Итак,
Но отложим пока историю северных покорителей городов и народов и посмотрим, как дела у самой южной части флота. В ней оказались легкие грузовозы, они не пытались идти носом к волне а старались держать нос по ветру, и их сносило этим ветром все дальше к югу, вынеся к юго-восточному побережью Бразилии. Увидев землю к северу от себя командиры решили, что Океан смилостивился и выбросил их у берегов все той же Африки, вновь повернувшей на юг, принимая форму Большого Зуба. К счастью буря перед окончанием несла их не к берегу а почти параллельно ему и команды, маневрируя смогли избежать больших крушений и подобрать тех, кому все же не повезло. Подождав отставших, флот двинулся дальше, огибать "Африку", уходящую все дальше к югу. Незнакомые растения и животные вызывают у них все большее недоумение и растерянность. Наконец они встречают огромный залив, являющийся эстуарием Ла Плата. Некоторые полагают, что это устье далекого Ганга, но большая часть полагает, что это Южный рукав Нила, изображенный на карте Гекатея Милетского. Понятно, что это не река, текущая с юга на север, но возможно, что она вытекает оттуда же, откуда и Нил. Учитывая общую потрепанность кораблей, усталость команд, необходимость пополнить припасы принято решение о большой стоянке. 42 корабля с примерно полутора тысячами человек на борту бросили якоря у южного берега эстуария, высадившись на земле, которую назвали Τράπεζα της Ελπίδας - берег надежды, что позже сократилось до Эльпидия. Итак, в октябре 321г до н.э., неподалеку от устья реки называемой местными ливийцами Йи (неподалеку от нашего Монтевидео), суда были вытащены на берег скот был выпущен на выгул, люди начали распахивать ближайшие поля, вырубая лес на поселок. Пока группы легковооруженных разведчиков были разосланы по окрестностям, решено было отправить пару кораблей дальше вдоль берега на юг и один, самый быстроходный и легкий корабль послан был исследовать новонайденную большую реку и как можно дальше для установления возможности дальнейшего анабазиса. Большинство высадившихся составляли македонцы, ионийские греки, критяне и карийцы - около восьмисот, остальные общины были представлены фрагментарно небольшими группами, за исключением финикийских моряков и главным образом персидских кавалеристов с близкородственными общинами наемных иранских горцев. Могущие обещать в будущем заметное напряжение эти ренегаты были морально подавлены, не выступая пока против подчиненного положения.
Экспедиция на юг была далеко не столь успешной. Из посланных 2 кораблей вернулся только один, и его капитан Азибал рассказал о все более пустынных и негостеприимных берегах, о все более свирепых ветрах, погубивших в итоге его спутника. После возвращения Каистробия от северных порогов и Азибала с южного берега всем стало ясно, что попытка вернуться неугодна богам ибо от 20 тысяч, вышедших из Вавилонии осталось меньше полутора тысяч, пути вперед не видно, путь назад приведет в лучшем случае к возвращению пары кораблей. Потому, по эллинской традиции, решено было основать колонию в новой земле. Но сперва обычай и здравый смысл требовали избрать главу - ойкиста, чей голос всегда был решающим в спорах, кто устанавливал законы и отдавал приказы. Такова была издавна роль ойкиста и именно сейчас он был необходим как никогда. Каистробий и Азибаал среди моряков, Главкий и Горгий среди воинов, Пантордан среди македонцев и Мардоний среди персов пользовались заслуженным уважением, но возглавить колонию должен был один. Им оказался Леоннат сын Антипатра, из порученцев Александра, сумевший навести порядок среди остатков флота, прибитых к берегу и привести их сюда. Навклеры и офицеры, команды судов и пассажиры поклялись своими богами подчиняться ему и помогать от сердца и без лукавства. Первым своим приказом Леоннат велел принести на каждом корабле жертвы Гестии ради благого начала. Каждый из навклеров взял огонь со своего корабля и в сопровождении плывших с ним людей принес к общему жертвеннику в центре еще не воздвигнутого города. От этих огней был зажжен домашний огонь новой родины колонистов - Эльпидии. Все другие огни были потушены и только этот разгорался все ярче, и собравшиеся у одного огня провозгласили себя одним народом, собравшимся у одного огня на жертвеннике, огня, которому предстояло гореть пока стоит город. От этого огня один за другим были возжжены огни в очагах домов поселенцев. Но пусто было в этих домах. Не было еще семей у семейных очагов. Поэтому после прокормления первой из задач Леонната было найти женщин для пришельцев. Не впервой уже было эллинам и финикийцам родниться с варварами и дети колонистов от местных женщин вырастали полноправными гражданами колоний. Именно тут лежала одна из причин столь быстрого роста колоний в эпоху Великой Колонизации. Эта земля лежала пустой, не было здесь поселений туземцев, только малые кланы бродили по берегам рек, охотясь и ловя рыбу. Единственным исключением были поселениях у порогов "Южного Нила", о которых рассказывал Каистробий и захваченные там туземцы.
Экспедиция готовилась тщательно - нужно было отобрать и починить лучшие из оставшихся на плаву кораблей, приготовить припасы и снасти для ловли рыбы, выбрать гребцов и ловцов в экипажи. В 317 году экспедиция из 18 кораблей вышла в путь. Экипажи составляли всего по 20 человек, ибо обратно они планировали плыть куда большим составом. Конечно, немногочисленным ранним земледельцам было практически нечего противопоставить махайрам пришельцев, знающих, благодаря заранее допрошенным пленным, расположение их селений. В предрассветном тумане высаживались они выше и ниже селений, окружая еще спящих. Женщин связывали и волокли на корабли, сопротивлявшихся мужчин безжалостно убивали. В плен их не брали, ибо место на кораблях берегли не для них. Более тысячи женщин везли осевшие корабли, возвращаясь к новому дому мимо разоренных селений и пораженных ужасом тупари. После этого были и новые, уже меньшие экспедиции, но такого успеха уже не было. Устрашенные антиподы бежали в ужасе на север, за водопады Гуайры, прячась в протоках. Теперь к демонам болот и лесов они добавили и белых демонов реки - Илина, в жертву которым топили самых храбрых врагов, предварительно вырвав их сердца, чтобы съесть их храбрость.
Итак, к 300г население состояло из почти тысячи семей(более 200 человек умерло не оставив потомства), старшие дети уже начали создавать свои семьи, таким образом население составило около 4000 человек. Персы большею частью пашут(ремесленников и рыболовов среди горцев немного), образовав около десятка поселений по сотне примерно человек, знать управляет и пасет растущие понемногу стада, немногие ремесленники обосновались в Палаполе, где есть и резиденции допущенных к правлению персидских офицеров. Македонские землепашцы предпочитают селиться хуторами ближе к городу, греки и финикийцы - в самом Палаполе, где развернуты верфи по починке и обслуживанию родовых судов, а также переработке улова, и конечно основные мастерские и храмы. Т.о. в городе живет немногим больше половины жителей Эльпидии.
После смерти Леонната во главе колонии стал архонт Филота сын Каистробия. Его отец оставил ему корабль в прекрасном состоянии, преданную команду, крепкое хозяйство, уважение среди других навклиров. Именно их поддержка и помогла ему возглавить полис. Так, поколение за поколением все выше поднимались тридцать семь Великих Домов Эльпидии (часть навклеров не оставила потомства). Все больше гордились они чистотой своей крови и брали себе жен только среди своих или среди немногих других потомков женщин, взятых со старой родины. Именно из таких семей, или же от незаконных сыновей знати вырастали при некотором везении Малые Дома. Лишь представители Великих Домов могли становиться архонтами, владеть кораблями, становиться ойкистами новых колоний. Из Великих и Малых домов выходило жречество, капитаны(не хозяева) кораблей, члены Совета при архонте. В выборах участвовали все, но голосовали не по одному а по фратриям - наследникам тех, кто плыл на одном корабле, что как правило давало Великим Домам решающий голос.
За следующие 100 лет население разрослось до 10 тысяч, население все больше перемешивается, знать окончательно приобрела наследственный и сакральный характер, узурпировав божественное происхождение, отражая нападки неубиваемым аргументом: "если ты потомок Гермеса, почету твой предок не был кормчим?" В быту распространяется смешанный греко-арамео-гуаранийский язык, на котором говорят все, греческий же есть язык аристократов и образованных людей, образующих средний слой Палаполя. Поселения земледельцев продвигаются все дальше в долину Йи, до 50 км от берега, еще дальше уходят пастухи со стадами коз и овец. Растет и население Палаполя. Впрочем, недавно уже была основана колония Тартосса в 60 км к востоку во главе с представителями младших ветвей Великих Домов. Потихоньку ведется торговля с местными охотничьими племенами обеих берегов Ла Платы, и те знакомятся с железными орудиями. Полностью вписавшись в Новый мир колонисты Эльпидии вступают в период бурного роста...
Около 200г до.н.э. казалось бы непримечательное событие привело к значительным последствиям для региона. Началось с того, что один из молодых аристократов - Фороник попался на соблазнении чужой жены. И он сам и обиженный принадлежали к высшей знати и архонт не хотел ссориться ни с одним из них. Потому Фороник был присужден к изгнанию, но его Дому позволили снарядить для него корабль и превратить изгнание в экспедицию к порогам Нила. После нескольких экспедиций за женами столетней давности земли ниже порогов обезлюдели и не приносящие доход плавания были прекращены. Но по прошествии ста лет испуг прошел, тупари снова размножились, выращивая тыквы и охотясь на пекари. Захватив нескольких потерявших осторожность туземцев Фороник допросил их, но не стал грабить поселения, а предложил союз одному из вождей. Фороник предоставлял железные орудия, семена новых культурных растений, домашнюю птицу и помощь в набегах, а вождь давал пищу и работников. Племя процветало и росло, Фороник богател и время от времени отправлял корабль домой, торговать маракуйей, листьями мате, и конечно же добытыми в совместных походах рабами. Другие Великие Дома открыли свои фактории для торговли с племенами севера, продавая им оружие и инструменты и натравливая друг на друга. Так началась великая экспансия тупару и так вступило в золотой век рабовладение в Эльпидии Первоначально рабы использовались для низких работ - вычерпывать воду из трюмов кораблей, прислуживать в домах аристократов, но шло время, северные племена росли в числе и в умениях, и к 100г до н.э. первые обрабатываемые рабами поля появились на берегах междуречья Нила(Параны) и Хапи (Уругвая). К этому времени число эльпидцев достигало уже 40 тыс. большая часть которых жила в 6 полисах, последним из которых был основанный на южном берегу эстуария Дельфинополь. Первый из полисов уважительно именовался старейшим - Палаполем. Город достиг 10 тыс. и больше не рос, поскольку регулярно сбрасывал излишки населения в новые колонии, сплавляя заодно и слишком активных младших детей из Великих Домов. Потомки персов, смешиваясь с другими народностями, активно распространялись по долине Йи. Еще севернее и к западу кочевали стада молившихся Ахуре потомков персидских офицеров, образовавших 8 Малых Домов. Впрочем, сами они себя малыми не считали, в городах бывали редко, что и помогало им избегать конфликтов с жителями полисов, а также сохранять память о своей вере и культуре.
Постепенно Эльпидия обрастала варварской периферией. Прежде всего, это вождества листрогонов в районе порогов Нила(Параны), от южного тропика до болот между Нилом и Хапи(Уругваем), которые чем дальше к западу тем больше сворачивали к северу к бескрайним топям Пантанала. К югу их земли ограничивались лесами за Хапи, к востоку горами, но и доступные земли достигали 500 км с севера на юг и 200-300 с запада на восток и легко способны были прокормить до полумиллиона человек даже при примитивном земледелии, и это при том, что население к началу н.э. там едва достигло 100тыс. Даже людоедство не могло замедлить их рост, поскольку компенсировалось многоженством со вдовами съеденных врагов. Кроме того съедали теперь только самых доблестных врагов и вождей, простые же пленники уходили на плантации юга в обмен на оружие, инструменты, бусы, тонкие ткани и пр. Далее, это бежавшие с плантаций на берегах Хапи (берега Нила вблизи Китринийского моря сильно заболочены). Некоторые из беглецов уходили вверх по реке Ахара, где и прятались среди озерных лагун. Другие же шли болотными тропами на северо-запад, заплатив местным проводникам украденным скотом. И те и другие смешивались с местными, принимая их имена и делясь с ними навыками. Так сложились два племенных союза - каритийцы на реке Ахара и керандийцы, к югу от Нила и до Тукаваки (одной из множества Рио Саладо, впадающей в океан чуть севернее мыса Норте). Первый из союзов был вскоре разгромлен дружинами обозленных рабовладельцев и загнан в недоступные для кораблей верховья, второй же, укрывшись за болотами окреп и сделался грозен соседям. А соседями для союза оказались давно уже не знавшие оружия малочисленные колонисты южного берега. местные давно уже торговали с ними мясом и мехами, теперь же все больше набиралось таких, которые считали несправедливым, что все богатства этой земли достаются пришедшим из за моря чужакам, превратившим их в рабов и преследующих их на своих кораблях. Керандийский союз рос, беглецы приносили новые умения, они научились делать крупные но легкие пироги, вмещающие до 15 человек, но при этом такие, что их можно было переносить на руках и пройти там, где было не пройти эльпидцам. Мужчины племени вооружались не только дубинками и копьями, но и заимствованными у пришельцев луками. Богатства пришельцев манили их. Начались набеги на плантации, но после первых их успехов эльпидцы поставили заставу около устья Хапи и несколько их кораблей постоянно готовы были теперь обрушиться на пытающиеся проскользнуть пироги. Тогда керандийцы решили ударить в другую сторону.
около 50г.н.э. до 60 пирог были спущены на воду одной из рек, впадающий в море южнее Нила. Пройдя в стороне от всех сторожевых постов пироги повернули на восток и под утро высадились у Анфелы - молодой колонии, насчитывающей чуть больше полутора тысяч человек. Лишь пара десятков из них имела хорошее оружие и те не были готовы собраться и биться вместе. При таком превосходстве все сопротивлявшиеся вырезались, остальные вязались. Судьба женщин в захваченном городе понятна и лишь недостаток места на пирогах избавил большую их часть от участи третьей жены. Когда разгул несколько утих, на пироги и лодки колонистов было загружено все найденное железо. Но вождь керандийцев оказался достаточно мудр, чтобы захватить с собой и мастеров, способных научить как растить скот и собирать урожай, как добывать и ковать железо, чтобы можно было не зависеть от подачек эльпидцев. На следующий день пироги оставили разграбленный город и дымящиеся остовы не взятых с собой больших эльпидских кораблей, дабы оставшиеся не воспользовались ими, и не вызвали подкрепления, пока торжествующие победители не скроются в протоках.
Эльпидия была в шоке. Никогда еще варвары не могли набраться сил и смелости, чтобы открыто напасть на эльпидцев, никогда еще не был разграблен ни один из полисов. Дерзость керандийцев требовала должного ответа. Но кто возьмет на себя роль мстителя, кто пойдет пешком там, где не пройти кораблям, кто готов найти и покарать врагов вдали от родного моря, там где бессильна мощь великих домов Эльпидии? И ответ был найден - те, кто издавна привык жить вдали от моря, те, кто издавна владеет лучшими из коней, те, кого пренебрежительно называли малыми домами, кто стоял во главе потомков иранских горцев, пахарей и пастухов долины Йи. Первым из них был глава дома Бехтунов (от бехдин - благая вера) Кавад. Именно к нему обратились палапольские отцы с предложением взять под свою руку земли Керандии к югу от Дельфинополя, который от себя добавил обещание ежегодно выплачивать некую сумму на нужды вооружения и снаряжения. По некотором размышлении Кавад решил, что предложение судит роду почет и славу и решил отправить на юг своего младшего сына Бероза и с ним пять сотен молодых охотников с семьями и потребным скотом. Так сын Кавада ступил на землю, где его потомки будут провозглашены царями. Первый год он обживался на новом месте со своими людьми, охотники отправлялись снова и снова, чтобы разведывать тропы и переправы, пастбища и водопои, а также следы людей. За это время керандийцы снова попробовали выйти в море, но не смогли прорваться мимо сторожевых пентеконтер. На следующий же год, оставив сотню мужей сторожить стада, Бероз с четырьмя сотнями конных выступил в поход. Сотни двинулись по пампе широким изгоном, полосой в два десятка км в направлении, где ожидались поселения керандийцев. Заметив поселение воин давал сигнал, к этому месту подтягивалась его полусотня и предавала все огню и мечу. Пленных вязали и вели на юго-восток, где и продавали поджидающим кораблям. Больше десяти селений было разорено за этот поход. Охваченные паникой варвары бежали кто куда мог: дни в западные болота, другие на север от Тукаваки, третьи пытались скрыться на пирогах на юго-западе, в верховьях той же Тукаваки, четвертые же слали послов к Берозу, обещая покорность в обмен на милость. Милость была дана покорившимся и Бероз вступил во владение землями между Нилом и Тукавакой, составлявшими около 15тыс км2 пампы, не считая болот на востоке и западе. На этих землях жили до 3 тысяч его новых подданных, изъявивших покорность или просто взятых в плен. Жили там и дикие керандийцы, покорности не изъявившие и не бежавшие, но готовые сражаться и ответить набегом с пирог на конный набег.
примерная карта на 100г н.э.. границы Эльпидии и 3 племенных союзов. выделены районы локализации в Эльпидии потомков персов
Напомню, что эстуарий - Китринойское море (желтое от взвеси) р.Парана - Нил (Южный Нил) р.Уругвай - Хапи р.Рио Негро (делит Уругвай на северную и южную части) - Ахара (местн.) р.Рио Саладо (к северу от мыса Норте) - Тукавака (местн.)
Между тем это были люди, постоянно готовые к войне, с завистью и жадностью смотревшие на корабли южных торговцев и думающие, как много богатств можно награбить в их селениях. Теперь у них было и оружие южан, купленное ценой своей крови и при удобном случае они не прочь были обратить это оружие на самих южан.
Пока они были разобщены - можно было натравливать тупари против же и рикбаков против тупари. Так было, пока среди них не появился ЧакаВайоро. Как и его собратья, он пользовался оружием эльпидцев, но с куда большей эффективностью. Среди своих воинов он ввел железную (хоть и варварскую) дисциплину. Показавший спину в бою отдавался крокодилам, а его жены - храбрецам. Не исполнивший приказа разрубался на части ибо своим неповиновением разрубал единство племени. Побежденные вожди шли в ритуальную трапезу, если были достаточно храбры, а их воинам предлагался выбор между рабством в Эльпидии и вступлением в его армию. Женщины же продолжали обрабатывать поля и кормить воинов. За полтора десятка лет ему покорились все племена в районе от Гуайры и вниз по течению до болот. Впрочем, поток рабов на юг не уменьшился, поскольку боевые пироги тупару как стаи пираний ринулись вверх по течению до водопада Урабупанги. Воин, не одержавший победы по законам Вайоро не мог жениться и завести потомства. Но достаточно большая часть подданных нового царства все же не могла принять участие в столь дальних набегов, врагов стало катастрофически не хватать и молодежь заволновалась. Немногие беглецы с юга рассказывали не только о богатствах тамошних городов, но и о том, что они не недоступны для храбрецов. Песни о набегах керандийцев и о падении Анфелы дошли и до селений тупари, воспламеняя сердца юных. И в 143 году (463 от Высадки) Вайоро на совете вождей провозгласил Великий поход. Почти две с половиной сотни тысяч человек ходили под его рукой. Тридцать тысяч копий готовы были подняться по его приказу (конечно не считали рабов). Тысяча пирог ждала своего часа, чтобы наполниться добычей. Половина мужчин, из тех, что уже завоевали свое право на это имя, остались хранить покой царства. Но и тех, кто вышел в поход было больше, чем всех жителей Палаполя, со всеми женщинами и детьми. И пусть на головах воинов тупари не было шлемов а на груди - доспехов, но копья их жаждали крови а сердца не знали жалости.
Северяне тоже призвали на помощь жителей долины Йи, также привычных к стычкам с каритийцами, но эта попытка обернулась катастрофой: пока конные дружины пытались поспеть за вражьими кораблями на на потомков персов обрушились дождавшиеся своего часа каритийцы и устроили там резню и повальный грабеж, унося все железное, украшения и угоняя скот с оставленных пустых пепелищ. После этого добровольцы конечно вернулись к себе у увязли в вендетте с каритийцами, оставив прибрежные полисы своей судьбе.
Чтобы переломить ситуацию разобщенным полисам необходимо было объединить силы, был создан союз с общей казной, армией и флотом, проедром которого был провозглашен правитель Дельфинополя Деитарх Андромахид. Год за годом все дальше к северу встречали вражьи пироги боевые хеландии Эльпидии, в двухстах стадиях от устья Нила были поставлены крепости, закрывающие путь в Эльпидию, ответные походы достигали порогов, разоряя тамошние селения и освобождая немногих пленных, наконец, после 10 лет изнурившей обе стороны войны, наступило затишье.
Страна начала оправляться от катастрофы. За эти десять лет население северных полисов упало почти вдвое до 160тыс, поселения на южном берегу наоборот выросли за счет эмиграции до 80 тыс, до 10 тыс поселились на северных эремийских берегах. Население долины Йи тоже резко упало до 50 тыс. Много женщин и детей погибло и было угнано каритийцами, оставшиеся без семей мужчины уходили на южный берег, под руку Бехтунов, где женились на местных девушках с примесью керандийской крови. Все это привело к тому, что с керандийскими подданными Бехтунам подчинялось до 20тыс. Количество геоморов, как ни странно, только выросло. Долина Хапи оказалась почти не затронута вторжением, а пленные отправлялись в цепях на работы, пополняя число геоморов, доведя его до 80 тыс. Впрочем большая часть пленных - мужчины, направленные на самые тяжкие работы. Старый источник рабов иссяк с началом войны, новый - с ее концом. Таким образом, население Эльпидии составило к концу войны 400тыс, считая рабов, умножающих богатства страны.
Оглянемся на царство тупари. Великий Вайоро умер в разгар войны и резня между наследниками дала возможность эльпидцам собраться с силами. тяжелая война в итоге привела к тому, что соседи потеряли страх а окраины, не желая ехать за смертью стали отпадать. В итоге 1 из наследников занял место отца и принялся наводить порядок. Молодежь смогла убить своего врага, усмиряя окраины и устрашая соседей, не согласные с такой политикой бежали кто на север, кто на юг, а кто и на восток, в сторону морского побережья, благодаря своим военным и хозяйственным навыкам легко сметая мелкие местные кланы. Так начался новый виток экспансии гуарани, приведший в том числе и к тому, что уже через 100 лет побережье Бразилии в районе южного тропика оказалось достаточно густо для каменного века заселено раннеземледельческими племенами, что открыло эльпидским мореходам новое направление добычи рабов. Само же царство наследников Вайоро ударными темпами стало осваивать железное дело и другие ремесла, применяя к пленным эльпидцам методику допроса, именуемую на Руси "Ну что басурман, рассказывай". Поскольку женщины в походы не ходили, а вернувшиеся работали на семейной ниве за себя и за того парня, численность практически не упала, а когда подросло новое поколение, так и вовсе продолжила расти, как будто и не было этих ужасных потерь.
Каритийский союз тоже не проиграл - им удалось изрядно ослабить соседей, от рабов приобрести полезные навыки, в том числе и в коневодстве. Теперь их набеги усилились, многие крестьяне предпочитали бежать на юг, бросая свою землю и становясь издольщиками на чужих полях. Это не было резким изменением, скорее постепенным смещением центра сил. Помощи от городов побережья не было, те обвиняли иранцев в том, что они бросили соседей в час беды и оставили одних биться с листрогонами. Также и к переселенцам на побережье, плохо знающим язык и оставляющим мертвых гнить под солнцем отношение было как к второсортным. В долине Йи скапливалось недовольство.
Несколько иначе складывалась ситуация в долине Тукаваки, тут Бехтуны опирались на старый договор с Дельфинополем, изначально сюда переселялись воины, крестьян, как в долине Йи почти не было и постоянные стычки и набеги поддерживали пахлаванов в готовности. К тому же изначально часть керандийцев покорилась Каваду, успев с того времени породниться с его пастухами, поэтому стычки на границе никогда не достигали такого ожесточения, как на севере. Поэтому Бехтуны в случае серьезного конфликта с одним племенем всегда могли заключить союз с другим, продавая им железные наконечники для стрел и копий или даже предложив взять одну из дочерей вождя младшей женой. Авторитет Владык Коней был достаточно велик в пампе, чтобы всякий вождь почел за честь такое предложение. Так, постепенно положение Бехтунов становилось двойственным - с одной стороны они были древним эльпидским родом, защитниками полисов от варваров, почетными гражданами Дельфинополя, с другой же - они становились одним из племен, кочующих по степи, сильнейшим из них и способным возглавить керандийцев, если появится у них общая цель. В конце концов Бехтунам предстоял выбор, и со временем они его сделают.
Поселенцы на берегах Эремиды решили не возвращаться - обилие лесов вокруг позволяло им строить корабли по более низким ценам, чем старые города, небольшие полоски лесов вокруг которых давно были вырублены. Теперь эльпидский флот, частные корабли и общественные, боевые, купеческие или рыболовные большею частью сходил на воду Эремийского моря (оз. Патус)
Между тем хозяйство басилеев Дельфинополя и проедров Эльпидского союза начало лихорадить. В первые десятилетия их частная мощь опиралась на обширные поместья в Дуопотамии и на большой приток пленных рабов. Однако, поскольку большая их часть была мужчинами, опасными на свободе, то они использовались на тяжелых работах и сравнительно быстро умирали не оставив потомства, что вело к уменьшению царской доли в экономике и увеличении доли полисов и других аристократов. Города, после исчезновения опасности тоже не горели желанием отдавать свои средства на личную дружину своего проедра, а с малой дружиной и походы невелики и добыча соответствующая. Цари и знать Эльпидии начали оглядываться по сторонам в поисках новых источников рабов и рабочей силы. Одним из таких источников, как уже говорилось, стали беженцы из долины Йи, становившиеся арендаторами на царских полях и полях знати. число разорившихся крестьян росло в предшествующий период и из за ослевоенной дешевизны рабского труда, с которым не могли конкурировать свободные малоземельные крестьяне. Снова среди недовольных начали распространяться полушепотом легенды о истинном царе - Царе Справедливости, кто наделит каждого землей, для кого справедливость будет важнее лишней монеты в кошельке.
Температура в котле поднималась все выше, но взрыв прогремел не здесь.
Дело в том, что основным населением долины Йи были крестьяне, не ходившие в дальние походы, добывая рабов а пахавшие свой удел и не слишком богатые, чтобы позволить себе хорошие доспех и оружие. Каритийцы же в верховьях Ахары, позволяя женщинам вскапывать их огороды, сами предпочитали набеги, считая их делом настоящих мужчин. И наши селяне все больше нуждались в поддержке Эльпидии. Причем, как мы видели, знать и басилевсы тоже были заинтересованы в организации военных походов, дающих пополнение работникам на их полях, причем желательно с женщинами, как уже привычными к такому труду, так и позволяющими воспроизводить новые поколения геоморов. Такое совпадение интересов привел к тому, что на северном направлении выход из кризиса стали искать в войне с каритийским союзом. На стороне Эльпидии было и то, что к началу 3 века н.э. каритийский союз был в полуокружении. С запада на них можно было ударить долиной Ахары, низовья которой постепенно осваивались Эльпидией; с юга - через долину Йи, традиционное направление стычек с персидскими знатными родами и их дружинами; с востока же теперь можно было опереться на полисы Эремийского моря. При попытке же откочевать на юг каритийцы неизбежно столкнулись бы с куда более дикими и свирепыми племенами гуарани, отходящими на юг от державы Тупари вниз по долине Хапи. В итоге селения долины Йи признали свое подчинение басилеям Эльпидии, обязались платить подать и снабжать центральную армию вместе со своими конными отрядами. ----------------------------------------------------------- Эльпидия к 200г сиреневые стрелки - распространение гуарани, в центре - все та же держава тупари, вокруг - племена помельче оранжевым - рост территорий, под контролем эльпидцев (не обязательно хозяйственно освоенные, как скажем берега Нила, сильно заболоченные и под угрозой набегов тупари - там только крепости и необх. инфраструктура) Но песчаные лиманы на севере никому особо пока не нужны и я их не включил. Центр северных территорий - наш Порту-Аллегре. территория каритийцев выросла и стала нависать над долиной Йи Керандийцы все более переходят на скотоводство, откуда и быстрый рост территорий, но прибрежные болота им не нужны. Их территория примерно между Тукавакой и горами/холмами Оёли, к северу от Тукаваки старые владения Бехтунов, но с севера они все дальше подвергаются распашке по мере роста населения/хоры Дельфинополя и сателлитов ----------------------------------------------------------- В таких условиях разгром каритийцев был только вопросом времени. В 207-219гг снова и снова обрушивались на каритийцев войска гетайров. Все большее преимущество получали конные отряды, в отличие от корабельных легко способные догнать пешего врага. толпы пленных отправлялись работать на чужие поля, тысячи беженцев пытались укрыться в северных лесах, объединенные силы кланов уходили в ответные набеги, но силы их слабели. Наконец, вожди запросили пощады, обещали никогда не ходить в набеги на южные земли, выплачивать ежегодную подать, выдать заложников в поставленную в центре их земель крепость Деметрия (в честь басилевса) на берегах озера Ласари. Через это планировалось также приобщить будущих вождей к цивилизации и сделать их еще одной опорой царской власти против своеволия знати или непокорства дехкан долины Йи (почему каритийцев и не попытались извести под корень).
На гребне успехов Деметрий ощутил себя истинным Александром, покорителем народов, Великим в веках и прочая... Участь каритийцев должна была постигнуть и кочующих в пампе жителей дикой керандии. И здесь было решено пойти тем же путем - использовать силы и опыт сатрапа ближней Керандии Кавада. Однако на самом деле ситуация на юге была совсем иной. Во первых, к Бехтунам на юг шли не крестьяне, шли воины, всадники, а с ними и богатство всадников - табуны и отары.Бехтуны не чувствовали нужды в помощи и защите, скорее сами ощущая себя защитниками прибрежных городов Во вторых, изначально подчинив себе часть керандийцев, Бехтуны избежали ситуации жесткого противостояния, а впоследствии смешанные браки превратили вражду во взаимодействие а взаимодействие в дружбу. В третьих, керандийцы перенимая у соседей их опыт хозяйства, все больше тоже переходили к скотоводству и коневодству, чему пампа весьма способствует. Это вело к куда более широкому распространению керандийцев на юге чем каритийцев на севере, что затрудняло нанесение ударов по ним, а также к более высокой мобильности их воинов, что помогало их воинам наносить ответные удары. Все эти факторы привели к тому, что задуманная война обернулась катастрофой.
Готовы стаи кораблей, лишь стоит кинуть клич. Летят пенители морей, искатели добыч.
(такой полуплагиат)
Небольшие эскадры быстрых истиофоров одна за другой двинулись на север, воюя и торгуя, создавая базы и уходя все дальше. Со временем антиподы научились прятаться от набегов с моря, приходилось договариваться с местными, обещая им безопасность и даже оружие в обмен на добычу, которую они добудут уже сами. В общем использовалась схема, ранее действовавшая с тупари. Жаждущие же быстрого успеха шли все дальше, к непуганным племенам, пока в 273 году не произошла историческая встреча эльпидского истиофора с унесенными бурей бахийскими рыбаками, потомками тех, кто был вынесен бурей на берег Бразилии около экватора.
Так впервые за почти 600 лет встретились потомки двух частей Великого Флота Александра.
