Международные связи всегда зависели от функционирования тех или иных торговых артерий. Выше отмечалось, что для ранней феодальной эпохи наиболее значимыми были Волго-Балтийский и Дунайско-Днепровский пути. Волго-Балтийский путь стал функционировать с конца VIII века, когда Франкское государство начало наступление на прибалтийских славян и славянизированные племена, в том числе и варягов. Конечным пунктом пути, равно как и крайней областью расселения самих балтийских славян и варягов являлся Булгар, куда приходили купцы и из Хазарии и из Средней Азии. Интересно, что торговые отношения на этом пути были связаны единой денежной системой, основу которой составлял “фунт Карла Великого”. Кстати, именно на пути из Балтики к Волжской Булгарии и сложился союз двух славянских (кривичей и новгородских словен) и трех финно-угорских племен (чудь, весь и меря), “пригласивших” Рюрика с варягами. С рубежа VIII - IX вв. своеобразном ответвлением этого пути станет путь по Дону в Черное море. На рубеже IX – X вв. появится и третий путь, особенно значимый как раз для Киева: так называемый путь “из варяг в греки”, соединивший Балтийское, Черное и Каспийское моря (Нева – Волхов – озеро Ильмень – Ловать – Днепр).

Летописец Десятинной церкви называет имена наиболее знаменитых правителей в трех соседних с Русью странах, однако, у него возникает путаница в хронологии. Стефан Угорский правил в Венгрии в 1012 - 1038 гг., то есть в основном уже после Владимира. С 1012 по 1037 год в Чехии княжил Олджих, а вот Андрих (Индрих II) - это, возможно, римско-германский император Генрих II, правивший с 1002 по 1024 год, и отвоевавший у Болеслава Польского Богемию. Только Болеслав Польский (ум. 1025), первый польский князь, удостоенный королевского титула, был постоянным внешнеполитическим партнером Владимира.
Отношения с Польшей в конце X – XI вв. играли серьезную роль, как во внешней, так и во внутренней политике Киевской Руси. В религиозном отношении Польша ориентировалась на Рим. Но вплоть до XIV столетия в южных ее пределах будет сохраняться кирилло-мефодиевское славянское письмо, а традиция Десятинной церкви на Руси также была обращена в сторону кирилло-мефодиевского наследия. Иначе говоря, между Русью и Польшей сохранялаось определенное религиозное единство. Поэтому в противоречиях между двумя государствами на первом месте стояли не религиозные разногласия, а территориальные споры.

Другой спорной территорией между Русью и Польшей являлась земля ятвягов, примыкающая с юга к Пруссии. В 983 году эту территорию завоевал Владимир. Но, видимо, в усобицу 1015 - 1019 гг. и эти приобретения были утеряны. Во всяком случае, в 1038 году Ярослав вновь совершил поход на ятвягов. Земля ятвягов также представляла определенный стратегический интерес, связывая Черную Русь (Верхнее Понеманье) с поморскими городами. В начале XI столетия Польша в союзе с Германией, в частности, с Саксонией стремилась подчинить племена лютичей и поморян своей власти. Здесь их, однако, встретило упорное сопротивление, и на протяжении веков поморяне и лютичи будут относиться к Польше резко враждебно. В Повести временных лет нет записей за начало XI столетия. Но можно предполагать, что киевский князь был на стороне поморян, откуда, судя по внешнему виду богов языческого пантеона Владимира, были вывезены образцы поразивших киевлян изображений.

По существу, первым русским князем, попытавшимся для укрепления собственного положения опереться на помощь Византии, стал Ярослав. Очевидно, не случайно в 1018 году, когда из Киева бежал Болеслав Польский, вместе с ним в Польшу бежал и Анастас Корсунянин, настоятель Десятинной церкви, построенной Владимиром. Ярослав же, заняв киевский стол, начал искать контакты с византийским духовенством, во имя чего была заложен, по аналогии с Константинополем, Софийский собор. Именно при Ярославе в Киевской Руси была создана первая митрополия, подчиненная Константинополю (1037 г.). Отношения с Византией, однако, складывались трудно. Вскоре после учреждения митрополии последовал разрыв с Византией и в 1043 году состоялся последний поход Руси с наемными варягами (на сей раз, видимо, норманнами) на Константинополь, закончившийся трагически. Разрыв продолжался до начала 50-х годов XI века, когда браком Всеволода с дочерью Константина Мономаха было достигнуто определенное примирение. Но отчужденность будет проявляться и позднее. В частности, это выразится в установление на Руси праздника в честь перенесения мощей Николая Мирликийского (“Николы вешнего”, 9 мая), который в Византии не признавали, потому что он был установлен в римской церкви и связан с кражей норманнами мощей святого из пределов Византийской империи. Более с Западом, чем с Константинополем сближал Русь и особый культ Климента папы Римского, который поддерживался Десятинной церковью. Интересен и еще один факт – вплоть до конца XIV века в русские месяцесловы не включали имена вновь канонизированных византийских святых.

Одно из серьезных противоречий древнерусских сведений о Крещении Руси – воспроизведение арианского Символа веры в трех памятниках: “Повести временных лет”, в Новгородской Первой летописи младшего извода, а также в особом внелетописном памятнике, так называемом “Написании о вере”. Причем, что особенно существенно, арианский Символ веры приводится в связи с Корсунским сказанием.

Подобные противоречия в древнерусских памятниках свидетельствуют об одном важном факте – в X – XI вв. в Киевской Руси сосуществовали разные христианские общины, так или иначе соперничавшие между собой. Иначе говоря, раннее древнерусское христианство не было однородным и имело разные истоки своего формирования.

Кирилло-мефодиевская традиция - это особое течение в христианстве, которое учитывает своеобразие славянского мировоззрения и совмещает в себе черты различных христианских учений.