Фанфик Роська (Восемь лет спустя)

Вик

Дата: Среда, 03.03.2010, 17:41 | Сообщение # 1

Сотник

Группа: Ушкуйники

Сообщений: 1039

Награды: 0

Репутация: 514

Статус: Оффлайн

Солнце перевалило зенит, когда трое всадников в сопровождении двух груженых возов выехали к последней переправе. У отца Фомы кольнуло в сердце и сильно зачесался старый шрам на животе.
Сразу вспомнилось, восемь лет назад, когда он был еще не отцом Фомой, а десятником Василием, именно на этой переправе он получил стрелой живот. Нахлынули воспоминания, которые были одновременно и сладкими и горькими. Тогда он со своим десятком патрулировал окрестности Новоратнинска. Внешнюю стену еще не достроили и боярич Михаил, отобрав более опытных ратников и унотов, каждый день отправлял их прочесывать ближние и дальние окрестности.
На шестерку легко вооруженных всадников его десяток вышел по следу уже на берегу широкого ручья. Когда всадников окликнули, те сразу же выстрелили из луков и бросились через брод на другой берег. Отец Фома вспомнил как стрела пробила кольчугу и вонзилась в живот, вспомнил как двое юнотов везли его в Новоратнинск, пока остальной отряд частью выбил стрелами, часть вырубил в мечи врагов.
Вспомнилось как он лежал и умирал в еще не достроенном тереме. Боль в животе была такая, что не хотелось жить, спасибо лекарке, что умела утихомирить его боль. Именно тогда он дал обет, что если выживет то посвятит себя Богу. По лицу крестного было видно, что тот недоволен решением крестника, но ни чего не возразил.
Отец Фома улыбнулся следующему воспоминанию, непонятно с кем разговаривали Корней и крестный, но через два месяца после принятия пострига, его отправили учится в Византию, и теперь он возвращался домой. Вдруг его пронзила острая мысль, что это было домом для Роськи-Василия, а как здесь примут отца Фому? Но сразу же успокоил себя, хотя и не приличны для священника такие мысли, но совместное пролитие крови своей и чужой, связывают людей не меньше, чем обеты Божьи.
От воспоминаний его отвлек тревожные голоса сопровождающих, они остановились и напряженно всматривались в другой берег ручья, где в дальних кустах мелькнули вооруженные люди. Отец Фома присмотрелся внимательнее и успокоился, над приближающимся отрядом реял стяг со знаком Лисовинов. Он успокоил спутников, подобрал рясу и направил свою кобылку в воду ручья, помнил, что здесь мелко. Всадники и телеги двинулись следом.

* * * * * *

Гонец, посланный встречным патрулем, успел во время. Когда отец Фома проехал через город, у ворот Кремля его встречали несколько ратников во главе с Кузьмой. Того было сразу не узнать, из шустрого нескладного парня он превратился в степенного широкоплечего молодого мужчину с кучерявой бородой. Из доходивших до него с редкой оказией писем, отец Фома знал, под рукой Кузьмы находятся оружейные склады и мастерские, которые Михаил называл умным словом – Арсенал.
Было видно, что Кузя смущался и не знал как себя вести со старым другом, который стал священником. Наконец он что-то для себя решил и широким шагом подошел под благословение. Священник благословил Кузьму, перекрестил всех встречающих, потом не выдержал и обнял друга. По пути к терему священник рассказывал:
- В Царьграде сговорил двоих мастеров, один ромей Никола – знатный зодчий, каменные палаты ставить мастер, другой грек Леонидис – механикус добрый, осадные машины и мосты строить умеет, на возах инструмент их и два подмастерья. Ты их устрой достойно, я думаю, Михаил будет рад.
- Конечно отче, устрою. Только Михаил сейчас в отъезде, в Литву с посольством ушел, месяца через два будет.
- Кузя! Наедине без паствы, зови меня Фомой, не гоже старинным друзьям чиниться. А сейчас не в терем, а в храм меня отведи, помолюсь за Господу, что сподобил домой вернуться.
- Непривычно тебя Фомой звать, а Василием и тем паче Роськой и язык не повернется. Так ты у нас остановишься?
- Нет. Мастеров здесь оставлю, и завтра выеду в Туров к епископу. Перед отъездом мне письма для него вручили, передать надо. И просить его буду, что бы меня на службу к вам определили. Хочу монастырь для ущербных воев основать. Как думаешь, даст мне Михаил землицу под монастырь и холопов?
- Ну это Михайле решать, но думаю тебе не откажет. Вот и храм, ты иди, а я на счет баньки дворовым скажу. А тебя наш батюшка после молитвы в терем проводит.
На обратном пути Кузьма размышлял:
- Да, это уже не Роська, а во истину Отец Фома. Что-то опять изменится, дай Бог не к худу!

VERBA VOLANT, SCRIPTA MANENT

Сообщение отредактировал Вик - Четверг, 04.03.2010, 18:17

Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.

Вик

Дата: Четверг, 04.03.2010, 17:05 | Сообщение # 2

Сотник

Группа: Ушкуйники

Сообщений: 1039

Награды: 0

Репутация: 514

Статус: Оффлайн

Часть 2
Посольство Туровского князя возвращалось домой до срока. Для посла все обернулось неудачно, у литовцев случилась какая-то непонятная замятня и им было не до туровцев. Не до чего конкретного не сговорились, но хоть приличия соблюли. Отдали подарки князю Литовскому от князя Туровского, литовец отдарился, говорил о вечном мире и дружбе. Но заключать союз и рать дать вежливо отказался, только подтвердил свободный проезд для купцов и льготы для торговли хлебом и железом на следующий год.
Михаил сумел попасть в посольство стараниями боярина Федора, который в последнее время набрал вес. Он давно хотел попасть на Балтику, что бы своими глазами посмотреть и составить собственное мнение об этих местах. Михаил даже сумел два раза отпроситься у посольского боярина и проехаться по северо-восточным рубежам Литвы. Увиденное ему понравилось, теперь по возвращению надо будет с ближниками подумать и уточнить планы на будущее, с учетом новых сведений.
Вчера в посольский обоз догнал гонец из Турова. К удивлению Михаила, ему тоже передали свиток, оказалось, что оказией Кузьма прислал письмо. То, что написал брат, Михаила насторожило. Он стал анализировать письмо. Судя по письму, Роська сильно изменился (- да и какой он сейчас Роська - хмыкнул Михаил), с Кузей вел себя прохладно, погостить не остался - сразу уехал. Одно радовало - мастеров из Византии привез, это хорошо мастера нам нужны, дел впереди много. А то, что Роська (тьфу, не Роська, а отец Фома - привыкать надо!) просит землю и холопов под монастырь для увечных воинов - это я ему дам, всем польза будет. Он тихо хихикнул: - пенсионное обеспечение военнослужащих в XII веке, это сильно!
Мысль легко скользила дальше. Под монастырь землю отведем такую, что бы монастырская братия больше за округой бдила, чем поклоны била, а стены монастырские пускай новый мастер и строит. Раз монастыри налогов не дают, так пускай полезным делом занимаются, за землицу отработают, а мы там сторожевых острогов и ставить не будем. Монахи будут хотя и увечные, а воины. Михаил опять заулыбался, вспомнил как в былые годы два таких калеки – дед Корней и Андрюха, по пути из Турова напавшим родичам холку намяли. Такого не забудешь – первый боевой опыт. Да и такой игумен надеюсь не растеряется, поймет, что с мечом и божьим словом можно большего достичь, чем просто божьим словом.
Возникшая суета отвлекла Михаила от раздумий. Посольский поезд покидал Литовские рубежи и посольские бояре прощались с литовцами, которых князь посылал для сопровождения посольства по литовской территории. Михаил подъехал к сопровождающим и тоже попрощался с ними. Посольский обоз въехал на Русь. Когда сопровождающие скрылись из виду, все остановились и начали не спеша одевать брони и оружаться. Да, здесь не Литва, всяко может быть, хотя за последнее время, ни каких тревожных известий не было, а береженного Бог бережет.
Боярин расправил кольчугу, перевесил поудобнее ножны с мечом и скомандовал:
- Михайла и Микита, пойдете дозором на два поприща впереди. И зорко смотреть по сторонам, что то на сердце не спокойно!
Михаил кивнул напарнику и тронул коня. Все посторонние мысли вылетели из головы, он знал, что боярин попусту опасаться не будет, и стал внимательно следить за правой стороной тракта, Микита контролировал левую сторону. Позади, отстав на договоренное расстояние, начал движение посольский обоз.
Дорога была спокойной, видно окрест далеко, мест для засады не заметно. Михаил успокоился, мысли опять вернулись к письму. Он внезапно понял, чем оно его растревожило. Он воспринимал Роську все тем же молодым десятником и благодарным крестником, который с верой внимал всему, что Михаил ему скажет. И способного убить любого, на которого ему он укажет. Соперничать с ним в верности у Роськи мог только отец Михаил. А теперь это взрослый человек с новым жизненным опытом, и этот опыт был приобретен не здесь, не сочетался с реалиями здешней жизни. Значит, что лояльность Роськи к Лисовинам под вопросом, этот вывод очень обеспокоил Михаила!
Значит придется бороться за друга с клиром, и делать это по тихому, что бы не поссорится с епископом. Но сначала срочно встретится с Роськой и понять чем он дышит и чего хочет. Михаил решил отложить все решения до личной встречи, без этого нет смысла что то делать – слишком мало исходных данных.
Раздался тихий свист, Михаил повернулся к Миките, голова разом очистилась от посторонних мыслей. Напарник показывал на небольшая деревня с левой стороны. Михаил кивнул и развернул коня к посольскому обозу. Посольский боярин выслушал доклад, задумчиво поглядел на низкое солнце и решил:
- Сегодня остановимся пораньше в деревне, может холопы новость какую скажут. В избе заночуем, не в шатрах (в обозе были шатры, сделанные Лисовиновскими холопами, по образцу армейских палаток).
Посольский обоз свернул с тракта и двинулся к деревне.

VERBA VOLANT, SCRIPTA MANENT

Сообщение отредактировал Вик - Четверг, 04.03.2010, 18:13

Вик

Дата: Четверг, 11.03.2010, 21:42 | Сообщение # 3

Сотник

Группа: Ушкуйники

Сообщений: 1039

Награды: 0

Репутация: 514

Статус: Оффлайн

Часть 3.
За окном звенело и шумело, оркестр под руководством Дударика уже третий день разучивал марши. Михаил, как-то сдуру рассказал музыканту, что в немецких землях воины ходят под музыку и Дударик заполыхал душою. Он целую седмицу донимал Михаила, пока тот не выдержал, и рассказал все, что смог вспомнить. Даже наиграл, напел и насвистел несколько мелодий, сам увлекся так, что даже не задумался чем можно объяснить такое знание. Потом подкинул музыканту идею как вместо бубна сделать барабан и стучать не рукою, а специальными палочками. Идея ушла в народ, и музыкальная общественность с энтузиазмом занималась репетициями. В звуках уже угадывались Встречный марш и Прощание славянки.
Михаил встал, затворил распахнутое окно и вернулся к столу, в горнице стало тише. Уже третий час продолжалась беседа с Ростиславом, а Михаил так пока и не определился, в какой мере он может доверится старому другу. А друг рассказывал как он учился при знаменитой Студийской обители. Радовался, что там была богатая библиотека и знающие наставники. Изучал труды отцов церкви и освоил латынь, а на греческом свободно заговорил через пол года. На что Михаил про себя усмехнулся – изучение способом глубокого погружения и в средние века было действенным. Пока толком не изучил греческий, то работал на монастырских полях и пастбищах. Там он смог удивить ключника монастырского, когда в одиночку жердиной и кнутом, сумел отбить шайку из трех оружных угорских наемников, которые хотели свести от стада бычка. Тогда, в качестве трофея на поле остались помятый железный шлем и два приличных кинжала без ножен. Напарник, инок Амвросий просидел всю драку в кустах, а после рассказывал изумленной братии, как брат Фома бился с нечестивцами, а он сам святой молитвой брату помогал. Ключник доложил о происшествии отцу-настоятелю.
Настоятель заинтересовался иноком и вызвал к себе. После долгих расспросов о прошлой жизни, устроил проверку знаний и умений молодого инока. Особенно настоятеля поразили познания в арабском счете и основ математики, а так же искренняя вера и желание учиться. Настоятель сам стал заниматься с молодым русичем греческой грамматикой и вел беседы о древних философах. Интересно стало старику, сколь знаний сумеет впитать молодой монах. А монах помня наставление крестного своего, учился всему до чего ум его дотягивался. Памятны были ему слова Михаила, что умный человек всю жизнь учится. Кроме того, настоятель видя ловкость и крепость телесную, поручил брату Фоме заниматься воинскими искусствами совместно с теми монахами, что охраной стен монастырских заняты были.
Минуло три года, как вновь изменилась судьба Ростислава. Попал он в свиту настоятеля, когда тот отправился по делам монастырским в Царьград. Там вытребовал молодого монаха себе отец Маврикий, который был в чине архимандрита, и занимал высокое положение при патриархе. Понадобился ему молодой грамотный монах с воинской подготовкой, который не имеет в столице знакомых и не замешанный в местных кторах. Числился брат Фома одним из секретарей клирика, выполнял мелкие поручения и понемногу входил в доверие отца Маврикия.
Вот тут и познал брат Фома, что такое интриги Византийские. Лестью и серебром пытались купить верность монаха, чтобы прознать секреты и мысли клирика. Поняв что подкупить не вышло, то запугать пробовали, покушались дважды на жизнь его, когда доставлял послания отца Маврикия. Начала нравится Ростиславу жизнь такая, начал получать он удовольствие от интриг хитрых и ощущений острых. А доверие отца Маврикия и причастность к тайнам архипастырским тешили гордость его. В калите завелось серебро, а иногда и золотая монетка бывала.
А однажды на торге встретил он гостя из Смоленска. Долго он тогда к купцом разговаривал и Русь вспоминал. От воспоминаний этих, что-то в голове случилось, будто ее изнутри свежим ветром продуло. Увидел он корыстолюбие иерархов церковных, гордыню и властолюбие их. Понял, что не в чести у архипастырей скромность и воздержание, и от мыслей таких ослабла Вера молодого монаха. Целую седмицу ходил он себя потерявший и только после понял, что Бог испытание ему дал как Иову на крепость веры его.
К тому времени брат Фома потерял уже и юношескую наивность, и излишнюю горячность неофита – не прошел даром опыт интриг здешних. Начал он постепенно внушать отцу Маврикию мысль, что есть у клирика свои люди в Болгарии, в Сербии, в Сирии и на Кавказе, а на Руси своих нет. А там богатая целина непаханая для церкви православной: во-первых надо противостоять церкви Римской на Балтике, в Литве и Польше; во-вторых развивать миссионерскую деятельность на севере и востоке Руси, где во мраке неверия, губят душу многие языческие племена. А нынешние пастыри на Руси страдают леностью и погрязли в распрях, забыли об обращении язычников. Рассказывал о деятельности Ратнинской сотне, которая более ста лет боролась с язычеством, о младшей страже из которой выросла мощная дружина, упомянул, что в той дружине сам был не последним человеком.
В конце концов, заинтересовался архимандрит рассказами своего секретаря, и велел готовиться к отъезду на Русь, а сам в клире начал собирать все, что известно по Киевской метрополии. До отъезда надо было выполнить уйму дел. Брат Фома искал купцов попутных, которые бы до Киева в своем обозе довезли. Начал скупать все старинные карты, свитки и рукописи, что смог найти – помнил, что Михаил ценит слово написанное и талантливо применяет его в жизни. Заодно и приискал двух мастеров, которые согласились работать на Руси, правда что бы уговорить их, пришлось пригласить мастеров к отцу Маврикию который благословил тех на отъезд в далекую Русь. Сам клирик решил, что простому монаху не всегда легко войти в иные двери и возвел брата Фому в чин викария , дабы проще было тому общаться с сильными мира сего.
От всего услышанного Михаил испытал ошеломление, не ожидал он от своего крестника таких талантов. Настоящие шпионские страсти и тайны Мадридского двора, вспомнил он книжные штампы прошлой жизни. Что бы обеспокоенность не выросла в напряженность, все неясности стоило выяснить жестко и сразу. Михаил решился:
- Скажи мне отец Фома, а кем ты сейчас на Русь пришел?
Священник не сразу понял и вопросительно взглянул на Михаила. А тот продолжал:
- Мои глаза видят одно, сердце говорит другое, а ум говорит третье. И я не знаю чему верить и кто ты сейчас, беспристрастный священник, глаза и руки Византии или наш родич?
Глаза священника заблестели, и он с обидой сказал:
- Зачем ты так, крестный? Разве чем я обидел тебя, что ты меня принимать родичем не желаешь? Или священник не может быть родичем?
- Боюсь я отче, что дела нашего рода станут, известны церкви. И не смотри на меня так! Я не про беззакония, какие говорю. В каждой семье есть свои семейные секреты, о которых соседям знать не к чему. Я не говорю о тайне исповеди, это и так понятно. Но придет на нас князь, который мой городок восхотел. И князь этот платит такую богатую десятину, что пастыри наши, за нас не заступятся, а наоборот благословят дружину княжескую на бой. Как ты тогда поступишь, как родич или как верный сын церкви? Говорю тебе эти слова с горечью, не для обиды. Пойми меня, я сейчас не только о семье, но и обо всем городке думать должен.
Задумался священник, а Михаил с интересом ожидал, как разрешит старый друг этот конфликт интересов. Жалко ему было Ростислава, но только жестко и даже жестоко поставив друга перед выбором, можно знать, на что рассчитывать в будущем.
Неожиданно священник улыбнулся, а потом и засмеялся. Михаил с недоумением и опаской глядел на него. Священник сквозь смех сказал:
- Вспомнилось мне, как ты с отцом Михаилом в нашей крепости ругался, обидел тогда сильно старика. А еще вспомнил, как твой пращур другого святого отца кулаком вразумлял. Нет Михаил, за Лисовинами пригляд нужен, что бы еще чего не сотворили богопротивного. Буду проситься в ваш приход, я таки свой, может иногда и прислушаешься к словам моим. Но и вас в обиду не дам, буду заступником Лисовинов перед епископом. Ты Михаил спокойно занимайся делами земными, ну а я присмотрю за делами духовными. Завтра же в Туров возвращаюсь, знаю, епископ мне не откажет.
* * * * *

VERBA VOLANT, SCRIPTA MANENT

Страница 1 из 1 1
Модератор форума: nekto21, Rada