свете осталось сделать только одно дело. Скоро придут длинные ночи и зимние туманы, нечисть будет подходить все ближе и ближе к моей хижине. Я уже слышу их вой в полуночи, но пока что они не рискуют надолго покидать свои скалы. Но когда туманы накроют побережье, их уже ничего не остановит. Вот тогда-то я с ними и посчитаюсь за Олли. Я подготовил демонам славную встречу, и умру не зря. Так что вам нет смысла убивать меня – мне и так недолго ждать смерти.
– Ты хочешь один сражаться с демонами? – Недоверчиво покачал головой Гран Корлес. – Это смело, но глупо. Разве в погибшей деревне не было молодых сильных мужчин? Ты сам говоришь, что они ничего не смогли сделать.
– Они просто не захотели сражаться. – Презрительно скривил губы старик. – Те, кто выжил той ночью, наутро покинули свои дома и навсегда ушли из этих мест. Демоны ночи, что на них напали, лишили их мужества. А я в молодости видел вещи и похуже, когда ходил в море со старым Борром Осьминогом. Там, за Белыми туманами, где морская вода сливается с бесконечностью, нам доводилось видеть и призрачную деву, уводящую моряков за собой в бездну, и морского змея, заглатывающего целые корабли, да и многое другое, о чем даже не слышали сухопутные шлепы, вроде вас. И если бы в море мы каждый раз теряли разум от страха, когда сталкивались с колдовским отродьем, то не стоило даже подниматься на палубу. Я-то знаю, что все демоны смертны, каждая нечисть чего-то, да боится. Даже если ее нельзя убить, как человека, ударом меча или топора, то всегда найдется другой способ. Я расспросил тех, кто выжил в ту ночь, и я узнал то, что хотел. Несколько раз с тех пор я ходил вечером на лодке к тому берегу залива, наблюдал.
– Вообще-то, мы тоже идем к замку. – Сказал Кенас. – Расскажи нам, что ты знаешь про этих демонов, старик. Я бы предложил тебе щедро заплатить золотом за это, но сомневаюсь, что оно тебе сейчас нужно. Но я не забуду, что должен тебе.
– Свой долг мне ты сумеешь отдать только в царстве мертвых. – Усмехнулся старик. – Ну что ж, кто знает, возможно, мы там скоро и встретимся с тобой, воин. Ладно, не в моих обычаях мешать людям умереть, как им хочется. Если вы настолько безумны, что сами суете свои головы в пасть демонам ночи, я вам расскажу то, что знаю. Возможно, прежде чем умереть, вы сумеете уменьшить поголовье этой нечисти. А на мою долю все равно кто-нибудь, да останется.
Эти твари нападают, когда садится солнце или приходит туман с моря. Они кидаются на людей, как голодные волки, разрывают своими клыками горло и пьют кровь. Демоны не боятся обычного оружия, так как их тела почти что призрачны. На первый взгляд кажется, что это люди – у них две ноги и две руки, хотя их клыки режут плоть, как стальные кинжалы, но когда приглядишься, видно, что их тела под мантиями полупрозрачны и подобны студню. Но они все-таки не призраки, которым нельзя причинить вреда оружием. Правда, меч или топор могут задержать их на время, но не убить. Разрубленные части, сколько бы их ни было, все равно рано или поздно соберутся вместе и срастутся. Но эти демоны боятся солнечного света и огня. Они вспыхивают, как факелы, и моментально сгорают. Если хотя бы одна из разрубленных частей попадет в огонь или под лучи утреннего солнца, то вся тварь уже не возродится, она сгорит. Правда, по ним очень трудно попасть, они верткие, как ласки, и стремительные, как рыбы в воде. Но мозгов у них не больше, чем у селедки. Нападают, подчиняясь только зову своей плоти, как акулы. Кое-кто из жителей деревни сумел отсидеться до утра в домах, те, кто сумел запереться, завалить камин и заткнуть все щели в стенах. Демоны так и не догадались выставить окна, выбить двери или разобрать кровлю, они просто всю ночь летали возле таких домов со своим жутким воем и пытались найти хоть какую-то лазейку. Спаслись и те, кто сумел выйти в море на своих лодках или просто бросился в воду и заплыл достаточно далеко от берега. Твари не могут долго летать над водой и сразу возвращаются на берег или падают в воду. Правда, не тонут, а просто выходят по дну на сушу.
Они чуют живых людей, как акулы кровь, и вечно голодны. Десять дней назад они всю ночь крутились с той стороны скал, видимо, какой-то путник забрел слишком близко к замку. Все остальные ночи они мечутся по берегу залива, чуют, что я здесь. Пока что они не решаются до меня добраться, хотя с каждым разом подходят все ближе и ближе. Они сейчас очень голодны. Я бы не советовал вам сегодня идти дальше, если вы не спешите погибнуть. Переночуйте здесь, возле моей хижины, и сами услышите ночью их крики. Утром, когда взойдет солнце, можете идти к замку. Верхом вы сумеете добраться туда засветло. Правда, вернуться вы уже не успеете, если только не сумеете переплыть залив. В молодости я бы сумел сделать это, но в любом случае, лучше утонуть в море, чем попасть на ужин к этой нечисти. Отпустите своих коней, они сами вернутся сюда к утру, а демоны их не тронут, они нападают только на людей. Но находится в самом замке опасно даже днем – никто из тех, кто туда вошел, еще не вернулся обратно. Хотя, правду сказать, не многие и пытались.
– Ты позволишь взять твою лодку, чтобы поглядеть на этих демонов, когда стемнеет? – Спросила Галла. – Как далеко от берега надо держаться, чтобы они не напали?
– Я сам сяду на весла. – Сказал старик. – Но со мной могут пойти только трое из вас, больше лодка не выдержит. Если вы и вправду думаете сразиться с демонами, я вам помогу.
– С тобой поедем я, Лекса и Денис. – Сказала Галла, оборачиваясь к своим спутникам. – Мы с Лексой, возможно, сумеем понять, что это за твари, а Денис испытает в деле свои серебряные болты. Кто знает, возможно, это подействует на них.

– Почему эти мужчины слушаются тебя? – Спросил старик Галлу, когда они уже отплыли достаточно далеко от берега. – Я много лет живу на свете, повидал много удивительного, но только однажды встречал женщину, которая вела за собой мужчин. Это было давно, еще до войны. Она была очень молода, а мужчины были жрецами. Правда, они это старались скрыть, но я слышал, как они разговаривают между собой на древнем храмовом языке. Я выучил его в детстве, так как рос при храме бога Нелло, повелителя морских глубин. Хоть та женщина выдавала себя за юношу, но меня трудно обмануть. Они тогда скрывались от кого-то. Я тайно вывез их из города морем, сам купил им лошадей, так как они не желали, чтобы кто-то из торговцев видел и запомнил их. Я тогда польстился на хороший заработок, хотя и рисковал, так как они могли бы убить меня, чтобы не оставлять свидетелей. Мужчины, кажется, склонялись к тому, чтобы так и сделать, они говорили, что ставки слишком высоки, чтобы рисковать, но женщина запретила им это и велела щедро расплатиться со мной. И почему-то я сразу поверил ей. Потом ходили слухи, что из княжеского замка сбежала ведьма, отравившая великого князя. Но я думаю, жрецы не стали бы иметь дело с ведьмой-отравительницей. Во всяком случае, я купил себе на их деньги хороший баркас и даже хотел выкупить свою семью у лорда, так как меня угораздило жениться на крестьянке из рыбацкой деревни, приписанной к его владениям. Но лорд Сварр отказался их отпустить. Вот мне и не удалось навсегда покинуть эти берега, как я мечтал. А мой баркас сожгли варнаки во время войны, жена умерла, дети и внуки погибли. Один я еще жив. – Старый моряк криво усмехнулся. – Я вот думаю, почему я не сделал так, как мне советовала та женщина, не решился увезти свою семью тайком и выйти с ними в море? Не стал бы лорд из-за каких-то там рыбаков снаряжать погоню, да и не сразу бы заметил такую пропажу. А я пошел к нему по-хорошему, как закон предписывал, челом бил… Дурак был, ничего тут не поделаешь.
– Мне жаль. – Печально сказала Галла. – Но никто не в состоянии узнать свое будущее. Ты поступил так, как считал правильным для себя.
– Если бы я знал, что потом устроят наследники Прависа, что сделают они с имперскими законами, то лучше бы пошел в пираты, как Чокнутый Рыбак, да грабил бы их суда в свое удовольствие! – Старик зло выругался. – Глядишь, дети бы теперь живы были, да пиратствовали бы сейчас со мной в южных морях. Да что толку теперь об этом говорить… А вон и нечисть! – Усмехнулся он, кивая в сторону берега. – Пожаловали селедки сушеные!

На берегу уже начали волноваться о своих друзьях, тревожно прислушиваясь к вою призраков, что далеко по побережью. Возле воды горел костер, и все остальные участники похода сидели возле огня, беспокойно вглядываясь в море, когда лодка старого Лоиса, наконец, пристала к их берегу.
Женщина, спасенная из воды, в лодке сразу же потеряла сознание и, если бы не искусство Галлы, возможно, не дожила бы до берега, так как рана от арбалетного болта выглядела ужасно. Лицо бывшего призрака сейчас было бледно до синевы, это бросалось в глаза даже при неверном лунном свете, но фигура женщины отличалась редкой красотой и изяществом.
– Кто это? – С недоумением спросил Гран Корлес, разглядывая мокрую обнаженную женщину на руках у Дениса. – Русалка?
– Хуже. – Буркнул дед. – Они подбили одну из тварей, и она обернулась этой девкой. Я-то хотел ее сразу утопить, от греха подальше, но они решили привезти ее сюда, говорят, что она неопасна. А по мне все равно надо бы ее в костер кинуть, пока совсем не очухалась и снова не приняла прежний облик.
– Может быть, старик прав? – Сказал Сарк, который, как и остальные, подошел поближе, чтобы разглядеть спасенную. – Во всяком случае, надо держать факел наготове.
– Кто она такая? – Спросил Кенас. – Судя по ее виду, на крестьянку из рыбацкой деревни она не очень-то похожа.
– Думаю, это одна из наложниц лорда Сварра. – Сказала Галла. – Я приведу ее в чувство, и тогда мы ее расспросим. Но она вряд ли что-то помнит о том, как они охотились за людьми на побережье. В лучшем случае, удастся узнать, как они превратились в этих тварей. Думаю, их поразило какое-то сильное проклятие. Когда мы были там, я почувствовала присутствие древней магии. Серебро металл не простой, в храмах оно издавна используется для очищения от злых чар и снятия проклятий. Хорошо, что мы догадались сделать серебряные наконечники для арбалетных болтов, жаль, не было время выковать и серебряные мечи, они бы нам пригодились. Ну, ничего, попробуем обойтись тем, что есть. А теперь принесите в дом эту несчастную, дайте мне воды и мою сумку.
– Только не в дом! – Хмуро сказал старый рыбак. – Я сам там не живу, там все готово для встречи ее сородичей.
– Вот зачем там столько соломы и просмоленных досок! – Хмыкнул Сарк. – А я-то думал, это папаша к зиме так готовится, чтобы до весны по морозу не ходить в сарай за дровами. Да, если это все вспыхнет, костерок получится славный. Так ты задумал заманить в свой дом этих бестий и спалить их там?
– Не твое дело, балаболка! – Сурово оборвал его старый Лоис. – Еще раз увижу, что кто-то из вас сует нос, куда его не просят – не обижайтесь!
– Ладно, не сердись, отец. – Примирительно сказал Сарк. – Это я так, по привычке. Но куда же нам эту красотку-то девать?
– Несите ее в сарай, что стоит за домом. – Буркнул старик. – Я сам там живу, пока время не пришло, так что там есть старый топчан и свеча. – И Лоис сам пошел вперед с факелом, чтобы показать дорогу.

Они подъехали к замку Сварров, когда солнце еще светило, но уже заметно клонилось к закату. Даже если бы они не знали заранее, какое это страшное место, то брошенная рыбацкая деревня сказала бы им об этом. Хотя все трупы некогда здесь погибших забрали с собой и похоронили те, кто выжил, все равно чувствовалось, что там случилась какая-то страшная катастрофа, повсюду были видны следы того, как поспешно и в какой панике покидали эти места жители. В округе не было слышно даже крика чаек, тоже покинувших эти места, нигде путникам не попалось ни единой живой твари. Их лошади тревожно ржали и шли под своими седоками с явной неохотой, чувствовалось, что если дать им волю, они стремительно понесутся прочь от этого жуткого места. Старик сказал, что хотя призраки замка и не трогают никого, кроме людей, все живое инстинктивно убегает прочь от их обиталища. Даже рыба теперь держится только у его берега залива.
– А дедок-то уже здесь. – Усмехнулся Сарк, кивая в сторону моря. – Желает полюбоваться тем, как нам будут кишки выпускать. Надо же, он и девицу с собой прихватил! – Удивленно сказал он, присмотревшись.
Действительно, лодчонка старого рыбака уже качалась на волнах вблизи берега и рядом с Лоисом в ней виднелась женская фигура в черном плаще.
– Странно. – Сказал Денис. – Я-то думал, он ее придушит по-тихому, как только мы покинем его хижину. Похоже, они подружились. А девчонка крепкая, с такой раной в море вышла…
– Нет. – Покачала головой Галла. – Они не стали друзьями. Но у них теперь одна цель в жизни. Боюсь, они договорились…
Она не успела закончить свою мысль, так как внезапно, словно из-под земли, прямо перед самой мордой коня Грана Корлеса, который ехал впереди отряда, появилась странная фигура, закутанная в темно-синий плащ, густо расшитый серебряной нитью. Странные серебряные узоры, похожие на магические знаки, покрывали всю одежду этого незнакомца, как паутина. Казалось, весь он, поверх плаща с низко надвинутым на лицо капюшоном, окутан поблескивающей в лучах заходящего солнца тонкой металлической сеткой.
– Проклятие демонов! – зло рявкнул Гран Корлес, натягивая поводья и хватаясь за меч. – Это еще что за дела? Ты кто?
– Мир тебе, лорд Гран Корлес. – Спокойно проговорил незнакомец, не выказывая, впрочем, никакой агрессии. – Вряд ли ты узнаешь меня сейчас. Мое имя Вертас Сварр. Я не желаю вреда тебе и твоим спутникам. Уезжайте отсюда, пока одалиски не вышли на охоту. Вы еще можете попытаться спастись, а я постараюсь удержать их в замке дольше обычного. Но скоро уже будет поздно.
– Вертас? – Удивленно воскликнул Гран Корлес. – Так значит, это ты управляешь всеми этими бестиями?
Вертас нетерпеливо дернул головой:
– Нет. Ими никто не может управлять, это главная ошибка лордов. Я предупреждал их! Но мы теряем время, скачите прочь и да помогут боги вашим коням спасти вас.
– Если уж мы сюда приехали, то не за тем, чтобы бежать. – Спокойно сказала Ольда, соскакивая с седла на землю. – И потом, если ты жив до сих пор, то и мы как-нибудь не пропадем. Ну-ка, парень, рассказывай, что тут делается, и как тебе удалось остаться в живых?
Вертас глянул на Ольду, которая решительно шагнула к нему, легко поигрывая тяжелым мечом в не по-женски сильной руке и скинул капюшон, открывая взорам всех свое лицо. Зрелище это, действительно могло напугать, кого угодно. Не даром он сказал Грану Корлесу, что сейчас его трудно узнать. Абсолютно седые, как у древнего старца, бесцветные волосы падали на плечи, а лицо… Лица почти не было, оно представляло почти сплошной багрово-красный шрам. На месте левого глаза зияла пустая глазница, нос был перебит в нескольких местах, губы порваны. Странно было, что тот, кто так изуродован, вообще выжил после таких увечий.
– Бедный мальчик. – Вздохнула Галла. – Ты сильно страдал… Это все цена крови магоров. Как тебе удалось вырваться от них?
– Не важно. Больше никто не выжил здесь, да и я уже не совсем человек. Уходите же!
– Ну, вот что. – Сказала Лекса. – Если мы будем так тут стоять, то, действительно, рискуем встретить их здесь, под открытым небом. В замке есть комнаты, где можно будет надежно запереться? Там и поговорим.
– Зачем вы здесь? Чтобы убить несчастных только потому, что их сделали такими? Они не виноваты в своем безумии. Мне жаль тех, кто погиб здесь, но я не мог предотвратить это. Если вы решили сражаться, то погибните, ничего не добившись. Оставьте нас в покое, и, возможно, я найду способ вернуть им человеческое обличье.
– Одной мы уже вернули ее обличье. – Хмыкнул Сарк, поглядывая в сторону моря. – Не похоже, что ее это сильно обрадовало.
– Что? Что ты сказал?! – Воскликнул Вертас. – Кому вы вернули ее обличье?
– Да одной девчонке из твоего гарема. Вон тот парень, Денис, подстрелил ее сегодня ночью, а эта женщина, Галла, спасла. Сейчас эта девчонка рвется из лодки сюда, чуть в воду не выпрыгнула. Старый рыбак гребет к берегу, так что, вы с ней увидитесь. – Сказал Сарк, показывая рукой на море.
Действительно, лодка подошла ближе и, когда очутилась на мелководье, Риза выпрыгнула из нее и по пояс в воде побежала к берегу. Она все еще держала свою раненную руку на весу, но двигалась легко и быстро, что было довольно странно, учитывая тяжесть раны, полученной ею только накануне.
– Риза?! – Воскликнул Вертас, пошатнувшись. – Неужели вам удалось вернуть именно Ризу? – Чувствовалось, что его охватило нешуточное волнение, ноги его подкосились, и если бы не Гран Корлес, поспешивший встать рядом и придержать парня за плечи, он бы бессильно опустился на землю. Из единственно уцелевшего глаза сына лорда Сварра выкатилась слеза, он протянул руки навстречу спешащей к нему девушке.
– Это я, мой господин. – Крикнула она, подбегая и опускаясь перед ним на колени. – Это я, твоя Риза. – Она взглянула ему в лицо и охнула. – Мой господин! Кто сделал это с тобой?! Неужели это… Это мы?!
– Нет-нет. – Поспешно сказал Вертас, беря себя в руки и осторожно поднимая ее с колен. – Вы не виноваты ни в чем. Но эти люди сказали правду, им удалось вернуть тебе твою сущность?
– Ты же видишь, господин. – Сказала Риза. – Правда, они ранили меня, но даже мне трудно винить их за это. И пусть моя рука навсегда останется недвижима, я все равно буду всю жизнь благодарить их. Ведь ты не прогонишь меня такую, господин? – Тихо спросила она. – Если ты не пожелаешь любить меня, как прежде, то я смогу работать для тебя. Даже и с одной рукой.
– Риза… – Сказал Вертас с чувством, но Лекса перебила его.
– Все замечательно, ребята, вы любите друг друга, я сейчас заплачу от умиления, но тысяча демонов! Скоро стемнеет!!!
– Хорошо, я помогу вам. – Решительно тряхнул головой их новый знакомый. – Но пообещайте мне, что не будете никого убивать… если только вам не придется сделать это, чтобы спасти свою жизнь.
– Легко. – Ответила за всех Лекса. – Мы, вообще-то совершенно безобидные, без необходимости никого пальцем не тронем. – Она обернулась к своим. – Возражений нет? Ну и ладненько. Веди нас в замок.
Галла махнула рукой старому Лоису, который тут же отплыл от их берега на безопасное расстояние. Они расседлали лошадей и отпустили их. Бедняги только и ждали, чтобы умчаться прочь из этого страшного места.
– Надеюсь, старик позаботится о них. – Сказал Кенас, провожая взглядом своего коня. – Я не хотел бы его потерять.
– Этот конь вернется к тебе. – Серьезно сказала Галла. – Можешь мне поверить. – Она повернулась к Вертасу. – Так где ты нашел укрытие?
– Я его не нашел. – Усмехнулся тот. – Я его подготовил. Когда понял, чего добиваются отец и Мафрос. Они называли себя жрецами нового храма Знаний. Великими просветителями и толкователями истинного Предназначения. Они отвергли все ранее существующие религии и создали свое учение для избранных. Но истинные знания были всегда надежно скрыты от их глаз, так как они искали в старых книгах и древних свитках только то, что могло бы дать им в руки власть. Настоящую власть. Древние знания магоров, поставленные на службу зла, рано или поздно становятся абсолютным злом и губят тех, кто пытается к ним прикоснуться. Я предупреждал их, но они были глухи к голосу разума… Впрочем, все долго рассказывать, поспешим укрыться в моей серебряной комнате. – Вертас подошел к скале, из которой он так эффектно появился перед ними и повернул какой-то скрытый рычаг. Огромный плоский камень отъехал в сторону и открыл узкий коридор, ведущий куда-то вглубь скалы. Факелы, захваченные для битвы с призраками, пришлись очень кстати, так как сам Вертас вполне обходился и без света, видимо, он хорошо знал свои владения. Или, что скорее, хорошо видел в темноте. Но он не стал возражать, когда его гости пожелали осветить себе путь. Сам он пошел вперед, показывая дорогу. Риза держалась возле своего господина. Как заметила Галла, У девочки проснулся интерес к жизни.
– Входить в замок через главные ворота небезопасно. – Рассказывал по дороге Вертас. – Особенно, когда солнце уже садится. Там слишком мало окон, и сейчас еще немного светло только в главном зале, но скоро и он окутается сумраком. А эти… существа сейчас очень голодны. Уверен, они уже почуяли ваше приближение и сейчас с нетерпением ждут, когда можно будет выйти на охоту. Если бы вы вошли в замок, то оказались бы в их полной власти. Вижу, вы приготовились встретить их. – Он покосился на факелы. – Но все равно, немногие бы из вас остались живы после их нападения. Но замок Сварров очень древний. Тут много потайных ходов и тайных комнат. О некоторых из них не знает даже мой отец. Он всю жизнь служит при дворе и у него не было времени, да и желания, исследовать замок по-настоящему, так как это сделал я, когда был изгнан из высшего общества. В библиотеке я нашел записи оставленные нашими далекими предками, теми, кто основал род и стоял у истоков создания империи. Они написаны на старинном наречии, да и письмо с той поры изменилось неузнаваемо, но я всегда умел учиться. И я стал изучать язык старинных рукописей. А что мне еще оставалось тут делать все эти годы?
Я читал эти рукописи и узнавал многое, о чем никогда бы не узнал, если бы оставался при дворе. Оказывается, когда-то все лорды были очень образованными людьми и они стремились, чтобы эти знания не погибли в веках. Те из них, кто имел склонность к сочинительству, сами писали трактаты для потомков, другие нанимали специальных писцов для этого дела. И все они собирали рукописи своих современников. Так как мои предки были лордами-хранителями, то и их рукописи касались, в основном, магоров и всего с ними связанного. В том числе и древнего знания, недоступного простым людям, но передаваемого магорами своим потомкам при рождении вместе с кровью.
Эти познания ложились в моей голове одно на другое, и вскоре я стал замечать, что новые знания уже приходят сами, как будто я не учусь, а вспоминаю нечто давно забытое, но хорошо заученное когда-то. И стоит только взглянуть на что-то, связанное с этим, как в голове само собой рождались мысли и образы. И чем дальше, тем быстрее шел этот процесс. Я стал понимать многое, в том числе и в самом себе. И тогда я совершил ошибку. Желая вернуть себе уважение отца, которое потерял после того случая с дуэлью, я рассказал ему об этом. Но я был слишком наивен и глуп, я надеялся, что он простит меня, хотя, прощать-то было и нечего, я не струсил тогда, просто во мне жила скрытая сущность моей крови – я не могу убивать, не могу причинять боль и страдание кому бы то ни было. Позднее, я понял это, но тогда я еще не знал, что во мне тоже течет кровь магоров. А отец знал. Как и то, что в роду Сварров уже не осталось и четверти крови людей. И в нем самом тоже. Но у него это не проявилось никак, а во мне… Словом, он рассказал мне, что уже давно лорды-хранители, не все, а четверо из них, самые старейшие, те, кто принимал этот пост от своих отцов и дедов, образовали свое тайное общество. Они назвали его Обществом Великих просветителей. Это длится уже многие годы, и переходит из поколение в поколение. Они забирают детей магоров, тех, кто рождается совсем, как человеческие дети, и тайно воспитывают их. Из женщин получаются великолепные наложницы, их держали в нашем замке, а мальчиков растили где-то в другом месте. Из них всегда получались хорошие знахари, лекари и звездочеты. И все они становились верными слугами своих воспитателей. Но до недавнего времени ни у кого из них не проявлялись внешние признаки магоров, хотя все они и обладали хорошими способностями к наукам. И произошло неизбежное. Мои предки давно уже стали брать мальчиков, рожденных в гареме, если их жены не могли родить им наследника, и давать им свое имя. Таким образом, лорды Сварры тоже породнились с магорами. Мой дед, мой отец, да и я сам были рождены не теми женщинами, что являлись законными женами их отцов, дочерями знатных родов. Мы все взяты в младенчестве от наложниц. Моя сестра, Лота, правда, дочь законной жены, но и в ней есть кровь магоров – от отца.
Но внезапно эта кровь в нас, скрытых потомках той расы, стала проявляться по-новому. Не так давно это все началось. Никогда раньше такого не случалось. Магоры всегда рождались магорами и ими оставались, а люди – людьми. Но магоры стали вырождаться. То, что я читал про способности древних магоров, тех, что жили двести и триста лет назад, было поразительно. Они могли делать такое, что сейчас покажется сказкой даже их нынешним потомкам. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что именно древние магоры, не покидая своего убежища, внушили всем далеким вождям, что их надежда и спасение именно в том, чтобы пойти под руку великого князя. Они сами принесли ему свои земли и молили принять их в дар. Именно благодаря магорам империя объединилась на долгие века, и предки тех, кто поклялся быть верными слугами того древнего князя, до нынешних времен сохраняют верность той клятве. И роду князей, тому, которому принадлежал и Правис великий. Поэтому так важно, чтобы только его потомки сидели на троне. Или те, кому его потомки добровольно отдадут власть. Вот, что могли делать магоры когда-то. Но это время давно миновало, магоры утратили свое могущество. Зато, внезапно выяснилось, что их дети, человеческие дети, стали получать какие-то новые, неведомые способности. И изменяться с возрастом внешне, чего вообще никто и никогда не мог предвидеть. Это происходило постепенно. И у всех по-разному. И, самое страшное, все эти знания и способности не всегда были ограничены, как у меня, запретом насилия. Чаще всего у мальчиков это проявлялось в сочетании с крайней жестокостью и агрессией. Я видел некоторых из них, я чувствовал то, что чувствовали они – они ненавидят людей, ненавидят своих хозяев, лордов, они затаились в этой ненависти, но единственное их стремление – уничтожить расу людей и воссоздать новое общество – наследников магоров. Слишком поздно я это понял, слишком поздно я начал ощущать их мысли. И мой отец, он тоже с ними. Но он все-таки человек, честолюбивый и жаждущий власти, и он надеется, что сможет контролировать эту страшную силу, использовать ее в своих интересах и потом с их помощью подчинить себе всех остальных. Но он ошибается, он не нужен им. Я так и не смог его убедить, я не смог остановить этот ужасный эксперимент с женщинами. Даже мою Ризу я не смог спасти от них…