Если всадника убили/ранили, обученный конь в атаку идти не будет.Даже у "гражданского" старосты конь - боевой:
Неужели десятник Егор неумен?
Вполне вероятно - первым убили коня. Тогда даже раненый всадник будет лишь оглушен. Не будем забывать о шлемах, бармицах.
Опять же - гонка вдоль берега предполагает наклон головы вперед.

Значит убойное попадание в глаз, хотя не исключено, но маловероятно.Стрела, торчащая из щеки, из-за бармицы, просто рядом с головой будет восприниматься как "из головы торчит".

А вот вторым Немым Егор стать может.

К этому посту добавлю поправку Скифа: либо козырек+кованные нащечники, либо бармица шлема типа "сова".

– Гниды! Будьте вы…
– Гниды? – Не дал Перваку договорить проклятье Мишка. – Роська, сколько нас было на той дороге?
– Э-э… Одиннадцать.
– Сколько из них взрослых мужиков?
– Два.
– Два! Остальные: женщина и мальчишки. А сколько было куньевских мужиков?
– Четырнадцать… и еще два. Шестнадцать.
– Ну что, Первак Вторушич? Равные были силы?

– Вот-вот. А ты бы так смог? Раненый, один против тридцати, а к тебе подойти боятся. Бьешь на выбор туда, куда пообещал, да лаешься так, что матерые мужики чумеют. Где и выучился-то?
По голосу обозника было не понять, чем он больше восхищается: храбростью пацана или его умению ругаться.
– Не, Илья, это еще не все. – Продолжил накручивать ужас Афоня. – Ты слыхал, как он того лесовика, который его пса убил, уделал? Живого места не оставил, а выл, говорят, как волчара, аж кони шарахались.
– Слыхал, а что тебя удивляет? Он первый раз в жизни боевого товарища потерял, пусть и пса, но к животине иной раз сильнее, чем к человеку привязываешься. Не было у тебя еще товарища, которому ты жизнь спасал, а он – тебе. И не дай Бог такое пережить, по себе знаю.
– Не в товарище дело, – гнул свою линию Афанасий. – Илья, тут пострашнее. Лука, когда мы из Ратного к ним на помощь прискакали, по всем следам сам прошел, чтобы понять, что там делалось. Ты же знаешь: он дотошный. С ним Тихон и Петька Складень ходили. Вернулись, оба бледные, глаза как плошки и есть отказались. А ребята-то бывалые. Ну, мы их расспрашивать, а они даже говорить, поначалу, не хотели.
В общем, нашли они в лесу сани, а в них месиво кровавое, даже не разобрать, сколько народу там смерть приняло: то ли двое, то ли трое. Рубили их так, что и сани в щепки. А вокруг саней следы Корнея и Михайлы. Представляешь? А потом, в другой стороне, нашли в лесу одного живого. Тут еще жутче: уши, нос и язык отрезаны, и подколенные жилы посечены. Так в лесу живым и брошен, а около него следы конские и Михайлы. Вот тут и подумаешь. Если все вместе сложить, просто жуть берет. С виду-то – обычный пацан и разговаривает вежливо, разумно. Даже помочь обещал, и зла не держит, за то, что бросили на дороге.

Так они раненого отпустили, а сами наших задержали. Ненадолго, только чтобы раненый успел на лыжи встать и отбежать чуток. Но втроем! Десяток конных! – дед длинной паузой подчеркнул невероятность события и снова повторил: Втроем! Десяток конных!