Кузнечик. - Страница 2 - Красницкий Евгений. Форум сайта

Кузнечик.

Коняга

Дата: Четверг, 05.07.2018, 04:00 | Сообщение # 41

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Глава 7 Змей
--------------------------------------------------

Большинство Ратнинских начали собираться домой еще с вечера, а утром уже и уехали домой. Остались только те бабы, что родили уже тут, в Крепости. «Ляльки», - вспомнились слова деда. Крошечные, сморщенные, а орут – закачаешься. Перед таким талантом Тимка мысленно снял шапку. Так громко, а самое главное так долго могла орать только соседская свинья, когда начинала подозревать чего худого. Но лялечки на поросят не походили нисколечко, они были куда интереснее.

«Неужели и я когда-то так умел?» - простодушно удивлялся Кузнечик. - «Не, наверное я был хорошим, иначе куда тогда голос делся.»

К роженицам из Ратного примчались отцы этих лялечек. Глядя на их одуревшие физиономии, Тимка новорожденным по-доброму позавидовал: «Папки приехали». Вместе с папками приехал и отец Симон.

Священник из Княжьего погоста был совершенно не похож на отца Михаила, с которым Тимка разговаривал на похоронах деда. Тот был… Казалось дух у него уже улетел, да чисто случайно за тело зацепился. Так они и были – дух летал высоко, почти в горних высях, и изо всех сил рвался дальше, а тело его кашляло, корчилось в судорогах, но не могло оставить какое-то очень важное дело. Дух и не спешил. Он терпел.

Отец же Симон был совсем другим. Не сказать увесистый, скорей весомый, двигался размеренно и степенно, не вызывая, впрочем, никакой неприязни. Скорей даже симпатию, потому что от беседы с отцом Михаилом оставалось неизбывное чувство вины, а вот отец Симон… Он умел утешить. Просто потрепал вихрастую шевелюру, и становилось как-то легче. А то что кругленький и лоснился как колобок – так это от поста, наверное.

Пост, который внук соблюдал вместе с дедом, он любил особо. Пироги с грибами, пироги с капустой, пироги с рыбой… От тех что с рыбой и вовсе не оторвёшься – съедалось столько, сколько давалось, а давалось столько, что на орехи в меду смотреть и вовсе тоскливо было – съел бы все, но там уже рыба… Судя по всему отец Симон пост тоже очень любил.

Будучи вызванным к священнику, Кузнечик бодро оттарабанил Отченашу и Символ Веры, слегка поблудил вокруг заповедей божьих, нисколько не сумяшеся в четвертой прибавив к субботе еще и воскресенье, и поинтересовался: можно ли заменить в десятой вола козой, а то вола он даже не видел – в Слободе их нету.. На предложение священника покаяться в грехах Кузнечик вначале задумался, а потом признался, что крепко злоумышлял против соседского петуха, который регулярно разорял лично взращиваемую Тимкой грядку с горохом на пришкольном участке. А так вроде ничего больше – на чужую жену не посягал, а осел у Тимки и свой есть. Ну почти свой, он еще и дедов. Слегка поспорил с отцом Симоном что лености он и в субботу не предается, а в воскресенье так и вовсе. Согласился с тем, что злоумышлять на петуха – это все равно что желать зла соседу. Крещение свое мальчик помнил весьма смутно, единственно что сказал, что елея не было точно, поскольку дед на это всегда жаловался, что крестят неправильно.

По выходу из помещения отец Симон объявил, что никаких препятствий для немедленного крещения он не видит, тем более его всего-то таинством миропомазания завершить нужно. Так что если раб божий Тимофей согласен на то, что его крестными станут воин Макар и наставница Арина, то послезавтра, вместе с лялечками, всё и сделают. От восторженного визга Любавы у Кузнечика поначалу заложило в ушах, но взглянув на восторженную рожицу почти обретенной сестренки, он и сам расплылся в счастливой улыбке. Мальчишка посмотрел вначале на Арину, потом на Макара, и дождавшись утвердительного кивка ответил, что все очень здорово, особенно обретение мамы, которой почти никогда не было, и сестры, которой и вовсе не было никогда. Арина переглянулась с прослезившейся Веркой, но ничего не сказала.

Вторым событием дня прошло возвращение из Ратного десятка гонцов под командованием Елькиного брата – Семена. Мальчишки, получив команду «Вольно! Р-разойдись!» тут же, в ожидании обеда, умчались на гульбище и, почти задыхаясь от гордости и возбуждения, рассказывали всем желающим подробности обороны Ратного от находников. Желающих собралось много – почти все, кто на тот момент обретался в крепости, а потому гонцы, преисполнившись собственной важности, купались в лучах всеобщего внимания, по возможности обстоятельно отвечая на уточняющие вопросы и всего лишь дважды сорвавшись на восторги в стиле «А они как!..», «А мы потом им!..» Выбравшийся из своего вольера черный, как вороново крыло, щенок внес и свою лепту в обсуждение событий, звонко облаяв недостойное, по его мнению, размахивание руками во время разговора.

Из толкотни на гульбище Кузнечика выхватила запыхавшаяся Верка. Слегка отдышавшись и схватив Тимофея за руку, она подвела его к слегка растрепанному худощавому мальчишке, слегка помладше Тимки, стоявшему чуток в стороне и с любопытством рассматривающего новичка.

- Вот, знакомьтесь, - подтолкнула она Тимку вперед. – Это Тимофей. А это Прохор.

Тот кивнул, сделал шаг вперед, улыбнулся, и протянул руку:
- Прошка можно. Это ты Кузнечик? А правда, ты за болотом жил? А мы туда походом ходили. А я тут собак учу.

Тимофей улыбнулся и пожал руку.
- Тимка, - представился он. – Мы то болото Кордоном зовем. Так это твои щенки? А то Ворон опять из загородки вылез.

Верка облегченно вздохнула.
- Познакомились? Вот и хорошо. У Прохора в казарме своя комната есть – он у нас не просто так, а наставник. А ты у него поживешь: с посаду бегать не очень хорошо, а на кузне ночевать и вовсе не дело.

Тимофей поглядел на Прошку, который умудрился улыбнуться еще шире, почему-то вспомнил Чеширского Кота, и сам растянулся в улыбке.

- Не забудь вещи из кузни в комнату перенести, - Верка, точнее уже мама Вера, схватилась за сердце. – А я побежала, дел еще не впроворот.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Сообщение отредактировал Коняга - Четверг, 05.07.2018, 04:06

Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.

Коняга

Дата: Понедельник, 16.07.2018, 02:28 | Сообщение # 42

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Впервые на Тимкиной памяти на гульбище было весело. Несмотря на то, что Младшая Стража не вернулась, и, как оказалась, не скоро и вернется, стало ясно, что опасность, которая своей неизвестностью давила на Крепость, рассеялась без следа. На гульбище отметились все, даже раненые из лазарета попытались занять целую лавочку. Разошлось большинство народа, впрочем, тоже быстро. Создавалось ощущение, что, сбросив напряжение, люди в крепости потянулись к хорошо известному им месту, но, не найдя в нем чего-то важного, расходились.
Первыми ушли лесовики и плотники – у них наметилось свое празднование. Некоторое время на гульбище покрутился один из самых младших плотников – Швырок, но когда раненые двинулись к лазарету, а за ними ожидаемо потянулся и старший девичий десяток, он быстро исчез тоже. Взрослые исчезли еще раньше, так что на гульбище осталась лишь Елькина команда, десяток гонцов, Тимка со складскими мальчишками, и отроки из Ратного – Веденя и несколько человек из его десятка, которые были не на дежурстве.

Говорить вроде уже было не о чем – все, о чем можно было рассказать, уже повторили минимум раза три, а расходиться не хотелось.
- А Кузнечик сказку рассказывать будет? – прозвучал в наступившей тишине робкий голос Стешки. Все собравшиеся вначале посмотрели на нее, отчего девчушка привычно попыталась вжаться за спину старшей сестренки, а потом на Ельку.
- А Кузнечик это кто? –озвучил общий вопрос Семен.
- А вон тот, из девчачьего десятка, - ухмыльнулся сидевший рядом с Сенькой гонец, явно расстроившийся, что внимание присутствующих уплывает от героев дня.
- И ничего он не из девчачьего! Он у Кузьмы за кузней следит! – дернулась Елька. - А ты, Мартын, лучше язык прикуси, прежде чем опять на кого гавкнуть!
- А чего гавкнуть? Я что, не дело говорю? – деланно возмутился тот. – Старших тут не было, к нашему его не приписывали, значит, или к вам, или к старшим девкам. Как больше нравится.
- Не дело говоришь, - вступился за Тимку Веденя. – Десяток, не десяток… Без дела тут никто не сидел, пока крепость вашу недостроенную к обороне готовили. Вас не было, так вон они гонцами гоняли, разве что ноги в кровь не сбили. Хоть девки, хоть не девки, а дело делали, и не хуже тебя справлялись.
- А чё её оборонять-то? – окрысился Мартын. – Ляхи б сюда и не дошли бы вовсе. Мы перед Ратным остановили, пока вы тут сидели.
- О как! Ты, значит, останавливал, а мы тут сидели... – Веденя явно обиделся. – Ну, молодец, значит, что остановил.
Командир ратнинских отроков поднялся, за ним поднялись его отроки.
- Ну, раз остановил, значит, останавливай и дальше, а мы тут не нужны более, – бросил он через плечо, направляясь с гульбища. – Бронька, ты со складскими разобрался? Все отдал, что брали?
- Сейчас разберемся, - подскочил со своего места Захар. – Родька, идем, поможешь.

Кузнечик сидел, хлопал глазами и никак не мог понять, отчего сыр-бор разгорелся. Всего-то попросили сказку рассказать, так скучно же стало. Тимка бы и рассказал. И чего это Мартын этот на него взъелся, никто ведь и рот не успел открыть?
«Если на тебя напали, - учил младшего Юрка, – надо отвечать. Но вначале разберись, почему. Что надобно-то? Отбиться всяко придется, но пока не поймешь, где и как кого задел, вражда так и будет тянуться».

Разбираться, конечно, было надо, но делать это сегодня вечером, после тяжелого дня, было лениво. Да и Елька вон нахохленная сидит, не сейчас же спрашивать.
«Завтра», – решил Тимофей, и тоже поднялся.
- Я, наверно на кузню пойду, - сообщил он. – Прибираться еще.
- Я помогу, - вскочила Любава, и обратившись к подруге спросила. - Можно, Ель?
- Заткнулся б ты, Мартын, - услышала она за спиной голос Семена. – Вот кто тебя вечно за язык тянет?
- А чего это он на крепость наговаривает? – ответил тот. – Ишь, недостроенная она. И кто им уходить без спросу позволил?
- Так они ж не в твоем десятке, - ядовито заметила Елька. – Чего это они у тебя спрашивать должны?
- А боярич Семен сейчас самый главный в крепости, - нашелся тот. – Других Лисовинов тут нет, а бабы не в счет. Вот и должны были спроситься!
Сенька на это промолчал, зато не смолчала Елька.
- Это, стало быть, я не в счет? – мягко, подражая боярыне Анне, пропела Евлампия. – И это ты, значит, за то, что мне служили, мальчишек попрекнул?
Любава ухмыльнулась и припустила за Кузнечиком.

В кузне, к своему удивлению, Тимофей обнаружил Саввушку с Митяем, Красаву, которая, присматривая за младшими, сидела, тем не менее, отдельно, и твердо восседающую на табурете Юльку, с разложенными на столе ножами под заточку.
- На завтра? – коротко спросил Тимофей.
- Вот эти два. А эти позже, - деловито ответила лекарка. – Что ты там про сухожилия и твердые жилы говорил? Вот для того и делай. Там с ногой совсем плохо. Не смогу, боюсь, мать звать придется.
- Ну, те все не сразу, тут много зачищать. А эти попробую.
Юлька на минуту задумалась, а потом решила:
- Давай вот что. До завтра мне надо вот этот. Хорошо бы еще и второй, но как выйдет. Не спеши сильно, хорошо надо сделать. Мать приедет, надо, чтоб все было готово. И еще у тебя этот, как его, пинцет взять можно? На время хотя бы. И иглу, если есть. А на остальные ножи я тебе отрока из выздоравливающих пришлю. Не дурной, вроде, пусть помогает. Да и вот этих подучи, - кивнула она на появившихся Захара и Родьку. - У них дело такое, лишним не будет.
- Так, тут дедов пинцет, у меня свой есть. О, их даже три разные есть. Забирай, посмотришь, что лучше подойдет. Иглы еще? Сейчас посмотрю... - Тимка зарылся в дедову котомку. – Ага, для кожи вот есть. Толстые только. Пойдут?
- Это толстые? – удивилась лекарка. – Пойдут. Давай, какие не жалко.
- Никаких не жалко, - подвинул к ней сверток мальчик. – Тебе нужней. Какие не подойдут, отдашь.
- Спасибо, - Юлька внимательно посмотрела на мальца. – Это дорогой подарок. Я не забуду.
- А Сенька на Тимку ругался, - почуяв ветер, нажаловалась Любава. – Сказал, что Тимка из девчачьего десятка.
У Юльки сузились глаза.
- А, ну да, они же вернулись. Как же, слыхала. Пусть они ко мне в лазарет завтра зайдут, все вместе. Раненых надо посмотреть, особливо тех, что в голову ушибли, – и Юлия, задрав нос, прошествовала на улицу, не обратив ни малейшего внимания на закаменевшую на своей лавке Красаву. Следом за ней выпорхнула и Любава, которая легкой трусцой поскакала к гульбищу.

- Ой! А чего это было? – поинтересовался появившийся в дверях Прошка.
- Чё было, не знаю, - Захар утер рукавом нос. - А вот что будет завтра, могу сказать точно. Циркус. И дрессированные гонцы с лошадями. Им Дударик еще и сыграет, как перед Юлькой плясать будут. Что та коняка, что вы на плацу танцевать пристроили..
Широкий рот Прошки растянулся во все доступные ему зубы.
- Пойдем смотреть. У Юльки кто хошь спляшет. А это на стене у тебя что висит? А чего оно размалевано так страшно? А это хвост у него? А зачем два? А у кого такой бывает? А вещи твои ко мне сейчас понесем? А может, ты сначала про вот эту штуку расскажешь?
Тимка оглядел команду.
- Доделываем. Змей завтра может лететь. Как раз успеете все сделать, пока я нож закончу.
Прошка подскочил.
- Змей? Вот этот? Или вы только шкуру слупили? А чем его кормят? А ест куда? И откуда он это…

Любава, тем временем, подошла к оставшейся на гульбище детворе и прислушалась.
- Подумаешь, да кого интересует, что там себе думают обозники, - услыхала она преисполненный презрения голос Мартына. - Пусть что хотят, то и думают.
- И ничего он не обозник, - горячилась Елька. – У Тимофея, между прочим, наставница Арина крестной будет! И наставник Макар. Они его учить будут. А Тимка сам мастеровой, как Кузьма. Брат ему, между прочим, кузню присматривать доверил. И сережку он починил, одно загляденье.
- Ну и что? Дядька Илья самому Мишке крестный брат, а все равно обозник. Дети его обозниками будут, потому на складе и сидят. И потом, с чего это он крестник? Чужакам тут делать нечего.
- А, так бы и сказали, - послышался еще чей-то голос. – Они за бабские радости стараются, вот и защищают.
Любава удивилась: ничего себе страсти тут разгорелись! Вот такой Ельку она никогда не видела. Да еще чтоб с братом ругалась?
- А еще он змея может сделать. Летающего! – привела та последний аргумент.
- Змей летать не может – уверенно заявил Сенька.
- Почему это? - насупилась Елька.
- Не положено. Приказа не было, - снисходительно пояснил он девчонке.
- Ну уж, тебя не спросим, – Любава решила появиться на поле боя. – А вы б лучше спать шли, да пораньше. Юлия сказала, вам с утра на медосмотр прийти. Ранетые, говорит на всю голову. Мозги вправлять будет.
- Да мы, если хочешь знать!..
- А вы, если хочешь знать, за стеной сидели. А боем вовсе даже Прошка командовал. И ничего не задается!
- Да пошел твой Кузнечик со своим Прошкой!..
- А чего это ты на него взъелся?
- А чего это ты его защищаешь?
Любава подошла к Ельке и шепнула ей что-то на ухо. Та вздернула нос:
- Ну и сидите тут тогда сами, раз такие. А меня ждут - Змея докрашивать.

- Тут уже все собрались, и Тимка, и складские. И Прошка тоже пришел. Только нас нету. А змея доделывать они что, без нас будут? Ну, нет. Мы тоже начинали! – Любава открыла дверь в кузню. – Ой, и батюшка тут...
Она остановилась в дверях, вздохнула, напустила на себя «надлежащий вид» и вошла в кузню. За ней столь же степенно и независимо в дверь вплыла Елька. Любава хотела было еще и сказать что-то подобающее визиту высочайших особ, но вдруг увидела моток серебряной проволоки, что держал в руках Макар. Ее глаза заметались между Тимкой и Макаром, вся напускная важность слетела с нее легкой паутинкой, и девчушка схватилась за мгновенно воспламенившиеся щеки.
-Ой! Это для нас? Ну, Тимка сделает? – и, поглядев на недоумевающие лица отца и Кузнечика, поняла, что просчиталась в своих самых смелых мечтах. – Ну, папка! – чуть не расплакалась она подслушанным у новообретенного братика словечком. – Ну, можно нам? Ну, чуточку? Он же Ельке будет делать, ему боярыня велела. Можно и мне что-нибудь?
Макар недоуменно посмотрел на внезапно и совершенно не в меру разволновавшуюся дочь и переглянулся с Тимкой. Тот сообразил первым.
- Э… переплавить эту проволоку можно, конечно, только зря это, - мальчишка твердо решил сестренку без гостинца не оставлять. – Так оно дороже стоит. И сделать из него можно много чего. Боярыня и правда велела сделать что-нибудь на посмотр, так я и Любаве сделаю, и маме Верке. А переплавить всегда можно, никуда та проволока не денется.
Макар, сообразив в чем дело, ухмыльнулся.
- Нет, ну надо ж, уже взяли хлопца в оборот! Похоже, его от вас спасать придется, – наставник подергал себя за бороду и решил: – Ладно, делай давай, раз боярыня велела. Не получится, тогда переплавишь.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 16.07.2018, 02:46 | Сообщение # 43

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Утро, смущенно зарумянив Прошкину комнату, где со вчерашнего вечера обосновался Кузнечик, оставило мальчишек в твердом убеждении, что девки – это величайшее изобретение Господа Бога (Господи иже еси на небеси, да святится имя Твое… Ну и так далее). Проснувшись по горластому рожку Дударика, который, кроме всего прочего, сообщал о скором наступлении священного времени суток – завтрака, Тимка привычно стряхнул простыню на пол, чем немало озадачил Прошку, который вечно был в песке, как и весь его собачий десяток.

Поразмыслив, что спать на простыне без песка таки приятнее, Прошка активно поддержал приятеля в перечислении достоинств девчачьего сословия. Ну смотрите, стирать - стирают. Готовят. Комнату выметают каждый день. Почти. Полы моют – и под лавками тоже! А самое главное – никаких дежурств по кухне. Даже посуду сами моют. В порыве откровенности зарождающейся пацанячьей дружбы, Тимка намедни вечером пожаловался на жульничество покойного деда – когда тот, меряясь по палочке, кто сегодня моет посуду, намеренно то сжимал свой кулачище, то отпускал его так, чтоб дежурить выпадало всегда Тимке. А на прямое обвинение в таком непотребстве просто невозмутимо пожимал плечами – а кто мешает Тимке такие же заиметь, пусть тренирует. Вот морской закон – это дело: Тимка умолачивал свою кашу в мгновение ока и, подвинув грязную тарелку задумчиво жующему деду, быстро смывался по своим делам.

Прошка, представив себе такую перспективу, энергично закивал, поддерживая товарища в том, что дежурство на кухне – это что-то вроде изначального зла, от которого господь избавил занятого человека путем сотворения девок. Выражение же «смыться по своим делам» он оценил особо, не сразу разобравшись, какие дела в крепости можно считать своими. Кровати, впрочем, они застелили тщательно, поскольку Прохор заметил, что поручик Василий объявил, что если увидит у кого не заправленную кровать, то на ней же и откамасутрит.
-А что такое камасутрить? Больно? – поинтересовался заинтригованный Кузнечик.
- Не знаю, - отмахнулся Прохор. – Что-то из священных книг, наверное. Роська их наизусть читает – аж зубы сводит. И щенки воют. Вот интересно, у Роськи это всё от зубов отскакивает, у него зубы не болят? Болят, наверное, вон, у меня и то болят, а от них не отскакивает... А у тебя зубы болят? У меня, когда выпадали, болели, а сейчас Юлька говорит – творог надо…

Тимка, еще вчера отследивший, что все мысли у его нового друга сосредоточены не между ушами, а на кончике языка, вполуха слушал, не пытаясь вклиниться в Прошкин монолог, чем, кажется сильно его поощрял. Одевшись, приятели сошлись на том, что наглеть все-таки не стоит, и побросали вчерашние портянки в короб для стирки. И позавчерашние тоже.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Среда, 25.07.2018, 15:27 | Сообщение # 44

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Зарядка, на которую собирали всех младших перед завтраком, Кузнечику не то что бы не понравилась... Нет, ощущения после нее были правильные – заряд бодрости получился такой, что он готов был бежать куда угодно, прямо сейчас и, что называется, с низкого старта. И упражнения не очень сложные, хотя делать их правильно и попадать вместе со всеми пока не получалось. Тимке не понравилось, как на каждую ошибку в его сторону криво ухмылялся Сенькин десяток во главе с их командиром, но слегка поразмыслив, мальчик решил этим не заморачиваться. Про упражнения можно и у Любавы позже спросить – вон она как лихо ногами машет, сразу ясно, для чего порты надеты. А на мнение Сеньки Тимофей решил потихоньку начхать. Во всяком случае пока, а там видно будет.

После завтрака разогнавшийся было в кузню Тимка был профессионально отловлен Веркой, чисто вымыт (даже за ушами) в тазу с подогретой водой. Вопроса «а где мыло?» мама Вера, похоже, просто не поняла, но зато вылила на голову какого-то отвара, отчего вода в тазу начала пениться. С трудом выполоскав из ушей пену, мальчик был насухо вытерт и обряжен в новехонькие, чуть не хрустящие льняные порты и вышитую красной нитью рубаху. Рубаху принесла и собственноручно надела на Тимку наставница Арина, а дядька Андрей подарил красивый ремень тисненой кожи. После всего этого безобразия отрок был многократно обверчен и осмотрен со всех сторон, трижды безуспешно причесан довольно грубо, как на Тимку, сделанным гребешком и, наконец, признан годным.

А заодно Тимофей понял, как все понимают немого дядьку Андрея. Когда мальчик, сильно смущенный разведенной вокруг него суетой, встретился с наставником взглядом, ища хоть в ком-то точку опоры, тот кивнул, отлепился от косяка двери, на который опирался, и вдруг неуловимо изменился, вытянувшись и выровнявшись, причем абсолютно не напрягаясь при этом. Сила, как будто дремавшая в раненом воине, вдруг выплеснулась и заставила себя уважать. Тимофей и сам непроизвольно вытянулся и даже чуточку, ну совсем капельку, задрал подбородок, отчего сам себе стал напоминать Сеньку. До высоты подъема носа Любавы он явно не дотягивал, но глянув на наставника еще раз и получив от него одобрительный кивок, решил остановиться на достигнутом и стойко, даже с некоторым достоинством, переносил Веркины попытки привести в порядок его вихры. А чего их чесать-то? Тимка давно махнул на них рукой и просто перехватывал их ремешком.

Сам же обряд крещения, к которому Тимофея, как оказалось и готовили, прошел куда быстрее и, главное, спокойнее. Отец Симон что-то с чувством продекламировал, потом красиво пропел, мазнул в лоб чем-то приятно пахнущим, перекрестил, велел перекреститься самому, и на том закруглился, велев вернуться к семье.

Далее последовала уже знакомая процедура радостного обкручивания,обхлопывания, обнимания и облапывания. На общем фоне запомнился только Любавин поцелуй в щеку, который заставил мальчишку густо покраснеть, и доброжелательное взъерошивание волос наставником Андреем. Спокойным, но уверенным движением Кузнечик был отобран у хлюпающей носом Верки и лёгким подзатыльником отправлен на выход. Сразу видно понимающего человека.

- На сегодня свободен,- перевела Арина смысл жеста Немого. – Дел для тебя нет, так что можешь отправляться к друзьям… и занять их чем-нибудь, пока мы гостей домой отправим.

Чем занять добрый десяток друзей на день своих крестин, Тимофей знал точно. Сразу после отбытия рожениц, священника и сопровождавшего их Ведениного десятка, поднялся ветер. Тимка послюнявил палец и поднял его над головой. Оценив его силу и направление, солидно кивнул – то, что надо: запускать можно с незастроенной части острова, что за стеной. Змей получился довольно угрожающих размеров, но в сложенном состоянии, со снятой распорной планкой, на которой установили трещотку, выглядел вполне мирно, скромно прикидываясь свертком из планок и бычьего пузыря.

- Ну что, идем запускать? – спросил Кузнечик. – Закрывай склады.

Но Захар неожиданно уперся:
- Нельзя самим. Наставнику доложиться надо. Иначе накажут, а в порубе сидеть чёт неохота. Сколько раз уже видели. Да и не выпустят нас из крепости – военное положение так и не отменили.

- И чего делать? - озадаченно почесал макушку Тимофей. По его глубокому убеждению, спрашивать о таких вещах взрослых – проще было ничего и не затевать. Все равно не разрешат.

Поскольку Захар насмерть стоял на том, что без разрешения наставников такую диверсию около крепости проводить нельзя, Тимка опять почесал макушку и резонно рассудил, что раз Прошка как наставник не годится, то в качестве надзирающего, а заодно и в качестве свидетеля неизбежного триумфа, наставник Макар подходит лучше всего – в случае чего, ему и отдуваться. Тем более вот он, стоит на плацу и наблюдает, как мальчишки из Сенькиного десятка пытаются попасть в ногу. Командир гонцов, когда друзья подошли к наставнику, гордо отворотил нос, ну так и хрен с ним.

- Змей, говоришь, летать должен? – услыхавший это Сенька презрительно хмыкнул. Макар ухмыльнулся и поинтересовался. – А на что спорили?

- На уборку.

- Так вы ж уже прибрались вроде? Иначе какой змей?

- Прибрались. Но спор-то остался? Надо закончить, - резонно заметил Захарий.

- Ну, пошли посмотрим, что у вас полетит, раз так надо, - ухмыльнулся Макар, покосившись на задранный нос десятника гонцов и кивнул в сторону ворот. – Семен?

- Мы отработаем поворот строем, наставник Макар, – отказался от участия в мероприятии тот. – Я справлюсь.

- Ну, отрабатывай тогда, - кивнул Макар. - Я схожу проведу их за стену.

«Ну и ладно», -подумал Кузнечик. – «Подумаешь! Это ж надо, сам отказался от приключения. Хотя, конечно, лучше бы он на стене постоял и посмотрел. А, и так сойдет, змей при таком ветре высоко поднимется.»

Семен довольно зло зыркнул на обретающуюся в кругу мальчишек Ельку, и помаршировал со своим десятком на другую сторону плаца. Макар, ухмыляясь в бороду, пронаблюдал разыгранную обеими сторонами пантомиму и кивнул на ворота: уж больно любопытно, чего там его подопечный еще придумал. А по пути морально поддержал Родьку в убеждении: раз змей, тем более дохлый – не птица, да еще и не живая, то и летать не сможет. Тимка уже было намылился заключить пари и с Макаром, но вовремя прикусил язык, полагая, что разводить на проигрыш вновь обретаемого отца идея, мягко говоря, сомнительная.

Разложили змея почти на середине островка и почти без приключений. Макар с любопытством рассматривал ярко раскрашенного, с пышным хвостом зверюгу и про себя удивлялся – чего только люди не придумают. Тимофей еще раз проверил крепление распорной планки, послюнявил палец, уточнил направление ветра и решительно отмотал бечеву на 40 шагов. Родька, дождавшись Кузнечикового кивка, начал поднимать змея, пытаясь ухватить его за брюхо – килевую планку, но тут ветер решил, что продолжать такую забаву без него - это сильно умалить его достоинство. Родька попытался крепче ухватить рванувшегося из рук змея, который был чуть ли не поболее его самого, но с воплем выпустил, почувствовав что ноги начали отрываться от земли. Змей довольно рыкнул, почуяв свободу, и на всякий случай рванул бечевку из Тимкиных рук – а вдруг прокатит, и можно будет получить свободу? Прокатило. Тимка, не удержав палку с намотанной на нее бечевой, рванулся было ее подхватить, но змей такого шанса ему не дал. Радостно порыкивая трещоткой, он шустро, зигзагами, то чуть не задевая крыльями землю, то по широкой дуге взлетая над деревьями, помчался к самому интересному в этих краях объекту – к крепости.

На этом его фарт и закончился. Палка с бечевой влетела в растущий неподалеку куст и намертво там засела. Змей разобиженно заверещал, крутанулся разок вокруг оси, выровнялся, и затем, развернувшись к ветру носом, начал бешено метаться, пытаясь освободиться, почти доставая зубцы стены своим роскошным, змеящимся на ветру хвостом. И в этот миг у него окончательно сдали нервы. Услыхав под этим самым хвостом истошный, звенящий на одной долгой и очень высокой ноте девчачий визг, который перекрывал все, включая его трещотку, змей рванул вверх, то упрямо задирая нос, то завывая трещоткой и вращаясь вокруг бечевы.
Мчавшийся к крепости Тимка даже тормознул от удивления – нет, папка рассказывал ему и про звук, и даже про децибеллы, но он тогда почти совсем ничего не понял. Зато сейчас отчетливо осознал: если в природе и бывают какие-то децибеллы, то вот они – прямо сейчас на стене верещат. Змей еще раз поднатужился и таки смог оборвать бечеву, метнувшись в небо над крепостью. Визг умолк, как отрезало. Он мигом развернулся носом к противоположному берегу, намереваясь как можно быстрее смыться подальше от этого сумасшедшего строения, но тут в наступившей тишине раздался «клац», сразу за ним «вжик», змея что-то крутануло за крыло и он, потеряв равновесие, со всей дури хлопнулся о поверхность реки.

– Вот гад, ушел, – опечалился Родька.

– Все, подох! – радостно сообщила выглянувшая из-за стены Млава, потрясая разряженным самострелом. – В реку упал. Вон, на волнах качается.

– Вот дура! Два пузыря на ветер! – Захар зло сплюнул, и под обалдевшим взглядом наставника помчался в крепость.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Сообщение отредактировал Коняга - Среда, 25.07.2018, 15:33

Коняга

Дата: Суббота, 28.07.2018, 21:02 | Сообщение # 45

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

***

Стоять перед начальством за со вкусом проделанные шалости Тимофею было не впервой. В иное время чуть ли не ежедневно приходилось отвечать перед старшими мастерами, а случалось, и перед самим дядькой Журавлем. Кузнечику даже стало интересно сравнить. С одной стороны, мастера в Слободе - зло неизбежное, но знакомое. Как с ними говорить, мальчик вполне себе представлял. С другой стороны, в Крепости уважения к его затее проявили куда больше. С непривычки, видать.

На «поговорить с мастерами-затейниками» собрались все наставники в полном составе, с боярыней Анной во главе стола. Да еще и заставили ждать перед дверью, за которой о чем-то долго совещались.

«На испуг берут. А чего мы сделали-то?» - размышлял Кузнечик, привычно исполняя стойку смирно перед разглядывающими его наставниками. – «Запускали змея с наставником Макаром. Хм… Похоже, подстава получилась, а папку Макара обижать совсем не хочется. Еще вон дядька Андрей одной рукой рукоять кнутовища выжимает. Тоже будет плохо, если обидится.»

Задница у Тимки слегка зачесалась, видать чуяла, что опять придется страдать за правое дело. Мальчик, впрочем, даже не дернулся – нечего наводить взрослых на недостойные мысли.

«Еще на складах пузырь без спросу взяли. Это значит Захара с Родькой подставили. С другой стороны, они порядки вроде знают, значит, если б было совсем нельзя, то не дали бы. С Елькой и девчонками все понятно – они не при делах. Хотя боярыня Анна вроде отвечать за меня на Ельку повесила. Вон и сейчас на нее зыркает.»
Тимка осторожно покосился на девочку.
«Нет, стоит, нос задрала, и ничего не боится. Значит, тут можно не переживать. А вот что добрый дедушка Филимон сидит и глаз с меня не сводит, это плохо. Насквозь видит, гад. И все сидят, молчат и ждут. А чего ждать-то, спрашивается? Наверное, того, что я сейчас кинусь каяться и оправдываться. Ага, сейчас, разогнался, уже бегу. Не-е-е, пусть сначала предъяву выставят, а там будет видно, как им мозги зафилигранить. Ну, если получится.»
Тимкин зад опять почему-то засвербел.

– Так в чем твоя ошибка? – нарушил затянувшуюся паузу Макар.

«Ага, предъявы не будет», - сообразил мальчишка. – «Хотят, чтоб я себе сейчас вину придумал. Ну так это я запросто! Тут главное, не начать лыбиться, мигом раскусят.»

– Не рассчитал ветер, – не задумываясь, ответил Кузнечик. – Площадь крыла оказалась слишком большая, а ветер от стен крутило. Ну и еще я ему нос сильно задрал. Вот он и начал из рук рваться, узел и не выдержал. Такого змея угробил, на неделю работы, – опечалился он.

Кузнечик с удовлетворением наблюдал как вытягиваются лица наставников. Еще бы, взрослые обычно ожидают оправданий, обещаний что больше не повторится, угрюмого молчания наконец, но никто не ждет, что им сейчас начнут бойко излагать технические обстоятельства гибели змея и разбирать причины, почему затея не удалась, как задумано. Вот посмотреть на человека, и сразу видно, что он искренне переживает за дело и оправдывается за неудачное конструкторское решение и гибель летательного аппарата. А за нарушения дисциплины никто не переживает, поскольку ни о каком таком нарушении понятия не имеет. Правда, папка как-то сказал сыну, что незнание закона не избавляет от ответственности. Так то папка. А наставников на знание, а главное, применение этого факта еще проверить надо.

Наставники переглянулись, видимо, пытаясь осознать такую постановку вопроса. Впрочем, Тимка настолько легкой победой и не обольщался. Со старшими постоянно случалось то, что отец называл неадекватной реакцией. С них станется взять и выписать люлей на заднее число за просто так, не особенно вникая в суть вопроса. Но проверить наставников на склонность к такой реакции тоже стоило, хотя и стремно малёхо – чуть перегнул и мигом огребешь. Условия игры, к которой его приучал боярин Журавль, Тимка себе давно уяснил и знал, что если хочешь выпутаться с наименьшим потерями или хотя бы непоротой задницей, то лучше эти условия соблюдать.

- М-да, чего-то то в этом роде Аристарх и предполагал, - пробурчал себе под нос Филимон, не сводя с Тимофея изучающего взгляда.

Макар вздохнул. Раз он не выдержал и первым начал разговор, стало быть, ему его и продолжать. Как же просто, оказывается, было с остальными отроками! Приказал, проверил, наказал. А сейчас слово Аристарха почти что связало руки: «Крепко не наказывать, глаз не спускать, но так, чтоб он не замечал. То, что он расскажет про себя, просто играясь, из него никаким клещами не вытянешь». И ведь прав староста, как есть прав. Вот кто бы про этого змея спросить догадался? Да и сам хорош: пошел ребячью забаву смотреть, а спросить, чем это грозить может, и в голову не пришло. По-хорошему, ему сейчас самого себя первым наказать надобно.

- Твоя ошибка была в небрежении безопасностью крепости, - попытался донести он до крестника суть своих претензий. - Это воинская крепость, и никакое оружие не может применяться без разрешения.

– Так змей же безоружный, – удивился Тимка.

– Ну да, – немедленно развила тему Елька. – Он даже огнем не дышал!

Взгляд Макара остановился, а Филимон чуть не выронил свою клюку.

– А мог?

– Ну… Надо подумать, – Тимка почесал макушку.

- Нельзя их в кузню пускать, - оценил степень опасности наставник Тит. – Спалят все нахрен.

– Оружием твоего змея бы звук, – вздохнул Макар. – И неожиданность. Они могли вызвать панику.

– Это да, – буркнул Кузнечик и покосился на стоящую в сторонке Млаву, до которой только сейчас стало доходить, что её выстрел на подвиг, похоже, не тянет. – Вот как раз панику он и вызвал.

– Тоже недоработка? – поинтересовался Макар. Тимка виновато вздохнул и опять покосился на Млаву. Та пребывала в полной растерянности.

- Да чё я сделала-то? Я правильно или неправильно стреляла? – попытка осознать, а главное, оценить свои действия наложили на ее лицо такой отпечаток глубокой задумчивости, что боярыня Анна не выдержала и хмыкнула. – Он же в крепость проникнуть хотел!

- А подумать не судьба была? – попытался съязвить Захар, очень глубоко переживавший гибель змея, которого он уже почитал почти за живого.

- А чего тут думать? Не положено! Стрелять надо, – отмела Млава необоснованные поползновения пригрузить ее ответственностью.

- «Порча казенного имущества», - процитировал кого-то Кузнечик, начиная надеяться, что его усилия увести мысли взрослых от факта несанкционированного запуска змея удались. – Вот чего сделала. А стреляла правильно, аккурат в распорную планку попала. Змей и сложился, что твоя бабочка.

- Вот что... отрок. А вспомни-ка себя возле ворот, когда ляхов ждали. Запамятовал? Могу напомнить, - прекратил препирательства Филимон. – Забыл ты ее, панику тогдашнюю. А что, если б Млава не в змея стрельнула, а в тебя? Она в своем праве была – на посту стояла. Ведь положила бы! А если не тебя, так боярышню Евлампию, к примеру? Что б ты тогда здесь говорил? Это дома ты играючись мог заброшенную кузню сжечь. Плохо, конечно, она труда стоила, ну да ладно, ваши мастера решили - сгорела и сгорела. А тут кузня загорится, так вся крепость дымом пойдет. Младшей страже куда вернуться? В чисто поле? Или, может, у себя в слободе их приютишь?

Такого поворота Тимофей не ожидал, это был форменный удар под дых. А самое паршивое - все правда, от начала до конца: планируя запуск змея, Тимка ни про крепость, ни про то, что ей до сих пор может угрожать опасность, ни про то, что он под эту опасность сейчас подставил свою команду, ни на миг не задумался. Взгляд Кузнечика заметался между Макаром и Андреем. Немой, до белых косточек на пальцах сжимавший кнутовище, вдруг расслабился, заглянул Тимке в глаза и уже спокойно кивнул.
Тимка, увидев это, наоборот, застыл.
«Вот только сейчас слабину не дать. Не расклеиться, не шмыгнуть и не засопеть. Повесить нос – хуже этого только повернуться и посмотреть в глаза Ельке. Похоже, что они тут совсем другие игры играют. А ещё дядьку Журавля злым называли...»

- Виноват, - деревянным голосом признал он свое полное и безоговорочное поражение. – Должен быть наказан.

- Виноват он, - пробурчал Филимон. – То, что виноват, мы и без тебя знаем. Только делать-то что? Наказанием такая вина не избывается. Ну-ну, не дергайся, - осадил он вскинувшуюся Ельку. – Понятно, что оставить всё без последствий нельзя, но тут не наказывать надо, а менять. А для этого сначала понять надо, что именно и как. Вина Тимофея из двух частей складывается. Первую часть вины он осознал, а вот вторую, которая гораздо важнее первой, пока и не начал понимать. Тебя сегодня в род приняли, своим сделали. Не выгнали, не обидели. А ты сейчас как, на благо рода постарался?

Кузнечик сник окончательно.

- Змей-то твой, это задумка хорошая, - продолжал Филимон. – Только вот показал ты ее неправильно. Ты шалость сотворил, в игрушки свои игрался. А по уму бы… Вот ляхов пугать – милое дело. Особенно рычать погромче и огнем чтоб плевался. А наставник Тит говорит, что такую мишень, чтоб сама бегала, еще поискать надо. Вон как Млава отстрелялась, любо-дорого посмотреть. Гм… Опять же, весело получилось. Где еще такое развлечение сыщешь? И интересно, и крепости польза. А так – сам все испортил. И на Елю и отроков Ильи не косись. Тебя наставники Арина и Андрей в род приняли. Не сопляки за тебя, а ты за них отвечать должен. Уяснил? – Филимон всмотрелся в понурую Тимкину физиономию. – Уяснил. А раз так, то на том и порешим. Раз родич, то и учиться тебе с Лисовинами. С завтрашнего дня приписан к десятку гонцов, и первую половину дня занимаешься с ними. После обеда работаешь в кузнице. Все, что делаешь, докладываешь наставнику Макару. И не так, как со змеем, а обстоятельно. По крепости ходить тебе просто так запрещено. Все понятно?

Кузнечик кивнул.

- Сегодня последний день, когда отвечаешь не по форме, и тебе это с рук сходит, - прищурился Филимон. - А раз понятно, то марш в кузню. Сегодня до конца дня сидите там.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Среда, 01.08.2018, 16:16 | Сообщение # 46

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

- Ну, а ты что скажешь, Макар? – Филимон дождался, пока младшие вышли из горницы, и устало оперся на стол.

- Недоглядел…

- А что, правда знал, куда глядеть? – старый полусотник вдруг весело, почти до слез, рассмеялся. – Ну, ты силен, десятник. Я так и сейчас не знаю. Недоглядел он! Да ты посмотри, что в крепости делается. А если б не змей этот проклятущий, а ляхи нагрянули? Или из-за болота мстить пришли? Что, как куры по крепости метались бы? Ну уж нет, Макар. Если б твой приемыш эту штуку не придумал, то что-то пришлось бы придумывать нам.

- А с ним что делать? Аристарх-то ведь особо предупредил – ломать его нельзя. Тем, из-за болота, он именно таким и нужен.

- Угу, знать бы только, для чего. Но только «не ломать» и «не наказывать» – это два совсем разных дела. Вот давай о деле и подумаем. Что ты про всю их ватагу сказать можешь?

- А что говорить? Собираются, сказки рассказывают. Гм… мастерят что-то.

- Да откуда ж ему знать-то? Молодой еще, - с усмешкой разглядывая Макара, подал голос Тит. – Не видел, поди, со стороны, как это бывает. Десяток у них собирается. Странный, конечно, не было у нас такого никогда, но все-таки – десяток. Вы и сами когда-то в такие ватаги сбивались. Бывает, сопляки сопляками, от горшка два вершка, а уже видно, кто в ком интерес имеет, и кто кем верховодить будет.

- А девки мелкие там каким боком? Тоже в десяток хотят? Так спокон веков такого не было... – Макар растерянно подергал себя за бороду. – Ум за разум закатывается от всего этого.

- Это ты точно сказал, – ухмыльнулся Филимон. – Закатывается. Только сейчас заметил? А то у меня вон закатываться начал, как Михайла Академию свою удумал. Как услыхал, так сразу и закатился. Крестника твоего, видать, крепко учат. Так, как Корнеева внука отец Михаил учил. А может и покрепче даже. Мнится мне, что настоящие знания туда сперва попали, а уж как они священника нашего задели, то теперь одному Богу ведомо. Может, Нинее еще. И не спросишь теперь… А надо.

Филимон покряхтел, глянул на задумавшуюся Анну и ухмыльнулся.
.
- А что до соплюх твоих, там просто все. Видал, как Семен взъелся, когда младший девичий за Кузнечиком потянулся?

Макар кивнул.

- Бабские десятки не мы, а боярыня Анна придумала, – Анна подняла задумчивый взгляд на Филимона. – Сначала шутейно вроде. А сейчас вон – на Млаву погляди. Да и Верка твоя как заправляет! И про колодец почти забыла. Что до Ельки, то ей надоело быть второй, вечно хвостиком за братом виться. Она вровень идти хочет. Не по военной стезе, ясно дело, но и не хуже. Так что боярышня Евлампия куда быстрее своих старших сестер поняла, чего хочет, и что твой мальчонка ей в этом поможет. Как – может, и не видит еще, но уверена в нем твердо. Она сидит с Кузнечиком твоим на одной лавке и делает одно дело. А с Семеном такого не получится – там она всегда вторая. Только в десяток к Тимофею она не напрашивается. Зачем, у нее свой имеется, она его поднимает.

- Выходит, Сенькины щенята тут же угрозу себе усмотрели? – Макар опять потеребил бороду. – Потому и окрысились? Из-за Кузнечика?

- Да какой усмотрели, - Филимон чуть покрутил клюку, чтоб понадежней уперлась в пол. – Учуяли. Смотреть пока ума не хватает, а вместе они уже крепко стоят. Вот только они были единственным младшим десятком, а сейчас собирается второй. А с Сенькой даже соплюхи остаться не захотели. Вот и окрысились. А что из-за Кузнечика… Нет, там не в нем дело, а в Семене. Свои убытки он видит, а своих выгод – нет. Вот этому его и учить надо.

- Потому ты сейчас Тимофея в Сенькин десяток и отправил? Чтоб притерлись, и вражда не началась?

- Потому и отправил. А ты и присмотри еще, насчет вражды-то.

- А что делать с Тимкиным десятком? Получается, сохранить – ты ведь Кузнечика только на полдня к Сеньке отправляешь? А остальное время в кузне. Значит, остальные точно туда придут.

- Конечно. Зачем разгонять такой хороший десяток? Вон, Кузьма все время жалится, что помощников у него раз-два и обчелся. А мастеровой десяток Младшей страже нужен. Да еще и обученный. А учить его у нас некому. Да и не сможем мы его просто так разогнать. Если уж крепкий десяток зародился, то соберется все одно. Другое дело, как за этими мастеровыми глядеть. Наказывать их нельзя, а то придумывать что-то престанут. Или хорониться начнут... – Филимон задумчиво пожевал губы. – Перестанут… Может оттого им столько воли давали? Чтоб придумывать не переставали? Собрали, значит, тех, кто не может перестать? Вон, как Петруха наш? Интересное это место, слобода ихняя… А уследить за ними как тогда? А вот, пожалуй, как. Давай-ка, Макар, мы ему на ногу жернов повесим. Да потяжелее.

Наставники с интересом следили за размышляющим про себя полусотником.

- Не понимаешь? Поймешь. Сходи-ка ты к Юлии, и присмотри там кого-то из отроков, из увечных, только чтоб уже ходить мог, и незлобивого. Скажешь – подучить твоего крестника надо. Внове ему тут все, а в десятке гонцов учиться не просто. Пусть поможет. А Тимофей твой пусть его ремеслу поучит – да хоть те же ножи точить, чтоб сам на простую работу не отвлекался. Надо будет – и еще помощников дадим. Вон, их в лазарете много обретается. А те помощники за мелкотой и сами присмотрят, и шалость какую сотворить не дадут. Да и сами при деле будут. Небось, себя на их месте не забыл еще?

Макар отвел глаза. Удивленное молчание наставников, обдумывающих Филимонову идею, прервал кашляющий смех Тита.

- Жернов потяжелее, говоришь? На ногу, говоришь? Это чтоб сильно не разогнался? И целый увечный десяток ему нагрузить, чтоб вроде и воля осталась, и что умеет показал, а про шалости и мысли забыл? А ведь получится! Вот ей-богу получится!

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Вторник, 07.08.2018, 16:12 | Сообщение # 47

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Идею Филимона Макар решил в долгий ящик не откладывать, и сразу после нечаянно случившегося «педсовета» отправился в лазарет. Объяснив Юльке смысл задания старого полусотника, наставник с кряхтением присел на лавочку, и спросил у лекарки совета: кого из ее подопечных можно отправить в окончательно занятую младшей ребятней кузню.

Вообще-то своих учеников Макар знал, и кто может подойти для такой работы представлял. Да и о ихнем здоровье справлялся регулярно. Суть вопроса была в другом. Состояние, когда ты себя заживо похоронил и решил, что все, жизнь кончена, Макар по себе помнил. Стыдиться… Нет бывший ратник тогдашней своей слабости не стыдился, было – да, но прошло. А вот каково хоронить себя в четырнадцать лет, и каково чувствовать, что ты больше никому не нужен, ни тут, в крепости, ни в лесном селище, где когда-то был твой дом, он представил очень хорошо. Обдумав вопрос со всех сторон он с удивлением для себя понял, что готов довериться совету Юльки, совсем еще молодой девчухе, которой он раньше и выбор петуха для супа не доверил бы. Но окунувшись, а точнее волею случая и странного найденыша оказавшись допущенным в секретный мир младших, он поразился удивительно разумной организации этого мира. Прокрутив в голове события последних дней он, к своему изумлению обнаружил, что ни одно действие, ни одно решение не было принято необоснованно. Любой их поступок был виден как на ладони, не важно, объяснялся ли он продумыванием, под действием эмоций или просто хотелками. Даже знаменитый детский «просто так», как оказалось, всегда был обоснован, чему-то учил, что-то им объяснял. Впрочем, за исключением Тимофея, мелкие продумывали свои поступки редко, но пользуясь каким-то щенячьим чутьем принимали наилучшее для себя решение. Макар даже ухмыльнулся, вспомнив как тщательно подбирал слова Кузнечик, убеждая поприсутствовать при запуске змея, да так, чтобы и сказать достаточно, заинтересовав старшего и, не дай Бог, не сболтнуть лишнего, чтоб наставник не затеял расследование.

«Значит надо сделать так, чтоб не боялись доверять. Меньше проблем получится», - решил про себя Макар, и первым шагом на этом пути была идея доверить малолетней лекарке выбор нужного отрока, пригодного для надзора за подопечными. Доверить соплюхе. Ну, может чуть постарше.

- Лёнька, - слегка задумавшись, ответила лекарка. – Лучше, конечно близнецы для такого дела, но их тут нет и, даст Бог, не появятся. Да и Леонид только на время, не известно как со сломанной ногой будет. Хорошо заживет, может еще в строй станет. Но зато на подъем легкий и, если ему в кузне станет интересно, он и дружков своих туда потащит. Тебе ведь это надо, дядька Макар?

По дороге к кузне Макар и Юлька объясняли отроку поставленную перед ним задачу. Перво-наперво, это Юлька отметила особо, научиться точить ножи. Тупятся, заразы почти сразу, а вкус к работе хорошим инструментом лекарка почувствовала. Она и так каждый день к Кузнечику бегает, так что, помощник нужен. Еще бы и матушке такого помощника – в Ратном для лекарки работы тем более через край. Самим же болящим и нужно – чтоб лишнего не порезать, чтоб не так больно было. Посмотреть еще, может чего полезного для лазарета можно сделать, сама Юлька даже не знает чего спрашивать, а Тимофей просто не знает что предложить. Лёнька же в лазарете уже вон сколько обретается, опыт имеет, так что должен понимать.

Макар, увидев как отрок скривился на такой опыт, ухмыльнулся и поставил и свою задачу. Мальцы там подобрались хорошие, компания веселая, вот ей Богу, и захочешь не соскучишься. Но со своими забавами они до почтенных четырнадцати лет могут и не дожить. Проследить за ними надо. Нет, не следить… И тем более не стучать, вмиг доверие потеряешь. Проследить. Чтоб их дела ни им, ни другим вреда не причинили. Про змея слыхал небось? Вот если соберутся опять что-то такое учудить, то убедить их самих к наставнику подойти, и лишь в крайнем – самом крайнем случае ему, Леониду, дается право запретить затею до одобрения старших. Он же, Макар, обязуется разобраться, и если можно, то подсказать, как все сделать по уму, и не запрещать, если вреда от того не будет. А забавы ему и самому интересны: что Макар отроком никогда не был?

Ну и последняя задача… Даже не задача, личная просьба к нему, Леониду, позаботиться о крестнике. Парень он сообразительный, но в крепости новый. С завтрашнего утра начинает учиться в десятке гонцов боярича Семёна. Бросить всех своих подчиненных и заниматься Тимофеем Сенька не может. Не заниматься – что ж тогда за десяток? Так что не приказ, а просьба к Леониду – помочь мальцу освоить что должно, чтоб не позорно было к возвращению Младшей Стражи весь десяток показать. Договор? Ну а раз договор то, заходим, будем с подопечными знакомиться. Тем более они, кажется, нас ждут.

– Отделались легким испугом и домашним арестом. – послышался из настежь открытых дверей кузни голос Кузнечика. – Даже не верится. И у нас влетело бы, если б поселок на уши поставили, а у вас еще строже должно быть.

- И часто влетало? – поинтересовался любопытный Родька.
- А, не очень. – отмахнулся мальчишка. – Через день, примерно. Хотя иногда по-крупному доставалось. – Тимофей, не выдержав, поерзал по скамейке. Захар понимающе хмыкнул.
- Не у «вас», а «у нас», - поправила свежеобретенного брата Любава. – Уже почти седмицу тут, а как не родной.
- Ну у нас, - поправился Тимофей. - Все равно подозрительно.
– Ничего мы не отделались пока, – проявил скепсис Захар. – Вот как придумают, так и отделают.
– А все равно здорово полетел! – выдал свой вердикт Родька. – Я с ним сам чуть стену не перемахнул.
– Что и крылышками не махал? – напомнил условия спора Тимка.
– Твой выигрыш, – признал Захар. – Склады мы уже убрали и твою кузню тоже. Значит с нас еще одна работа. Какая-нибудь такая, – ухмыльнулся он.

Макар с Лёнькой, услыхав последнюю фразу, переглянулись.

- Ну что, задачу уяснил? – кивнул он подозрительно поглядывающему на дверь отроку. – Новую игрушку они уже замыслили, так что нам надо успеть раньше, чем они ее придумают.
Макар постучал в распахнутую дверь.

- Можно к вам? – обозначил он признание за сопляками занятой ими кузни. – Не прогоните?

Младшие дружно вскочили.

- Конечно, дядь… папка Макар, - Тимка покосился на Любаву и убедился в том, что обращение выбрано правильно. - Вот, садись.
- А и сяду, - согласился наставник, умащиваясь на пододвинутом трехногом табурете. – Эй, Лёнька? Ты где застрял? Давай заходи, а стоишь за дверью… как не родной.

Отрок вошел, сразу за ним вошла и Юлька. Сидящая в дальнем углу Красава дернулась было подвинуться ближе к Тимофею, но взяла себя в руки и застыла каменным столбиком. Любава вспыхнула. Тимофей и Захар, сообразившие сейчас, что окончание их разговора было услышано, уставились на Макара, справедливо полагая, что им сейчас будет оглашен приговор наставников. В кузне наступила выжидательная тишина. Макар про себя ухмыльнулся: ничего, пусть подождут.

- Лёнька… Да садись ты, чего стоять в лубках-то… Вон тот недоросль, в новой рубахе который, и есть мой крестник Тимофей, что придумал того змея, от которого ты с крыльца чуть не сверзился. С завтрашнего утра – твой подопечный.

Тимка чуть смутился, отрок же напротив сдержанно улыбнулся и кивнул.

- Лихо было. Потом покажешь?

Мальчик посмотрел на Леонида, несмело улыбнулся и кивнул в ответ. Застывшая было в напряжении ребятня облегченно расслабилась, тоже заулыбавшись.

«Ишь, как зашевелились», - в очередной раз удивился проницательности детворы Макар. – «Про наказание ведь и слова сказано не было, а они все равно как-то учуяли, что пронесло».

- А это Леонид, унот третьего десятка. Не смотри, что в лубках, отрок он толковый. Обижать его не станете? – Макар дождался реакции мелких в виде отрицательного мотания головой и продолжил. – Вот и хорошо. С завтрашнего дня он твой наставник. Все, что не ясно будет на занятиях у Семена, спрашивай у него. Да он и сам увидит. Ну а ты взамен поучи его ножи точить, тебе же потом и помощь будет. Вон тебе Юлия, кстати, их целую вязку принесла.

Кузнечик внимательно посмотрел на присевшего на свободный табурет отрока и столь же сдержанно кивнул, опять уставившись на Макара.

«Надо же, на мякине не проведешь», - усмехнулся про себя наставник. – «Ждут решения основного вопроса. Ну, пусть будет. Считай добились».

- Ну а насчет того, чем вы отделались, а чем нет… - Макар, выдерживая паузу, посмотрел на снова застывшую ребятню. – Считайте, на этот раз отделались тем самым испугом. Наставники решили, что свою ошибку вы поняли. Но, работы, конечно будут.

У расслабившихся было мальчишек мигом стали торчком уши.

- Для начала, наставник Прокоп спрашивал про тех змеев, что будут мишенями для стрельбы. Сделать такое получится?

- Это что выходит, - мигом просек фишку Захар, - мы будем делать змеев, а они их расстреливать. И так все время?

- А ты как думал? - Удивился Макар. – Инициатива, особенно такая, наказуема. Надо, значит будете делать. Так как? - опять обратился он к Кузнечику.

Тот переводил взгляд с Макара, на братьев, явно пытаясь просчитать какую-то идею.

- А если Захар с Родькой будут змеев делать, то можно чтоб они их и запускали?

- Почему нет, - согласился Макар. – Если на пользу делу, так пусть запускают. Так даже лучше.

- Сделаем, - Тимкина мордашка расплылась в озорной улыбке. Макар подозрительно прищурился, но мальчишка, не обратив на это внимание, повернулся к Захару. – Помнишь я про разные модели говорил? Есть такая, кайт называется. Им управлять можно. Надо только к нему две лесы крепить, он тогда такой верткий становится. Пусть еще попадут!

Братья переглянулись.

- Это как будто охота на змея получится? – с любопытством поинтересовался Родька.

Тимка кивнул.

- Самая настоящая. Загонная, наверное, просто так в такого точно не попадут.

-Ага, - выразил недоумение намечающейся несправедливостью дотошный Захарий, - если они, значит, выиграют и змея пристрелят, то нам его ремонтировать или нового делать. А если мы выиграем, и они змея не собьют, то что делают?

Макар раскрыл было рот, чтоб напомнить, что изготовление змеев для стрельбы вообще-то часть наказания, но потом до него вдруг дошла красота предложенной соревновательной идеи.

- Придумаем что-нибудь, –вместо этого проговорил он и опять обратился к Тимке. – А чтоб змеев не калечить, можно как-нибудь?

Кузнечик задумался, потом медленно кивнул.

- Есть способ, парашют на змее поднимать и сбрасывать. Но я не знаю получится из пузыря или нет. – Тимка окинул взглядом окружающих и, заметив что они ничего не поняли, принялся объяснять. – На лесу, что держит змея, надевается тонкая трубка из коры с проволочным замком. Это называется почтальон. На замок цепляется парашют. Это как парус такой, с грузиком, ветер в него дует, и он тянет почтальона по лесе наверх, к змею. Когда доходит до верха, замок раскрывается и парашют падает вниз, только не быстро, а медленно. А почтальон соскальзывает по лесе вниз, потом на него можно опять парашют цеплять. Можно даже играть так: Захар пытается сбросить парашют в круг, пусть это будет ихняя крепость, а они пусть пытаются змея отогнать.

-Ух ты, - у Захара от перспектив загорелись глаза. – А к твоему парашюту горшок с маслом прицепить можно? Ну, вместо грузика.

- Пока не надо, - пресек инициативу наставник, внезапно осознав, что змей таки МОЖЕТ быть вооружен, и уж если не дышать, то швыряться огнем точно. – Крепость спалим на хрен.
Макар хитро посмотрел на Лёньку, что сидел на своем табурете, забыв даже дышать и поинтересовался:

- Ну что, понял теперь о чем я говорил? – и, дождавшись ошарашенного «так точно, наставник», обратился к Тимке. – Попробовать сделать этот как его, параштут, я дозволяю. Запускать без меня и Леонида – нет. Во всяком случае, пока не ясно что из всего этого получится. А проще как-нибудь нельзя?

- Парашют, правильно. Проще? – мальчик на некоторое время ушел в себя. – Можно попробовать. Тряпку на лесу подвесить, подальше от змея, вот в нее пусть и попадают. Только не знаю, какая из нее мишень выйдет. Да и змея все равно покалечат. А про запускать я понял, папка Макар. Это как оружие. Делать можно. Стрелять нельзя.

- Ну вот и договорились. Тебе еще боярыня Анна напомнить велела, что ты что-то на показ сделать должен. Ну а про лекарский струмент Юлия тебе сама сейчас расскажет. – Макар собрался уже было подняться на выход, но вдруг ему пришла в голову идея как можно надолго остаться своим в кругу этой забавной малышни. Улыбнувшись в бороду, он прищурился и задал вопрос. – Ну а всё-таки… Сказка сегодня будет?

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Пятница, 10.08.2018, 23:13 | Сообщение # 48

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

- Будет! - уверенно заявил Захар и, обращаясь уже к Тимке спросил: - Чего строгаем?
- На кайт три длинных планки плюс одна поперечная. Длину я не знаю, по ходу будем смотреть. Значит четыре. Делаем два кайта сразу. Это я и Захар делаем. Родька – планки под старого змея. Девочки и младшие сегодня отдыхают. Завтра мы доводим планки, девочки готовят пузырь. Два на каждого змея. Родька – заготовки в кладовке при кузне, за дверью сразу. На простого змея обычные, а на кайт там клееные есть. Они прочнее.

Макар проводил взглядом умчавшегося Родьку и поинтересовался:

- А нам с Лёнькой что делать?

Тимка на секунду задумался.

- Делаем три кайта и два змея. Я про Леонида забыл. Вот вы с ним и делайте. Плашки под змея попроще, с них начать. А для кайта надо очень ровные – по столу катать, чтоб проверить. Ножи вон, мои берите. Завтра Лёне и покажу как править, если затупятся. Родька пересядь к папке, покажешь, что надо делать. Захар, планка под кайт должна быть круглая.
- А почему?
- Прочность та же, а весит меньше.

Детвора быстро переместилась за столами так, что удобно было работать. Девочки отсели в сторонку. Митяй тут же пристроился возле Тимофея, Саввушка робко присел на край лавки рядом с ним. Красава воспользовалась всеобщими перемещениями и умудрилась оказаться на наибольшем возможном расстоянии от Юльки.

Захар выбрал себе заготовку, прикинул на глаз кривизну, взял со стола нож и кивнул Кузнечику:

- Ну, рассказывай, давай.

- У одной женщины не было детей, а она очень-очень хотела маленькую девочку. – Начал Кузнечик, когда все утихли. - Тогда она пошла к ведунье и та дала ей зернышко. Она его посадила, и скоро из него вырос цветок, только он долго не распускался.

- А муж у нее был? – поинтересовалась Любава. – Может ей лучше было замуж выйти, а не к колдунье идти?

- А может и был, - ответил Леонид. – Просто в походе.

- Ну ты сказанул, - возмутился Захар. – Только представь: воин из похода возвращается, а в доме маленькая девочка. Тут и сказке конец.

- А вдруг мальчик родится. Никто ж не знает, - отмел возражение Леонид. – Не выгонит же. А чё дальше-то было?

- Тогда та женщина вспомнила, что колдунья говорила, задумала девочку и поцеловала бутон. Он распустился, а внутри оказалась маленькая девочка. Совсем маленькая, с мизинчик ростом. – Продолжил Тимофей.

- А так бывает? - удивилась Елька. Все дружно посмотрели на Красаву.

- Бабуля про такое не рассказывала, – кратко ответила та на интересующий всех вопрос.
- А девочка кто, из навок? – уточнил Родька.
- Навки с мизинец не бывают, - просветила его Красава и покачала головой. – Смотря откуда зерно. Не нашенская, скорей всего.

…
Макар слушал и тихо охреневал. Дело было даже не в необыкновенной истории про маленькую Дюймовочку, которая неожиданно захватила и его самого. Дело было в том, как эту историю слушали младшие. Перебить рассказчика? Да плевое дело. Кузнечик обиделся? Да как бы не так. Если мог – объяснял, нет – завязывал обсуждение, которое, как оказалось не раздражает бесконечными остановками рассказа, а наоборот делает сказку живее и еще красивее. Но главное, сразу становилось понятным кто кому ближе и кто за кого переживает. Ленька, который поначалу встрял чтобы «втереться в доверие», неожиданно увлекся, и четко и без всяких поблажек обсуждал вопросы чести применительно к каждому, кто появлялся в рассказе. Воин, однако. Откуда такое могло взяться у мальчишки, выросшего в медвежьем углу на самом дальнем болоте, Макар не знал, и даже подозревать не мог, что для воспитанного Младшей Стражей отрока это настолько важно. Любава… Надо будет Верку взять на следующий раз, от нее это. Ей интересны все тонкости отношений между людьми. Родька западал на любой необычный или неожиданный поворот рассказа, и не важно, в сказке это говорилось или вот прямо сейчас, в обсуждении. Красаве, ясное дело, интересно необычное колдовство… а еще способы влияния на людей. Ну а Прошка, добрая душа, чуть ли не квакал вместо своего жаба.
…

- Поели, можно поспать, - изобразил Кузнечик кваканье жабы. – Поспали, можно поесть.

- Это как у Иулии в лазарете, - мрачно прокомментировал Леонид. – Поел, поспал. А квакнешь, так еще и в жабу превратит.

- Не хочешь быть здоровой жабой, будешь хромым дятлом, - отрезала Юлька. – Могу поспоспешествовать.
Ленька поежился.

- А я чё, против, что ли? Жаба так жаба. Тяжело там только. И страшней чем в жабу. Можно на своих двоих и не выйти.

- Вот и не квакай. Тебе с твоей ногой считай повезло. Она у тебя есть. Так чего там с жабом, Тим? – лекарка решительно прекратила разговор.

…
Макар, став наставником у Корнеевых отроков, отнесся к порученному делу очень серьезно. Но каждый раз, когда он выходил к своим ученикам возникало множество вопросов, на которые ответов не было. Почему лесовики кукарекают на молитве? Почему поруб переполнен, а дисциплина все равно нарушается. Почему наказывают, а они все равно делают по-своему?
…

- Как это жук ее прогнал? – возмутилась Елька. – Они ж сговорились уже.

- Сговорились, а после смотрин взял и прогнал, – мрачно ответила ей Юлька. – Сплошь и рядом так бывает. Вот выберешь себе суженого, придете вы с ним к родне, а она посмотрит и скажет: «Нет!». А вы уже сговорились, если не хуже. Что делать будешь?

- А как может быть хуже? – удивилась Любава.

- Ребятенка прижили, вот когда хуже, - пробурчал Леонид. - Растить его кто будет? Хорошо если суженый вместе со своей Дюймовочкой в бега подастся, вон как воевода Корней – подхватил жену и только их и видели. Не то что этот… жук.

- Ой, а нашим девкам-то которые постарше, в Туров на смотрины ехать! - схватилась за щеки Елька. – А вдруг там одни жуки?

…
«Игра» -, вдруг пришло в голову наставнику. - «Что принес Кузнечик в крепость и отдал этой мелочи? Что они сейчас делают? Играют. Да так интересно, что вот Лёнька уже себя не помнит, а попутно еще и нуднейшую работу делает – планку строгает. Да и самому Макару трудно от них оторваться. А ведь как все просто – они играют, и они учатся – сами, де еще настолько быстро, что диву можно даться. Сами приходят к тем выводам, что иначе пришлось бы втолковывать с боем, и все равно бы не поверили. Может дело в ней, в игре? Может поэтому в Слободе с Тимофеем и его мальчишками играются, и от того он по разумению опережает своих сверстников на целый шаг? Чтобы научить быстрее. Не к 20 годам они мастеров делают… а вот прямо сейчас назовешь Кузнечика подмастерьем? А ведь там он, наверное, только на ученика тянет. Кого же они хотят вырастить к двадцати в этой своей слободе?»

…
- «Что будем делать, состоятельные кроты?» – прогундосил Тимофей. – «Считать!», ответили состоятельные кроты и достали счеты.

- Чего достали? - Мгновенно встал в стойку Захар.

- Счеты. -Тимка удивился. - Ты что, счет не видел?

- Не видел, - помотал головой тот. – Покажешь?

Тимка задумался.
- Покажу, только давай завтра. Хотя нет, вон видишь четыре плашки? Вот их зачистить надо. Будут тебе счеты.

…
Макара охватил такой азарт, как будто он на охоте хитрую лису за хвост поймал и держит, не давая ускользнуть.

«А главное – правильные сказки ему рассказывают. Интересно… А в какие игры нужно играть с отроками, чтоб из них получились воины? Умные, хитрые, ставящие в тупик врага своими придумками, а главное – живые воины. И еще почему Кузнечик мгновенно согласился на любое наказание, как только понял, что он не прав? Тоже хитрая игра? Или это правила этой игры? ВыуЕсли ты играешь с учеником, ты имеешь право его наказать. А если нет... Наказать все равно сможешь, только он после этого будет кукарекать у тебя за спиной.»

…
- А теплые края это где? – робко поинтересовалась Фенька.

- В Царьграде, наверное, - озвучил сокровенную мечту Леонид.

- Ну да, - снова не поверил Захарий. – Полетит она в Царьград. Там от попов не продохнуть. Она ж нечисть, мигом выловят.

- Тогда в Италию, ну где Ромео и Джульетта.

- А чего это они к католикам полетели? Делать им больше нечего.

- Тогда к грузинам.

- Это где Витязь в тигровой шкуре? - вспомнила Любава. - Так там же горы одни. Не, лучше наверно в Царьград. Там принцев все равно хоть в телегу грузи, подумаешь, одним больше будет.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 17.09.2018, 00:53 | Сообщение # 49

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Глава 8 Вольный стрелок

Почти перед самым обедом Захарий с Родькой подсели к Леониду с Прошкой, которые, устроившись в сторонке, наблюдали за стрельбами Младшего десятка.

- Здорово, Лёнь, - братья примостились на бревно рядом с отроком. – О, Кузнечик первый день в десятке? И как?

Леонид поморщился, вытащил изо рта травинку, и сплюнул.
- Да как сказать. Для первого дня вроде и не плохо. Марширует, конечно, корявенько, выправки нету, но в ногу попадает, и даже повороты на ходу с третьего разу осилил, – Лёнька ухмыльнулся. – Мы, когда в строй стали, по сравнению с ним совсем баранами смотрелись. Он старается, и у него получается. Со стрельбами все как и должно быть в первый раз. Мажет отчаянно, но с самострелом управляется и с оружием не балует. Стрелять будет, оно видно, что рука твердая – ему, наверное, дед инструментом поставил. Да и учится он быстро, не то что наши.

- А что не так тогда? - удивился Захар.

- Десяток у него не так, - встрял с пояснением Прошка. – В стаю его не взяли. Особенно Пустобрех старается.

- Мартын, что ли? - удивился Родька. – А ему какое дело?

- А леший его знает, - процедил Ленька. – Но заводила он, зуб даю. А чего, не знаю. Он еще в лазарете шипеть принялся. Начать с того, что Юлька заставила их догола раздеться. Тот и гавкнул сразу, что это она из-за Кузнечика, раз он к ней подлизывается и ножи точит.

- А она из-за него? – уточнил Захар.

- Да нужны они ей больно, - отмахнулся отрок. – Вшей искала да болячек каких, уж больно они тесно в Ратном жили. Сам с утра слыхал, как она девкам своим говорила, что еще вчера надо было, как только приехали. Сказала, парши нет, но и мозгов тоже, раз не понимают, что к чему. Так Пустобрех опять завелся.

- А Сенька-то что сказал?

- А ничего не сказал. Чего – не знаю. Смотрит пока. Я перед занятием Тимофею объяснил, как доложиться: согласно распоряжению наставника Филимона прибыл в расположение десятка для прохождения обучения. Сенька только кивнул и скомандовал «вольно», а тот сразу тявкнул: «вот только этого тут не хватало». Я и сказал: «А чего ты тут это говоришь, иди да и скажи наставнику, раз умный», так он аж зубами заскрипел. А когда я тож доложился, так мол и так, по распоряжению наставника Макара прибыл в расположение десятка для помощи в обучении новичка, так и вовсе его понесло. Специальный подтиратель соплей, говорит.

- Ни хренась себе, оборзел, - офигел от новостей Захар. – А Сенька что?

- А ничего. Молчит. И команду «вольно» мне задержал, чтоб я, значить, тому не ответил.

- Дела… - протянул Родька. – А остальные как?

- Никак. Мартына слушают, раз Сенька молчит... – Ленька подобрал больную ногу и, тяжело опершись на костыль, поднялся. – Во, похоже, закончили. Пойду заберу его, Кузнечика одного пока что оставлять не велено.

Через минуту Леонид вернулся и, покачав головой, объяснил:

- Сенька сказал, что раз на кузню после обеда, то после обеда и заберешь. А обедает десяток вместе... – Ленька пожал плечами. - Оно вроде и правильно, конечно, но сказано было… Хреново, в общем, будет.

После обеда Тимофей, по совету Леонида, доложился в стиле «Господин урядник, разрешите отбыть в расположение кузни», не забыв ввернуть, что «по распоряжению боярыни Анны», и получив разрешение, вприпрыжку понесся к поджидавшим его друзьям, совершенно проигнорировав Мартыново «Давай, вали отсюда. И так весь обед терпели».

Присмотревшись к Кузнечику, Ленька про себя здорово удивился: мальчишка, казалось абсолютно не переживал по поводу Сенькиного молчания, да и по поводу более чем холодного приема в десятке гонцов тоже не заморачивался.

- А чего на тебя Мартын взъелся? – решил на всякий случай уточнить он.

- Не знаю, - беззаботно пожал плечами Тимка. – Я с ним раньше нигде не сталкивался, – потом задумался. – Вообще-то у нас похожая история тоже была, когда я со Славком дружить начал. Славко, он не нашенский, не из Мастеровой, а из Лешачьей слободы, – пояснил не понявшему ситуацию Леониду. – Он в школу к нам приходил со своими, ну мы и подружились. Так некоторые из старых друзей тоже его поначалу не принимали.

- И как вышло? – тут же проявил любопытство Захар.

- А папка сказал тогда, что раз они раньше не встречались, то загвоздка не в нем самом, а в том, что он вообще в Слободе появился. Посмотри, кому и почему его появление начало мешать, и сделай выводы. Ну так я его в набег на греков сад взял.

- И не стыдно? - Захар достал очередное стянутое с кухни яблоко и смачно захрустев, протянул подсумок друзьям. - Будете?

- Давай. А нечего хазарами обзываться. Мы и пошли в набег. Славко нам здорово помог тогда, без него попались бы. Я б и не заметил, что Фифан нас ждал, а так и выкрутились, и потом Фифана на уроке его же яблоками и угостили. А после и вовсе начали в войнушку играть, наши против лешаковских. Так и получилось все.

- А тут как будешь делать? – заинтересовался Захар.

- Я? - искренне удивился Тимофей, отворяя дверь в кузню. – Вот еще. Я там не главный. А тут у нас и своих дел полно.

- Может, конечно, и так, - с сомнением в голосе вынес свое заключение Лёнька, - но от такой ссоры уходить нельзя. Они еще больше прицепятся.

- Хотят воевать, пусть воюют, только без меня, - отмахнулся тот. – Я встревать не буду. Папка Макар сказал – надо выучиться. Я и выучусь, а плевать на них каких-то полдня не сильно трудно.

Старший отрок покачал головой. Позиция Кузнечика ему была понятна, но почему-то очень не нравилась. Что-то в ней было совсем не так. «Надо у дядьки Макара совета спросить», - решил он, не замечая, что начал принимать дела доверенных ему сопляков как свои собственные.

- Значит, так, - перевел он разговор на другую тему, - со строевой у тебя вроде выходит, да и не помогу я тебе сейчас, нога разболелась. Ты лучше скажи, что со стрельбой не понятно.

- Да понятно как будто бы все. Наставник Прокоп рассказал, и Семен показывал. Вроде все так и делаю, только не попадается почему-то, - расстроился мальчик.

- Получится, не переживай. – Ленька задумался, как бы половчее объяснить мальчишке его ошибки. – Ты вот так размысли: самострел – это инструмент. Вот как твой резец, только тот – мастеровой, а этот – воинский. Вот и относись к нему как к инструменту. А чтоб научиться инструментом работать, что надо?

- Тренироваться и обиходить, - понятливо кивнул Тимофей. – Только тренироваться вон, до новых веников можно, а так и не научишься. Хитрости знать надо.

- Вот с хитростей и начнем, - обрадовался Лёнька желанию Кузнечика научиться. – Ну-ка покажи, как ты его держишь, поначалу.

Тимофей с сомнением посмотрел на самострел, а потом осторожно приложил его к плечу, как показывал Семен.

- Вот твоя первая ошибка. Ты резец свой тоже так берешь, словно это вареник, который до рта донести надо, чтоб не раздавить?

- Резец надо держать твердо, - отмел обвинение Тимка. - Он должен быть как продолжение руки.

- И самострел надо держать твердо, вот только он должен быть как продолжение плеча.

Отрок отобрал самострел у Тимофея и, поморщившись, что маленький больно, взял, как надо.
– Вот видишь, тут упор, и левая рука упор. На двух упорах он лежит твердо. Понял? Попробуй, – Лёнька отдал самострел, придирчиво осмотрел Тимофееву стойку. – Подвигай плечом вперед-взад. Одной только левой держать можешь? Еще тверже прижми, тогда и держать легче, и наводить проще. Теперь нажми на спуск. А дернул чего?

- Так он сам дергается, - пожаловался Кузнечик. – Наставник говорил – плавно надо, а он плавно не идет. До середины только, а потом застряет – и щелк – срывается. Может, смазать?

- Ну-ка, дай сюда, - отрок пальцем взвел механизм, прижал его и нажал на спуск. – Да нет, нормально все, у меня хуже еще. Привыкнуть надо. А смазывать нельзя, грязью забьётся, вообще плохо будет.

- А заржавеет? - полюбопытствовал Тимофей.

- Потом покажу, как чистить, а пока вот болт, поклади его под тетиву, не взводи только. Ага, а теперь еще раз в стойку. Голову ты как ставишь?
Тимка приложил голову, как показывали, потом еще раз.

- Да вот так, щекой, вроде как показывали.
- Так, да не так, - не согласился старший. – Кладешь-то ты ее правильно, да каждый раз по-разному. Ну-ка, поклади его на стол, и посмотри вдоль болта, - вспомнил он, как ему самому объясняли. - Засек точку, куда целишься? А теперь подвигай головой. Видишь, самострел лежит, а куда целишься - по-разному видно. Вот чтоб целился всегда одинаково, щека всегда должна на самострел ложиться одинаково.

Леонид с удовлетворением посмотрел, как Тимка пытается уложить щеку на самострел, и продолжил:

- Ага, вижу, что понял. Только это ты завтра будешь делать. Вас там из положения лежа заставляют стрелять, как раз для того, чтоб на весу его не держать. Зато легче учиться его брать.

- Молодец, - донеслось от двери. – Хорошего помощника мне Юлия определила.
Макар улыбнулся подпрынувшим мальчишкам, на ходу кивнув Леониду.

– Сиди, нам с тобой скакать вредно, – хлопнул себя по больной ноге, прошел к ставшему уже «своим» табурету, улыбнулся в бороду и спокойно уселся.

«А ведь не заняли табурет-то. Ждали?»
На душе наставника почему-то потеплело.

- Ну, есть еще чего сказать, или все уже?
- Да, наверное, все на завтра. Большего в голове все равно не удержит, - задумался Леонид.

- А вот и посмотрим, удержит или нет. Ученик-то у нас с тобой вроде как сообразительный... – Ленька неожиданно вспыхнул. – Молодец, правильно понял.

– Макар прищурился на подозрительно смотрящего на него Кузнечика. – Кажется мне, что Тимофей тоже понял, только помалкивает. Ну, есть что добавить?

Тимка исподлобья посмотрел на обоих своих наставников и пробурчал:

- Имею добавить, что заканчивать надо разговоры при открытых дверях. Заикой стану... – Макар ухмыльнулся, а мальчик вытянулся во фрунт и доложился: – Замечания выслушал и головой понял. Завтра буду стараться делать руками.

- Молодец, - одобрил доклад Макар. – Но все равно еще две ошибки должен понять. А ну-ка – все назад, ко мне за спину. Отрок Тимофей, самострел к бою. Один учебный болт. Стрелять в стену, все равно куда. Стрельба стоя.

Тимка почти на автомате схватил со стола учебный болт, вытянулся и чуть ли не в сотый раз за сегодняшний день повторил фразу:

- Унот Тимофей к стрельбе готов.

- Взвесть. Заложить болт. Цельсь…. – Макар выдержал паузу. - Бей!
Кузнечик задумчиво поглядел на стену, об которую сейчас разнес в щепу учебный болт, и доложил:

- Унот Тимофей стрельбу окончил. Цель… поражена.
Ленька за спиной хрюкнул. Макар ухмыльнулся: надо же, крестник за словом в карман не лезет и на язык остер. Интересно, а чего ж тогда Пустобреху… Тьфу, прилепилось! - Мартыну спускает? Давно бы на место поставил уже.

- Вольно. Две ошибки, унот Тимофей. Первая… Что должен делать по команде «Цельсь»?

- Прицелиться, - удивился вопросу тот.

- А ну-ка, не взведенный самострел к бою. Цельсь! – Макар опять сделал паузу. – Раз, два, три… Отставить. На счет три уже руки трясутся. И куда ты целился?

- В гвоздь, - буркнул Тимка.

- Не верно. Гвоздь - это была твоя цель, значит целиться тебе надо чуть выше. Но и это не правильно. По этой команде тебе надо определить свою цель, прикинуть куда ты будешь целиться, но самострел держать все равно ниже. А вот по команде «Бей!» тебе надо начать плавно поднимать самострел и мягко жать на спуск. Выстрел должен быть тогда, когда ты как раз подведешь самострел туда, куда целишься. Если ты пытаешься удержать самострел в одной точке, он начинает плясать. Прицелиться у тебя не выйдет. А вот когда ты ведешь его снизу вверх, он идет ровнее, и стрелять легче. Попробуй.

- Точно, - удивился Тимка. - Это как линию вести. Если стараться и вести медленно, получится криво. А если одним махом, то и ровно, и красиво. А вторая ошибка?

- А ты руки расслабляешь сразу после выстрела. От того отдача сильно дергает самострел, и болт уходит вверх. Выстрел заканчивается не тогда, когда ты тетиву спустил, а когда она петь перестанет. Научишься, будешь…

- Зайцев бить? – подсказал Кузнечик.

- И белок, - подтвердил Макар. - Ну а раз понял все, то давай теперь и о других делах. Что собираешься делать, и что для этого тебе надо? И да, где планки от моего змея?

***

Девичий десяток отпустили с занятий довольно поздно. Ага, это так кажется, что принять чашку с узваром из рук служанки, да еще с царственным видом, это просто. Как бы не так. Девочки по десять раз играли и служанок, и боярышень, но получалось из рук вон плохо. И не только принять - это, оказывается, пол-дела. А если, приняв эту злополучную чашу, привычно сворачиваешь губки дудочкой, сводишь глазки в одну точку на донышке, и громко отхлебываешь – это выглядит… не весело. И не смешно, особенно если потешается над тобой Анька. Любава, в конце концов, не выдержала и попросила показать, как надо. Та, слегка жеманясь и оттопырив мизинчик, сняла чашку с подноса, сделала крошечный глоточек и, чуть закатив глазки, с легким, вроде как томным вздохом, поставила на место. Елька, мрачно просмотрев пантомиму, поинтересовалась у наставницы Арины: правда ли, что королевы все как одна такие дуры. И если да, то можно ли, чтоб она все равно изображала всего лишь боярышню.

Разумеется, занятие от этого не стало короче, и младший десяток, выскочив на улицу уже перед самым ужином, в полном составе помчался к кузне. На пути, правда, образовалось препятствие, которое бегом преодолевать не следовало: расположившийся на гульбище Сенькин десяток. Девочки остановились, перевели дух, подтянули носы, и изобразили боярышень изо всей силы своего буйного воображения. Кажись, получилось.

- И все он врет, тот Кузнечик, и сказки у него дурацкие, - продолжил Мартын, демонстративно не заметивший девчушек.

- И чё бает? – сиплым голосом поинтересовался Комар.

- Подошел, говорит, Лука к имперскому шагоходу и говорит: «Ну-ка избушка, на курьих ножках, стань к лесу передом, а ко мне задом». – вдохновенно изобразил Мартын.

- А чё такое – имперский шагоход? – оторопел от услышанного Комар.

- Такая механическая телега. Только у нее ноги вместо колес, и голова есть. Говорит, ему в пасть самострел громадный ставят. Раз, и снесло витязя вместе с конем. Говорю ж, брешет.

- А шагоход чего?

- Попытался оглянуться на Луку, только от неожиданности в ногах запутался и упал.

- Интересно, - пробормотал Комар, - а ноги ему зачем?

- По болоту ходить? – донеслось до девочек чьё-то предположение. – Если в мокроступах. А телега не проедет.

- Так, - нарушил паузу расстроенный Елькин голос, - похоже, мы опоздали на сказку. Бежим!

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 17.09.2018, 17:41 | Сообщение # 50

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

***

Ворвавшиеся в кузню девочки обнаружили там почти что идиллию. Все были заняты делом. Складские мальчишки и Макар строгали планки. Ленька работал у токарного станка, а Кузнечик сидел у него над душой. На прямой вопрос Любавы: какие-такие сказки Тимка рассказывает про шагоходы в мокроступах, да еще и ее, хорошую, не дождавшись, Тимка просто отмахнулся - да какая там сказка, так, история - мордобой один. Девочкам не интересно, ее только лешачата слушать любят, да и то младшие. А сказка будет после ужина. Про Аленький цветочек. Но лучше, если истории все по кругу рассказывать будут, а то так не интересно.

– Наставник Макар, – подал голос Ленька, который только что закончил свою работу. – Дозволь спросить?

– Спрашивай, – ответил наставник, не отвлекаясь от выкатывания плашки на досточке, чтоб проверить ее на «криворукость».

Складские, получив такую оценку своей работе, посопели, попытались даже откупиться несколькими прутками железной проволоки, что выпросили у артельного кузнеца Гвоздя, который из них, видимо, гвозди же и ковал. Тем не менее, плашки на свои счеты они честно дострогали, прошлись шкуркой и даже самостоятельно запилили углы, убедившись, что рамка для счет собирается в красивый и ровный прямоугольник. Сейчас они насверливали в двух из них дырочки, которые Тимофей разметил с помощью бережно вытащенной из дедовой сумки линейки.

– А можно, я после ужина еще двоих отроков в кузню приведу?

– И кого хочешь? – поинтересовался Макар, все так же не отвлекаясь от работы.

– Так Алеха ножи точить просится, ему ляхи руку прострелили, но уже получше, и Юлия разрешила, только чтоб не нагружать сильно. В походе-то всяко такое умение нужно, не грузить же Кузьму такими пустяками. А еще он стреляет хорошо, может, чего большего Тимофею подскажет. Еще Швырок, Сучков племянник, просится. Он у Саввушки резную ложку увидел, интересно стало, он таких и не видывал никогда. Ну, и про ножи тоже охота, его дядька за инструмент шкуру спускает. Еще и другие отроки хотят, только Юлия не разрешает, слабы пока.

– Красивая ложка, говоришь? Да, Верка говорила что-то... – Макар, наконец, удовлетворился результатами работы и неожиданно даже для себя обратился к Саввушке. – Покажешь?

Тот на удивление спокойно посмотрел сначала на напрягшуюся было Красаву, потом на Тимку, дождался кивка, аккуратно вытащил из-за пояса завернутую в тряпицу ложку и положил на стол. Сидевший рядом Митяй развернул ее, и столь же молча, не снимая с тряпицы, отнес Макару. Наставник удивился настолько, что даже на ложку не сразу посмотрел. Саввушка от такого обилия направленного на него внимания смутился и попытался спрятаться за спину Красавы. Макар спохватился и отвел взгляд.

«Дорога ложка к обеду, а эта так и просто дорога» – подумал Макар.
Необычной для ратнинцев формы, узкая и остроносая, она была выточена из непонятного дерева, с рисунком, похожим на дым, резьбы содержала не так уж много, но сделана была столь тонко, что непонятно, как вообще это можно сделать из дерева. А еще она была богато украшена серебряной проволокой, вколоченой в темное, будто слегка прикопченное дерево. Витой черенок был увит серебром и ясно мерцал в колышущемся свете свечи. Черпачок был чуть ли не вдвое тоньше, чем у обычной, липовой ложки, по краю его огибала очень тонко уложенная вьюнком серебрянная вязь, в которой читалась надпись «Тимофей», а дно напоминало затейливую ракушку. Мостик, что соединял черпачок с черенком, выглядел строгим и прочным, а оголовье черенка и вовсе укладывалось в какую-то непонятную фигуру. При всей строгости и аккуратности форм ложка выглядела богато и… Макар хоть и не знал слово «элегантно», но вырвавшееся у него «Лепо», было очень близко по смыслу.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 17.09.2018, 17:44 | Сообщение # 51

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

– Сам делал? – поинтересовался Макар, уже ничему не удивляясь.

– Не-а, – отвел от себя обвинение Кузнечик, вдруг сообразивший, что еще чуть-чуть, и ему придется делать такие же на всю крепость. – Кап Линёк резал, он у нас деревянный подмастерье. А я только узор и проволоку укладывал.

В кузне воцарилась тишина, прерываемая сопением младшей команды.

– А у нас хохлома есть, – попыталась похвастаться Елька.

– Тоже красиво, – согласился Тимофей. – Но кап под хохлому не красят, он и так нарядный, особенно если копченый.

– А кап – это дерево такое?

– Какое дерево, на березе растет, вот такое, – Тимка изобразил в воздухе что-то объемное. – Его спиливают, сушат долго, а потом режут.

– Ах вот ты про что, про капокорни! – Ленька понял, о чем речь. – Сучок их еще по весне понавыкидывал, мы их в рощу за реку стаскивали. Там и старые есть, что на поваленных деревьях. Только Сучок говорил, что тот корень и не режется почти что вовсе, а Михайла сказал, все равно не выкидывать и относить подальше. Вот оно для чего!

– Простой инструмент его плохо режет, – согласился Тимка и кивнул на свою котомку. – Вот такой надо, чтоб сталь хорошая. Я за него и не берусь, что твердый очень. Разве тонкую резьбу навести могу. Если твой Швырок совладает… Инструмент есть, можно попробовать.

Тимка завернул ложку в тряпицу и передал обратно Саввушке.

– Значит, можно этих двоих брать? – Леонид вернулся к вопросу о приятелях.

– А чего ты у меня спрашиваешь? – Макар пожал плечами и вернулся к своим плашкам. – Вон, мастер сидит, вот у него и проси. Я не против.

– А чего нельзя? Пусть приходят, попробуют.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 17.09.2018, 17:46 | Сообщение # 52

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

***
После ужина в кузне оказалось довольно-таки тесно. Строилась-то она, конечно, с запасом, но то, что там соберется столько народу, никто не предполагал. Кузькин инструмент был вычищен и развешен по стенам, в основном для того, чтоб не мешал. Оба стола были заняты, и даже остывший горн накрыли досками, и теперь Юлька раскладывала на нем свои инструменты. Каждый нож был положен на свой кусочек бересты, на котором Тимка свинцовым карандашиком наметил форму лезвия, которую требовалось достичь.
Девочки собрались за своим столом, и уже раскладывали на нем пузырь, чего-то размечая на нем веревочками и постоянно сверяясь с нарисованным на бересте чертежом. На втором столе в одном углу складские мальчишки собирали и клеили счеты, а на другом над кучей бересты склонились Кузнечик, Леонид и Алексей. Макар на своем табурете отсел подальше, так чтоб и не мешать, и видеть хорошо, возле него примостилась Красава, не сводившая с Кузнечика глаз и о чем-то размышлявшая. Митяй и прилипший к нему Саввушка, напротив, пытались обжить крохотный кусочек угла, наблюдали за Тимкиными действиями, стараясь запомнить название инструмента, и сразу подавать его, как только он появится.

– Да оно понятно, что ложку каждый дурак знает, и размечать там нечего, – втолковывал Кузнечик Швырку. – Но это только такая, что каждый дурак и знает. Ну-ка, Саввушка, покажи еще раз.

Малец без всякого испуга на этот раз достал из-за пояса ложку, развернул тряпицу и протянул Тимке. Лёшка присвистнул.
– Вот смотри, берешь ты кап, пилишь его день, потом сушишь полгода, заготовка трескается, ты, наконец выбираешь подходящую, промахиваешься с размером, и что дальше? Нет, ты будешь крутить заготовку и так и эдак, размечать ее профиль между трещинами, угадывать, как они идут внутрь заготовки, а еще смотреть рисунок дерева, чтоб самый красивый лег на черпачок. Вот когда ты все это увидишь и на заготовке профиль отрисуешь, тогда можно браться за резец. Так что весь инструмент тебе прямо сейчас не надо, только вот этот.

Тимка развернул сверток и начал доставать оттуда простой, без всяких излишеств, но точно сделанный инструмент.
– Карандаш и чертилка. Один из свинца, второй из стали. Держишь в правой руке, вот и клади справа. Линейка. Раз карандаш справа, то линейка слева. Циркуль. Всегда кладешь справа, вот тут повыше. Два угольника – еще выше. Это транспортир, углы откладывать. Используем редко, значит слева, за линейкой. Лекало, с ним надо очень аккуратно: дерево тонкое, ломается быстро. Кладем слева и выше.

Макар наблюдал за Тимофеем и тихо удивлялся. Перед ним сейчас сидел совершенно другой Кузнечик, которого он и не видел раньше. Сдержанный и спокойный, без никаких цветистых выражений он точно и немногословно описывал назначение каждого инструмента и его место. Манера, конечно, явно с кого-то скопированная, объяснение явно за кем-то повторялось, но получалось у него хорошо. Создавалось впечатление, что не первый раз он это объясняет.
"В 12 лет и уже свои ученики есть? Ну нет, это вряд ли. Скорей, подмастерье… А вот интересно, у наставников подмастерья бывают? Тех, кого учат учить?"

– Теперь ставлю задачу, – процитировал Тимка командира гонцов, и все невольно улыбнулись. – Нужна сережка в виде снежинки, вот такой примерно размер, вписывается в круг. Умеешь без разметки? Нарисуй.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 17.09.2018, 18:01 | Сообщение # 53

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Тимка подвинул Швырку кусок бересты и придавил его карандашом. Тот, почувствовав вызов со стороны сопляка, взял карандаш и принялся медленно, но довольно аккуратно рисовать круг.

– Не пойдет, – остановил его Кузнечик, когда тот попытался продолжить работу. – Вот тут не ровно.

Швырок посмотрел, согласился и поправил.

– А теперь тут не ровно. Угол с новой линией получился.
Швырок опять поправил. Лёнька, уловив Кузнечкову игру, хмыкнул и пихнул приятеля в бок.

– Вот тут опять не ровно.

Швырок править не стал, сосредоточенно осмотрел рисунок и произнес:

– Я понял. Если еще поправлю, то, может, и будет ровно, но уже непонятно, по какой линии рисовать. А как с разметкой?

– Хорошо, – улыбнулся Тимка, внезапно становясь похожим на обычного себя самого. – До меня так неделю доходило. Снежинка - это просто.

Тимофей пододвинул к себе бересту, не глядя взял чертилку с раз и навсегда закрепленного за ней места, и принялся объяснять, причем объяснения, несмотря на краткость, занимали чуть ли не больше времени, чем сами действия.

– Окружность всегда начинается с центра. Пусть он будет здесь, – чертилка наметила укол посреди куска бересты и отправилась на свое место. Точно так же, не глядя, Тимофей подхватил циркуль. – Вторая важная для круга вещь - это радиус. Снежинка будет вот такая, значит вот примерно так и раскрываем ножки циркуля. Особая точность сейчас не нужна. Рисуем круг. Р-раз и два. Готово. Ровно?

Мальчишки медленно кивнули. Действия Тимки были расписаны по шагам и напоминали армейский устав, только солдатиками его были инструменты. И, надо сказать, у него очень неплохо получалось ими командовать.

– Теперь делим окружность на шесть частей. Вначале пополам, линейкой. А теперь циркулем остальные точки. Шесть лучей готовы. Без разметки повторить попробуешь?

Швырок потряс головой.

– Не, я не возьмусь, – чуть ли не дословно он повторил слова, сказанные Кузькой несколько дней назад. – А ложку тоже просто разметить? Вот такую, как у тебя, востроносую.

– Ложку еще проще, – Кузнечик взял образец в руки. Вот смотри, черпачок. Сзади – это часть одной окружности, нос – часть другой. А вот эти линии, что по бокам и их соединяют, называются сопряжениями.
Тимка опять взялся за бересту.
- Эта линия – ось. С нее и начнём. Длина черпачка вот такая, – Тимка приложил ложку к бересте и сделал две засечки. - Ширина сзади вот такая, и на носу тоже отметим. Две окружности, полностью даже рисовать не надо. Одна, вторая. А теперь прикладываем лекало и выбираем, как будем эти круги сопрягать. Вот так ложка выходит слишком худая, а вот так – слишком полная. Сдвигаем, р-раз.. И два. Разметка готова, - протянул он бересту ошарашенному Швырку.

– Добрая вещь, этот твой циркуль, – прокомментировал увиденное Алексей. – Точная. Ты б такую к самострелу приладил, вдруг точно стрелять будет?

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Четверг, 18.10.2018, 23:00 | Сообщение # 54

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Тимка после сигнала отбоя и сам намылился было отправиться в казарму, в Прошкину, а теперь и свою комнату, но не потерявший бдительности Леонид отловил его за шкирку и поинтересовался, помнит ли унот Тимофей Кузнечик о своем наказании – не перемещаться по крепости без сопровождения? Тот глубоко, если не сказать, показушно, вздохнул, потом вытянулся во фрунт и доложился, что упомянутый унот Тимофей отбывать наказание, в смысле спать, готов. Так что до казармы Макар, Лёнька, Прошка и Тимка дошли нестройной, но вполне себе чинной гурьбой, а на обратном пути Макар приказал Лёньке сопроводить его на проверку постов. Не то чтоб Макару это было нужно, но наставник видел, что у отрока появились вопросы, и ему было любопытно узнать – какие.

– Ну спрашивай уже, чего телишься, - подтолкнул Макар ученика, видя, что тот никак не придумает, как задать интересующий его вопрос.

- Наставник Макар, а зачем это? – решился наконец тот, и, увидев его удивленное лицо, пояснил. – Зачем мы там? Вот вы с наставником Филимоном меня им нянькой определили, да еще и сами ходите?

– Вот, значит, о чем задумался. Хм.. Зачем... – Макар привычным жестом подергал бороду. – Не нравится в няньках, значит?

- Нравится, там интересно, – не согласился отрок. – В том-то и дело, что нравится. И мне нравится, и Леха завелся. А уж Швырок как вокруг Тимофеева инструмента круги нарезал! Получается, что и мелочи там интересно, и старшим тоже, да и ты, наставник Макар, туда не просто так ходишь, будто других дел нет. Вот и спрашиваю: раз всех нас в одну кучу собирают, значит, кто-то так решил. Непонятно только, зачем. Что должно получиться?

– Вот как, значит, – ухмыльнулся Макар. – Боевая задача непонятна. А что за этой мелочью присмотр нужен, ты за объяснение не принимаешь?

– Не получается, – покачал головой тот. – Сенькин десяток на гульбище сидит, и никакие няньки ему не нужны. Приучить мелких к дисциплине и иначе можно. Тем более, что приучать там надо только одного Кузнечика. А вместо этого мы с ним играемся и плашки строгаем.

– Да? И что тебя задевает? Что играемся, или что вою плашки строгать невместно?

– Не задевает, наставник. Мне интересно и играться, и посмотреть, что из плашек выйдет. Но ты ведь туда ходишь не плашки строгать? Это мне еще больше интересно.

– А то, что мастеровой десяток Младшей страже нужен, ты в расчет не берешь?

Леонид задумался.
– Все равно не получается. Если нужен мастеровой десяток, то его и делать иначе станут. Какие мы мастеровые, мы вон еще седмицу в лазарете поболтаемся, и в строй. Толку нас учить? А там поход, и вернемся или нет... – Макар остро глянул на мальчишку, свободно рассуждающего о том, что скорей всего, не вернется. – Мастеровой десяток тоже иначе сделать можно. Вон, Тимку в подручные Кузьке... в смысле, бояричу Кузьме отдать, еще каких отроков, лучше не строевых, и все проще получается. Тут еще что-то должно быть.

– Докопался, значит. Молодец! – Макар хлопнул по плечу слегка смутившегося мальчишку. – Я сам тоже не сразу понял, чего они хотят. Аристарх, он свою дуду дудит, а Филимон, понятно, свою. А у боярыни Анны и вовсе своя песня... – Макар задумался, ожесточенно дернул за бороду, а затем решился: – Ладно, раз я тебя в это втянул, а ты еще и вопросы правильные задал, значит, тебе за этим делом и дальше следить. Всего я тебе понятно, не скажу - всего и мне не говорят, но своей головой нам подумать никто не мешает?

Леонид неуверенно кивнул.

– Ну а раз не мешает, - успокоившись, продолжил Макар, – так и скажи, чем, по-твоему Кузнечик от прочих отличается?

Ленька, за неимением бороды, полез чесать макушку.
– Да думал я, наставник Макар. Всем отличается, а чем именно, я сказать не могу. Не знаю.

Воин ухмыльнулся.
– Вот и я не смог сразу сказать. Мы с тобой думаем, как вои, а надо как староста, иначе ответы мы не найдем, или найдем, да не те, а это еще хуже. Ошибиться мы с тобой тут не можем. Нам-то не говорят, но, похоже, многое на кону стоит. А раз не можешь сказать сразу, подумай, на кого похож, а потом от того и отталкивайся. На воина он похож?

– Нет, – категорически отмел Лёнька. – С Сенькой он решать вопрос не захотел. Говорит – ну его, не мое дело. Сеньку Пустобрех на схватку толкает, а Тимка плечами пожал, отвернулся да пошел. Вой или примет бой, или отступит, или в засаде затаится, но не повернется и не уйдет. Не воин он.

- Верно, – улыбнулся наставник. – Вишь, за один день и разобрался. А на мастерового похож?

– Еще меньше, – ухмыльнулся отрок, принимая игру. – Мастеровой за свой секрет удавится, а Кузнечик еще ничего не сделал без рассказа для чего, почему и как все делается. Швырок разве не повизгивал от такой учебы, ему Сучок все подзатыльниками поясняет.

– Вишь, и тут не выходит. Но мы знаем, что Тимофей счету обучен и историй много знает. Может, купец?

– Ага, скажешь такое. Чтоб купец что-то кому-то сделал и не выторговал ничего? Скажи еще - скоморох. Нету такого. И не жрец, это точно – крещеный он.

– Ну вот, всех перебрали. Остаётся либо княжич, либо боярич.

Ленька аж остановился от неожиданности.
– Ну, ты и загнул, наставник Макар! Да откуда тут княжичу взяться, там за болотом, что, князь сидит? Так отчего мы еще живы? Да и боярич… Там один боярин – Журавль, но он тамошнего боярина дядькой назвал. Да и про отца говорил – потерялся. И потом… Не бывает таких бояричей.

– Ну, эт ты зря. Бывают, – протянул Макар. – Было время, когда боярин и воевода Погорынский в Ратном людских коров пас. И бояричи у него подпасками служили. – Макар оглянулся. – Идем, идем, чего застрял. Нам еще вот тех девок проверить. Небось, спят на посту.

- Кто там, Млава? Как же, заснет она. Скорей, в засаде сидит, караулит... – Лёнька на всякий случай поравнялся с наставником. – И ничего мы не все перебрали. А может, он ученый человек, как отец Михаил? Может же так быть?

Вот тут уже остановился Макар.
– Ученый, говоришь? Ученый… Как тот, что у Журавля в клетке... – Ленька навострил уши, а Макар двинулся дальше, пуще прежнего теребя себя за бороду. – Молодец. Удивил. Может такое быть. Ученые люди, которые знают, как что делать и учат других. Не закону божию учат, а мастерству.

– Так какое ж там мастерство, что его надо учить, – удивился Ленька. – И потом, как один человек может учить всему сразу?

– Про мечи узорчатые слыхал? – поинтересовался Макар.

– Ага, кивнул мальчишка. – Кто ж не слыхал-то?

– А не подумал, что Кузнечик наш ножи точит так, как те мечи точить надо? Не вжик-вжик камешком, а с пониманием, как надо делать.

– Ну так это если он те мечи видел, - усомнился отрок.

– Видел, – Макар задумался. – В том-то и дело, что видел. Показали мы ему один такой, он его почти что узнал. Да еще и мастера назвал. Но ты молодец. Похоже, верно все сложил. Ну а раз так хорошо начал, то так же хорошо и продолжать надо. Тимофеево крещение сам сложишь?

– Ну, я слыхал что тетка Вера сильно сына хотела? – несмело начал отрок.

– Хотела, – кивнул Макар. – И Любава брата хотела. Да и я… Чего уж там. Но сам-то понимаешь, что для таких дел этого очень мало?

– Угу. Значит, матери у Тимки нет, тетка Вера как раз к месту выходит. А тебя поставили за ним наблюдать и охранять?

– Почти угадал. Есть еще одна полезная вещь, которую получил Тимофей от этого крещения. Статус. Был наш Тимофей непонятно какого сословия, а теперь стал воинского.

– Ага, – сообразил Леонид, – потому его к Сенькиному десятку и приписали. Только статус надо доказать, а он не хочет.

– Не понимает, – поправил его наставник. – Пока, в всяком случае. Но ему придется. Сенькины же и принудят. Ну, а другая сторона крещения?

– Наставница Арина? – задумался Леонид. – Тоже статус?

– Родство, – поправил его Макар. – Наставница Арина дает ему родство с Лисовинами. Не слишком близкое, чтоб кому дорогу перейти, но и не слишком далекое, чтоб его не принять во внимание. Можно сказать, Корнею он внучатым племянником приходится. Таким родством не разбрасываются.

– А родство это, выходит, с теми, кто те мечи делает? - опешил от догадки Леонид.

– Силен староста Аристарх, верно? – Макар ухмыльнулся. – Ну а зачем вы к Тимке приставлены, теперь сам сложишь?

– Нет, наставник Макар. Не сложу. Наверное, чтоб мы его научили чему-то, сделали сильнее? Так наставники сделают лучше.

– И тут молодец. Почти угадал. Я, конечно, точно сказать не могу, но сдаётся мне, что Филимон лукавил, когда приставил вас к Тимофею для надзора. Ему по большому счету Кузнечик и не интересен вовсе. Ну, есть приблудыш, так и ладно. Сказал ему Аристарх не давить, а наоборот, волю дать и понаблюдать, так это не его забота. Он и не наказывает, а наоборот, подталкивает. У Филимона голова о другом болит – ему за бояричем Семеном смотреть. Он и проговорился недавно, сказал, что не Кузнечик проблема, а Семен. Смекаешь?

– Семена надо чему-то научить? Как нас за болотом учили?

– Точно! – Макар присел на бревно у ворот. – Садись, - похлопал он рядом с собой. - В ногах, особенно в моих, правды нет. В жопе ее, правда, тоже нет, но сидеть все ж проще. Проблема, по правде, скорей всего даже не в самом Семене, а в том, что у боярича в крепости нет сверстников, равных ему по статусу. Подчиненные у него есть. Старшие тоже есть. А вот скажи, ты Сеньке подчиненный или старший?

- Подчинённый, конечно, он же боярич, – удивился Ленька.

– Ну да, ну да, – покивал Макар. – Только и возрастом, и опытом вы неизмеримо старше. Вот и получается, что с вами Сенька почти не разговаривает, разве по делу. Избегает. В себе не уверен.

– Ага, а Тимка равный по возрасту. Но он же не боярич? Пусть даже родня, но Пустобрех тоже родня.

- Не боярич, конечно. Но он сильнее Мартына, и все это видят. А статус… Филимон отдал Тимофею кузню, поручил заботу обо всех мелких, кто у Сеньки не в десятке, а еще отдал ему в обучение старших отроков.

– Получается, что Тимка – наставник, как Прошка? – удивился Леонид. – Зачем тогда такие пляски, объявили бы и все.

– Объявят – у Тимофея получается неприкосновенность наставника. Ну и все положенные льготы, как у того же Прошки. А так его статус примерно как у Семена.

– Так теперь выходит, что наставник Филимон стравливает Сеньку с Тимкой, чтоб Сенька научился всем, кто ниже по статусу морду бить?

– Не стравливает, а сталкивает, – поправил его Макар. – Учит. В морду Семен, конечно, попробует, да только это ничего не даст. Боярич силен не кулаками, а теми, кто стоит за его спиной.

– А Тимка? У него же нет никого за спиной?

– А вы? – удивился Макар. – У него за спиной уже трое старших отроков. Нешто в обиду дадите?
Ленька помотал головой.
– Вот и получается, что Семёну придется учиться себя ставить и учиться договариваться. По весне ему в Туров ехать, там таких бояричей, как он, воз и маленькая тележка. Да и породовитее найдутся. Семену придется учиться себя ставить и договариваться. Уразумел?

– Уразумел, – кивнул Леонид. – А Тимка?

– До Тимки Филимону дела нет. Но зато до него дело есть у нас, – ухмыльнулся наставник. – Теперь твоя боевая задача тебе ясна?

Лёнька кивнул.

– Стрелять он будет. И маршировать тоже.

– Он должен держать статус, – поправил его Макар. Если для этого надо, чтоб он стрелял и маршировал, то так и должно быть. Если надо что-то другое, то это надо сделать. Понял?

– Понял, наставник, - широко улыбнулся Ленька. – Кузнечиков статус в этом деле - еще и наш статус тоже?

– Верно. Но все он должен сделать сам. И придумать, и сделать. Вам надо только стоять за его спиной. И еще… Мы тут много наговорили…

– Не, я молчок, наставник Макар. Никому-никому.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Вторник, 20.11.2018, 17:40 | Сообщение # 55

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Через несколько дней после этого разговора Филимон, кряхтя и потирая разболевшуюся поясницу, присел на лавочку возле Макара, который наблюдал за стрельбами младшего десятка. Весь десяток, кроме Тимки, тренировался вместе и выполнял Сенькины команды. Тимка же был несколько в стороне и, под присмотром лежащего рядом Алексея, старательно выцеливал свою собственную мишень. Мишень, кстати говоря, у Тимофея была разрисована под тележное колесо, да еще и выбелена кругами. В центре ее красовался намалеваный розовой краской свиной пятак, с болтающимся снизу языком.

– Ишь ты, – прокомментировал увиденное старый наставник. – И кто ж ему так мишень изукрасил?

– Да сам, по большей части, – ответил Макар и, увидев недоумение на лице Филимона, пояснил: – Вначале-то Сенькины сопляки ему мишень под тележное колесо разрисовали. Вроде как обознику.

– А краску где взяли?

– Хех!.. Сучок позавчера с утречка за кем-то из них чуть не с топором гонялся, так что знамо где, – ухмыльнулся Макар . – А докрашивал Тимка сам уже. Старшие его про обозника просветили, да, похоже, и сами обиделись.

- А Тимофей не обиделся?

- Куда там! Почесал макушку, по своему обыкновению, и удивился: «А чего это я, в самом деле?» Свистнул Швырка, тот ему вон, аж три горшка с краской приволок, да еще и с Сучковым напутствием – ежель для дела, так пусть еще приходят. Ну и разрисовал вон так, белыми кругами и черными лучами. Оно и в самом деле удобно тренироваться. Сенька-то уже оценил, да подойти и попросить краску не с руки.

– А пятак кто пририсовал? Пустобрех, что ль?

– Да уж, без него не обошлось, – Макар чуть не рассмеялся в голос. – Тимка вначале красной краской центр мишени отметил. Так Мартын и влез – а чего это у тебя пятак такой красный? На кулак нарвался?

– Хм.. На драку вызывать хотел?

– Мож и хотел, да с Кузнечика, как Веркиного гуся вода. Почесал репу - точно, пятак! И мигом добавил белой краски – видишь, какой розовенький получился. И еще длиннющий Пустобрехов язык пририсовал.

– А что Сенька?

– А что Сенька... Молчит. Пустобрех шипит, а когда Тимофеевы мелкие на этой мишени соревнования устраивать начали, так чуть не заголосил.

– А что так? – заинтересовался Филимон.

– А они на очки играют. В мишень попал – одно очко. В большой круг – три, малый – пять. Если кто попал в пятак – сразу десять. А вот если в язык, то пятнадцать.

– И проигравший, небось, выполняет какую-то обидную работу?

– Как бы не так! – в голос заржал Макар. – Проигравший изображает Мартына и на Ворона гавкает!

– Чего? – опешил Филимон.

– А того. Там такой собачий лай у вольера стоит, они со щенками чуть не разговаривают. Циркус! А у Родьки дар – они на пару с Вороном так душевно воют, закачаешься. Ну и по ходу дела всей толпой вольеры выгребают. Все в прибытке, а Прошка вообще счастлив. Давно его таким не видел.

Филимон рассмеялся:
– Забавную шутку Кузнечик придумал. Затейник.

– Да это, по большей части не он. Илюхины мальцы развлекаются. А Тимофею в общем-то все равно.

– А с десятком у него как? – помолчав, задал вопрос Филимон.

– А никак, – пожал плечами Макар и, подергав себя за бороду, добавил: – И прежде всего у Семена. Не катит твоя задумка.

– Как-как? – удивился Филимон.

– Что как? А… Катит - не катит. У младших словечко подхватил. Они сейчас Тимофеев самострел дорабатывают… Интересно получается. Вон, как раз сейчас и испытывают. И любая задумка оценивается как «катит» или «не катит». Макар невольно усмехнулся, вспомнив Кузнечиково объяснение. – Вот положим, тебе надо гору камней перетаскать. Что будешь делать?

– Ясен пень, телегу грузить, - поднял бровь Филимон.

– Угу. И я так же ответил, – невольно улыбнулся воин. – Положили камень, попробовали. Катит, еще один – опять катит. Третий – уже не катит. Опять вопрос – что делать?

– Снять камень? – Филимону и в самом деле стало интересно.

– Эта идея катит. Еще вторую лошадь подпрячь можно, тоже покатит. А вот третий камень за телегой на горбу нести – это не прокатит. Вот такую возникшую трудность крестник мой, а сейчас и все мелкие, называют проблемой. А предложение, как ее решить - идеей. Странные словечки, заморские... Но емкие... – Макар невольно задумался. – Вот сейчас они решают проблему кучности боя. Поверишь, до чего додумались: они самострел намертво к бревнине сруба прикрутили и по стене лупят. И каждый раз болт тыкается в стену в иное место. Даже не сказать, что кучненько. У Тимофея самострел оказался из самых худших – или случайно так получилось, или подстроил кто.

– А ты что не заменил, своему-то? – удивился Филимон.

– А зачем? – пожал плечами Макар. – Понимаешь, это ПРОБЛЕМА. И они ее решают. А как решают.. Это видеть надо. Желоб выправили. Замок разобрали, да так детали друг к другу приполировали, что спусковой крючок как по маслу ходит. Инструмент у Тимофея хороший. Много чего сделали. Да оно там хорошо видно, если знать, куда смотреть.

– А что, знает куда, или вон, как наш Петруха?– заинтересовался Филимон.

– Да нет, скорее знает как. От Петра сильно отличается – Петруха-то всякие штуки больше для забавы придумывает. Да и от Лавра тоже – тот конечно, мастер, но он скорее начинает делать что-то, а потом смотрит, что вышло... – Макар задумался, о чем-то про себя размышляя. – Этот делает не так: ставит задачу, а потом ее решает. И на правильно поставить задачу у него как бы не больше всего времени уходит. Для проверки болтов вон еще словечко придумали – калибровать. Значит - все одинаковыми делать. Михайла-то, когда уходил, с собой весь лучший припас забрал, на складах осталось только то, что Кузьма как негожее отложил, вот они и доводят. Там уже кучка всяких приспособ сделана. Лука увидит - удавится.

– Ого! И чего придумали? – полюбопытствовал Филимон.

– Понимаешь, если они находят, где что не так, то сразу ищут способ это померять. Перво-наперво взяли дощечку и дырок в ней наделали – почти одинаковых, на глазок не сразу и заметишь, но каждая следующая чуть больше предыдущей. Вот они заготовки по номерам и раскладывают – в какой дырке застрянет, такой и номер. Это калибровка по толщине болта. Потом весы точные сделали, болты и наконечники проверять.
Макар улыбнулся в бороду:
– Не поверишь, на них два пера от гусака кладешь и сразу видно, которое легче. Вторые весы – баланс смотрят. Если надо, то или у острия, или у хвостовика жилу подматывают. Еще козлики есть. Ну, типа тех козел, на которых мы бревна на дрова пилим. Ежели на них болт положить и начать вращать, то сразу видно: если острие наконечника начинает круги выписывать, значит, кривой. Сейчас вот Тимофей придумал оперение не точно вдоль болта клеить, а чуть под углом.

– И что будет? – искренне заинтересовался старший наставник.

– Болт в полете вокруг оси вращается и бьет куда точнее. Хотя, тут у них не ладится маленько – болт-то сам по себе становится точнее, но каждый из них бьёт по-разному. Так что они сейчас еще одну приспособу делают, чтоб оперение правильно вклеивать, только, боюсь, к сроку не успеют.
– К какому сроку? – удивился Филимон.
– А ему было велено за седмицу научиться десять раз подряд попадать в средний круг мишени. Тогда его на стрельбы в строй поставят. Вот он и тренируется – тут стрельбе, а вечером по результату самострел дорабатывают.
– Что-то слабо у него пока выходит, – прищурился Филимон, – вон, все время в сторону мажет. Что, никто не подскажет, что надо целиться чуть левее?
– А он и не пытается целиться левее. Они сейчас Алехину идею обкатывают. Еще в первый раз он Тимке посоветовал прикрутить циркуль к самострелу, чтоб стрелять точно. А тот возьми и прикрути. Сначала возле глаза две щепки вогнал, а на дугу – циркуль свой примотал. Целится не по стреле, а сквозь щель между щепками по циркулю этому. Ножку вправо сдвинул – болты сразу левее ложатся, чуть ниже опустил, и болты вверх пошли. А потом нормальный прицел сделали, сейчас его и пристреливают. Это сейчас он целится точно в центр и смотрит, куда болты идут. От этого зависит, как все потом закрепят. Мартын, вишь вон, ухмыляется, тоже, видать, не понимает, чем они заняты.

– Значит, думаешь, пройдет твой Тимофей проверку на стрельбу? – задумался о чем-то Филимон.

Макар пожал плечами.
– Только за счет калибровки болтов сумеет, у Сенькиных-то мальцов они не самые лучшие. А если успеют до ума прицел довести и пристреляться, то и подавно. Они там чего-то вообще хитрое ваяют. На том расстоянии, что сопляки мишень ставят, точно сумеет, а будет тренироваться, то и на среднюю мишень потянет, если самострел позволит. Самое главное - интерес у него есть.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Сообщение отредактировал Коняга - Вторник, 20.11.2018, 17:40

Коняга

Дата: Среда, 28.11.2018, 07:18 | Сообщение # 56

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

– Получится, значит... – Филимон задумался. – Хорошо, что получится. Ну, а у меня что не катит?

***
Вечером Ленька отправился с Макаром в уже привычный обход постов. Воин был задумчив, а отроку хоть и было любопытно, о чем наставники шептались, внимательно разглядывая Алексея с Кузнечиком, но прямо спросить он не решался. Невместно. Впрочем, была надежда что наставник что-нибудь расскажет сам. Так оно и вышло. Макар уселся на «говорильную» лавочку, вытянул ногу, хитро посмотрел на ученика, улыбнулся в бороду и произнес:

– Ну, спрашивай.

Легко сказать – спрашивай. По прошлым беседам Ленька уяснил четко: наставник на вопрос ответит, а может и того больше расскажет. Но это при одном условии – будет задан правильный вопрос. А какой правильный, если он понятия не имеет, о чем наставники говорили? Подумав, Леонид решил начать с насущного вопроса.

– А что делать, если драка будет?

– А что, кто-то собирается? – удивился Макар.

– Мартыну драку надо, значит, полезут. Я слышал, он Комара подзуживает.

– Ну а зачем, по-твоему, драка нужна Мартыну?

Ленька задумался.
– Ну, не знаю. Я говорю только, что слышал. Остальные как-то не настроены, вот он и подзуживает.

– Ясно. Тогда давай…

– Считать? – улыбнувшись, подсказал Ленька.

– Считать, – согласился наставник. – И перво-наперво нам надо понять, что Мартын с этого имеет.

– С драки-то? А что с нее можно иметь?

– А не с драки? Свару-то он в основном раскручивает, что он с нее имеет? Кем был до свары и кем стал после?

– Ну, если так посмотреть, – Ленька потер нос. – Был никем, а стал вторым в десятке?

– Почти что. Близко да неточно, – Макар сорвал травинку, засунул ее в рот, пожевал, а потом, спохватившись, выплюнул. – Вот же, привязалось! Не был он никем. Если уж не вторым, то третьим в десятке он точно был. Да и при обороне Ратного хорошо себя показал, я спрашивал. А вот сейчас он в своем десятке первый. Оттого Семен и теряется, не знает что делать.

– Как так - Пустобрех первый? – изумился отрок. – Семен же боярич!

– Вот и получается, что пока нет. Командир-то он хороший, слов нет. В строю порядок, учатся все прилежно. Он даже занятия сам проводит – и ничего, получается. Отменный десятник будет, а то и больше. Но это пока строй стоит. А как только строй рассыпался - все, нету Семена. Вне строя сейчас Мартын верховодит. А делать это ему сподручней всего, если весь десяток на кого-нибудь одного натравить, да еще и прикрыться – мол, боярича защищаем, благо ему делаем. Не было бы Тимки, выбрал бы кого другого. Так что наставник Филимон правильно решил – не в Кузнечике дело.

– В Мартыне?

– В Семене. Он уже командир, но еще не боярич. Мал еще, да и учить его сейчас некому. Да сам видишь, что у нас тут творится.

– Да, – Ленька опять потянулся к носу, но увидев насмешливый взгляд наставника одернулся и широко улыбнулся. – Тож привязалось, наставник Макар. А творится у нас и впрямь всякого. Ладно я, вон Веденя из Ратного говорит – никогда такого не видел.

– Да и я раньше не встречал, – Макар покосился на растущую рядом с лавкой былинку, но не тронул: сопляк наблюдает. – Вот в этой кутерьме и выходит, что девок наших младших и то лучше учат, чем Семена. Теряется он.

– Ага, а я-то думаю, чего он свой десяток, как сидоровых коз, гоняет? Он их из строя не выпускает!

– Заметил? Молодец. Ну а раз понимаешь, то что делать предложишь?

– Ну… – Ленька задумался, а потом вдруг спросил: – А что нам надо, чтоб вышло? Ну, раз мы посчитали что Мартын с этой свары получает, так мы ж тоже что-то получить хотим?

– И тут верно рассудил, – Макар хмыкнул, не сдержавшись. – Вот так посчитаем-посчитаем, глядишь, и до Кузнечика дорастем.

– Да, как же, дорастешь до него... – засомневался Ленька. – В нашем десятке так считать не учат.

– Эт да, – кивнул наставник. – Я Филимону то же самое сказал. Он-то что хотел сделать: заставить Лисовинову кровь проснуться, чтоб она сделала все как надо. Вот, как у боярича Михайлы. Помнишь, небось, поход за болото, после того как старшие вои пришли? А всего-то Михайле надо было решить, кто он – командир или боярич.

– Так вот зачем вы?.. – осознал вдруг Ленька. – А мы думали!..

– Да чего только вы не думали, – ухмыльнулся наставник. – И бежать хотели, и бунтовать. А всего-то делов: появился у Младшей стражи свой, хоть и младший, но боярин – и стало кому за вас слово и ответ держать. Только ты это, сам понимаешь, болтать о том не стоит. Я и тебе говорю, поскольку ты рядом с этой сварой стоишь, и ещё свою работу сделать должен.

– Не, наставник Макар, я как рыба. Так получается, что наставник Филимон хотел, чтоб боярич Семен тож самое уразумел?

– Хотел, – согласился Макар. – И когда Мартын на новичка накинулся, Кузнечика легонько наверх и подтолкнули, чтоб Семену пришлось самому меж своими людьми порядок устанавливать.

– Не прокатило, – озвучил Леонид результат усилий Филимона. – Мартын слишком шустрый оказался.

– Не прокатило, – согласился Макар. – Получается, недостаточно только одной крови. Без нее-то, конечно, никуда, да только разницу между бояричами смекаешь? В придачу к крови Михайлу еще и учили. Отец Михаил учил - зря мы над ним посмеивались. Да и Корней руку... Хм… Крепко приложил. Вот теперь и посчитай, что нам с этой свары надо.

– Научить! – сообразил отрок. – Ну, с Семеном понятно, он должен себя бояричем понять.

– Ишь ты какой шустрый. Взял да научил сразу бояричем себя мыслить. Не выходит так быстро, – вздохнул Макар. – Вот ты к примеру, знаешь, какого боярина себе хочешь? Ну так чему учить будешь? Нет, даже воев растить дело не быстрое. Десятников и того хуже, да и не всякий сможет. Тут особое понимание нужно. А уж бояричей так тем более, тут к пониманию еще и кровь нужна. На этой сваре у Семена урок попроще: должен понять, что он не свой строй, а своих людей в руке держать должен. С этим ясно? Тогда дальше. Что с Мартыном?

– Так что с ним? Должен знать свое место.

– Да? И какое? В конце строя? Был вторым или третьим, станет последним. Да еще зло затаит?

– Э… ну, нет, наверное. Но уразуметь, что свару среди своих затевать нельзя, должен?

– Должен уразуметь, что есть черта, которую он переходить не должен. Даже если может – не должен. Скажет ему боярин – другое дело. Но никак не сам. Не в его воле решать кто, для чего и на какое место поставлен. Стало быть, осадить его надо. Крепко осадить. Но не опустить и не сломать.

– Ага, понял, наставник Макар. Десяток после урока должен стать сильнее, а не слабее. С остальными тоже понятно – они десяток боярича Семена, а не Мартына Пустобреха. Воли боярича на свару не было.

– Тут все верно. Семен-то, конечно упустил, но Мартына они сами должны осадить были. Пустобрех у них просто появиться не должен. Хорошо, этот урок вылез, пока они мальцы, подросли бы – могли б и потерять десяток.

– А раньше такого не было?

– Раньше в Сотне по-другому десятки создавались. Наставники, которые из старых воев, обучали новиков, а потом новиков разбирали по десяткам. Новик в десятке еще долго самый младший, так что поставить его на правильное место и дело время было. Да и берегут их. А Пустобрехов в десятки не берут, так что прямая дорога ему в обоз. – Макар жестко ухмыльнулся. – У Бурея не забалуешь. А тут – родня выходит. Лисовина в обоз не отправишь, тут… по-иному спишут. Да и, по-хорошему, жалко мальца терять. Загрёб он, конечно, не туда, но греб-то не слабо. Мгновенно оценил обстановку, выбрал, против кого десяток сплотить, опять же, разведку организовал, выяснил немало. Кто у нас там еще остался?

– Младшие девки, складские, Красава с Саввой, ваш холоп мелкий, ну и Тимофей еще, – сгорая от любопытства, быстро перечислил Лёнька.

– Еще себя с Алёхой забыл. И меня с Филимоном, - улыбнулся Макар. – Ну, еще боярыню Анну до кучи, хоть и не след нам ее обсуждать. – Макар посерьезнел и начал рассуждать. – Насчет девок тебе ничего не скажу, с бабами сам черт ногу сломит. Но там есть кому заниматься – боярыня Анна и боярышня Арина присмотрят.

– А наставница Арина боярышня? – удивился парень.

– Да, почитай что да. Вообще-то свадьбы с Андреем надо дождаться. Но вопрос решенный.

– Значит, решенный вопрос и с Кузнечиком. А значит, и ты теперь им родня? – вдруг дошло до Леонида.

– Вот и считай, сколько хлопот добавляется, если даже просто в род вошел. А сколько всего за боярином, да пусть даже бояричем стоит… Ага, вижу, понял теперь. Самому никак не справиться, – хитро посмотрел он.

– А… Так это… – смутился Леонид, правильно истолковав взгляд наставника. – Так я в Младшей страже вроде…

– Ты в будущей дружине будущего боярина Михайлы Лисовина, – не глядя на ученика, ответил воин. – Так и я там же. У каждого в этой дружине свое место и свое дело. По делам и воздастся. Вот какое дело у тебя еще вчера было? Выжить, в первую очередь. Ну, где-то справился. А сегодня этого мало. Надо и самому выжить, и малышню уберечь. Да еще и на ноги поставить. Это много, очень много. Я ведь сам выжить смог, а семью чуть не потерял. Да чего там... – Макар скривился, будто вспоминая что-то очень неприятное. – Что до остальных… Там много еще разбираться надо. Все очень сильно меняется. Тех же детей Ильи возьми. Они ведь тоже Лисовинам родня – Илья-то Михайле крестный брат. Со своим интересом они уже определились. Да только и обоз у нас теперь совсем иной получается. Кому ни попадя его не доверишь - одни только Кузькины огненные болты чего стоят. А с Тимофеем и вовсе все плохо. Мы до сих пор не знаем, кто он и для чего. Аристарх-то, может, и догадывается, но нам не говорит. Так что эту задачку нам самим решать.

Макар, оберегая почти негнущуюся ногу, поднялся с лавочки, за ним подхватился и Лёнька.

– А с дракой-то что делать? – вспомнил отрок. – Ну если она будет.

– А что с ней делать? Ты уже и сам все правильно посчитал, – ухмыльнулся Макар. – Пока что выгода с той драки только у Мартына. Суть-то в чем? Семен власть над своими людьми маленько потерял, да слова своего еще не сказал. Скажет сейчас – хватит, ну так и будет «хватит». И Мартына одним словом на место поставит.

– Ага, – сообразил Лёнька. – Получается, что он старался, делал, но толком ничего и не сделал?

– Верно. А вот если Пустобрех всю стаю на новичка кинуться подговорит, то он этой дракой всех повяжет. И боярича в том числе. Зачем он Комара подговаривает, неужто сам боится?

– Вряд ли. Ему надо в свару весь десяток втянуть.

– Верно мыслишь. Значит, твоя боевая задача в чем? Не дать в нее десятку вмешаться. Если она будет, конечно. Сомневаюсь, я что Кузнечик сам драться полезет, он так дела не решает. А Семен... Вряд ли. Он с Михайлы пример берет, а боярич все вопросы самоличным мордобоем решать не склонен. Этот не в морду, он в душу бьёт. Но если таки драка будет, то хорошо. После нее им придется договариваться, там уже никуда не деться. Кому «им», ясно?

– Семену с Тимкой? – предположил отрок.

– Тем, кто будет драться. Потому и важно, чтоб между этими двумя никто не встрял. Попытаются – вышибай. А там и наставники подсобят. Вы только последите, чтоб остальные сопляки в стороне остались. Вот это – очень важно. Тогда ни Мартына, ни Комара по-серьезному наказывать не придется.

– А если Семен прикажет Комару проучить новичка?

– А вот это плохо. Вы тут ничего сделать не сможете, такой исход только наставник предотвратить может. Если успеет. Тут худшее, что может получиться, если Тимка скажет Медведю – забирай меня отсюда, дядька. Надоели.

– И тогда прощайте, узорчатые мечи? – предположил отрок.

– Да кабы не хуже... – Макар скривился и подергал себя за бороду. – Сотня безбоязненно ушла. Значит, Корней с Аристархом уверены, что с болота, которое мы только что разворошили, никто не придет. Смекаешь?

– Так получается, что...- Леонид даже остановился от неожиданности.

– А вот тут ты больно много хочешь знать. Оно даже для меня много, – осадил его наставник. – Но догадываться имеешь право. Так что рискуем, брат... Рискуем.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 31.12.2018, 16:46 | Сообщение # 57

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

В этом году новогоднюю выкладку Княгини поручили сделать мне. С Новым Годом, коллеги!
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Глава 9 Победы и поражения

После обеда следующего дня Кузнечик привычно пристроил всех к работе. Девичий десяток бродил по крепости на своих занятиях – с кухни в примерочную, оттуда на стрельбы с наставницей Ариной, потом к боярыне Анне на «правила поведения для благородных девиц», оттуда на вышивание, и опять по кругу, до самого ужина. Складские мальчишки в кузнице обретались на самых что ни на есть законных основаниях, поскольку качестве наказания получили задание делать змеев на расстрел младшему десятку. Принявшись за работу, они такому наказанию изрядно удивились (эт вам не нужники чистить), но, списав такую везуху на Тимкину планиду, возмущаться не стали, а наоборот, с энтузиазмом принялись строгать планки. Прицел Тимофей с Алехой аккуратно приклеили на положенное самострелу место и оставили подсыхать до следующего дня. Сам Алексей вместе с Ленькой и еще двумя отроками из лазарета деловито натирали шкуркой Юлькины ножи, с любопытством присматриваясь попыткам Кузнечика приучить Швырка к точному измерительному инструменту.

– Не, так нельзя. Нельзя вот так взять и рассказать, что с каждым инструментом сделать можно. Я тебе только про линейку и угольник до вечера рассказывать буду. Всегда сначала надо ставить задачу, а потом к ней искать и материал, и инструмент. Вот у нас сейчас задача – боярыне Анне на показ что-то сделать. Она напомнить велела. И для решения этой задачи у нас есть только один матерьял – вон та серебряная проволока. Суть – линии разной толщины. Вот теперь нам надо искать инструмент, чтоб те линии разметить, а потом проволокой выложить.

– А потом? – полюбопытствовал Швырок.

– А потом… - Кузнечик ненадолго задумался и попросил: – Слышь Лень, мне горн надо будет. Не так чтоб шибко, лист железа с ладошку раскалить. – И, вернувшись к Швырку, продолжил: – Потом все линии вместе сведем. Я покажу.

Работа в кузне шла своим чередом: складские строгали заготовки, старшие отроки потихонечку звенели Юлькиными железками, Тимка под внимательным наблюдением Швырка, сбежавшего от дядьки Сучка, аккуратно выкладывал серебряной проволокой на кусочек бересты какие-то узоры, а совсем младшие мальчишки – Саввушка и Митяй – слонялись от одного стола к другому, наблюдая за работой старших и искренне пытаясь найти приложение своим рукам, чтобы хоть чем-то помочь старшим. Ну хотя бы стружку убрать или в плошке воды принести. А чтоб не так скучно было, с Кузнечика стребовали продолжение рассказа про приключения Луки и его отца Дариуса Ветра. Мальчишки, что называется, на сериал подсели плотно, а девчонкам не обидно, потому что им такие сказки не нравятся. Ну, наверное… Зато отрокам, особенно старшим, из лесовиков, потерявшим семьи, история о воинском ученике, забранном из дому и противостоящем собственному отцу, оказавшемуся важным военачальником аж в Империи, душу грела.

Вот посередине этого неспешного, но увлекательного времяпровождения и были замечены двое «шпиёнов» из Сенькиного десятка, которые уже некоторое время стояли у раскрытых дверей кузни и, развесив уши, слушали Тимофееву сказку.

– А вам тут чего надо? – прищурившись, поинтересовался Леонид. – Почему не с десятком?

Мальчишки было чуток смутились, но вспомнили себя быстро.

– Велено с кухни ножи забрать и в кузню мастерам на заточку отнести! – подтянувшись, отрапортовал старший и звякнул довольно объемным свёртком.

– Ну так и заходите, – распорядился Леонид и под хихиканье всех остальных добавил: – Чё стоите, как не родные.

На мерное течение жизни кузни появление «шпиёнов», впрочем, никак не повлияло. Тимка под редкие комментарии мальчишек продолжал и свою сказку, и свою работу, остальные - тоже не спеша, но аккуратно - работали, разве что Леонид отложил лекарский инструмент и правил Плавин «свинорез». Пришедшие мальчишки пристроились в сторонке и слегка мялись, не решаясь встрять в беседу.

– Ну спрашивайте уже, чего чешетесь, – впрямую задал вопрос Леонид. – Сейчас последние штаны изъелозите, а нам тетка Верка голову оторвёт.

Взгляды всех присутствующих дружно скрестились на Сенькиных подопечных, и иного выхода, как задать мучивший вопрос, у тех не осталось.

– А правда, что Кузнечик шагающую телегу сделать может? – наконец, собравшись духом, спросил младший.

Вот теперь все взгляды скрестились на Кузнечике. Тимка удивился извиву логики, исходя из которой получалось, что описанный в сказке шагоход он для имперцев делал лично, и только после этого осознал глубину подставы. Особенно если посмотреть на ухмыляющуюся Леонидову физиономию, которая почти что в голос спрашивала: «Ну и как ты будешь выкручиваться, Главный-По-Кузне? И только попробуй сейчас себя уронить!»

Тимофей задумался. Вот как сказать, что не может, и авторитет не потерять? Разве что… Тимка вспомнил свой старый разговор с Юркой Журавлевым, когда тот объяснял ему разницу между тем, что знаем и что умеем. А что и можем.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 31.12.2018, 16:50 | Сообщение # 58

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

***

Юрка поудобней устроился в кресле.

– Понимаешь, в мире вокруг нас носится море идей, как сделать что-то. В любой момент мы можем придумать, как сделать все, что угодно. И как плавать быстрей всех, как нырять глубже всех, и как летать выше всех. Но все упирается в то, что надо не только придумать. Надо еще и сделать. А это требует времени, потому что для того, чтобы сделать что-то, нам приходится сделать то, что нужно сделать до этого, а еще – придумать как, создать инструмент, найти материал. Вот смотри, ты научился сейчас шлифовать камень. А стекло можно?

– Можно, конечно, – ответил Тимофей, – ты ведь шлифуешь. И еще гранишь.

– Верно. Но чтоб огранить стекло, его надо сначала получить. Причем прозрачное, чистое и с красивым цветом. Сколько Феофан с отцом над ним уже бьются?

– У-у-у.... А делают все равно мало.

– Точно. И мало потому, что надо выяснить, какой материал, где его брать, как очистить сам материал, а прежде того – как очистить те кислоты, которыми чистим материалы. И все это по чуть-чуть. А вот чтоб нам с тобой стать богатыми – богаче всех, нам надо не чуть-чуть – нам надо много, очень много. И ты думаешь, что все вокруг будут спокойно смотреть на то, как мы будем богатеть, а они – разоряться? Только и это еще не все.

– А что?

– Стекло мы научились шлифовать просто. Зеленый камень – малахит, что ты делал, его тоже просто – песком. Не всяким, конечно: белым, острым, да еще научиться отмучивать пришлось и шкурку для шлифования придумать. Один клей чего стоил, чтоб в воде не размокал. А вот камень покрепче – этот фиолетовый, к примеру – песком уже не выйдет.

– Ты говорил, я помню. Это аметист, он из такого материала, как этот песок. Так вы ж наждаком придумали.

– Придумали. Но этот наждак надо было найти. И придумать, как измельчать и получать из него разные порошки. И как потом полировать. Видишь – как полировать, мы сразу знали, по стеклу еще, а вот чем – пришлось искать, заказывать, привозить, ждать. А станков сколько переделали – руками-то его не пополируешь. И вот он – видишь, как играет? Дорог, очень дорог, но вот сделать таких много мы не можем. Только изготовление порошков – целое дело. И машины, и мастеров обучить.

– И украдут,– Тимка поморщился и почесал макушку.

– Это повезет, если украдут, – Юрка бросил взгляд на свои ноги. – Убьют. Если повезет – просто убьют.

Тимка отвел глаза. Наступила неловкая пауза. Юрий прямым родичем Тимофею не был, но два боярина – Сан Саныч Журавль и Данила-мастер были дружны с самой юности и почти никогда надолго не расставались, так что и Тимка почитал сына Журавля за старшего брата. Да их частенько так и называли промеж собой – Старший и Младший. Вот только одна беда была с ним.

Родился он далеко, так далеко отсюда, что Тимофей, даже зажмурившись, не мог представить, где это. Далекое Булгарское ханство, откуда родом и его, и Тимкина мать, и дед, и еще мастер Дамир. Почему оттуда пришлось быстро уносить ноги, мальчишке не рассказывали, но вот что во время этого побега упал с коня и покалечился совсем маленький тогда Юрка Журавлев стало и для Сан Саныча, и для только что женившегося Данилы большим ударом. А мать Юрия... Не удалось ей уйти из того далекого ханства. Мальчишку выходили. Молодая женщина, ведьма, выдернутая из-под расправы селян, подстрекаемых священником, и выходила. Вот только ходил Юрка очень мало и очень редко, передвигаясь в основном на специально сделанном для него кресле с огромными колесами.

Когда родился Тимка, а особенно после смерти его матери, вечно занятые какими-то срочными и важными для всех делами Журавль и Данила часто оставляли малыша на Старшего и его сиделку. Юрка взял на себя присмотр за Младшим. Непоседливый, веселый и живой Тимофей был ногами, ушами и глазами увечного подростка. А сам он стал для мелкого мальчишки сначала рассказчиком, потом одним из самых важных наставников и учителем.

А еще – Тимкиной совестью. Потому что когда Тимофей, ставший к тому времени вместе со своей ватагой грозой спокойствию всех мастерских, не знал, как поступить, он приходил к Старшему. Прямой совет, как Журавль с отцом делали обычно, Юрий давал редко, но, уходя от него, Тимка всегда понимал, как поступить правильно.

– Но задачка наша кварцами не ограничивается, правда? – продолжил Юрий.

– Новое сделал? – У Тимки загорелись глаза.

Юрий ухмыльнулся, достал из ящика стола коробочку и протянул Тимке. Мальчишка осторожно открыл. Чистый, глубины синего неба камень засверкал на белой шелковой ткани. У Тимки аж дыхание перехватило от игры упавшего на сверкающую тысячами искр большую горошину, покрытую мелкими, но очень аккуратными гранями.

– Это – сапфир. Корунд. Именно из него состоит наждак.

Тимка хлопнул глазами....
– Так наждаком же его не получится… А чем?

– Алмаз. Крупный и прозрачный – самый дорогой в мире камень. Очень дорогой и очень редкий. Впрочем, мелкие, совсем маленькие и непрозрачные – они куда дешевле. Но их никто и не ищет особо. Надо было узнать, где они водятся. Потом найти купца и объяснить, что нам надо. Потом купец должен объяснить, что требуется, тем, кто эти камни ищет. Потом ждать, пока их соберут – ведь специально никто искать не станет, берут попутно. Потом ждать, пока привезут, и заплатить за все – немалые деньги. И потратить немалое время. Мы знаем, как гранить корунд, давно знаем. Но вот сделать... Сам камень отец еще три года назад привез, когда стало ясно, что все у нас получится. Только вот по цене он сейчас дороже алмаза такого же размера выйдет. А нам ведь хочется много – чтоб разбогатеть.

– А если этот мы продадим, мы ж алмазов для полировки тоже можем купить, и тогда будет дешевле!

– Конечно. Но еще надо продать. И еще умным людям станет интересно – откуда, как и кто. Нет, такие вещи мы сейчас только на подарки можем делать. Вот этот, к примеру – подарок одной симпатичной девочке...

***

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 31.12.2018, 16:53 | Сообщение # 59

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Кузнечик привычно почесал макушку, а потом решительно потянулся за материалом.

– Вот смотрите, – начал он, пришпиливая к столу вырезанный из бересты кружок с помощью заостренного гвоздика с небольшой деревянной ручкой, который он назвал кнопкой. – Это колесо. Вот это будет наша нога, а вот эта щепка будет крепить ногу к колесу, – мальчик четким движением отхватил две щепки и кусочком проволоки подвязал их друг к другу и к колесу. Затем воткнул еще одну кнопку в начало той щепки, которую он назвал ногой. – Вот тут нога будет крепиться к телеге. Вся эта штука вместе называется модель. Вот именно эта – модель механизма Чебышева. Жил когда-то такой кудесник, он много моделей придумал. А вот теперь покрути колесо, – отступил в сторону он, давая возможность младшему из Сенькиных попробовать игрушку самостоятельно. Папка говорил, что сила убеждения от этого больше бывает, когда человек то, во что поверить не может, сам руками потрогает.

Тот подошел, осторожно потрогал сооруженную Кузнечиком конструкцию, и начал потихоньку вращать колесо. Нога приподнялась, переместилась вперед, а потом ровно скользнула на прежнее место.
– Шагает! – изумился юный естествоиспытатель, с энтузиазмом вращая колесо. – И вправду, как нога ходит! Так можно такие к телеге приделать, и она ходить будет?

– Не будет, – отрезал Кузнечик. – Приделать-то, конечно, можно, только кто будет колеса вращать?

– Так лошадь, – мигом внес рацпредложение Родька. – Раз телегу катит, так и колеса вращать сможет.

– И как? – ехидно поинтересовался Кузнечик. – Если она телегу потянет, то колеса крутиться не станут, они над землей. Разве что ноги и переломает. Можно, конечно, вот вас четверых посадить в нее и заставить колеса крутить. Вы как вчетвером телегу разгоните?

– Ну да, нашел осла, - отмел предложение Захар. – И что, никак?

– Почему никак? – пожал плечами Тимка. – Для того чтоб телега поехала, надо двигатель. В обычной телеге это лошадь. На лодке это или гребцы, или парус. Если в шагоходе ты сам будешь крутить колеса, ты движок и есть. Только чтоб такую махину сдвинуть, двигатель очень сильный надо. Как его сделать, мы знаем. Не я один, слободские знают. Умеем сделать некоторые механизмы для такого движка. Но целиком его сделать мы не можем. Слишком много чего надо, особенно инструмент нужен мудреный, и материал хитрый. В кузне такого нет. Так что, как сделать шагоход, я знаю, – подвел итог он. – Но сделать его не могу. А умею или не умею, тут ты сам решай. А пока погодь, – смахнул он с рабочего места свою модель, – мне набор спаять надо.

Мальчишки, потихоньку отодвинув свою работу, сгрудились вокруг Тимофея, с интересом наблюдая за рождением новой придумки, которая обещала быть и занятной, и полезной.

– А оно все вон какое мелкое, – засомневался Родька, глядя на выложенный на бересте проволочный узор. – Руками и не сделаешь.

– Руками не сделаешь, значит, инструмент нужен, – кивнул Тимофей. – Вся работа делится на две части. Видишь, толстая линия – это рамка. Она весь узор держит. Мы ее только что февкой спаяли, так что она готова. А тонкие я только что набил. Они пока вообще никак не держатся, просто друг за дружку цепляются, потому и не выпадают. Вообще узор выложить просто, – Тимофей оглядел получившиеся снежинки и крылья бабочки. – Вон, Швырок свой узор сходу сложил. А теперь будет сложное, и чтоб сделать хорошо, надо понимать, что и почему делаешь. Всем ясно?

Сгрудившиеся мальчишки завороженно кивнули. Действие возле стола напоминало какое-то колдовство, а Красава, маячившая за спинами мальчишек и следящая за происходящим почти немигающими глазами, убеждала их в этом еще больше.

– А раз ясно, то я сейчас покажу на самом простом, а потом объясню каждому его работу. Слушать внимательно и делать аккуратно, потому что испортить очень легко, – взглянув на сосредоточенные физиономии своих слушателей, он потянулся к мотку проволоки и продолжил объяснение. – Вот это, – быстро изогнул два кусочка проволоки, – усики у бабочки и задние лапки. Пока так, потом по размеру точнее подгоним. Нам пока длину туловища надо. Вот это, – рядом улеглись еще два кусочка, изогнутые скобой, – передняя и средняя лапки. Всего получается два усика и по три лапки с каждой стороны. Сейчас нам надо их собрать, и чтоб еще голова и брюшко получились. Вначале берем проволоку потоньше, и обматываем вот тут, где два усика сходятся. Получается голова. Теперь идем дальше и приматываем лапки. Все, вроде держится. Докручиваем так, чтоб получилась круглая голова и толстенькое брюшко. Вот тут мы сразу две проволоки вместе мотаем – гладкую и витую. Блестят по-разному, видите, как получилось? Работу еще, почитай, и не начали, а узор уже есть.

Мальчишки кивнули. Получилось довольно похоже.

– Самое главное тут то, что нельзя дать всей этой проволоке распасться, – продолжил объяснение Тимофей. – Работа очень тонкая, разлетится вмиг. А значит, надо паять. Делаем так. Вот эти опилки – припой. Тоже серебро, но с медью. Серебро плавится туго, а припой – куда легче. Смешиваем вот так, одинаково примерно с флюсом. От него припой к проволоке липнуть будет. Еще и потечет, если перебавить. Теперь смазываем брюшко смесью - и на огонь. Самое главное тут следить: припой потечет - сразу снимать, иначе проволоку расплавим. Сейчас я держу деталь щипцами, а потом будем на сетке греть, чтоб набор не рассыпался.

Тимофей оглянулся на мальчишек.

– Алеха, тебе на меха. Воздух гнать, как ты меня на стрельбе учил – лёгонько, плавно, как дышать.
Тимофей дождался, пока угли набело раскалились, чтобы жар стал ровным, и приблизил к ним только что собранное тельце бабочки. Флюс запенился, завертелся, затем опал и вдруг стал совершенно прозрачным, как стекло. И, если присмотреться, стало видно, как стружка припоя оплавилась, собралась в шарики и растеклась, побежала по витой проволоке, закрывая все щели. Тимка быстро выхватил работу из жара. Чуть подержал ее, пока застынет и быстро кинул в плошку с приготовленным еще несколько дней назад отбелом.

– Все видели? – спросил он, глядя на учеников. – Сначала флюс начинает пениться. Если сразу греть слишком сильно, то он просто разлезется. Потом флюс становится прозрачным. И тут надо готовиться. А как припой побежал по детали – сразу поднять над горном, чтоб жар уменьшить. Ну а как растечется весь – сразу убирать. Перестал блестеть, значит, застыл - кидаем в отбел, он деталь от окалины очистит. Понятно?

Мальчишки опять кивнули.

– Тогда делаем так: Швырок и складские – на укладку набора. Пальцы тонкие, вроде должно получиться. Надо смазать набор припоем, снять с бересты и уложить на сетку. Я покажу, как. Алеха, ты на горне с Ленькой, паять будете. А вы двое, кивнул он на новеньких, снимаете набор с сетки, только чтоб не погнуть - он мягкий, и в отбеле чистите. Все поняли? Начали!

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 31.12.2018, 16:55 | Сообщение # 60

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Некоторое время в кузне раздавалось только сосредоточенное сопение, только однажды прерванное воплем Леонида:

– Швырок, гад, ты чё творишь? За такую работу руки выдергивать надо!

– А чего это? – обиделся тот.

– На жопе плохо смотрятся. Попроси Юльку, пусть повыше перешьет, все больше пользы будет. Ты как припой на узор уложил? Выпадает же весь!

– Ага, – поддел покрасневшего парня Алеха. – Ты попробуй ему руки подальше от бабских дел перешить, враз познает этот… как его… смысл бытия.

Из своего угла еле слышно хмыкнула Красава, и гогот мальчишек мгновенно стих. Тимка оторвался от своей работы, глянул, махнул рукой, пустяк мол, отобрал пинцет у Швырка и чуть поправил:
– Тут флюса много, а тут мало. Если греть, весь узор поползет..

Тимофей выбрал работу в сторонке, и сделал это не зря. Скрутить вдвое проволоку на токарном станке, педальный привод которого сосредоточенно жал Митяй, было делом плевым. Прокатать в вальцах до нужной толщины еще проще, благо и тут Митяй внимательно следил, чтоб проволока не запутывалась. Самое главное - он наблюдал за мальчишками, которые, скрипя непослушными пальцами, пытались делать непривычную для них работу. Наука деда гласила: главное, по-первых, не пытаться определить, может или нет. Главное – определить, хочет, или не хочет. Но самое главное, что он заметил - это как за ним самим наблюдала Красава. Предложение сделать что-то для нее она отвергла сразу же, сообщив, что ей не всякое носить можно, с бабулей говорить надобно. Но за заботу спасибо, ежели волхва разрешит, то Красава обязательно о себе напомнит. Что ей нужно было еще, Кузнечик не понимал, но взгляд ее определил так же, как и свой собственный. Так смотрят на человека, когда собираются пристроить его к какой-нибудь работе. И стараются углядеть – годен или не годен.

Первая пайка прошла на ура, Ленька был горд и сиял, как солнышко поутру. Вторая произошла без излишнего ажиотажа. Тимке всего-то и осталось прикрепить крылья бабочке да показать, как пользоваться странными клещами, на губки которых надевались деревянные насадки, с помощью которых плоскому набору придали объем. Снежинки просто чуток выгнули, «чтоб лучше блестело», а бабочке… крылья бабочки Тимофей выгнул таким образом, что они раскрылись и как будто наполнились встречным ветром. Легкая полировка (толстые проволоки рамки драим до блеска, а тонкие пусть остаются молочно-белыми, как сразу после отбела), и посаженная на шесть лапок бабочка засверкала прожилками крыльев и, казалось, была готова взлететь. Что чуть было и не сделала, подхваченная сквозняком из распахнутой девчонками двери кузни.

– Держи! Улетит! – завопил Родька, пытаясь подставить руки под падающую бабочку.

– Поймал! – объявил старший из Сенькиных мальчишек. – Не разбилась!

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 31.12.2018, 17:04 | Сообщение # 61

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

– Это кто у вас тут летает? – уперев руки в бока, подозрительно поинтересовалась Елька. – Что, опять без нас?..

– Так вот, боярышня, – простодушно протянул к ней ладошки мальчишка. – От сквозняка улететь хотела, когда, значитца, двери открылись, а мы, значитца, ловили.

Елька, удивленно уставившись на его ладошки, сделала несколько шагов вперед, за ней в дверь вьюнками просочился остальной десяток.

Девочки осторожно, боясь дохнуть, приблизились к неожиданно покрасневшему мальчишке.
– Летает? – почти выдохнула Елька.

- Не-а! – простодушно разрушил волшебство момента Кузнечик, бесцеремонно схватив бабочку за крыло. – Сидит в основном. Ну там, на платке или на платье еще. У нее для этого еще булавка есть. Вот! – Тимка перевернул насекомую вверх брюшком, до глубины души поразив девочек манерой обращения с волшебными созданиями. – Это брошка называется.

– А она… вот.. ну, бабочка эта?.. – одними губами прошептала Еля, не решаясь задать главный, мучивший ее сейчас, вопрос.

– Так маме Вере она, – правильно понял ее затруднения Тимофей. – Для тебя она большая очень. А вам сережки сделали, ты же сама хотела, чтоб лучше, чем у сестер. – Тимка оглянулся. – А, вон, у Швырка они. Пима, а ну, давай сюда!

Питирим, Сучков племянник, в просторечии именуемый Пимкой, а то и просто Швырком, неожиданно сильно смутился и густо покраснел.

– Вот, боярышня, прими, не побрезгуй, – вдруг заговорив высоким слогом, чуть ли не с поклоном протянул он ей только что отполированные сережки. – Для тебя делали, старались. Не обессудь, если не по нраву…

Тимка смотрел на разворачивающееся действо, и у него нарастало ощущение, что он либо чего-то не понимает, либо чего-то сделал не так. Ну, сережка, ну, брошка, и чего такого? Это была отнюдь не первая его девичья игрушка, и Тимофей не видел в ней ничего особенного. Девок в Слободе было довольно много. Оторванные от семей, они тяжело и упорно постигали искусство обращения с ткацким станком. Развлечений у них было не так чтоб и много, разве что пытались сшить что-нибудь из той части ткани, что мастера отдавали ученицам за хорошую работу. Вот боярин и разрешил деду Гордею самым лучшим из них дарить безделушку из кусочков серебряной проволоки. Дед, само собой, спихнул это богоугодное дело на Тимофея, тот и делал. И дарил. Девки смущались, конечно, но подарок принимали с достоинством, присущим лучшим ученицам. Но чтоб так краснеть, как Пимка или этот, как его там… Из Сенькиного десятка? Тимка этого момента не догонял совершенно.
Ну откуда ему было знать, как девки собирались вечерами, рассматривали сделанный подарок, обсуждали чуть не каждый завиток узора, потихоньку соревнуясь – кого оценили лучше, а кого и похуже. А заодно перебирали мастеровых и лешачьих парней, считая шансы на выгодное замужество.

Реакция же мальчишек, которые держали подарки и, главное, девочек, которые на них смотрели, была Кузнечику абсолютно непонятной. Елька, казалось, забыла дышать. Разучилась, что ли? На глазах у Любавы разве что слезы не проступали, а две самые мелкие – Аринины сестрёнки - и вовсе выскользнули за дверь и куда-то умчались.

– А… папка… вот… проволока… Тоже… – обрела наконец голос Любава.

«М-м-да… Перегрелись они, что ли? Наверно, на занятиях у них что-то было».
Собственный опыт и битая задница подсказывали сейчас Кузнечику, что с девчонок толку, как с перегретой над огнём проволоки: форму не держит, размягчается, а то и вовсе скатывается серебристыми шариками слез. Слезы порой бывали и Тимкины, но он предпочитал об этом не вспоминать. Но вот что это первое в короткой девчачьей жизни всамделишнее украшение, и не просто украшение, а подаренное, а главное, не просто подаренное, а сделанное специально для них, причем не одним мальчишкой, а сразу всеми – так даже еще лучше! Тимке такие мысли в голову не приходили: он просто стоял и тихо удивлялся реакции до сих пор нормальных девчонок. Сестрёнку, впрочем, срочно надо было успокаивать – сейчас точно разревется.

– Пим, а где вторые, которые для Любавы? – развернулся Тимофей к парню.

Тот переложил Ельке в руки её сережки, развернулся к столу, бережно поднял вторую пару и протянул их Любаве:

– Вот, боя.. красавица, прими, не побрезгуй, старались, – чуть не пуская сопли, опять затянул Швырок.

«Точно сдурели», – утвердился в диагнозе Тимофей. – «И этот тоже. Хм… разве что он уже прям сейчас видит красавицу, которой будет вручать такой же подарок. Интересно, а он что, ее тоже боярышней назовет?» – заподозрил он. – «Стукнуть бы его чем-нибудь, может, поможет. Сучок вроде регулярно методу применяет. Да и дед не стеснялся…О! Завизжали. Ну хоть что-то правильно происходит.» – перевел дух Тимофей, отбиваясь от переполненных чувствами девочек.

Остальные мальчишки смотрели друг на друга и не могли понять: девчонки всё ещё продолжают визжать, или это у них самих в ушах звенит от остатков визга. Разве что Швырок мечтательно улыбался, глядя куда-то в потолок.

– Ну и что у вас тут опять делается? – раздался в дверях голос наставницы Арины. – Боярышня Евлампия, объяснись.

Елька вздернула нос, снисходительно посмотрела на отпрыгнувшего от нее Тимофея, выпрямилась и, с достоинством обернувшись к наставнице, завернула:

– Мы с Любавой выражали искреннюю признательность отрокам за сделанные ими подарки. Они старались, – и она небрежно указала подбородком на красных, как раки вареные, мальчишек, которые не знали куда глаза подевать под внимательным взглядом вошедшего вслед за Ариной наставника Андрея.

Тимофей, оценив интерес Андрея, мигом причислил его к сонму святых наставников, присоединив его к блаженным Феофану, Журавлю, Аристарху и Филимону. С папками Данилой и Макаром всё-таки попроще будет. А этот сразу видит, куда смотреть. На Тимкино узорочье он глянул мельком, а сейчас спокойно, как будто ни на кого не глядя, изучал стоящих перед ним отроков, совершенно естественно делая вид, что сам Кузнечик его нисколько не интересует. Ага, как же. Интерес наставника Кузнечик ощущал целиком – от слегка взъерошенной макушки до самых пяток, незамеченным не оставалось ничего. И интерес дядьки Андрея был спокойным, изучающим, и... доброжелательным, что ли? Почему-то Тимофею казалось, что это был не интерес человека, который внимательно наблюдает, ищет промахи, и всегда готов тыкнуть тебя в них мордой, при удобном случае. Интерес наставника нес в себе какую-то поддержку, причем не ему одному, а всем отрокам. Не отметить этого Тимка не мог: мальчишки заметно успокаивались, вытягивались, и приобретали вполне нормальный цвет лица.

Андрей прикоснулся к плечу Арины и поглядел на Швырка.
– Питирим? – перевела та. – Тебя дядя обыскался уже. Лучше иди к нему, осерчал больно.

Швырок, чуть изменившись в лице, по стеночке просочился к двери, прошмыгнул за спиной Андрея и, очутившись на воле, мигом усвистал куда-то в сторону водяного колеса. Сенькины бойцы, приняв невозмутимый и донельзя деловой вид, собрали ножи, демонстративно проверив пальцем пару штук на остроту, повторили маневр Швырка, бросив на сестричек укоризненный взгляд: «Зачем наставников привели? Так интересно было!»
Донести до девчонок эту мысль, правда не удалось, и, подстегнутые все тем же взглядом Андрея, мальчишки помчались вначале на кухню - отнести ножи, а потом к друзьям – донести главную новость. Шагоходы БЫВАЮТ. Сами видели.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 14.01.2019, 08:12 | Сообщение # 62

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Несмотря на то, что сказка этим вечером не получилась, настроение у всех было праздничным. Вначале крестная отдала Тимофею свою проволоку. Тот, мельком оглядев сырье, остался доволен – в отличие от мотка, найденного в кузне, и, тем паче, принесенного Макаром, этот был не спутан, проволока выглядела ровно, и в дело ее пойти могло куда как больше. Кузнечик авторитетно кивнул сестрёнкам: на приданое, может, и не хватит, но что надеть на свадьбу - будет. Глазенки на мордашках Арининых сестричек вначале из умильных превратились в круглые, а потом и вовсе быстро захлопали, делая быстро краснеющие рожицы невероятно потешными. Тимка невольно залюбовался – жаль, что таких мелких святых нету, образа с них писать - самое то. Правда, начавший гордиться содеянным мастер быстро сообразил, что ляпнул лишку: услыхавший про свадьбу Андрей, сохранив совершенно невозмутимое выражение лица, казалось, стал в охотничью стойку. Впрочем, чуть прищуренный взгляд боярыни Анны, которую привела посланная за ней Елька, мальчику понравился еще меньше. Особенно, когда поутихли восторги мамы Веры, и она как будто начала про себя что-то подсчитывать.

«Не к добру», – решил про себя Тимофей. – «Перестарался. Кажись, плакали мои змеи».
Затеянных планов было откровенно жаль, особенно задуманного коробчатого, грузоподъемность которого обещала быть отменной: у них, в крепости, похоже, бездонные залежи пузыря, и это надо было использовать, пока взрослые не пришли в себя. Разве что на Швырка новую работу удастся работу сбагрить: ему вроде нравится. Да и новенькие, вон, тоже ничего.

Размышляя таким образом и краем сознания поддерживая разговор, Кузнечик неожиданно обнаружил, что ему протягивают довольно грубо сделанные наручи, густо усыпанные почти необработанными кусочками бирюзы. Про такую работу деда говорил, что ее не мастер молотом, а дятел клювом ваял. «От такого матерьяла не отказываются. Чё я, дятел?», – решил Тимка и твердо пообещал сделать из всего это добра гарнитур для крестной. Тем более под это дело можно было попытаться откреститься от дополнительных занятий по строевой подготовке. Надоело позади строя ходить, слов нет.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 14.01.2019, 08:31 | Сообщение # 63

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

А наутро начались ходовые испытания самострела.

– Ты что, на ходу стрелять собрался? – удивился Алеха.

– Ты про что? – не понял Тимка. – А, про ходовые… Ну, это про дело так говорят. Когда начинают новое дело, то делают маленькую и быструю работу вначале. А потом смотрят – пошло дело или нет? Вот прицел наш взять. Мы его на скорую руку сейчас сварганили, к самострелу вообще чуть не соплями приклеили. Надо быстро посмотреть вообще, получится что или нет. Вот как мы думаем – должно, но мало ли что. Дерево от сырости разбухло, болты в сторону повело - сам говорил. Или разброс в самих болтах такой, что прицел тот бестолку. Короче – ходовые испытания как раз то, что покажет: стоит дело того, чтоб им занимались, или нет. Если стоит, то можно и вам делать – лишней такая приспособа быть не должна.

– Не должна, – согласился Ленька. – Но это и должны показать ходовые испытания? Ладно, пошли испытывать, вон Сенькин десяток уже на стрельбище собрался.

Утро у Сенькиного десятка явно не задавалось. Сенька ходил злой, десяток был почему-то подавлен, у старшего из давешних мальчишек, кажется, даже ухо чуть заметно припухло. И только Мартын с самым здоровым из мальчишек, Комаром, выглядели зло и жестко.

Ленька поморщился, когда Тимка привычно пожал на всю эту пантомиму плечами и спокойно потопал к брустверу напротив своей мишени, что стояла в сторонке от всех прочих. Лешка привычно улегся на полушубок у Тимкиного бруствера, и снизу вверх задумчиво наблюдал, как Кузнечик возится со своим самострелом, проверяя все ли стоит как надо. Семен поглядел на непонятную штуку, которую настраивал Тимофей, но не сказал ничего.

– Самострел изуродовал, угребок, – вполголоса процедил Мартын. – Ну, посмотрим…

– Готов? – проигнорировал его шипение Ленька. Да какого хрена, в конце концов? Может, в Тимкином подходе и есть свой резон, не зря ж Пустобрех так бесится. Задевает, видать.

– Почти, – ответил Тимка, вставляя первую щепку в кольцо прицела. – Вот сюда клеем капни. Все, командуй.

– О как! – скорчил недоуменную физиономию Комар. – Этот разрешает старшему отроку собой командовать. Дела-а-а…

Первая тройка выстрелов ушла не знамо куда. Мартын, всадив два своих болта в средний круг, а один и вовсе близко к центру, без всякого напряжения со своей стороны поддерживал на лице высочайшую степень превосходства. Митяй сгонял за болтами, пока Тимка перестраивал свою щепку, чем вызвал кривые ухмылки мальчишек, которые вынуждены были тащиться к мишени самостоятельно. Вторая тройка пошла уже лучше – все болты хоть и ушли вбок, но прошли почти рядом с мишенью, ну а последующие в мишень укладывались все, причем кучненько, хоть и не в центр.

Улыбка на лице Пустобреха стала несколько натянутой. Давешние, явно битые мальчишки глянули на посмурневшего Комара и злорадно ухмыльнулись. Тот взгляд перехватил и собрался уже было окрыситься, но безобразие на корню пресек Семен, который почему-то наехал на отроков, а не на Комара. Сильно это, правда, не помогло: десяток гонцов свои стрельбы прекратил, и теперь наблюдал за успехами Кузнечика.

– Все, клей засох. Лучше уже не будет, – Тимка, наконец, прекратил свои мучения с прицелом.

– Ладно, давай десять болтов подряд. Считай зачет, – согласился с ним Леонид.

Стрельба на зачет получилась вполне даже приличной. Нет, если посмотреть на соседние мишени, то результат вышел явно не лучший. Лучше всех, между делом, отстрелялся старший из давешних мальчишек: все его болты легли точно в центр мишени, в пределах разброса обычных, а не калиброванных болтов. Если все же называть самострел инструментом, то выжал из него стрелок все, что возможно. Уважуха. Второй результат был у Мартына – если очертить круг вокруг его болтов, то он получился не так уж и больше того, что Тимофей получал с прикрученным с срубу «сырым» самострелом. Третий результат был Тимкин. Вот именно на него, не стирая с лица туповато-ошарашенное выражение, и пялился Комар.

– Ну и как? – вытащил изо рта очередную травинку Леха.

– Хрень, – оценил свой успех Кузнечик.

– Влево и вниз, – согласился Ленька.

– Да то пустое, отмахнулся Тимка. – Взять поправку на глазок легко, будет ближе к центру бить. Потом сам попробуешь. Разброс большой получился. У меня чуть ли не поболе, чем у Мартына, а должно быть меньше, чем вон там – Тимка кивнул на лучшую мишень.

– У Тихони, что ль? – Леха равнодушно пожал плечами, совершенно не обратив внимание на дернувшегося Мартына. – Тишка стрелок. А откуда разброс?

Кузнечик задумался
– Не умею пока, – озвучил он очевидную причину.

– Тренироваться, - согласился с ним старший отрок. – Еще?

– Еще руки дрожат, – буркнул Тимка.

– Упал-отжался, – озвучил решение проблемы Ленька.

– Нудно, – не одобрил рецепт Тимофей.

– Так не выйдет по-другому, – отмел возражение Леонид. – Хотя… Можно в вытянутых руках камни держать. А сам будешь сказку рассказывать. Будет весело.

Тимка скривился.

– Еще? – дожевал свою травинку Лешка.

– Конец щепки плохо видно... – Тимка почесал макушку. – Мушка на мишени теряется.

Леха прекратил жевать травинку, присмотрелся и согласился.
– Есть такое. Щепка белая, с сеном на мишени сливается. А на ляхах и вовсе плохо смотреться будет – они пестрые, что твои поросята. Красить надо мушку.

– Красным? – внес предложение Ленька. Леха задумался.

– Разве что только кончик. А все остальное в черный, чтоб глаз по щепке не елозил, – отрок обернулся. – Митяй, где краска в кузне, помнишь? Давай бегом! Ленька, идем мишень на второй рубеж переставим. Тим, ставь вторую щепку. Интересно, что получится.

– Они что, мишень на тридцать шагов понесли? – очнулся Комар. – И что, попадет? Брешешь!

– На двадцать пять, - не отрываясь от работы, ответил Кузнечик. – На каждый рубеж делается своя мушка. Пока решили делать через каждые 10 шагов. – Тимофей с сомнением посмотрел на свой самострел, а потом перевел взгляд на Тихоню. – Два рубежа прицельно должен брать. Если Тихон будет стрелять, ну… может три возьмет. Вот Алехин самострел интересней – у него первый рубеж 25 шагов, рубежа четыре точно возьмет. А может, и поболее.

– А чего это Тишка? – завелся было Мартын, но вдруг его взгляд остановился на кольце прицела. – Так это из-за этого уродства ты так стрелять начал? Нечестно! Пусть стреляет как все! Пусть покажет, что сам может, без всякой хрени!

– Готов? – проигнорировал Ленька возмущенный вопль Пустобреха. – Ага. Мушки уже покрасил. Самострел взвесть! Занять позицию. Три болта по мере готовности.

Первая тройка выстрелов ушла с сильным недолетом.

– Мазила, – прошипел Мартын. – А вони-то было.

Вторая прошла аккурат над ней.
– Я ж говорил, брешет, – сплюнул Комар.

– Что ты делаешь? – неожиданно для всех спросил Семен, глядя на попытки Кузнечика сдвинуть щепку, зажатую в прорези костяного кольца, приклеенного на ложе возле самых дуг самострела.

– Подгоняю мушку на прицеле, – ответил Тимофей, не отрываясь от работы.

– Вон та щепка, – пояснил Леонид ничего не понявшему командиру гонцов, – по ней нужно целиться: отодвинуть кончик влево - болты пойдут правее. Опустить вниз - болты пойдут вверх. Только сейчас останавливаться нельзя, он клей на щепку положил, если высохнет, очень трудно переделывать, полработы сначала надо делать.

Мартын и Комар переглянулись.
– Следующие три. Есть вилы! – оживился Алеха, когда три болта прошли аккурат над мишенью. – Давай пять подряд, на кучность посмотрим.

– Ух ты! – восхитились подошедшие складские. – Язык, пятак, круг, и два в молоко! А чего это у него вправо-влево хорошо болты ложатся, а вверх-вниз плохо?

– Так по горизонтали я прицел взял, еще когда первую мушку ставил, – ответил Тимофей. – Уже пристреляна.

– Дышит неправильно, – Алексей перекинул травинку из одного угла рта у другую. – Это потом придет. Сейчас не то важно. По горизонтали он все болты в пределах мишени поклал, а значит, и по вертикали научится. Сейчас еще рано, а через месяц можно и третий рубеж ставить. Стало быть, работает циркуль на самостреле.

– А тебя дышать батя учил? – полюбопытствовал Родька. – Стерв говорит: знатный охотник. Скучаешь?

– Батя. Он у меня стрелы промеж двух ударов сердца мечет! – Алешка вдруг смутился. – Гаркун сказывал, спрашивал он потихоньку, как тут я. Как думаешь, если попросить, он передаст, что хорошо? А то волхва не велит.

– Передаст. Швырка попросим, – подумав, решил Захарий. – Сучок с Гаркуном дружит. Договорятся.

Алеха чуть заметно вздохнул и повернутся к Кузнечику.

– Чего разлегся? Еще два подхода по пять болтов, – и уже совсем по-деловому добавил. – Пока не научишься, выдыхай через сжатые губы. Ага, вот так. Только выдох прекращай не когда болт ушел, а уже когда палец с крюка снял. А то ты на спуске дышишь, как чихаешь. Во, нормально. Зайца, конечно, еще не скоро, а глухаря на току к весне возьмешь, если, конечно, подойти сможешь. Давай еще пять.

– Сможет, - раздался в наступившей тишине чей-то шепот. – Сам же слышал: в пасть шагоходу здоровенный самострел дают, а как из него в витязя попасть? Прицел надо. Вот он его и делает.

– А кто это вам разрешал самострел уродовать? – дело запахло бунтом, и Мартын, отпихнув плечом внимательно следящего за происходящим Тихоню, решил вмешаться. – Не было такой команды! А чего они, боярич?! Так не честно! Пусть снимает и делает, как все!

Леонид напрягся.

– Следующие пять, – скомандовал Алексей. Но выполнить команду не дал Комар.

-Ты! – завопил он, стукнув носком ноги по прикладу, когда Тимка в очередной раз правил щепку. – Чего разлегся! А ну встать, когда перед тобой цельный боярич стоит!

Самострел вылетел из Тимкиных рук, ударился о бруствер и, оставив на нем отломившийся прицел, упал на другую сторону. Кузнечик встал, подобрал и осмотрел самострел, пробурчал: «Ни хрена клей не держит. Приматывать надо», подошел к Семену и, набычившись уставился ему в глаза. Мартын и Комар ухмыльнулись и стали за спиной командира. Остальные мальчишки из десятка собрались сзади, но присоединяться к Мартыну и его дружку не спешили. А Ленька и неожиданно быстро вставший на ноги Алеха заняли позиции с боков, охватывая место стычки.

Комар оскалился и начал засучивать рукава. Ленька щелкнул кнутом по земле.
– Рыпнешься, прилетит в глаз, – заявил он почти ничего не выражающим голосом, стараясь подражать наставнику Андрею. – В левый, с правого стрелять надо.

– Так не честно – опять заголосил Пустобрех. – Отвалилось и правильно. Пусть стреляет, как все!

- А ляхов ты тоже честно стрелять попросишь? – все тем же скучающим голосом поинтересовался Ленька. – Может, и мишень себе на заду нарисуешь? Там и пятак хорошо смотреться будет, да и язык к месту.

– Все равно не честно! – Мартын завелся и уже явно играл на публику, заливая все вокруг густо сдобренными негодованием эмоциями. – Мы не ляхи! Назад пусть делает!

– Так в тебя пока никто и не стреляет, – поддержал игру приятеля Алексей.

– А что, будешь? – аж задохнулся Мартын.

– Прикажут - буду, – спокойно ответил тот.

– Прицел - это инструмент, – Тимка продолжал играть в гляделки с Семеном. – Оружие - это тоже инструмент. Инструмент честным или нечестным не бывает. Честно или нечестно делает тот, у кого он в руках. А лежал я перед цельным бояричем потому, что оный боярич приказал до конца занятия стрелять в мишень.

Семен хотел было что-то сказать, но вдруг взгляд скользнул за спину Кузнечику, и лицо его потемнело.

– Мы тут, – тихо произнес за спиной Тимки голос Захара. – За спину не бойся.

Кузнечик непроизвольно сделал шаг назад, и понял, что это было ошибкой. На скулах командира гонцов заиграли желваки, а руки стиснулись в кулаки. Шевельнувшийся в руках Леньки кнут быстро успокоил наметившееся движение и среди Сенькиного десятка, и среди тех, кто собрался за Тимкиной спиной. Тимка же… Он вдруг расслабился, скованность отпустила, а лицо приняло спокойное, безмятежное выражение.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 14.01.2019, 08:37 | Сообщение # 64

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

***

Позапрошлым летом Тимофей чуть не утонул. Речка, на берегу которой стояла Слобода, в очередной раз показала свой поганый норов. Построенное на ее берегу громадное колесо ей почему-то очень не нравилось, и она постоянно пыталась подмыть свое русло и обойти его, чтобы не вращать эту тяжеленную штуковину. Мастера не сдавались, отгораживали камнями участок русла, чтобы все равно направить часть ее течения к огороженному каменной стенкой каналу, но река упорно сопротивлялась, пыталась ее подмыть, и в ее течении частенько возникали потоки и завихрения, которые норовили промыть в русле какою-нибудь яму. Вот в такой поток и попал Тимка, когда кувыркался в воде вместе с другими мальчишками. Что произошло в тот момент, мальчик помнил очень четко, во всех деталях, а вот описать словами, рассказывая о происшествии, сильно затруднялся, так что вытаскивать из него эту историю приходилось и деду, и боярину Журавлю.

Из слов Тимофея выходило, что, попав в поток, который поволок его по дну в глубину речки, мальчик мигом потерял ощущение где верх, где низ, и куда его несет река. Но вместо того чтобы запаниковать, мысли его вдруг очистились, став кристально ясными и спокойными. «Вот так и тонут люди», – спокойно, как будто издалека пришла своя собственная мысль. – «Чего делать?». Страха не было, точнее, он был, но воспринимался как что-то отдельное, существующее само по себе, пусть и находящееся рядом с сознанием Тимофея, но никак не мешающее осознанию передряги, в которую он попал. Тимка за какой-то миг умудрился оценить ситуацию, обдумать ее со всех сторон, задержать дыхание и принять решение – «надо грести туда, где светлее».
Сняли Тимофея с камня, торчащего посреди реки, уже ближе к вечеру. Сам он сидел на нем, продрогший и оголодавший, никак не реагируя на крики с берега, и просто смотрел в черную воду. Он очень хорошо запомнил эти два своих состояния – и то, что надо плыть туда, где светлее, и черную воду, которая накатила на него, когда он уже выбрался на камень. Но главное, что во время критической ситуации, когда он считал, что ему или кому-то из тех, кто стоял рядом, угрожала опасность, мысли мальчишки вдруг освобождались от груза эмоций, и он начинал эту ситуацию считать. Часто удавалось просчитать и выкрутиться, часто - нет, за что приходилось мужественно терпеть порку.

Журавль, уловивший эту Тимофееву особенность, старался развивать ее, зачастую обостряя ситуацию даже после достаточно мелких шалостей. Разбирая с Тимофеем его проделки, он старался заставить мальчика «выскочить из себя», отойти в сторонку и посмотреть ситуацию со стороны, просчитывая варианты возможных решений. Но за такой расчет приходилось платить. Иногда после разрешения проблемы Тимофея всего лишь колотила легкая дрожь, а порой наступал настоящий откат – и тогда сознание заливала черная вода, как это случилось там, перед воротами крепости, когда они ждали ляхов. И тогда оставалось только одно – как-то выбираться из нее, выгребая туда, где светлее.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 14.01.2019, 09:00 | Сообщение # 65

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

***

– Не тебе говорить про честно и нечестно! – зазвенел голос Мартына, который увидел стоящую поодаль Красаву. – Самого вон девки защищают! То-то вчера боярышне Евлампии сережки подарил. Тоже мне, жених и невеста!

Сенькино лицо потемнело еще больше. Кузнечик смотрел на всех как будто со стороны и складывал у себя решение ситуации. Он хорошо видел Мартыново злорадство, оценивающий взгляд прищуренных глаз Комара, напряженное, показное спокойствие Леонида и Алексея, слышал сдавленное сопение Захара и Родьки у себя за спиной. И главное, он видел, как стоящего перед ним мальчишку медленно заливала темная вода.

– Значит, так, – медленно наступая на Тимофея, прошипел Семен. – Эту свою хрень с самострела снимаешь. Послезавтра сдаешь зачет.

«Наступает. Значит, будет пытаться вытеснить меня с этого места. То, что я сделал шаг назад, это не было отступление. Вот же хрень, получилось, что я принял складских в команду, вот его и притопило: он же боярич, а тут люди против него пошли. Ну и что, что они до сего времени ему и даром не нужны были, сейчас-то они свой выбор сделали. Значит, ему надо, чтоб я сделал еще один шаг назад. Это будет отступление. Идти или стоять?»

Мартын внаглую ухмыльнулся.

«Вот же умный, мерзавчик. Получается, нельзя отступить, поскольку наступает-то десятник, а отступать я буду перед Пустобрехом. Семен-то про складских к утру забудет, а этот нет, будет потом всю жизнь давить. Значит, придется грести туда, где светлее. И попробовать вытряхнуть из этого темную воду.»

– Наставник Прокоп велел к этому зачету десять раз подряд попасть в средний круг, – Кузнечик решил использовать авторитет старших: вдруг прокатит. – На то, сколько болтов будет потрачено ограничений не было. Про то, что самострел улучшить нельзя тоже речь не велась. Велено было, – Тимка повторил слова наставника – «там враг, и ты должен попасть. Все остальное не важно». Будет на следующий зачет другая команда, буду готовиться иначе.

«Непонятно. Почему я вообще в спокойствие провалился, ничего же особенного не случилось. Или случилось, и как там, на реке, решается что-то? Утону или выплыву?»
В минуты, когда приходило спокойствие, Кузнечик обстановку не считал. Она складывалась у него в голове наподобие картинки, нужно было только правильно уложить ее части. Тогда можно было надеяться, что придёт и правильный ответ.
«А остальные? Ленька и Алеха по сторонам с кнутами. Они не вмешаются. Но и десяток не пустят. Наставники на лавочке сидят, не сдвинулись. Значит, подстроено? Вряд ли – Семен завелся по-настоящему, не играется. Значит, они ситуацию и раньше видели, а я не смотрел. Дурень. И ведь говорил мне Ленька, а теперь что? Они заставляют меня что-то решить. Меня или Сеньку? Остальных подальше держат.»

– На родичей Лисовинов руку поднял! – Мартын предпринял попытку развязать руки себе и Комару, потеснив позиции старших отроков.

– Потом пожалуешься наставнику Филимону, - равнодушно пожал плечами Ленька.

«Интересно, а если я не уступлю, он остановится или нет? А если нет, то что будет делать? А что вообще сейчас со мной можно поделать?» – задумался он, но довести до конца эту мысль Сенька ему шанса не дал.

– Ты что, не понял, что тебе ВЕЛЕНО? - у Семена, наконец, прорезался голос. – Я. Тебе. Сказал. Снять. Ясно? – и Сенька, не сдержавшись, с силой пихнул Кузнечика в грудь. Тот, не ожидавший нападения, не удержался и улетел назад, умудрившись, впрочем, извернуться и упасть набок, а не на пятую точку, как рассчитывал Семен.

«Ага, вот что можно. Драться, значит. Сам, значит. А Ленька говорил, Комара натравят...»
Кузнечик поднялся на ноги и, взвесив варианты еще раз, принял решение, делая шаг навстречу своей злости, которая дожидалась своего момента где-то в сторонке.
«Ну драка, так драка. Щщас как дам, может, посветлеет».

– Прежде чем что-то сделать, будешь сначала спрашивать у меня, я сам решу! – Семену ничего не оставалось как продолжить наступать, - И чтоб я тебя возле сестры на видел! Яс...

Семен попытался опять толкнуть Кузнечика, пусть и не опрокинуть его, но хотя бы сдвинуться назад, но у него не сильно это получилось. Ухваченный разозлённым Кузнечиком за воротник, грамотно проведенный по кругу, он, сверкнув пятками прямо перед носом донельзя удивленного Леньки плавно пропахал носом землю.

– Стоять! - донесся до отроков крик наставника Филимона. – А ну. стоять, я сказал! – и ринувшийся было в свалку Мартын отскочил назад. Комар, схлопотав кнутом от Алексея, завопил, отпрыгивая, внезапно сообразив, что лупить их сейчас будут старшие отроки, а значит, не по-детски.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 05.08.2019, 18:32 | Сообщение # 66

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

К тому моменту, когда наставники добрались до места происшествия, Тимка и Кузнечик совершенно по-дворовому, без никаких правил катались по траве и пытались мутузить друг друга. Ленька и Алеха держали всех на расстоянии, но сами разнимать не пытались, только косились на спешащих к месту драки наставников.

Филимон не спеша подошел к площадке, посмотрел на катающихся по земле мальчишек, пожевал губами, неодобрительно пробурчал:
– Их вообще учили на рукопашке чему-то? - перевел взгляд на Леньку и поднял бровь.

– Драку прекратить! Встать смирно! – и для убедительности со всей дури щелкнул в воздухе кнутом.

Сенька, узнавший хорошо знакомый звук, очнулся от угара драки первым, оттолкнул от себя Тимофея и поднялся. Тимка, увидав наставников, мрачно посмотрел на младшего урядника, но в драку не полез, а стал чуть в сторонке.

– Не дело, – прокомментировал увиденное Филимон Макару. – Они что, так и будут подпрыгивать, как кнут заслышат? А в бою как?

– Урядник Семен, – распорядился тот, – прибыть со всем десятком для разбирательства в терем, ждать там.

– Есть, наставник Макар, – отчеканил тот и, утерев нос, скомандовал: – Десяток, становись!

– Уноты Леонид и Алексей, доставить мастера Тимофея к терему, к наставнику Филимону, – столь же холодно и ровно продолжил Макар. – Проследить за порядком… Раз сами не могут.

– Есть проследить за порядком, наставник Макар! – вытянулись отроки.

– Мастеровой, не унот, – злорадно прошипел Мартын, так чтоб его слышали только соседи по строю.

– Мастер, а не мастеровой, дурень ты! – сориентировался в обстоятельствах дела получивший-таки кнутом Комар. – Наставник. Ты во что втравил, а?

– Жопа? – мрачно поинтересовался Кузнечик у Леонида. – Крепко нагорит?

– Жопа, – согласился тот и вдруг улыбнулся. – Не боись. Пока все идет, как надо.

– Леонид, Алексей, вы идет со мной, наставнику Филимону ваш доклад нужен, – скомандовал появившийся на гульбище Макар. – Всем остальным сидеть здесь.

– Вольно! Всем сесть, – скомандовал Сенька и покосился на Кузнечика.

«Подчиняться, не подчиняться?» – подумал Тимка. – «Да ну его!»

– Садимся, – скомандовал он своей команде. – Захар, бечева тонкая есть? Прицел примотать надо, прежде чем переклеивать. И гвоздей бы железных, только маленьких…

Рядом на лавку плюхнулся подошедший к гульбищу Прошка.

– А я чего, я ничего, – ответил он на недоуменный взгляд Кузнечика. – Вот собак покормили, загоны почистили. Эй, Глузд, давай сюда! – крикнул он болтающемуся около лестницы худощавому мальчишке. – Стоишь там…

– Как не родной, – фыркнул Захар и все почему-то засмеялись.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 05.08.2019, 18:39 | Сообщение # 67

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

***
Такого словечка, как педсовет. Филимон не знал, но созванное им собрание наставников именно таким советом и было. Филимон вдруг поймал себя на том, что здесь сильно не хватает Михайлы. Скрепя сердце, приходилось признавать, что ему, умудренному опытом десятнику, а потом и вовсе полусотнику, не хватает понимания.
Вначале была неудача с Анной. Видно было, что боярыня пытается следовать его советам, но он также видел что результат получился не ахти. А простая вроде бы задача – свести вместе двух сопляков - и вовсе вылилась в драку, которая, как чувствовал наставник, сейчас втянет в себя и взрослых. Вон и Верка Макарова приперлась, хоть и не звал ее никто. Ишь, стоит в дверях, руки в боки, зубы сцепила, как и не Говоруха вовсе. Наставник отвел глаза.
Непонимание, вот на чем сейчас поймал себя Филимон. Тем более, что речь сейчас шла о Семене. Главная большуха – не обязательно боярыня, а командир десятка младших Лисовинов – еще не боярич. Разницу Филимон интуитивно понимал, да и наяву встречал, за жизнь многое повидал… А вот как поступить сейчас, не представлял совершенно. Кризис – такого мудреного словечка Филимон тоже не знал, но чувствовать его – чувствовал. Похоже, что с появлением Михайлова городка в Ратнинской Сотне наступали новые времена, столетний уклад стремительно менялся, и как реагировать на это, полусотник не понимал.

– Проходи, не стой в дверях, – кивнула Верке боярыня Анна, одной этой фразой выбив из-под ног Филимона главенство на педсовете. – Ты ведь не против, Филимон?

Верка чуть помедлила, а затем прошествовала через горницу и плюхнулась на лавку рядом с вошедшим прямо перед ней Макаром. Вслед за ней в горницу просочились Ленька с Алехой и, совершенно потерявшись в таком скоплении наставников, тихонечко притулились у стены.

– А вы чего там стали? – рявкнул на них Филимон. – А ну давай сюды, к столу.

– Стали там, как не родные, – заржал Прокоп. – Докладывайте.

– Про драку докладывайте, – увидев на лице мальчишек тень непонимания, подсказал Макар. – С самого начала. Пока без выводов, только суть.

– Свара началась еще до того как Тимофея приписали с младшему десятку, – начал Леонид. – По сути, так с самого начала, с первых посиделок. Зачинщик – Мартын Пустобрех, он всех и завел. Зачем – не ведаю, но то, что он знал, что делал – это точно. Мы с Лёхой тогда еще в госпитале обретались – хорошо помню, что он заходил и про новичка спрашивал. Да и Красава говорила, что к ней подходил. На посиделках постарался ударить побольнее – узнал, что Кузнечик вместе с десятком боярышни гонцом бегал, так и приписал его к девчачьему десятку. Десяток боярышни Евлампии с посиделок ушел, Кузнечик тоже, а за ним и складские.

– Вот же стервец, – пробурчал Прокоп, – грамотно все сделал. Вначале отсек всех, кто ему мешает. И как додумался –то?

– Славомировичи, – прогудел Тит. – Это у них в крови, тут ему и думать не надо было. Они у себя в Куньем так и вертелись.

– Ничего, значит, не закончилось. Надо же... – вроде как ни к кому не обращаясь, произнесла боярыня Анна. – Не зря мы Дарену из Ратного на выселки убрали.

– Не зря, – согласился Филимон и опять развернулся к отроку. – А Тимофей что? На удар как ответил?

– Никак. Мимо ушей пропустил и больше на посиделки не приходил.

– Повелся на подначку, значит, – хмыкнул Прокоп.

– Никак нет, господин наставник. Не повелся, – не согласился Алексей. – Ему было все равно.

– Поясни! – удивился Тит.

– Наставнику Макару про свару я доложил и про отношение Кузнечика к ней тоже. По его совету я Тимофея и подначил – надо бы решить дело как-то, чтоб не тянулось, иначе хуже будет, не только Пустобрех - все насядут. Тимка только отмахнулся, мол, до той свары ему дела нет, в десятке Сенька за главного, вот пусть порядок и наводит. А посиделки к нему в кузню переехали, туда еще и другие подтянулись… Там же не только мелкие были, – Ленька смутился. – Еще Юлька и Красава, и даже не лаются промеж собой. И старшие отроки бывают. Даже наставник Макар заходит.

– Доложил Макару, значит, – опять прогудел Тит, – По его слову, стал быть смотрел.

– Не смотрел, – Леонид упрямо мотнул головой и, увидев одобряющий кивок Макара, продолжил. – Помогал. Наставник Макар нас учит, как младших видеть. – Лёнька вдруг запнулся. – Интересные у них там войны бывают.
Андрей бросил на Макара изучающий взгляд, Филимон хмыкнул.

– Учит, значит? Хорошо, что учит. А дальше что?

– Дальше? – Леонид задумался. – Дальше Тимофей оказался в десятке, но вне строя.

– И как, осерчал?

– Никак нет. Кузнечик в сторону от них отошел, но зла не держит. Когда Сенькины гонцы принесли из кухни ножи точить, встретили их, как будто и нет ничего такого. Похоже, Тимка в десятке учил то, что ему велено было выучить, а на остальное ему просто плевать. Сенькиным обидно получалось, ну, они и обиделись.

– Гордый больно? – поинтересовался Тит.

– Никак нет. Зряшной гордости нет, и нос ни от кого не воротит. Ему и в самом деле плевать, – Ленька с недоумением пожал плечами.
Андрей пошевелился и тронул Арину за плечо, кивнув на Леонида с Макаром.

– А смотреть, кто как реагирует, тебя тоже наставник Макар учил? – перевела та.

Ленька посмотрел на Макара, дождался кивка и бодро отрапортовал:

– Так точно, наставница Арина. Требовалось проследить, чтоб младшие оружно не полезли. Урядник Семен горяч больно, Мартын Комара на драку подначивал, а Тимофей... Кто его знает, что умеет. Я и не думал, что он Семена вот так летать поучит. Но по-любому оружие убойное у них у всех имеется. Мало ли чего…

Боярыня Анна удивленно переглянулась с Ариной и выпрямилась.

– А дальше что? – перевела Арина нетерпеливый жест Андрея.

– Дальше из важных было два события. Первое – наставник Тит дал Кузнечику задание научиться стрелять. Самому. А в десятке гонцов началась свара.

– Да… похоже, я дуру спорол, – крякнул Тит. – Дык кто ж знал? А у Семена почему?

– Не очень хорошо понимаю, – ответил отрок. – По слухам, у гонцов все Семенову руку держат, а то, что Пустобрех наверх полез, не всем нравится. Что там было, не знаю, но утром на стрельбы Тихоня пришел битым. И когда началась драка, младшие гонцы от нее отстранились. Получилось, что урядник вписался за Мартына, но его десяток этого не принял. Мартына, кроме Комара, не хочет никто.

– О как! А мне Тихон сказал, что о самострел стукнулся. А слухи откуда? – прищурился Тит.

– Все говорят, – наотрез отказался сдавать своих осведомителей Ленька.

– Слыхал да и слыхал, – пришел ему на выручку Макар. – Не стоит передавать пустое. Что Тимофей?

– Научиться стрелять сам Тимофей не мог, – пожал плечами Леонид. – Но отступаться не собирался. Похоже, он посчитал, что это задачка, как на арифметике, и ее надо решить.

– Решил? – поинтересовалась Арина.

– Ага, – расплылся в улыбке Ленька, но тут же поправился: – Так точно, наставница Арина. Вон, Леху наставником в стрельбе подрядил. А как так получилось, мы и сами не поняли. Р-раз – и они с ним уже прицел мастерят и самострел доводят, а Алексей ему, значит, на стрельбу руку ставит.

– Неправильно это, обидно за него стало, – Алексей перехватил насмешливый взгляд Тита и покраснел. – И интересно у них там.

– Надо же, – крякнул Тит и поинтересовался у Макара – Дурному хоть не учил?

– А то ты не видел, – вернул ему ухмылку тот. – Учить умеет. Это у него от отца, видно.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 05.08.2019, 18:43 | Сообщение # 68

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

– А что Семен? – перебила обмен колкостями Анна, впечатленная дотошностью Леонида в делах мелких.

– Урядник Семен в свару не вмешивался, считая, что это правеж между Кузнечиком и Мартыном. Наверное, не хотел, чтоб это стало делом десятка. Только Пустобрех ему выхода не оставил.

– Поясни, – сосредоточилась на ответе отрока Арина. – Выхода из чего?

– Ну… – замялся Ленька, стрельнув глазами на Макара… – Мне показалось…

– Показалось ему, – буркнул Тит. – Да не телись ты, каждое слово из тебя тянуть приходится. Говори, что думаешь, и не бойся. Вреда никому от того не будет. Мы вон тоже задачку решаем. По этой… арифметике. Ну и словечки у вас завелись, тошнит уже.

Макар ухмыльнулся и подбодрил ученика:

– Говори, не бойся. Нормально все.

– Нам показалось, что Пустобреху Кузнечик не важен. Ему важно стать по правую руку боярича, вот он все и затеял. Сразу за ним – Комар. У этого таланту никакого, драться он, конечно, горазд, да тупой больно. Если Мартын его не поднимет, быть ему в конце строя. А так Мартыну только Тихоня соперник, вот они Тихона и отодвинули.

– Надо же, и получилось ведь, – неприятно удивился Тит. – На последних стрельбах Тихий от Кузнечика, как от прокаженного, шугался.

– Надо же, такой мелкий, а хлопот от него... – ни к кому не обращаясь, проговорила Анна. – Ну что за род такой?

– Гнать. Гнать немедленно, – твердо произнесла Верка. – На выселки, к Дарене.

– Да погоди ты,– поморщился Филимон. – Гнать проще простого. Разобраться надо.

– Да чего разбираться, – начала заводиться Говоруха, – что, не видно, что Славомировы…

– А ну сядь, баба – Филимон вдруг рявкнул так, что начавшая было подниматься Верка аж присела. – Уймись. Никто твоего Тимофея гнобить не собирается. А и собирались бы – то дело его и десятка. – Филимон успокоился столь же быстро, как и вспыхнул. – Говорю ж вам, гнать – проще всего. Только это ничего не даст, не поймут они. Все так и будет тянуться. Надо чтоб они промеж себя все решили и к правильным выводам пришли. Иначе толку не будет... – он снова развернулся к отрокам. – У вас все? Ну, а сами что мыслите?

Леонид замялся, бросил быстрый взгляд на Макара и осторожно начал:
– Мы думаем, что ни боярич Семен, ни Тимофей не умеют вести дел с одногодками, равными им по силам. Боярич командует в крепости просто потому, что он боярич, и никто того не оспаривает. Мы думаем, что Тимофей у себя был тоже за главного – уж больно привычно он распоряжается.

– Командует? – удивился Тит.

– Не, не командует… Он никогда приказов не отдает, но все как-то делают, чего ему надо. И когда им самим командуют, он тоже не любит, хоть и терпит без разговоров. А с Семеном… Никто из них не понимает, как им вести себя друг с другом. Вот для того, чтоб они научились, Кузнечика, наверное, и поставили в десяток гонцов. Но только не на весь день, а только наполовину, чтоб урядник над ним полной власти не имел. Но и по углам они разбежаться не могут, а значит, как-то это дело они промеж собой решить должны.

– О как! – опять удивился Тит. И тоже покосился на Макара – Сами дошли или подсказал кто?

– А знаешь, Филька, я тебе последний зуб отдам, если эти двое не решили, что ты мальцов специально стравил, чтоб боярич твой свои зубки поточил, – задумчиво пробурчал Прокоп и остро глянул на отроков. – Али не так?
Анна и Верка тяжело переглянулись. Ленька, поймав их взгляд дернулся.

Положение спас Алексей, бодро отрапортовав:
– Никак нет, господин наставник. Свару начал Мартын Пустобрех по своему хотению. Никто из наставников касательства к тому делу не имел.

– Надо же, прям-таки никто. И откуда вам про то ведомо? – Филимон прищурился и хмыкнул. – Правильно вы решили. Вполне мог бы и столкнуть лбами, коль совсем бараны, и польза от того была бы. Да сядь ты, баба! – снова осадил он раскрывшую было рот Верку. – Сказано ж тебе: не вмешивался никто. Да и как вмешиваться – не ясно.

Макар положил свою ладонь поверх Веркиной.

– Охолонь Верунчик. Не суетись.

– А неча нас с боярыней стравливать, – чуть не всхлипнула та.

– Ну мне-то ты веришь? – шепотом спросил её муж.

Верка кивнула, уже спокойно глянула на Анну и сжала Макарову ладонь.

– Верю.

– Бабы, – Хмыкнул Прокоп. – Дай волю, так такого сразу напридумают.

– Да что тут придумывать, - Филимон скривился. – Всё у нас в крепости как не у людей, что боярыни, что бояричи, что сопляк этот ваш. Свести я их хотел, – рыкнул он. – По-перво, Семка-то наш боярич, конечно, да только, прости уж Аннушка, еще вчера коров пас. А про Кузнечика и не скажешь, что в слободе жил – вон, купчата туровские и те попроще. Думал, сойдутся, чему-то научатся, оба. А во-вторых, дополняют они друг дружку очень крепко. Говорить нечего, Сенька очень хорош в строю, но Кузнечик столь же хорош вне строя. Вместе им надо быть, черти б их побрали. А сейчас и наказать-то никак.

– А с чего это никак? – удивился Прокоп. – Ремня отведать да в порубе посидеть. Всего делов-то.

– А кого пороть собрался, Прокопушка, – не удержалась Верка и стрельнула глазами на Анну. – Всех али по выбору?

– Пороть? – задумалась Анна. – Обозлятся, причем все, и поротые, и не очень. Так? – спросила она отроков.

– Тут в общем… – смутился Ленька.

– Значит, обидятся, – прокомментировала Анна. – А как ты их потом сведешь?
Андрей бросил свой кнут на стол.

– Пороть дело нехитрое, – перевела Арина. – Михайлу, помнится, один раз выпороли. А в этот раз чего получить надобно?

– Да я вот тоже не понимаю, чего наставники добиваются. Видно же, что отрок мастеровой, чего он у вас позади строя ходит? Что, работы ему нет? Так у меня есть – вон, приданное девкам пусть делает. И роду польза, и он внакладе не останется.

Верка задумалась, а Андрей в центр свернутого кругом кнута хлопнул свой нож. Арина посмотрела на Андрея, потом перевела взгляд на Верку.

– А что, иначе чем мастеровым вы своего сына не видите? Может, тогда в обоз его?

Верка набычилась:
– Не мастеровой, а мастер! Чем это плохо? Что, в Ратном мастеров нет?

– Н-да… – протянул Филимон и обратился к Макару. – Ну, а ты чего скажешь?

– А что ты у него спрашиваешь? – поднял голос Тит. – Чего ты вообще от нас хочешь? Сидим тут дурнями и мелем что ни попадя. А как по мне, так нечего с ними возюкаться. Много чести соплякам. Всыпать хорошенько да поучить уму-разуму. Нашли цацу! Поднял руку на боярича – должен научиться разумению.

– Да нельзя нам этого приблудыша трогать!

Верка опять было набрала воздуха, но Макар сжал ее руку. У Андрея сузились глаза и он неотрывно смотрел на Филимона.

– А нельзя, так не темни, – хлопнул по столу рукой Тит. – наразводили тайн с Аристархом, так и решайте сами. От нас чего хотите? Решить то, не знаю что? Так не в сказке, чай, живем.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Четверг, 08.08.2019, 15:06 | Сообщение # 69

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

– Хотите послушать? Ну хорошо, послушаете, – Филимон уперся тяжелым взглядом в Макара. – За этих двоих отвечаешь? В свою руку берешь?

– Отвечаю, – Макар глянул на ошалевших отроков. – Беру.

– Ну, глядите, – отроки поежились под тяжелым взглядом наставника. – Раз уж вы в это дело ввязались, так придется и дальше идти. Только глядите, за ваш язык вот его голова слетит.

– Так чего сказать хотел? – оборвал паузу Прокоп. – Сидишь, стращаешь тут. Почему наказывать их нельзя?

– Не их, его. Кузнечика вашего. Аристарх строго велел не трогать. Вообще. А нельзя потому, что у нас вокруг крепости медведи с лешаками чуть не в открытую бродят и следов не скрывают. Мы вон по ихним землям прошлись, как считаете, почему к нам гости в ответ до сих пор не заглянули? Ушла ведь Сотня, и Младшая стража ушла. Сейчас только захотеть – все дымом пойдет, и пепелища не останется.

– Но когда Сотня уходила, Корней знал, что делал? – Анна вцепилась в руками в стол.

Андрей переводил глаза с Филимона на Макара, а про мальчишек и говорить нечего – в глазах, больше похожих на две плошки, светилось осознание: живы они вообще непонятно почему.

– С Сотней вообще хрень получалась. Уйти Корней не мог, потому что ответа из-за болота ждали. А не уйти тоже не мог, поскольку князь бы потом спросил, чем сотня таким важным занималась, когда ляхи по княжеству, как у себя дома бродили. Нда… Не вовремя ляхи объявились. Хоть так, хоть эдак, получалось что конец Сотне наступил. А ушла Сотня потому, что Тимофей здесь. Очень уж им важен этот малец. В землях боярина Журавля не все ладно. Да что говорить, там сейчас все так плохо, что они нам его под охрану отдали. Ну и лешаки эти, что вокруг крепости бродят... Пока Тимофей здесь, они его, а заодно и нас, охраняют. Втихаря, прежде всего, чтоб свои не видели. Ну а если случится что… Крепость уже к утру дымом пойдет.
В горнице наступила ошеломленная тишина.

– Только и это еще не все, – продолжил Филимон. – Мы по тем землям ходили, что узнали? А что боярин ихний тьму доспехов наклепал. Тьму! А дел куда? Продал? А если не продал, а отдал? Журавль-то по весне за этим вашим Кузнечиком лично приедет. Как думаете, сам явится или тьму доспешных с собой возьмет?

Андрей медленно кивнул.

– Они хотят договориться, – произнесла Арина. – Почему-то не с руки им воевать, иначе заложника бы не дали.

Филимон скривился.
– Заложник. Оно, может, и заложник, да только смысла в том нету. У них там, за болотом, еще и охранная Сотня есть. Наше счастье, что она летом совсем другую сторону ихних земель охраняла. Не заложник Кузнечик теперь, а Лисовинова родня. Вот Лисовинов лешаки сейчас и охраняют. А охранная Сотня у Слободы, по ту сторону болота обретается.

– Как так? – удивился Тит. – Целая сотня неясно где шлялась, пока мы ихний городок на щит брали?

– А вот так. Сказано нам было, что не будет тут той сотни. И где нурманам засаду обустроить, нам тоже подсказали. Знал бы, во что нас эта ведьма втравила, удавил бы сразу, не посмотрел бы что волхва.

– А Тимка-то мой, чем он так важен? – задала мучающий ее вопрос Верка.

– Да кто ж его знает? – Филимон пожал плечами. – Мы вот по заболотью ходили, много узнали? Да чего там, ты вот с Макаром почитай за родителей ему - много он вам сказал?

– Так мы и не спрашивали ничего, – растерялась Верка.

– А мы спросили. Медведь про слободу ихнюю, откуда Тимка родом, слова по капле цедит, а сам смеется, нечисть лесная: у Тимофея, мол, спрашивайте. Так мы и спрашивали. Про все узнали – и как жеребенка лечили, и почему кузня сгорела, и как они с лешачатами подрались. Про мечи вот, тоже рассказал. И что компас умеет делать, только не тут, а там, дома. Хороший такой хлопчик, все рассказывает, ничего не скрывает, дядька Медведь же велел ему рассказать, вот он и говорит. Да и наших сопляков учит – все как велено. Только одна беда – мы понятия не имеем, что у него спрашивать, только и остается, что сказки его слушать. В них хоть что-то ясно.

– А серебро у них откуда, он сказал? – поинтересовалась Анна.

– А как же! Из Острога возят. Крепость такая, там нурманы сидят, – старый наставник очень похоже передразнил Тимку. – Ты вот Тит, сопляк, говоришь. Цаца, говоришь. Хорошо у тебя язык подвешен, что твое помело. А сам, как этот сопляк, рассуждать можешь? Слова выстроить, людей просчитать? Для того Сеньку к нему и вел – наш-то деревня деревней, хоть и старается боярич, а тут есть с кого пример брать. Да ты вот на этого погляди, – Филимон кивнул на Леньку. – Всего ничего он возле мальца трется, а слова научился плесть – заслушаешься.

Филимон выдержал паузу, которую Мишка, не сомневаясь, назвал бы театральной, ухмыльнулся и задал вопрос.

– Ну что, услыхали? Полегчало? Должно было полегчать, раз теперь всем все ясно. Давайте решать.

– Да чего тут решишь, – дернул себя за бороду Прокоп. – Мы тут ничего не нарешаем. Надо ждать, пока Корней вернется, вот они с Михайлой потом и решат. А пока сидим, как мышь под веником, и не шуршим понапрасну.

– Не пойдет, – тряхнула головой Анна. – Сейчас надо думать, а то потом такую кучу себе на голову накопим, ни мы, ни Мишаня с Корнеем не разгребут.

Андрей потянулся к своему ножу и легонько, не поцарапав стол, перечеркнул круг, который образовала его плеть, разделив его на части. Арина задумалась, а потом сообразила.

– Если мы не можем решить, что делать со всем сразу, то задачу надо делить и решать по частям. – Арина в упор посмотрела на Верку. – Вот ты спросила, чем Тимка так важен. Я как-то видела, как Михайла своих ближних в шахматы играть учил. «Вот эта пешка», –говорит, – «фигура дохлая и маленькая. Но может такую клетку занять, что мимо нее хрен кто пройдет». Кузнечик наш сейчас и есть такая пешка, и клетку он занимает такую, что нас всех защищает.

– Стало быть, тут нам ничего решать и не надо? – поинтересовался Тит.

Андрей покачал головой и ткнул рукой в сторону вжавшихся в стенку отроков.
– Надо. Потерять такую пешку очень опасно, – не согласилась Арина. – И даже не в том дело, что убьют его или умыкнут. Сам завтра скажет: «Надоело мне тут, дядька Медведь. Забери меня отсюда», клетка опустеет, и кто мимо нее пройдет, одному Богу известно. А если не пойдёт, а займёт? Надо узнать, что это за клетка, на которой стоит Кузнечик. Вот пусть отроки и узнают.

– Вызнавать, а потом докладывать? – скривился Ленька, который совершенно не так представлял себе службу под командованием наставника Макара. – Как-то..

– Не вызнавать, – остановила его Арина. – Выяснять. Слышали же, Тимофею велено рассказывать, что спросят. Просто считают, что мы не догадаемся. Вот вам догадаться и надо. Вы к нему ближе, поймете легче. Нам уже трудно.

– А чё понять-то надо? – недоуменно почесал макушку Алексей.

– Прежде всего – кто таков. На кого его учат, кем стать должен, не сейчас, а когда вырастет, – поставила первую задачу Анна и усмехнулась. – А от того и дальше плясать начнем. Слышали же, что наставник Андрей велел – не все за один раз, частями разбираемся. Это ясно?

– Ага, – кивнул Леонид. – Это понятно. Сначала выяснить, что он должен делать, а потом можно спрашивать, как он будет делать и что для того надо.

– Молодцы, – похвалила боярыня мальчишек, и те ощутимо приободрились. – Только это не все. Вторая задача для вас – это охрана.

– Кузнечика? – уточнил Алексей. Анна покачала головой.

– Всех троих, – и в ответ на вопросительный взгляд уточнила: – Семен, Евлампия и Тимофей. В первую очередь вы охраняете этих троих, с ними вы всегда. А вообще – на вас забота обо всех младших. Просто больше некому. А для того помимо занятий они должны быть вместе. Это понятно?

– Так… С боярышней все ясно, они и так в кузне, когда занятия заканчиваются. А Семен как? Он же с Тимкой… ну пусть не на ножах, так и не того…

– А это уже ваша забота, как их «того», – усмехнулась боярыня. – Взялись помогать наставникам, вот и действуйте. Это вы решаете сами, а советуетесь… Вот хотя бы с наставником Макаром. Ну а если случится что, то хватаете всех, кого сможете и… И что дальше – тоже с наставниками решите. Придумать – это уже их задача.

– Дельно, – Филимон с удивлением выслушал решения, которые предложили Анна и Арина. – Сенькин десяток и сам соберется, а остальную мелочь… Хм..

– Веденя, – напомнил Прокоп. – Случай чего, их из Ратного уводить будут. Подумаем, всех спрячем. Да и лешаки прикроют, если что. Надо же, это решили. Еще что?

– Еще младший десяток, – проявила собственную инициативу Арина и, увидев непонимание на лицах наставников, пояснила. – Маршировать-то они у нас маршируют, и драться их учат, и стреляют хорошо. Но так любой десяток обучают. А вот быть Лисовинами их никто не учит. Сами, как могут, так свои дела и решают. А это, получается, тоже опасно. В молодости дел наворотят, до старости не разгребут.

Анна кивнула.
– Это да. В семье вражды быть не должно. Хорошо хоть сейчас заметили, а так… Если не считать воинской справы, так выходит, что у нас девок поведению обучают лучше, чем мальчишек. Этих, похоже, вообще никак не обучают. А письмо и счет вообще забросили. Кто займется?

– Ну, сыном-то ты сама небось займешься, – подал голос Тит. – А то, как бояричей растить, мы и вовсе теряемся.

Боярыня стрельнула глазами на ехидного наставника, но на подначку не повелась.

– Со своими детьми буду говорить сама, – ответила она совершенно серьезно. – А вот с отроками должен кто-то из воинов. Макар, возьмешься? Ты ведь нам тоже уже не чужой. Да и с Тимофеем тебе работать.

– Почту за честь, боярыня, – серьезно, в тон Анне ответил Макар, слегка сжав Веркину руку.

Сама же Верка сидела ошарашенная: она только сейчас начала осознавать, что, пусть и краешком, но вошла в семью Сотника, и именно поэтому - а не потому, что прибежала заступиться за своего Тимофея! - именно поэтому она сейчас сидит здесь и принимает участие в делах семьи. А ее Макар? Макар, выходит, дядька-пестун для всех младших Лисовинов? Верка вконец растерялась. Это требует немедленного обсуждения с бабами на кухне, решила она. Сегодня же вечером! Вот только… Только надо хорошенько подумать, что там можно говорить, что нельзя, а что и нужно. Про дела семьи просто так трепаться не след.

– О как. И это решили, – удивился Прокоп. – Еще что осталось?
– Да на сегодня все, вроде, – ответила Арина. – Разве что с дракой-то делать будем?

– Вот еще, нашли трудности, – пробурчал Прокоп. – Ленька, а ну бегом к гонцам. Зови обоих, и Сеньку, и Кузнечика. И еще, если этот, Мартын что-то вякнет… Хм… а он точно вякнет… В общем, урезонь его. Только чтоб не насовсем. Нет, кнут ты тут оставь, и так справишься. Алеха, подстрахуй его, на всякий случай.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Воскресенье, 18.08.2019, 23:01 | Сообщение # 70

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

***

– Разрешите доложить, господин наставник! Урядник Семен и мастер Тимофей по вашему приказу доставлены! – доложил вернувшийся через пару минут Алексей.

– Доставлены? Пусть заходят, – кивнул Прокоп. – Пусть к столу подойдут. Леонид, что Мартын?

– Все, как вы сказали, господин наставник, – Леонид проигнорировал хмурый взгляд Семена. – Раскрыл рот, получил под дых, упал под ноги, сейчас дышать пробует.

– Говорил что?

– Я не слушал, господин наставник, и сам тоже ничего не говорил.

– Хорошо. Правильно все. А ты не кривись, – рыкнул Прокоп Семену, – По моему приказу то сделано. Урок то тебе, и ты его сейчас понять должен. Не поймешь – быть твоему Мартыну еще не раз битым. Докладывай.

Младший урядник вытянулся, собрался уже было отвечать, но его взгляд зацепился за сидящую во главе стола, очень недовольную мать. Недовольную ИМ мать. Сенька вдруг сдулся. Он шмыгнул носом, но тут же выпрямился и, глядя в глаза Прокопу, отчеканил:

– Виноват, господин наставник! Драку с унотом Тимофеем затеял я. Потому готов нести наказание.

«Вот это да!» - Тимка круглыми глазами посмотрел на расслабленно откинувшегося к стене Андрея и чуть улыбнувшуюся Арину. – «Чего творится-то? Сенька вину на себя взял? А с чего тогда в драку полез? Почему поменялось-то? Из-за Ельки?»
– Тимка вспомнил тот долгий взгляд, что Семен бросил на сестру, когда их позвали в горницу.
«Может и из-за Ельки. А еще и из-за боярыни, вон как она на него смотрит. Но только этого мало. Похоже, влетит ему за двоих, так что тут еще что-то. Но мне-то что сказать, если ничего не понятно?»

Беглый взгляд на родителей… да, наверное уже точно родителей, показал, что мама Верка помочь ему тут точно не сможет, у нее, похоже другая забота, вон как с боярыней переглядывается, а папка Макар сидит с каменным лицом и встревать прямо сейчас не будет. Значит, задачку решать должен Тимофей. Он открыл уже было рот, чтобы вставить и свои пару слов, но его пере6ил Прокоп.

– Драка ваша сейчас никому не интересна. Знаем мы про нее поболее вашего, и все что надо, она нам уже сказала. Если и вам любопытно, так ту драку разрешили, только никому в голову не пришло, что в нее ТЫ полезешь. Нам интересно, в чем вы оба виноваты. Для начала ты, – кивнул он Семену.

Вот теперь настала Сенькина очередь делать круглые глаза. Почему-то ему казалось, что наставники должны были вести себя как-то по-другому. Ну там, наорать, хм… нужник выгрести на пару с этим... Могут еще розог всыпать – Мишка, говорят, тоже получил как-то. Да и Кузнечик вечно чешется, видать, знаком не понаслышке. Вроде бы то, что взял вину на себя, мать одобрила, а раз так, то вопрос закрыт. Чего они хотят-то?

– Ничего не понимает, – вздохнул Тит. – Вот куда его такого? Хоть с десятка снимай.

«Оп-паньки!» – чуть не подпрыгнул Кузнечик. – «С десятка снять! А Сеньке-то сейчас прилетит совсем по-взрослому. Не, так не пойдет. Только чего они хотят-то?»

Но главное Тимофей уже понял. За свою недолгую жизнь мальчишка умудрился повстречаться с несколькими достаточно серьезными наставниками, и несмотря на то, что все они – отец, дядька Журавль, дед, Юрка, грек Фифан были разными, - у них всех была одна важная общая черта. Игра. Все они играли со своими учениками, это Тимка знал точно из подслушанного однажды разговора.

– Понимаешь, просто так наказать младшего можно, но чаще всего это мало что дает, – объяснял отец Юрке. – Голова у младшего устроена так, что он все оценивает не как «правильно – неправильно», а как «справедливо – не справедливо». И в этом важно не только то, за что наказывают, но и то, кто наказывает. Наказывать младшего с пользой для дела может только тот, кто с ним играет. Тогда младший учится очень быстро. Для него важно не только то, что он виновен, но и то что он виновен именно перед тобой.

И сейчас, глядя на собравшихся в горнице наставников, Тимка отчетливо унюхал: дело запахло Игрой. Тут уже совершенно не важно, за что тебя поставили пред ясны очи. Правила у этой игры совсем другие, чем когда просто играешь с тем же взрослым на улице. Могут и большую вину простить, и за малую всыпать так, что мама не горюй. Все зависит от того, как ты сможешь сыграть. Тимка обвел взглядом собравшихся.

«Вот, значит, как? Все на одного? Не, на двоих… Ладно, прорвемся. Жаль, Сенька Игру не понимает. Главное тут, чтоб не начал доказывать, что он прав в той драке или виноват. Они про нее уже и думать забыли. Им главное сейчас, как ты урок понимаешь.»

– А твоя в чем? – спросил Тимку Прокоп.

«Ага, ожидаемый вопрос. Правда, не придумал, что ответить. Ладно, сейчас сами скажут.»

– Напал на урядника, – сглотнув, ответил Кузнечик.

– Еще один дурень, – отозвался Тит, и, увидев недоумение у обоих отроков, пояснил: – Ты не напал на урядника, ты поставил его в такое положение, когда ему пришлось на тебя напасть. Но то дурость твоя и незнание, как поступать. А вина ваша в чем?

Тимофей и Семен покосились друг на друга, но промолчали. Андрей постучал кнутовищем по столу.

– Кто в вашем десятке главный?– озвучила вопрос Арина

– Семен, - буркнул Тимофей. Андрей покачал головой

– Не верно. А ты что скажешь?

– В любом десятке главный урядник, - ровно ответил Семен.

– Хорошо, – кивнула Арина и продолжила: – Кто может разрушить власть урядника?

– Десяток, – ответил Семен, но, увидев отрицательный жест Немого, поправился. – Ну, кто-то из десятка.

– Не верно, – продолжила наставница и обратилась уже к Тимофею. – А ты что скажешь?

Тимка задумался. Похоже, он начал понимать, чего от них хотят наставники.

«С властью даже дядька Журавль играть остерегается, он даже на папку ругался, что легкомысленно к старшинству относится. Значит, именно тут Семен и накосячил. Хм… Не, раз нас двоих тут поставили, значит, оба и накосячили. Только я-то в чем? Я во власть тут не лезу.»

– Власть урядника первее всего разрушит сам урядник? – предположил он.

– Не, ну ты погляди на них, – деланно удивился Тит. – На двоих как раз одна голова получается. А не подскажете нам, кто может не дать уряднику разрушить его власть?

Тимка и Сенька переглянулись и чуть ли не хором ответили:
– Урядник.

Немой медленно кивнул и указал кнутом на Тимку, а потом на Семена.
– Так в чем вина Семена? – спросила у Кузнечика Арина.

Тимка поразмыслил. «Ага, прям сейчас я вам и скажу, что Семен десяток профукал. Хренушки.» Он быстро стрельнул глазами на Арину и Тита.

– Я помог уряднику Семену упустить власть над десятком, – выдал он, честно глядя в глаза Титу.
Арина чуть улыбнулась, Андрей дернул головой.

– Опять двадцать пять, - произнес с чего-то развеселившийся наставник Тит и продолжил игру, обратившись к Семену. – Ну, а ты что?

– Я разрушил власть в десятке... – и, повесив нос, совсем тихо добавил: – за такое отнимают командование.

– За такое во взрослом десятке, бывает, и убивают, – прогудел Прокоп. – Смотря что десятник наворотить успеет. Ты вот в драку полез, а значит, контроль над своими людьми потерял полностью. А за спиной у тебя, между прочим десять унотов с самострелами стояли. Хорошо Ленька и Леха свое дело знают, а то был бы сейчас тут не Кузнечик, а ёжик.

«Так вон куда дело шло?» – Тимофей попытался не вздрогнуть. – «Вот отчего наставники перепугались: если бы в драку кто другой полез, так гонцы бы и не дернулись, а так ведь могли и вправду ежиком сделать. Меня, похоже, пронесло, а Сенька за такое и правда слететь может.»

– Ну, ошибся, с кем не бывает, – пробурчал Тимка, ковырнув носком пол, и попытался съехать к теме урока, отвлекая наставников от оказавшейся стремной ситуации. – Так понял же.

– Ошибка? – удивился Филимон. – Ошибка, значит... Вот боярич сделал ошибку, и его уноты тебя таки положили. Завтра сюда придет Медведь, что мы ему скажем: звиняй, ошиблись? Ну так он и ответит – ну да, ну да… И к утру тут останется только пепелище. Ошибка командира – она хуже предательства. Да любого десятника спроси, да вот хоть здесь – помните вы свои ошибки?

Прокоп покачал головой.
– После того как первый раз посмотрел в глаза матери, которая сына похоронила, понял, что ошибки у меня нет. Есть вина. Сейчас вы вдвоем чуть крепость дымом не пустили. Это ошибка или вина?

– Вина, – не поднимая глаз, прошептал Семен.

– Не вина - преступление. Вы оба повелись на мнение сопляков из своего десятка. Ну ладно, Кузнечику простительно, он новик, порядков не разумеет. Но ты-то должен был это понимать. Ты не слушать их, ты командовать ими должен. Ясно те6е?

«Поплыл урядник. Плохо. Не того от нас ждут. Поплывем оба, получим вдвойне. Вытаскивать его надо.»

-- Ага... нельзя чтоб хвост вертел собакой, – пробурчал он и, шмыгнув носом, неожиданно признался. – Только я б тоже повелся. Э... было дело. -- и он опять непроизвольно потер ягодицу.

– Драть вас надо, – прокряхтел Тит, отследив движение. – У Тимофея, вон, долгая память, до самой задницы достает.

– Главного вы не поняли, – продолжил Прокоп. – Человеку умному нужна власть, а дураку достаточно её признаков. Вот Мартын ваш решил на признаках власти себе поднять, и что, много добыл? Один удар под дых – вот вся цена его потугам. Это только дурак думкой богатеет, а власть - она в делах.

Прокоп задумался.

– А дурни вы не потому, что драку затеяли и между собой ее делить начали. «Будешь делать что я говорю», – перекривил он Семена и переключился на Тимофея. – «А ты в мои дела не лезь!» Дурни вы потому, что власть вам изначально добывать не пришлось, она у вас изначально была. А вы оба, дружненько так, ее Мартыну за пустые слова отдали. Ну и что с вами делать после этого?

. «Приплыли» – подумал Кузнечик. – «Тут не отбрешешься. Обвинение в своем праве, говаривал дядька Журавль. И чё теперь?»

Тимка и Сенька неожиданно для себя переглянулись.
– Готовы принять любое наказание, – выразил общую мысль Семен.

– Готовы они – пробурчал Прокоп, – Ну раз готовы, так и получайте. Власть не просто так дается, а только ради ДЕЛА. Без него это и не власть даже, а так, самодурство какое-то. Так вам ведь и не надо эту власть брать было, она у вас сразу имелась. Почему не использовали? Значит, до ДЕЛА вам никакого дела нет. А раз так… – Прокоп глянул на Филимона. – Урядник Семен. Тебе, пока Младшая Стража в походе, в десяток передали оружейного мастера. Ты им воспользоваться не захотел, стало быть, Кузнечика мы у тебя из десятка забираем, у него сейчас другой работы полно будет. Только это не все. Ты и твой десяток должны показать такую же стрельбу, как и Тимофей. Он смог, значит, и вы должны. А как – это теперь ваше дело. По результатам боярич Михаил и решит, оставить тебя на командовании или нет.
Теперь Тимофей. Тебя поставили в десяток, в котором служат только Лисовины. Ты с ними стать своим не захотел. Стало быть, из строя ты выбываешь. Как и на каких правах ты теперь в воинский род войдешь – то теперь тоже не наша забота. По твоим делам Михайла и решит, когда вернется. Все решили, никого не забыли?

–С Мартыном что делать? – прогудел Тит.
– Нам? Ничего, – ответил ему Филимон. – Сможет он после такого подняться - хорошо, нет – слабаки в роду не нужны. Дела родни в десятке пусть боярич Михаил решит. А вот дать ему подняться или в землю втоптать, это вон пусть эти двое решают. Для чего им власть дана, они теперь знают. Вот и посмотрим.
В дверь осторожно постучались.
– Узнай, чего надо, – кивнул Тит Леониду, и тот ужом выскользнул за дверь. Вернулся он, впрочем, почти моментально.
– Со стены передают, из лесу человек вышел. Близко не подходит, на крики не отвечает. Стоит, ждет. Вооружен мечом. Лука нет. В руках котомка. Одет как разведчики Якова – в пятнышку.
Анна с Ариной напряглись. Макар поглядел на Филимона.
– Интересно, по чью душу? По нашу или Аристархову? – пробурчал он. – Пойду, погляжу.
У двери Макар чуть задержался.
– Вот что, Андрюха... А пошли ты со мной сходишь? Мало ли там кто. Да и лучше, если тебя тоже знать будут.
Андрей кивнул, поднимаясь из-за стола, глянул на Арину и вышел вслед за Макаром.
– Хорошо. У боярыни нет вопросов? Тогда, Семен, дуй к своим, строй их на обед, – распорядился Филимон. - Тимофей, останься. О твоей работе поговорить надо.

– Ну, а ты свою вину понял? -- поинтересовался Филимон, когда Семен вышел из горницы.

– Никак нет, дядька Филимон, – сменил тактику тот, мгновенно уловив, что воспитывать его не закончили.

У старого полусотника поползли вверх брови.

– Поясни, – потребовал он.

– Свою ошибку я понял: место обязывает. Так дядька Журавль говорил, только мне не понятно тогда было. Дома у меня всегда было привычное место и привычные обязанности, оно и не понималось. А когда все поменялось, так дела и вовсе съехали куда-то, трудно понимать, у вас тут все не так. В общем, место надо держать, а сам ты на него стал или доверено кем-то - то дело десятое. И Ленька тож самое говорил, только я не понял. Только это ошибка, а не вина. У нас дома две ватаги – моя, из мастеровой, и Медвежонкова, из лешачьей. Я в лешаковскую командовать не лезу, у них свои коники в голове, мне там и развернуться негде. В Сенькину команду мне вмешиваться тоже не след. Ну... неправильно получится.

– А чего ж ты тут с Семеном, почитай, вину разделил? -- удивился наставник. - Чуть не рыдал, так каялся.

– Ну, сначала я считал так, – сморщился Кузнечик. – Мне вражда с десятком нужна? Не-а. Я с ними по полдня игра... Э… делом занимался. Важным... – Тимка смущенно подтер нос. – Внутри десятка вмешиваться мне тоже не стоит. А как Семен себя ставить будет, если будет знать, что он виноват, а я прав? Обидится, и опять Мартын подлезет. Не надо оно мне.

– Ишь ты, сначала, – прищурился Филимон. – А потом что поменялось?

– Дядька Журавль говорил, что у победы всегда есть папа с мамой, а поражение всегда сирота. Так что не приписывать всю победу себе и не отдавать проигрыши другим правильнее. Ну, между друзьями... А раз надо дружить, свою победу надо делить на всех – она только больше станет, а часть их поражения всегда взять себе, оно всегда меньше выходит. – Тимка опять потянулся к заднице, но, уловив насмешливый взгляд Макара, отдернул руку. – Дурака сваляли оба, значит, и отвечать обоим. Ну вот так как-то…
– Надо же, посчитал он… – пробурчал из своего угла Прокоп. – А то, что это теперь ТВОЙ десяток, и что если вам всем будет поручено через ворога пробраться и весть доставить, придется сдохнуть - всем сдохнуть!- а доставить? Это ты посчитал? Ну и как вы будете делить вот сейчас: кто прямо тут лечь должен, а кто дальше прорываться? Это ты тоже посчитал? Ну и кто первый - Мартын или Комар?
– Вины он своей не понимает! – возмущенно рявкнул наставник. Это де-ся-ток. Он или возвращается почти весь, или его хоронят почти весь, – продолжил он. – Ты Яшкин десяток видал? Что тебя привез? Всегда вместе. А Кузькиных оболтусов? Учудить и почище тебя могут. Но и они вместе. Это ты гонцов в Ратном в деле не видел. Они тоже вместе. Один ты позади строя все ходишь да вины своей не видишь. Надо же, свалился тут нам на голову. Нет в этом деле победы, ни у тебя, ни у Семена, а стало быть, и делить нечего. Ясно тебе?
– Ясно, – ответил Тимка и, подумав, добавил: – но кому оставаться, ведь Семен решает, не я?
– Правильный вопрос, – ухмыльнулся Тит. – А оставит он кого? Правильно, чужого. Вот теперь бери и считай.
– Ну да, – мальчишка скривился. – Вот теперь точно ясно.
«Умные ты дядьки, господа наставники, а не поняли, что воевал я сейчас не против Сеньки, а против вас. Вот только понять бы – выиграл или нет? Но если считать на двоих с Сенькой, то точно не проиграл.»

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Четверг, 26.09.2019, 23:45 | Сообщение # 71

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Филимон ухмыльнулся.

– Ну ясно так ясно. Что у тебя с работой? – внезапно перевел он тему разговора.

– Первая работа, что дядька Андрей дал, в рисунке готова. Если настав… – споткнулся на полуслове Тимка, – …если тетка Арина рисунок одобрит, то можно начинать камни пилить.

– Что пилить? – удивилась Анна.

– Камни. Со старого браслета бирюза. Ее там много наляпано, а виду никакого, потому что камень формы не имеет. Как нашли, так и поставили, разве что блеск навели.

– И что ты хочешь сделать? – осторожно поинтересовалась Арина.

– Там четыре больших камня и россыпь еще. Большие распилить так, чтоб получилось восемь, тоже больших, но поплоще. Один пойдет на перстень. Еще два на серьги. Еще один на браслет. Остальные четыре пойдут на ожерелье, только обточить их надо. Там получится один слезкой, один круглый, еще два лепестками. А мелочь пуговками обточить и осыпью вставить, – Кузнечик пожал плечами. – Вроде красиво все ложится.

– Чем-чем мелкие обтачивать будешь? – заинтересовалась Анна.

– Э… Скорее, как. Пуговками. Пуговицами, то есть, – пояснил он. – Форма такая, как у монетки, только не плоская, а выпуклая немного. А пуговицы как на одежку нашивают, ну, знаете, если на ворот на пуговку петля накидывается, то ворот не расстегивается.

– Пуговки, значит, – задумалась Анна. – Вот что, подойдешь ко мне сразу после ужина, я тебя с Софьей познакомлю. Вот ей про пуговки и расскажешь. И про узоры для вышивки, если знаешь.

– Подойду, – с достоинством кивнул Кузнечик.

– А как ты камни пилить собираешься? – поинтересовался Тит. – Долго небось?

– Диском да наждаком, – отмахнулся Тимофей. – Кость на прицел так и пилили. Бирюза помягче будет. За день порежем. Шлифовать дольше - дня три, может, четыре. Еще проволоку приготовить, дня два, наверное. Еще пару дней на сборку. За восемь дней должен управиться.

– Так быстро? – удивилась Анна.

– Так медленно, – не согласился Тимка. – Деда с папкой за три дня делают.

– А остальная работа? – поинтересовалась Арина. – Что у тебя еще?

– Прицел надо нормально закрепить. Еще, наверное, придется делать: Леньке и Алехе так точно… – Тимофей с сомнением поглядел на Филимона. – Младшему десятку тоже скорей всего. Им наказание такое определили, что без подгонки частей у самострела и без прицела не справятся, наверное. Значит, придут?

– От вас зависит, придут или нет, – пробурчал Филимон. – Что еще?

– Змеи на стрельбу. Прицелы почти что сам Алексей делать умеет. Складские делают змеев, за ними папка Макар приглядывает. Две штуки готовы уже, сегодня склеят и сушить до утра. Раскрашивать их как надо? Под мишень?

– С пятаком и языком? – заржал Тит. – Нет, не надо, оставь как есть.

– Херувимов изобразить сможешь? – задумчиво поинтересовалась Анна. - На праздник какой запустить, или вот Младшую стражу встретить, когда вернутся?

– Тогда больших надо! – у Тимки загорелись глаза, но, перехватив взгляд Прокопа, он деловито спросил: – Пузыря побольше можно?

– Принесете и покажете, сколько надо, – мигом просек смысл вопроса Филимон. – Дай вам волю - все вынесете.

«Надо же, учится наставник. Уважуха. В слободе под это «можно» мы полсклада и вынесли, пока дед прочухал.»

– Еще что-то? – поинтересовалась Анна.

– Кузню прибрали, ножи уже Ленька с Алехой точат... – Тимофей задумался. – Все, вроде.

– Хорошо. Как завершишь работу для крестной, все остальное раскидаешь по тем, кто может ее сделать. А тебе будет три больших работы, за которые будешь отвечать лично ты.

Тимка подозрительно посмотрел на Филимона. Что-то ему подсказывало, что вольница прямо сейчас и закончится. И хорошо, если интересную работу дадут, а то опять придумают маршировать строем.

– Первая твоя работа… – Филимон пожевал губами. – Гонец от Младшей стражи прибыл. Побили их крепко под Пинском. Раненых много и покалеченных немало. Вот об увечных и речь. Отвоевались они. Хорошо, если выживут, а иные и жить не захотят. По молодости-то увечье страшно воспринимается. Вот хотя бы Андрея взять... К-хм… Возьмешся за них? – уперся в Тимку взглядом старый наставник. – Научишь? Делу, ремеслу, чтоб и думать не могли, что жизнь закончилась.
Все взгляды скрестились на Кузнечике.

– А они захотят? – Тимкин взгляд оторвался, наконец от беспрерывно крестящейся и что-то шепчущей мамы Верки. – Я научу, только если они захотят. Любава про папку Макара такие страсти рассказывала, говорила, жить не хотел.

– Захотят, – припечатал Прокоп. – Жить надо. Да и привыкли они слушаться: что скажешь, будут делать. А там, глядишь, ремеслу обучатся, не пропадут. Да и у тебя, я слыхал, интересно, весь лазарет, сказывают, наперегонки твои уроки выполняют. Главное – ты захоти.

Кузнечик коротко кивнул.
– Сделаю.

– Вторая твоя работа – учить грамоте младших.

– А если… – засомневался Тимка.

– У них "если" не будет. Это приказ, и будут сидеть и учиться. Если, конечно у тебя нету никаких «если». Твои бересты я видел, грамоте и счету обучен. Договор?

Тимка опять кивнул.

– Третья твоя большая работа – это наказы боярыни Анны. Суть, что ты и раньше делал. Серебро мы по сусекам наскребем. Девок в Туров мы по весне должны достойно отправить. Достоинство рода. Теперь и твоего рода. Договор?

– Договор, подтвердил Тимка и задумался. – Сам не успею.

– Учи и заставляй делать. А право приказывать… – Филимон обвел глазами присутствующих, дождался согласных кивков, ухмыльнулся на приложившую к груди руки и часто кивающую Верку и продолжил: – Право приказывать мы тебе даем, наставник Тимофей… Данилов? – Верка закивала еще чаще. – И где надобно – поможем.

– Ну раз все решили… – Филимон завозился на лавке. – Леонид, Алексей, свободны. Ведите наставника в трапезную. И да, арест с Тимофея снят, больно много дел у него. Но если отчебучит чего, наказывать будем, как надо. Всех троих.

– Слышь, Кузнечик, – донесся из-за двери голос Леонида. – А тебя дома на кого учили?

– На комиссара, как папку, – спокойно ответил тот, выходя на улицу вслед за Алексеем.

Анна медленно перевела взгляд на Филимона.
– А что, – вкрадчиво поинтересовалась она у обалдевших наставников, - так тоже можно было? Просто прямой вопрос задать, а не ходить вокруг да около.

И наставник Филимон вдруг почувствовал как густо краснеет. Впервые, наверное, за последние двадцать лет.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Вторник, 01.10.2019, 15:01 | Сообщение # 72

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Открыв дверь на улицу, Тимка почти нос к носу столкнулся с незнакомым белобрысым мальчишкой, тершимся у двери и пританцовывающим от возбуждения.

– Ой, – хлопнул глазами тот и, обнаружив за Тимкиным плечом знакомое лицо, воодушевился. – Ленька! Здоров. А Кузнечик кто?

– Фу ты, Глузд, – фыркнул вышедший отрок. – Ну сколько тебе говорено было, чтоб ты на людей не кидался. А Кузнечика ты чуть не забодал сейчас.

– Вот хорошо, – обрадовался тот и, тряхнув бледно-соломенными, почти белыми, длинными волосами, скомандовал: – Бежим!

– Куда? – тормознул разогнавшегося было белобрысого Тимка.

– Как куда? – удивился тот. – В трапезную! Там Сенька бунтует, обед не начинает, говорит, десяток не весь. И ранетые поддакивают, говорят, Леньки с Лехой нету – нельзя. Порядок такой. А мамка сердится, уже поварешкой махать начала. Я за вами прибег. Быстрее надо! – и Глузд сорвался в резвую рысь в сторону трапезной.

– Оп-па. Роська говорил, что если тетка Плава машет поварешкой, то это к потерям в личном составе, – прокомментировал Алексей и быстрым шагом направился к трапезной. – Поспешать надо.

– А Глузд - сын тетки Плавы? – поинтересовался Тимка, догоняя старших отроков. – А чего я его раньше не видел?

– Болеет он часто, – ответил Леонид. – То в речку залезет, то под дождь попадет. С ним всегда что-то приключается. Сейчас вот холодное молоко приключилось.

– Он вообще парень смышленый, – добавил Алексей, – Лучше него только Захарка считает. Но тетка Плава как-то сказала, что Глузд в детстве ежа проглотил. Тот до выхода докатился, да там и застрял. Вот Глузду на месте и не сидится, а Плава из него того ежика выбивает. Да только получается плохо.

– Свой пацан, – вынес вердикт Кузнечик, заметив выглянувшую из дверей белую шевелюру. – Сработаемся.

– Вечно тебя ждать приходится, – пробурчал Захарий, подвинувшись на лавке, чтобы освободить Тимке место напротив Семена. – Тетка Плава уже обещала без обеда оставить. А сейчас вон на девках с кухни отрывается.

– Да ладно ты, – заступился за опоздавшего Родька. – Он же не сам. Ну, че сказали-то?

– А-а… Влетело. Всем влетело, Семену больше всех, – скривился Тимка, глянув на пытающегося держать лицо боярича.

- А ему за что, он же меньше всех делал?

- Вот потому и больше всех, что меньше всех. Мне всегда больше всех влетало, когда в Слободе пацаны что-то без меня вытворяли. Правда дядька Журавль, как Филимон не зверствовал... – Тимка привычным жестом потер задницу, развернулся к Сеньке и протянул руку. – Мир? Все равно не слезут же.

– Мир, – согласился Сенька и добавил: – Вообще-то это я сам должен был сказать.

– То пустое, – отмахнулся Тимка. – Что делать-то будем?

– А из-за чего драка была? – всунула любопытный нос подсевшая за мальчишечий стол Любава.

Тимка с Сенькой переглянулись – версию для публики они не успели придумать.

– Да, так… Слоника не поделили.

- А что такое слоник?

– Зверь такой есть. Далеко живет, в Индии. Как четыре быка размером.

– Больно здоровый. Сам не съешь, делить надо, – сообразил Родька.

– А у тебя что, есть слоник, чтоб делить? – удивилась Любава.

– Нету, – вздохнул Тимка. – Потому и вовсе глупо вышло. В общем, проехали.

– А задержали чего? – сдержанно поинтересовался Сенька.

– В наставники его произвели! – не удержался от комментария Ленька. – Вон Леху спросите.

– Теперь к Кузнечику на хромой кобыле не подъедешь, – обозначил диспозицию тот, стрельнув глазами в нахохлившегося Мартына. – А учить он нас будет. Ну, тех, кто раненый или вовсе увечный. Мало ли вдруг чего, – вдруг смутился он.

– А нас? – возмутился Родька.

– Нас он и так учит, – отмахнулся Захарий. – А теперь чего?

– Работы пригрузили по самое немогу, – Тимка поморщился. – Я вот сейчас подумал, как хорошо утром было: помаршировал и все.

– А чего делать? И чему учить? – не удержался от вопроса Глузд, поерзав на лавке.
«Не, ну точно ежик у него там. А вопрос-то хороший».

– Первая работа – доделать все, что уже начали. А что еще и чему учить? Не знаю пока, –Тимка пожал плечами. – Чей-то мне кажется, что наставники и сами не знают. Так что пока выбираем самое интересное, а там глядишь, так и останется. В общем, вечером обсудим, – закруглился он, завидев вошедших в трапезную Макара и Верку.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Среда, 02.10.2019, 17:42 | Сообщение # 73

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Макар понимающе улыбнулся вслед Верке, которая быстро направилась в сторону кухни и, прищурившись, оглядел два десятка мордашек, уставившихся в его сторону.

– Что, празднуете? – ухмыльнулся он.

– Никак нет, наставник Макар! – отрапортовал Ленька. – Вникаем.

– А это вы зря, – просветил Макар отроков. – Я вот в такое вникнуть не могу. Два сопляка в наставниках! Сказать бы - и смех и грех, так нет. Оба при деле. Я такого даже в сказках не слыхивал. Ты вообще в курсе, что тебе теперь полагается доля от добычи Младшей стражи? Высоко тебя наставники оценили: чужаку заработанное кровью не отдают. Так что лучше празднуйте… сегодня.

Мальчишки застыли, переваривая эту мысль, но Макар, не обращая на это внимание, следил за реакцией крестника.

– Наставник Филимон хитрый, он свое найдет, как взять… А долю серебром дают? – у Кузнечика в голове явно закрутились колесики, с помощью которых он, вероятно, и считал.

– Да как получится, – ухмыльнулся Макар. – Бывает серебром, а бывает и рухлядью.

– Скажи мамВере, пусть серебром берет, – мигом сориентировался Кузнечик. – А ту рухлядь мы потом и так выкупим.

– Говорил я тебе - ученый человек, – пихнул Захар брата локтем. – На ходу скарб считает.

– Научит? – тихо поинтересовался тот. Захар пожал плечами.

– Самим щелкать не надо.

Макара, которого такая реакция здорово позабавила, скинул с плеча котомку и положил ее на стол, подвинув в сторону Тимофея.

– На вот. Вощаник приходил, гостинец тебе передал. Сказал, ты разберешься. Ну, а возникнут вопросы, так кой-какие ответы он мне тоже передал. Так что, – прищурился наставник, – спрашивай.

Котомка, подталкиваемая руками мальчишек, быстро подъехала к Тимофею. В трапезной наступила полная тишина.

– Покажешь? – выразил всеобщее чаяние Глузд, чуть ли не улегшись на стол, чтоб ничего не пропустить.

– А может, там секрет какой, – пробурчал Сенька и стрельнул глазами на мешок. – Лезешь, куда не просят.

Тимка молча развязал завязки и, заглянув внутрь, достал небольшую книжицу. Настроение у мальчишки резко испортилось. Вытащив вставленную между страницами закладку, Кузнечик прочел:

– «С первой по двенадцатую». Ну, другого подарка от него фиг дождешься, – буркнул он себе под нос.

– А это чего? – полюбопытствовал Захар.

– Задачник по математике. Учитель передал. Наверное, чтоб мне скучно не было. Двенадцать задач решить надо. Ну да, первая четверть почти закончилась. И пусть меня петух покусает, если это все.

Макар улыбнулся – Вощаник как раз такую Тимофееву реакцию и предсказал. Да и про петуха забавно получилось, отроки вон тоже заулыбались, глядючи на Кузнечиково горе.

Тот опять полез в мешок и вытащил из него стопку листов и коробку.

– Ну, листы понятно, а в пенале что? – мальчишки заинтересованно вытянули шеи, сзади над ухом засопела Любава. – Вот же... И не скажешь, что Феофан жлоб. Хоть Грек.

– А чего там? – Заерзал по лавке Глузд. В этот раз его никто не прервал.

– Бумага - ясно, ответы на задачи писать. В пенале... Ну, в коробке этой, – поправился Тимка, увидев недоумение в глазах присутствующих, – там перо и чернильница, чтоб писать. А вот две кисточки и краски…

Тимка, пролистав привезенную пачку бумаги, выудил из нее несколько грубых, но совершенно белых листов.

– Кисточки, краски и грунтованная белым бумага значит, что еще задание есть. Нарисовать что-то надо... – Тимка перевел взгляд на Макара. – Было сказано, что?
Макар отрицательно покачал головой.

– Значит, рисовать на вольную тему... – Тимка задумался. – Во! Херувима ему нарисую. Все равно на змее его рисовать.

– А зачем на змее херувима? – удивилась Елька.

– Так боярыня Анна змея заказала. Большущего! – Кузнечик развел руки пошире и осторожно посмотрел на Макара: а вдруг сейчас размер урежут? – Младшую стражу встречать, – подвел он обоснование своим запросам.

Макар ухмыльнулся, а Елька задумалась.

– Если для Младшей стражи, так не херувимов надо, а Спаса. Я маме скажу, – кивнула она.

– Спаса так Спаса, – пожал Тимка плечами. – Греку на бумаге нарисуем, а Младшей страже – на змее.

– А почему твой Фиван не жлоб? – заинтересовался Захарий. – Красок-то в коробке всего ничего?

– Много ты в красках понимаешь, - буркнул Тимка. – За иные по весу золотом дают, – и, увидев ползущие вверх брови Макара, добавил: – Тут таких нету, но всё равно по весу серебром втрое выйдет. А не жлоб потому, что нам в школе таких красок домой не давали, а тут на тебе… Вроде и подарок, а вроде и на три листа работы.

– Надолго работы? – решил посочувствовать Родька.

– Не очень. Завтра до обеда управлюсь. Только учителю такого говорить нельзя, – поделился опытом Кузнечик, ничуть не стесняясь находящегося рядом наставника. – Быстро закончишь, так он еще столько же задаст. А когда делом заниматься?

Гонцы, не привыкшие получать столько откровений за один только обед, помалкивали, Захарий с Родькой осмысливали перспективы управления темпом выполнения задаваемой им работы, а Тимка, почесав макушку, задал Макару Самый Главный Вопрос:

– А когда отдать надо?

– Через три дня дядька Аристарх приедет. Вот с ним и передадим.

– А если не передам? – прищурился Тимка. – Вощаник ничего не говорил, что будет?

Макар непроизвольно улыбнулся: все-таки мальчишку в слободе хорошо знали, и Вощаник специально предупредил – за свой интерес Тимка будет торговаться отчаянно.

– Чего будет, не сказал, – развел руками Макар. – Зато сказал, чего не будет. Гостинца не получишь, да такого, что ему ты точно рад будешь. Только это еще не вся работа, там еще есть, как раз того гостинца касаемая.

Тимофей опять потянулся к мешку и быстро вытащил из него оставшиеся вещи. Подозрительно осмотрел сверток, похожий на те, в которых хранил свой инструмент и осторожно его развернул. В нем обнаружился набор из десятка каких-то непонятных мелких ножичков, совсем немыслимых форм несколько пузырьков, в которых Тимка хранил свои порошки, и пара пластинок зеленого воска.

– Вот из этого велено сделать цветок. – Макар с удовольствием наблюдал за Тимкиной физиономией, принявшей сейчас озадаченное выражение. – Самый красивый, какой придумаешь. Вот хотя бы какой у папороти может быть. Отдавать эту работу не надо, получишь гостинец – доделаешь. А серебро в крепости есть. Кто его даст, тому и цветок достанется.

– Ой! – взвизгнула Елька и сорвалась к выходу. – Я сейчас! Только к маме сбегаю!

– Не куксись, – утешил Макар дочку. – Ельке этот цветок по-любому уйдет. Зато у тебя мастер остается. Ну, а что во фляге и во втором свертке, я не знаю, – обратился он к Кузнечику. - Вощаник сказал, ты знаешь, что с этим делать.

Тимка взял флягу, вынул пробку и осторожно понюхал. Брови удивленно поползли вверх.

– Ничего себе! – он отставил флягу и потянулся к свертку. – Из Медведева неприкосновенного запасу.

Тимофей посмотрел на Глузда, который чуть не заливался слезами, успев нюхнуть из фляги.

– Вот кто тебя учил в крепкий уксус носом лазить? – ухмыляясь, спросил Тимка и, обратившись к взирающим на него отрокам, расплылся в широкой улыбке. – Празднуем! Шашлыки будете?

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Среда, 02.10.2019, 22:06 | Сообщение # 74

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

На ставший уже привычным обход постов, кроме Леньки, к Макару напросился и Алексей. Хотя напросился – это очень громко сказано, скорее, вертелся на виду, пока Макар не кивнул: «Ну что, идем, что ли»? Лешка мигом пристроился возле наставника, почти зримо развесив уши в ожидании разговора.

– Ну и как там у вас все прошло? – поинтересовался Макар.

– Хорошо прошло, – отчитался Леонид. – Тебя ждали. И шашлык штука вкусная. Вроде мясо как мясо, не первый раз на огне жарим, а вкус совсем другой. А на запах так вообще вся крепость, кроме часовых, сбежалась.

– А часовым не оставили? – полюбопытствовал Макар.

– Елька с Любавой отнесли. Та еще и братом хвасталась. Говорит, даже палочку, на которую мясо нанизывали, и ту чуть не схрумкали.

– Замирились, значит, младшие?

– Так еще днем. – ухмыльнулся Алексей. – Посмотрели друг на дружку и сказали, что неча делить слоников, особенно если их нету.

– Ну, про слоника я уже слыхал, – улыбнулся воин. – А с Мартыном как решили?

– А никак. Мартын с Комаром сами позади всех потащились. Может, и не пошли бы, Ленька-то ему знатно смысл жизни пояснил, но Сенька велел всему десятку на кузню идти. А там все сделали вид, что и не было никакой драки-то.

– Вот так, значит, договорились?

Леонид покачал головой.

– Не договаривался никто. Само так вышло. Шашлык ему, как и всем, наделили, никто ничего и не вспоминал. Мартын тоже успокоился.

– А вот тут не верно, – не согласился Макар. – Раз так поступили, значит, кто-то так решил. А раз не договаривались, значит, решил кто-то один. Кто: Тимка или Семен?
Мальчишки задумались.

– Кузнечик решил, – выдал решение задачки Леонид. – Боярич обычно четко приказывает, а никаких приказов не прозвучало. А Тимка умеет и молча распорядиться.

– Точно, – подтвердил Алексей. – Он так и сделал: просто передал мясо для него с Комаром, и никакой злости не было. Те так даже удивились. А потом за сказкой так и вовсе все забыли.

– Да? И какую?

– Ха! Девчачья сказка, про Аленький цветочек. По уму вышло: там про свару между сестрами. Елька на старших сестриц крепко возмущалась. Тимка тот цветок, кстати, из воска и резать начал. Еще и удивился здорово – в одном из пузырьков он кусочек блескучей глины нашел. Говорит, философское золото. Сказал, что если ею серебряную или медную вещь потереть, а потом на огне подогреть, то та вещь, как золотая, блестеть будет. Сказывал еще, в Кордоне - ну, это откуда он родом - храм языческий стоит. Вот там позолоты за десять лет немеряно намостили. Когда огонь разводят, он изнутри как будто огнем полыхает. Только опасно это, надо знать, как делать, а то враз отравишься. А разве бывает такая глина, наставник Макар? – Ленька не то чтобы не верил Кузнечику, но уж больно чудные вещи тот рассказывал.

– Бывает. Огненное золочение называется. Кресты и купола на церквях так и золотят. А вот что так травятся, я и не слышал. Ну, а дальше что было?

– Дальше Сенькины про шагоходную телегу запросили. Так Тимка еще и про сияющие клинки рассказал, и про корабли чудные.

– Клинки сияющие? – удивился Макар. – В темноте сияют?

– Не, на солнце, – пояснил Ленька. – Или при луне. Тимка сказывал, что дед у него умел заставить клинок засиять. И он сам тоже помогал. Мелкие после шагохода-то всему верят.

– А вы? – заинтересовался Макар.

– Не знаем, – пожал плечами Леонид. – Говорил уверенно. Красава вообще заявила – подумаешь, кладенец как кладенец… Похоже, что в Слободе не только узорчатые клинки делают, но еще и другое оружие. Вот интересно, луки у них какие?

– Про луки я еще раньше спрашивал, – вставился Алексей. – Говорит, делали что-то мудреное, но так и не получилось. То ли матерьялу нужного не нашли, то ли точно обработать не смогли. Прицел он, кстати, с того лука и слизал.

– Ну, в общем, это дело сделано, наставник Макар, – подвел итог довольный Леонид. – Замирились они.

– Что замирились, это хорошо, – удовлетворенно кивнул тот, – да этого мало. Ну-ка, давайте считать. Урядник-то у нас на десятке должен быть один, а получается их чуть ли не три. По приказу урядник Семен, да только он по малолетству обгадился малехо. Все ничего, но в этой стычке набрали силу два других, которые не по приказу. Первый – Кузнечик, и он сейчас занят тем, что этот десяток разваливает. А второй – Мартын, и он сейчас пытается подмять под себя волю командира. И то, что младшие сейчас замирились, ничего не значит. Допустит Семен еще ошибку, и все вспыхнет с новой силой.

– Ну, с Мартыном все ясно, – удивился Ленька, – а почему Кузнечик десяток разваливает? Он же не делает ничего. Ну, нарочно уж точно.

– А неважно, нарочно или нет, – пояснил наставник. – Он разбивает его хотя бы тем, что он там есть. Требуют с него иначе, чем с других, кому-то да станет обидно, и потому в десятке всегда будет раскол. В воинском десятке нельзя быть немножко. Ты или входишь в него, или нет. Хотя в сильном десятке может быть и такое – берут человека для особой работы. Например – оружейника. Но десяток гонцов для такого пока слаб.

– Ага, значит, поэтому Кузнечика из десятка и вывели? – сообразил Алеексей. – Не потому что наказали, а потому что это десятку опасно?

– Вот поэтому, – подтвердил Макар. – Да еще и в наставники возвели, ни у кого и мыслей теперь не возникнет, что к нему обращаются иначе, чем к остальным. А так, сильного унота переводят в другой десяток или ставят младшим урядником.

– Ага, другого десятка, посильнее, у нас сейчас нет, а урядником Кузнечик быть не может, он и унот-то пока никакой. Но теперь, выходит, раз его вообще из десятка выперли, авторитет он по-любому потеряет. А значит и воинский статус.

– Авторитет он как раз не потеряет. Во всяком случае, пока Младшая Стража не вернется, – и, видя непонимание на лицах отроков, пояснил. – Что Филимон Семену сказал, помните? Раз оружейного мастера к делу не смог приспособить, так, значит, он тебе и не по чину. Надо что – сам с ним и договаривайся. А стреляли чтоб не хуже чем Тимофей со своим прицелом. Только вот работы Тимке боярыня с Филимоном выделили – когда только спать будет.

– Ага, велели увечных обучать, – вспомнил Ленька. – А еще он с серебром работает, и змеев делает. Вот почему гонцы вокруг него в кузне хороводы водили: им велели научиться стрелять прицельно, да и сами хотят, а прицелы делать некому!

– Верно. А вот воинский статус ему самому зарабатывать придется. Простой путь он упустил.

– Тут ясно. А с Пустобрехом что будут делать? Наказание какое? – полюбопытствовал Леонид.

– Ничего. Это, как раз, самое для него страшное. Ничего плохого, но и ничего хорошего. Будет теперь болтаться как дерьмо в проруби... – Макар задумался. – Боярыня не простит, да и наставники поостерегутся, так что младшим урядником ему теперь не быть, скорей всего, назначат Тихона. А почему так – это ему Семен должен пояснить. Как – не наше дело. Семену боярыня пути присоветует. А вот вам другое задание будет. До гонцов надобно довести, что если они еще раз такую свару - хоть действием, хоть бездействием - допустят, то из десятка вылетят. Все, кто ее начнет, и все, кто молча будет стоять и смотреть. Свар за место подле боярича быть не должно. Пусть сами уяснят, а особенно Комару растолкуют. А как – это уже их дело.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 14.10.2019, 16:21 | Сообщение # 75

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

***
Когда боярыня после ежедневного утреннего обхода крепости подошла к кузне, намереваясь обстоятельно поговорить с Кузнечиком на предмет его умения ковать серебро, работа в ней уже кипела вовсю. Возле широко распахнутой двери, прислонившись плечом к косяку, стоял Макар и, похоже, чуть не жевал бороду, пытаясь не рассмеяться во весь голос. Мимо него наружу проскользнул Швырок, воровато оглянулся и помчался на голос оравшего где-то у лесопилки Сучка. Анна подошла, вопросительно поглядела на наставника и осторожно заглянула внутрь.

– А умножение тоже в столбик решать будешь? – любопытствовал Захарий.

- В столбик, – ответствовал Тимка, задумчиво подгрызая кончик стила, которым что-то выводил на вощеной дощечке.

– А на счетах можно? – продолжил перекрестный допрос Родька.

– Можно, – Кузнечик перестал жевать пишуший инструмент и что-то начал карябать на воске.

– Тогда зачем в столбик? – удивился Захар, для которого счеты вот уже третий день были любимой игрушкой.

– Грек Фифан велел, учитель наш, – пояснил мальчишка, начав ожесточенно чесать уже изрядно подъеденным стилом за ухом. – Нализался своей химии, вот и мучит почем зря. Все ему полную роспись подавай.

Тимофей еще что-то черканул на восковой дощечке и, видимо, удовлетворившись результатом, достал из стоявшей рядом коробки еще что-то похожее на стило, обмакнул его в стоявший в той же коробке пузырек и начал переписывать выкладки с дощечки на бумагу. Анна заинтересовалась, но мальчишек, сидевших к ней спиной, от дела отвлекать не стала. Подождут её вопросы, а вот услышать что-нибудь полезное, пока они её не заметили, шансы есть.

– А это что за действие? – удивился Глузд, тыкая в Тимкин задачник.

– Квадратный корень, – Кузнечик мельком глянул на страницу и вернулся к переписыванию.

– А круглый бывает? – деловито осведомился белобрысый.

– Не-а, – Тимка ни на секунду не отвлекся от работы. – Это к площадям относится. Берем участок земли в два на два шага. Прямая задача: какая будет площадь земли? Ответ – два в квадрате, то есть два помножить на два. Четыре квадратных шага. – Тимофей поднял глаза на задачник и тыкнул в какую-то запись. – Вот так обозначается – двойка маленькая сверху. Обратная задача: имеется участок земли площадью в четыре квадратных шага. Какова сторона этого квадрата? Ответ – корень квадратный из четырех, равно двум.

– Это если квадратный участок, - возразил Глузд, – а если круглый? Тогда площадь в круглых шагах меряют? А если кривой? В кривых, как у дядьки Сучка вечером?

– В каких круглых? – Тимка удивился настолько, что даже отвлекся от своего листа. – Шаги всегда квадратные. Вообще-то правильнее в квадратных метрах мерять. Метр он как шаг, только для всех одинаковый. Вот столько примерно, – Кузнечик развел руки. – А квадратный метр вот столько в ширину, и столько же в высоту. Вот этот стол… Считаем: два метра на метр с четвертью. Получается два квадратных метра и еще четверть от двух. Всего два с половиной квадрата выходит. Первый наш змей в половину квадратного метра был. Новый, со Спасом и херувимами, будет, наверное, в полтора. Вот и значит, что он тянуть в три раза больше станет. Значит и бечевку надо тройную.

– А с кругами как? – не унимался Глузд.

– Круги круглые, а метры все равно квадратные. – Тимка пожал плечами и вернулся к листу. – Квадратура круга называется.

– А корни как считаются, тоже в столбик? – полюбопытствовал Захар.

– Корни из чисел не считаются, они из них извлекаются. И да, тоже в столбик, - вздохнул Кузнечик и опять потянулся к своим вычислениям.

– А… – начал было Глузд, но, подняв глаза, подпрыгнул. – Ой, боярыня!

– Да сидите вы, – кивнула вскочившим детям Анна. – Не отвлекайтесь, я и так спрошу.

Захарий, покосившись на стоявшего в дверях наставника, осторожно подвинул боярыне Макаров табурет. Тимка уселся и, аккуратно вытерев тряпочкой стило, уложил его обратно в коробку и спросил:

– А о чем, боярыня Анна?

– Да обо всем, – по-доброму проворчала боярыня, чинно усаживаясь на табурет. – О задачке, что решаешь, о бумаге, о красках. Или вот: пишешь ты чем?

– Так ручкой с пером, – удивился Кузнечик и передал ей пенал. – Это по бумаге. На воске стилом, на коже и бересте карандашиком. Вот этот свинцовый, а тот грифель, он из графита. Можно еще угольком березовым, но тут у меня нет, а новых мы еще не нажгли.

– Интересно как. Рукоять это ручка? – мальчик кивнул. – А перо не птичье, а… серебряное?

Тимка опять кивнул.

– Серебряными перьями у нас только десять человек пишут, которые в старшем классе. Я, Славко - он из Лешачьей ходит, дети старших мастеров, не все, правда. И еще одна девчонка… Но она тоже хорошо учится. Остальным дают стальные, если только в наш класс не переведут. Но это только тех, кто учится хорошо. Да вот посмотрите, это из стали, только для шрифта другого.

– Еще интересней, – удивилась Анна. – Девицы вместе с вами учатся?
– В школе - да, – кивнул Тимофей. – В других классах полно, а у нас одна только.
– А учат чему?
– Наукам, в основном. Всех – математике, природоведению, рисованию. Есть еще урок, ну там побегать, попрыгать, поиграть в чего-нибудь. Физкультура называется. Еще чтение и письмо. Потом все классы по мастерским расходятся, а у нас еще несколько уроков. Физика, химия, математика сложная, ну там алгебра с геометрией. Рисовать и чертить тоже трудные задания дают. По-гречески еще. Мы попробовали отпроситься, так Фифан пригрозился еще и латынь на второй год. А еще мальчишек бою учат. Ну, как у вас, только не так строго. Рукопашный и фехтование немного, а марширования вовсе нет. Вот из Лешаковой - тех да, крепко гоняют...

– А письмо какое? Ты вон как-то чудно пишешь, – спросила Анна, с непонятным напряжением разглядывая Тимкин лист.

Тот внимательно осмотрел свою работу.

– Чего тут чудного? – пожал он плечами. – Скоропись это. Мастеровые все так пишут. Уставом один лист полдня писать надо. А готикой или вязью так и вовсе долго, пока строчку нарисуешь. Правда, красиво получается, такой шрифт сам по себе узор. Нам на рисовании часто дают буквицы рисовать.

– Ну, скоропись так скоропись, – Анна, расслабившись, чему-то себе покивала.

– Ой, прости, боярыня, – донесся из-за горна Ленькин голос. – Серебро поспело, Тимка сказать велел. Пережжем же.

Тимофей вопросительно посмотрел на боярыню.

– Ты работай, коли надо, – отпустила мальчишек боярыня, – в кузне сейчас ты хозяин, а я в гостях.

Тимка опрометью кинулся к горну.

– Ведро с водой на колоду, бери мешалку, закручивай воду, как я показывал, – кинул он на ходу Алексею, который стоял на мехах. Тот мигом поставил на срубленный пень ведро, схватил какую-то палку и закрутил воду легким водоворотом.

Тимофей аккуратно взял клещами находившийся в горне горшочек, заглянул, поболтал.

– Нормально, – удовлетворенно произнес он и стал тоненькой струйкой выливать расплавленное серебро в воду. – Видишь как? Наклоняешь горшок так, чтоб металл не через горлышко выливался, а через дырочку, что мы в горшке проковыряли. Тогда литься всегда тонко будет. Воду крутить обязательно, тогда и гранулы выйдут круглыми. Если вода нагрелась, то менять ее надо.

– А зачем? – не удержался от вопроса Глузд.

– Это браслеты были, что тетка Арина дала. Мы их переплавили. А чтоб удобней было металл к плавке готовить, то вылили в воду. Видишь, какие зерна получились? – Тимка достал несколько гранул и покатал на ладони. Мальчишки вытянули шеи. – Несколько раз плавленый металл плохо льется, вот мы его и почистили. Во-первых, серебро воздушные пузыри отдало, что от прошлой плавки остались. Во-вторых, мы селитры добавили, и она медь, что в серебре была, в окалину увела. В-третьих, мы расплав шапкой буры укрыли, вот она ту окалину в себя и забрала. А остальные примеси на поверхности зерен проступили, ну так мы их тоже уберем. Вон та деревянная кружка с крышкой - это что?

– Матрешку начали точить, да не получилось. Коробок сделали, – отозвался Захар. – На складах таких коробков целая полка стоит.

– Значит, гранулы в коробок, воды и чуток вот, мыла, – Тимка выудил из котомки еще один пузырек.

– Мыльного корня? – заинтересовалась Анна.

– Ну, про мыльный корень не знаю, – задумался Кузнечик, – а это мыло. Мы на химии иногда варим. Теперь если короб этот тряхать долго, серебро и очистится. А если трясти лень, ну так в токарный станок тот коробок, и пусть крутится. И быстрее, и веселее.

– Если не в воду, так куда еще можно? – заинтересовался Глузд.

– В масло, – ответил Кузнечик, стрельнув глазами на ухмыляющегося Макара.

– И что будет?

– Кузня сгорит, – деловито кивнул мальчишка и, отдернув руку, предательски потянувшуюся к заднице, добавил: – Проверено. Все, Ленька, давай следующую плавку ставь. Порошки запомнил?

Дождавшись Леонидова кивка, Тимка вернулся за свой стол и уставился на боярыню, ожидая следующего вопроса.
– Да ты садись, чего стоишь! – махнула та рукой. – По первому разговору почти ясно. С учебой у вас хорошо дело поставлено. Десяток Семена сможешь подтянуть?
Вот тут задумался уже Тимофей.

– У нас в Мастеровой большинство слободских учатся половину дня. А вторую уже к мастерам идут, ремеслу учиться. А тут как? Гонцы весь день то на стрельбище, то на плацу, то на выезде. Сколько им учиться получится? И чему?

– Вот и подумай, сколько и чему. А с наставниками я поговорю. Да что там, ты же теперь тоже наставник, – ободряюще усмехнулась она. – Вот соберемся и подумаем. А еще бы девичий десяток поучить писать красиво. И, может, этой скорописи. Я у Мишани такую видела. И еще раненые отроки. Их тоже учить. Вот и надо подумать как, чтоб всем полезно было. Ты вон Леонида с Алексеем попробуй в помощь, у них учить хорошо получается. Они и помогут.

Кузнечик от похвалы смутился и чуть покраснел.

– А на когда подумать надо? – все-таки привычка к планированию действий в мальца была вбита жестко. – На завтра? А то сегодня мне еще задачки надо порешать, чтоб за душой не висели.

– На завтра у тебя не выйдет, – качнула головой боярыня. – Завтра наставник Макар в Ратное едет, у лекарки раненых отроков забирать - тех, которых уже можно. Они сейчас – твои люди, значит, и тебе за ними ехать. Вот что им сказать, подумать тебе надо. Верка тоже поедет – она тебя с ратнинской родней познакомит. А то непорядок – новый человек в роду, а родным не представлен. Обидятся. Как с ними себя держать – о том будет у нас с тобой третий разговор, только это не сейчас, а перед ужином, нам для него и наставница Арина понадобится, и наставник Макар, и Верка. Так что завтра у тебя день будет занят. Послезавтра приедет Аристарх. Вот после него и поговорим.

Тимофей задумался.

– А второй разговор у нас какой? – сориентировался он, мигом посчитав до трех.

– А второй разговор... – Анна помолчала, подбирая слова. – Ты нам всё равно теперь родич, так что и говорить буду как родичем, и не последним. После деда твоего ты ведь слово держишь?

Тимка опять покраснел и сдержанно кивнул.

– Девицам из старшего десятка приданое надо, – продолжила боярыня. – Они из Куньего городища, приданого у них, считай, и нет – поди сейчас, после его разорения, найди, что у кого к рукам прилипло. Мы, Лисовины, род молодой, нам этими браками укрепляться надо, значит, и приданое должно быть... – Тимка удивился хищному выражению, промелькнувшему на лице боярыни, – чтобы свахи в очередь стояли. Вот для этого ты и нужен. Елькины и Любавины серёжки, ты говорил, мелочь, и расход проволоки на них небольшой... Но даже такая – пусть мелочь, но у каждой! – нам в Турове немало весу добавит. А если ещё что-то сможешь сделать, кроме серёжек... Ведь сможешь? – боярыня требовательно уставилась на мальчишку.

«Вот это развод!» – Тимка даже удивиться не сумел. – «Папка говорил, что в ближайшую тыщщу лет конца света не будет, а значит, девки в роду в эту тыщщу лет точно не переведутся. На такое подрядиться – за всю жизнь не рассчитаешься и после смерти должным будешь. Прощайте, мои змеи воздушные, и все остальное – тоже прощай. Да Фифан с этой боярыней и рядом не стоял! Не, не пойдет!»

Тимка беспомощно посмотрел на Макара, тот напрягся. Анна, не вставая со своего табурета, умудрилась выпрямиться, все так же выжидательно глядя на Кузнечика.

– А учить когда? – осторожно спросил мальчик. – Что важнее?

– Все важно, – вдруг устало ссутулилась боярыня. Каким-то чутьем она вдруг поняла: сейчас она в разговоре с этим мальчишкой чуть не перешла какую-то черту, пересекать которую не стоит, потому что за ней начинается пропасть – пропасть потери доверия. – И учеба важна, и приданое важно. Когда и как все это делать, я не знаю. Потому и прошу помощи мужчины рода. Понятно, что не самому тебе такие вещи решать, но помощи я прошу именно у тебя.

«Обложила со всех сторон», – опечалился Кузнечик. – «Против мужчины рода аргументов у меня нету. Но зато есть две разные работы, которые вместе выполниться не могут, и между ними можно вилять. Хорошо бы и третью до кучи».

Взгляд Тимки упал на задачник. Он поднял глаза на боярыню и лукаво ухмыльнулся. Макар, увидев такой поворот, опять прикусил бороду, чтоб не разулыбаться, а Анна подозрительно уставилась на Тимофея.

– А вы договоритесь с боярином Журавлем и Фифаном, чтоб школу прогуливать разрешили? А то совсем времени нет.

Анна задумалась. Ответ удивительно находчивого отрока был хорош, и не потому, что он указал и на другие стоящие перед ним дела, от которых никто ему отлынивать не даст. И не потому, что он обозначил и другие права собственности на свои умения. Прежде всего потому, что он, скорее всего, даже не понимая этого, а просто чувствуя, четко отделил обращенное к ней «вы» от своего «мы». Анна поймала себя на мысли, что она понятия не имеет, кто такие комиссары, но похоже, что их таланты не ограничиваются безупречным владением ремеслом.

Теперь она лучше понимала Аристарха, который озадачивался каждый раз, когда разговаривал с этим непонятным мальчишкой. А еще она вдруг поняла, что именно стоит за странным отроком, и чего не смог понять Аристарх. Малец ведь прямо всем это говорил, и не один раз. Школа. За ним стояла огромная школа знаний, которая давала ему возможность увернуться от взрослых теток, которые хотят от него невесть чего. В этом и был секрет обаяния мальчонки – каждый, кто сталкивался с ним, чувствовал в первую очередь притягательность этих знаний и тянулся к ним. И школу эту, жизненно важную для ее рода, Анна упускать была не намерена. А значит…

– За то время, что ты находишься не у нас, разговора не было, – аккуратно сдала назад боярыня. – Вернешься к своим учителям – вот с ними и договаривайся. Мы говорим лишь о том времени, что ты здесь.

Вот тут пришла очередь задуматься Макару.

«Получилось», – удивился Тимка. – «С чего бы это?»

Мальчишка принял свой самый торжественный и серьезный вид и с достоинством кивнул.

– Так пока я тут, разговора тоже нет. Только сделать все самому, ты сама сказала, ничего не выйдет... – Тимка задумался. – Юрка сказывал, что у нас той зимой несколько семей из доверенных в бега подались, знания с собой унести хотели. Сказал, что плохо они умерли, боярин сильно осерчал. Плохо будет, если он и на меня рассердится. Дядька Аристарх послезавтра с дядькой Медведем встретится, пусть у него спросит, чему можно учить, а чему нет. Жаль, что Фифана тут нету, – под конец вздохнул он, – с ним легче придумалось бы.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Среда, 16.10.2019, 21:22 | Сообщение # 76

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

***
Утром Тимку подняли ни свет ни заря. Нет, он, конечно, отчаянно давил позывы зевнуть, и даже с первого раза определил, в какую из двух телег ему надо забраться, но, добравшись до свежего душистого сена, постеленного на дно телеги, он немедленно в него зарылся, еще и укутавшись, на всякий случай, накинутым на него одеялом.

Проснулся он уже ближе к рассвету, выныривал из сна медленно, под скрип колес давно не смазанной телеги и тихое бубнение далеких голосов. Высунув из-под одеяла нос, мальчик вдохнул холодного рассветного воздуха и окончательно проснулся. Голоса приблизились, речь говорящих приобрела смысл, а сами голоса достигли узнавания. Тимка пошевелился, глубоко вздохнул и опять замер.

– Чего там он, – донеся голос Макара, – не проснулся?

– Да нет, – оглянувшись, ответил Ленька. – Сопит в две дырочки. Аж завидно.

– Приглядывай за ним. Нам лучше, чтоб при въезде его никто не увидел.

– А что так? – удивился отрок.

Макар пожевал губами, прикинул что-то и ответил:

–Да… Мудрят что-то Аристарх с Филимоном. Велено было приехать очень рано, на одеяла те никто и смотреть не будет. Знают, что за отроками приедут, – Макар задумался. – Едем сразу на Корнеево подворье. Выйти на своих двоих он должен оттуда. А потом мы ведем его гулять по Ратному. По-первах, поведем его к братцу моему старшому. Дома его, само собой, нет, в походе он, но там жонка его. Большуха наша. Вот с ней Верка говорить будет, и Тимофею в том разговоре дело есть. Вчера с ним долго боярыня говорила, как держать себя, вроде бы он понял. Но то уж Веркина забота. Когда отведем, я отправлюсь к Аристарху. Во, а задачки его мы не забыли?

– Нет, вот в котомке лежат. Он их еще вчера с вечера собрал, чтоб не забыть, – Ленька тихо засмеялся. – Про гостинец ему интересно.

– Да? Сам сказал?

– Ну да. Три раза ответы проверял. Он возле той котомки весь вечер круги нарезал. Я спросил даже, а не обманет Грек?

– И что? – полюбопытствовал наставник.

– Не, говорит, не обманет. Грек в игре никогда не обманывает.

– Хорошо. Грек, видать, мудрый, и нам послушать не зазорно. Вот и мы обманывать не будем, – Макар улыбнулся. – Ну, а вы с Алексеем пойдете к Настене. Раненых проведаете, гостинцы отвезете. Ну, и новости расскажете.

– А какие у нас новости? – удивился отрок.

– А что, совсем никаких? А как насчет Змея? И того, что уже летал, и тех, что вы сами делаете? И как Млава его подстрелила? И драка у гонцов, и шашлык после нее? А сказок вы мало слышали? И еще спор складских, почему змей тот и появился. Вот прицел ваш еще. Неужто мало рассказывать?

– Ага… – Ленька начал быстро соображать. – И все новости крутятся вокруг Кузнечика?

– Точно, – одобрил вывод Макар. – Тут, понимаешь, дело какое... Они бойню прошли. Кто ранен, а кто и увечен. Юлька сказывала, что есть очень плохие. Иных и не довезли. А тут их под начало какому-то сопляку отдают. Вот ты бы понял?

– Не понял бы, – подумав, согласился Леонид. – Значит, нам надо Кузнечика нахваливать?

– Нет, не нахваливать... – наставник на миг задумался. – Заинтересовать. И не Кузнечиком, а делами, что в Крепости. Гостинцы отнести. Понимаешь, не должны они думать, что их забыли... – Макар опять умолк, что-то вспоминая. – Вот когда сам лежал, и новик мой ко мне приходил. И Верка моя. Вот тогда умирать не хотелось. Они ведь, увечные наши, они много повидали, но сейчас они, как дети малые. Жить они не хотят, больно им. И несправедливо это, в четырнадцать годков помирать. Понимаешь… Должны услышать они – не забыли их. Нужны они тут. Младшая стража своих не бросает. И еще – должно им стать интересно. А все интересное в крепости сейчас…

– В кузне, – понимающе кивнул отрок.

– В кузне, – подтвердил Макар. – Про Кузнечика-то они и сами спросят, если им интересно станет. Вы, главное, про дела говорите. Заинтересуются – станут они слушать Тимку, а нет… Если нет, по-иному их вытаскивать надо будет.

– Ясно, – кивнул Леонид. – Значит, после знакомства с родней мы Тимку к тетке Настене ведем?

– Нет, – качнул головой Макар. – После родни вы Тимку в церковь поведете.

– Так там же никого нет? – удивился Ленька. – Или отец Симеон в Ратном еще?

– Нету там никого, – ответил Макар. – Церковь вам тетка Алена откроет. А там надо, чтоб Тимофей икону Спаса посмотрел. Для того туда и отведете. Но главное, что Верка к тому времени уже у колодца побывает, сынком похвастается. Так что… За вами в Ратном много глаз смотреть будет. После церкви возвращаетесь на Корнеево подворье. Ну, а уже оттуда, на подводе под одеялами, отвезете мальца к своим раненым.

– Вот так даже... – Ленька крепко задумался. – Даже так. Кузнечик с Корнеева подворья вышел и там же потом остался. Чтоб все думали, что в Ратном он. Значит, придут за ним?

– Вот видишь, а ты говорил, считать не научишься, – похвалил смутившегося отрока Макар. – Аристарх обещал, что на воротах из его родни бабы стоять будут. Они лишнего не увидят, а что увидят, то не скажут. И у Лавра в кузнице горн каждодневно растапливать станут. Даже молотками легонько постучат. Большуха в Ратном серебро скупать станет, и каждый день к Корнею наведываться. А что до Тимки… Помнишь, наставница Арина про пешку сказывала?

Ленька кивнул.

– Так вот, Филимон говорит, что пешка та кому-то очень сильно поперек дороги стала. Да так, что он ни вперед, ни взад без него пойти не может, и обойти не получается. Дело даже не в самом Кузнечике. Есть у них там кто-то, кого без Тимки выманить не получится. Если узнают, что он у нас, придут. Но если уж придут, пусть идут в Ратное.

– Без Тимки? – Ленька опять задумался. – Потому его сюда и спрятали. Дед помер, значит... Значит, отец?

– Вот и я так думаю, – кивнул Макар. – Тот, кто и Тимку учил, и деда, да и других мастеров, похоже.

– А не заберут у нас Кузнечика? – спросил Ленька. – Ну, когда закончится все?

– Не знаю… – покачал головой Макар. – Не знаю. Ты только это, Верке не говори ничего. Не надо ей это сейчас.

Леонид угрюмо кивнул.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Суббота, 02.11.2019, 06:33 | Сообщение # 77

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Тимка хоть и знал, что подслушивать нехорошо, но заставить себя пошевелиться так и не смог. Уже в который раз в этой странной крепости ему казалось, что жизнь несется вокруг него мощным темным потоком, а он лишь пену на нем наблюдает, да брызги с того потока его маленько касаются. Вот и сейчас…

Казалось бы, много событий – побег из Слободы, неделя жизни в лесу, нелепая гибель деда. Новый дом, новая родня, новые друзья - а не то все это. Настоящие события, те, из-за которых он здесь, оказались в глубине темных вод. Но главное, что за всеми этими событиями явно встала фигура отца. Его воля, его рука вытащила их с дедом из немаленького, но уютного домика возле новой кузни и отправила сюда, за болото. И зажмурившему глаза мальчишке показалось вдруг, что это не ветер и не сено сейчас спутали ему волосы, а знакомым жестом взъерошила их рука отца.

Расплакаться Тимка себе не позволил. Нечего, да и не у кого было спрашивать, почему папка отправил его невесть куда, а не пришел и не забрал к себе. Раз отправил, значит, надо было так. Значит, нужно было им с дедом сделать тут что-то очень важное. И пусть даже деда больше нет, сделать-то это что-то все равно надо. Да и не один он. Любава, мамВера. И папка Макар, который… Который очень похож на деда – такой же спокойный, сильный и надежный.

Мысли Кузнечика перескочили на те дела, с которым они ехали в Ратное. Ну, с увечными вроде все ясно. Точнее, ясного пока ничего нет, но Тимофей полагал, что, увидев свою будущую команду, нужные слова он найдет. Не в первый раз собирать ему бригаду, объединенную общим делом. Да и учили его такому: собрать, озадачить результатом, увидеть, где чей интерес, и показать работу. Каждому свою, маленькую, простенькую, чтоб быстро научиться, но главное, чтоб каждый видел свой труд в общем деле.

А вот со вторым делом, ради которого в Ратное Верка поехала, было непонятно. Да-а… Надо сказать, бабы инструктаж проводить не умеют. Эт вам не совещание мастеров у деда, и даже не технологическая карта того же компаса. Там все ясно: что за чем делать, когда, из чего и, главное, кому. А тут… Вечером, перед ужином его вызвали в терем, наскоро познакомили еще с одной девочкой, Софьей, кажется. Та попросила узоров на платья, на что Кузнечик согласился легко – листов бересты с эскизами Арининого гарнитура накопилось изрядно, выкидывать их было жалко, а тут их можно было удобно пристроить. А учитывая, что ему намекнули на новую нарядную рубаху, так еще и выгодно.

А вот дальше, как говаривал Грек, начался не то Содом, не то Гоморра - в тонких отличиях между ними Тимофей так и не разобрался. Полностью потерял суть дела Кузнечик еще на минуте десятой разговора. Бабы постоянно друг друга перебивали, о чем-то спорили, постоянно что-то уточняли и, изредка спрашивая у мальца: «Все понял? Запомнил?», начинали тему по следующему кругу, принимая, зачастую, совершенно противоположные решения.

Все, что смог усвоить, это что собираются они к его новым теткам, Веркиным снохам. И характер эти тетки, в отличие от мамы Верки, имели очень скверный. Слегка удивившись, Тимка узнал, что младшая, Клавка, бабенка вздорная и глупая, поэтому с ней будет попроще. А вот старшая, тетка Дуля, баба умная, злая, и искусством полаяться владела как бы не получше мамВеры. Вот именно ей Кузнечик почему-то обязательно должен постараться понравиться.

Впрочем, Дулькой её Тимофею называть категорически запретили, и если буде ее кто так обзовет, то всуе не повторять. Как оказалось, священник, который жил в Ратном до отца Михаила, в выборе имен вкусом обладал утонченным, а полет фантазии имел неуправляемый, а потому когда отец Макара перед самой свадьбой старшего сына привел крестить свою будущую невестку, поп решил вначале окрестить ее Яздундоктой. Когда же святой отец осознал угрозу получить в глаз, причем почему-то во второй, он решил заменить имя на Хариессу, сиречь – Милую. А вырвав свою бороду из лапищи разъяренного отца, остановился на Феодулии, и на том имени стал насмерть. А поскольку тетка, в пылу беседы, вполне могла насовать дулей прямо в нос неосторожному собеседнику, то прозвище Дулька намертво и прилипло, а полное имя вспомнили только сейчас, да и то с трудом, и опять же – ради дела. Мам Вера, между делом, согласилась даже на страшную жертву – признать тетку Ду… Э… Феодулию большухой в их неспокойном, но дружном семействе.

За свой нос Тимофей все-таки переживал, а потому с новой родней решил вести себя осторожно. Но вот в чем именно состояла суть дела, ради которого бабы шли на такие жертвы, Кузнечик так и не уяснил. Попытавшись просеять вчерашний поток бабского сознания, он понял, разве что, что речь идет о каком-то серебре, которое из добычи, и ему Тимке, придется с ним что-то делать.

«Ну, надо так надо. Завтра спрошу», – Тимка сладко зевнул. – «Да и тут есть свои плюсы – когда еще получится с халявным серебром поэкспериментировать. В Слободе с таким материалом не забалуешь. Надо пользоваться, раз уж не пузырем единым склады богаты…»

И Кузнечик мягко провалился в спокойный сон, похожий на темную воду, которую он, к слову, больше совершенно не боялся.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 11.11.2019, 07:52 | Сообщение # 78

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Говорят, что любое утро вечера мудренее, но это оказалось особенно мудреным. Тимофея, зарывшегося в сено, достаточно бесцеремонно вытряхнули из одеяла, легонько потрясли и, убедившись, что малец глазами хлопает, отправили к кадушке умываться. Тимка, унюхав поблизости сарай с сеном, попытался было заблудиться, но был перехвачен бдительным Лёнькой, вымыт, вытряхнут, причесан и в сопровождении принаряженной и возмутительно бодрой Любавы отправлен на кухню знакомиться со здешней хозяйкой.

Тетка Листвяна оказалась улыбчивой бабой, мало того что полноватой, так еще и в тягости. Вот только глаза у нее были похожи на два крюка – острые: как зацепила ими мальчишку, так больше и не отпускала. Посмотрела, чему-то кивнула, небрежным жестом отправила Тимку за стол, сама уселась напротив. Блины с молоком медом были настолько хороши, что он аж заурчал, что твой кошак, но цепкий взгляд хозяйки расслабиться не давал никак. Не зная, чего ожидать, он на всякий случай целиком сосредоточился на блинах, тем не менее отслеживая угрозу чуть ли не кончиками ушей.

Любава гордо сверкнула было перед хозяйкой подаренными сережками, но, не встретив понимания, быстро спряталась за братом, потихоньку таская блины из поставленной перед детьми миски.

Листвяна уловила Тимкину настороженность и рассмеялась.

– Опасаешься, значит? – тетка приветливо улыбнулась, но Тимка почему-то поежился. – Ну и правильно. Надо опасаться, раз бояться еще не учили.

Она развернулась к Верке и похвалила:

– Хорош. Но так ли хорош, как сказывают?

– Вот, глянь, – удивительно немногословная Верка положила перед Листвяной берестяной коробок.

Тимка покосился, и его брови поползли вверх: на крышке коробочки была довольно точно вытиснена бабочка, что он для Верки делал, причем настолько похоже, что мальчишка даже удивился: никак, Швырок перерисовывать пытался. Вроде ничего получилось.

– Красиво, – улыбнулась Листвяна. – Кто делал?

– Коробок? Сучков племянник делал, – Верка чуть подбоченилась и предвкушающе улыбнулась. – Ты внутрь-то загляни.
Листвяна взяла коробочку в руки, открыла, на мгновение застыла и метнула острый взгляд на Кузнечика. Тот мигом вернулся к своим блинам.

– Хорош, – покивала она. – И впрямь хорош. Повезло. Аристарху уже показали?

– Нет еще, – Верка явно была разочарована сдержанной похвалой Листвяны, а Любава и вовсе надулась, раздумывая, не отказаться ли от почти доеденного блина. – Он к нам собрался, там ему много чего показывать приготовили.

– Как знаешь, - покачала головой та. – Я бы на твоем месте все же показала.

– Можно и показать, – легко согласилась Верка. – Родню навестим, а на обратном пути и зайду.

– Ну, Клавку ты дома не застанешь, она с самого утра возле колодца с бабами сцепилась, а потом к Настене побежала... – хозяйка развернулась к Тимофею и вдруг по-настоящему тепло и искренне улыбнулась: – Ну что, понравились блины?
Тимка осторожно кивнул.

– Вот и хорошо. Будешь в Ратном, заходи, приглашения не жди. В этом доме ты не чужой, – Листвяна перевела взгляд на Любаву. – И сестричку свою не забудь, ей мои блины вон как пришлись. Сережки тоже брат делал?

Любава от неожиданности проглотила свой блин и кивнула вслед за Тимкой.

– Хорошо сделано. Вот и хвастайся.

По дороге к Дулькиному подворью Любаве похвастаться не получилось: на улице они никого и не встретили, разве что Тимка время от времени ловил на себе быстрые взгляды из-за тына. Да и Верка торопилась, так что Тимофей с Любавой еле-еле успевали за ней ногами перебирать. Мальчишка еще раз прокрутил в голове вчерашний инструктаж, окончательно в нем запутался и решил спросить прямо.

– Мам Вера, а что надо будет сказать тетке Дуле?

Верка остановилась, как на стену налетела.

– Так мы ж тебе вчера все разжевали! Ты чем слушал?

– Ушами, – объяснил Кузнечик. – А всей головой не получалось, вы все время по-разному говорили.

Верка всплеснула руками:
– Так чего там непонятного-то? Мы же тебе объяснили, что она должна сделать.

Тимка кивнул.
– Что она должна сделать, я понял. Дело мы открываем. И у нее в этом деле есть своя роль. Так?

Тут уже задумалась Верка.
– Роль? Да, наверное, роль. Только попробуй еще заставить ее играть. Не играла она еще в такие игры. Нас-то боярыня с Ариной учат чему-то, а в Ратном в торговых делах бабы роли не играют. Тут еще сможет ли?

– Значит, у нас два разговора выходит: один, чтоб ее убедить взяться за дело, а второй, чтоб рассказать как?

– Наверное, это у меня два разговора. А твоя работа - убедить свою тётку, что ты это сделать сможешь. На тебя посмотреть, так не больно-то и верится. Сама бы не видела, в жисть бы не поверила.

– А как? – поинтересовался Кузнечик. – Дома я могу прямо сразу сделать что-то и показать. А сейчас как? Может, мы ее ко мне в кузню позовем?

– Нет, – Верка покачала головой. – К нам в крепость просто так позвать нельзя. Это я потом с боярыней говорить буду. А сейчас мы Макара помочь попросим, он же у вас в кузне все время отирается? Вот и подтвердит... – Верка опять застыла. – А еще пусть она с Беляной поговорит. Я-то к ней всяко зайду, раз Листвяна велела. Жена Аристарха баба умная, лишнего не скажет, а что надо, подтвердит.

– А мне что можно говорить, а что нельзя? – попытался уточнить Тимка.

Верка набрала было воздуха, чтобы с чувством повторить свой вечерний «инструктаж», но вдруг остановилась. Мальчишка явно спрашивал не об этом – ему нужны границы, которые он не должен переходить. Верка вдруг удивилась разумности подхода мальца. А все ли он и им рассказывает, не стоят ли уже перед ним кем-то поставленные границы?

– Ты о чем? – на всякий случай решила переспросить она, сообразив, что вываливать на мальчишку гору слов совершенно бесполезно. Лучше пусть он спрашивает и рассказывает сам.

– Понимаешь, мамВера, деда говорил, что дело – как игра. У каждого в ней своя роль. И каждый должен знать то, что надо по роли. Когда деда давал мне помощника, мне приходилось объяснять ему, что делать. Если я скажу слишком мало, он свою роль не выполнит – просто не поймет, и деда ругался. Если я объяснял слишком много, то помощник вместо своей роли начинает выполнять какую-то другую, какая ему больше нравится, и тогда деда ругался еще больше. Так я и спрашиваю, что мне можно говорить тетке Дуле, а что нельзя.

Верка задумалась, а что ей собственно от снохи надо? Когда они с Анной разбирали, как привлечь к новому делу Макарову родню, главным для нее было то, что это родня, со всеми прилагающимися к ней отношениями. Исходя из этих, очень непростых взаимоотношений, она и выстраивала будущий разговор со старшей из снох. Тимка же, похоже, был приучен к совершенно иному ведению дел, и она, подумав, согласилась с тем, что учили мальца хорошо. Деловой подход убирал все лишние сложности.

– Если так подойти, то сейчас роль у Дульки одна. Для начала пусть соберет серебро. А там – как получится... – Верка остановилась перед нужными воротами. – Ну, вот, пришли. Все понял, можем заходить?

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Среда, 13.11.2019, 07:03 | Сообщение # 79

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

– Не-а, не все, – притормозил Кузнечик. – Деда говорил, когда начинаешь новое дело, всегда след решить, кому оно надо. Ты, мамВера, для кого сейчас дело заводишь, кому оно надо, и кому от него прибыток?

– А что, кому надо и кому прибыток - разные люди?

Тимка почесал макушку.

– Линёк резал кап и вырезал из него ложку. Я узор навел и резьбу делал. А получил ее Саввушка, у нас с Линьком прибытка нет. Значит, нам оно не надо?

– Отдавать ее было не надо, – пробурчала Любава: все-таки подаренная Саввушке ложка была предметом кухонной зависти всех младших.

– Глупостей-то не мели, – остановила ее мать. – Тут прибыток не в деньгах меряется. Ты вон Линька того и не знаешь вовсе, а уважение к нему у тебя уже есть. Да и Тимофей от своего подарка ничего не потерял: среди всей вашей мелочи кто сейчас главный? – она опять задумалась. – Это получается, что наша семья на этом деле сейчас тоже уважение поднимет? Это хорошо, но этого мало. Любаву ставить надо. Значит, ей учиться придется.

Девчушка круглыми глазами хлопала то на мать, то на Тимку.

– Как Софью? А можно?

Верка только отмахнулась.

– Еще надо роду. Простым воям подниматься ох как трудно, а детей поднять и того трудней. Если будет поддержка от Макаровых братьев, то это весь род укрепит. А Лисовинам пуще нашего надо, они сейчас такой воз тянут, как живы-то. Поднимутся они, поднимемся и мы с ними, а вот если упадут… – Верка опять махнула рукой. – Тут нам точно впрягаться надо, причем самим. – Она задумалась. – Еще Арина с Андреем... Они вообще-то уже в деле, серебро они тебе первыми принесли. А это доверие, оно кабы не дороже того серебра стоит. Да Андрюха и не останется должным, не те люди. Еще бы с их дедом Семеном поговорить, вот у кого не голова, а боярская дума.

– Научит? — полюбопытсвовал Кузнечик.

– Будем просить Арину... – Говоруха опять на миг застыла. – Вот он-то как раз про прибыток рассказать сможет. Да и братья Аринины на купеческом учатся. Стало быть, ей это точно надо. Прибытку-то нам на всех хватит?

– Прибыток не только наш, его на всех делить надо. Тогда и место в деле каждому свое, по месту и дележ. По-другому нельзя, чтоб обид не было. Есть еще кто?

– Десятина церковная. Еще в сотенную казну мастера с прибытку платят, но то в Ратном, а в крепости - я не знаю.

– Значит, нам сейчас надо на всех заработать.

– А получится? – пискнула Любава. – На всех сережек и не хватит.

– Получится, – отмахнулся Тимка. – Мастеровая-то зарабатывает, и еще сколько дел по всему Кордону поднимает. Людей только надо и матерьял.

– Митяй уже учится. И Саввушка... – тут же сдала Тимкиных помощников Любава.

– Значит, холопы нужны. И детвору в обучение... – Верку от будущего размаха дел ощутимо понесло. – Вот еще о чем говорить надо. С Макаром и так уже думали, чтоб поменять свое подворье в Ратном на несколько семей. Как бы теперь братьев уломать: руки до зарезу нужны.

– Получается, нам надо и заработать, и с тетками договориться?
Верка молча кивнула.

– А что главнее?

– Сейчас - договориться. Чужих пока лучше не брать. Да и не сможем – им сразу платить надо. Если я договорюсь с большухой, то младшую мы как надо поставим.

– А без младшей тетки можно? – уточнил Тимка расстановку сил в семье.

– Без младшей тетки можно, а без младшего брата нельзя, – Верка перевела дух от Тимкиных вопросов. – Ну теперь-то все ясно? Можем заходить? А то я, кажется, уже и сама поняла, что и зачем надо…

Любава, которая слушала разговор чуть ли не раскрыв рот, отважилась задать и свой вопрос:

– Это так на комиссара учат?

– Ага, – кивнул Тимофей и пояснил: – Комиссар создает новое дело. И отвечает за него своей головой. По-настоящему. Но тогда с людей он тоже головой требует. Дядька Журавль говорит, что иначе большие дела не делаются. А меня деда ругал, если я дело сам делаю. Люди на что дадены? – мальчик задумался и пришел к закономерному выводу: – У нас сейчас мамВера комиссар. Она и отвечает.

— Головой? — ахнула Любава.

— Угу, — подтвердил Кузнечик. — Если сам с людей не потребуешь, они с тебя потребуют. И почти всегда головой.

– Это тебя тоже дед научил? – впечатлилась ответственностью Верка.

– Дядька Журавль. Мне тоже отвечать приходилось, – и Тимка в который раз отдернул руку от не к месту зачесавшейся задницы.

– Ну да, Устин ответил, и Пимен тоже... А то ответил бы Корней,– буркнула Верка, открывая калитку. – Иди уже… комиссар. Сказать кому, что с сопляком такое дело обговариваю, засмеют – мол, об таз головой Говоруха ударилась. Заговаривается…

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.

Коняга

Дата: Понедельник, 18.11.2019, 01:22 | Сообщение # 80

Сотник

Мастер

Группа: Советники

Сообщений: 3334

Награды: 2

Репутация: 4093

Статус: Оффлайн

Улыбка у тетки Феодулии оказалась настолько ехидно-сладкой, что Кузнечику тут же захотелось спрятаться за спину мамы Веры. Получилось это, правда, не очень, поскольку Говоруха после напоенного достоинством: «Здрава будь, старшая» поплыла в сторону ошарашенной такой вежливостью хозяйки, поджидавшей гостей на крыльце. Любава, ухватив Тимку за руку, потянулась за ней следом.

– Побудьте пока тут, – махнула Верка в сторону лавки возле крыльца, проходя в дом вслед за хозяйкой.

Тимка шагнул было в сторону лавки, но тут же остановился, упершись во взляд четырех немигающих глаз.

– Королевские кобры? – тихо, почти не шевеля губами, поинтересовался он у Любавы, оглядывая двух девчонок-погодок, чуть старше его, что сидели на упомянутой лавочке и сверлили его глазами.

– Пфе, – громко, совершенно не стесняясь, фыркнула Любава. –- Здорово, гадючки!
Четыре серых глаза немедленно переместились на Любаву, которая развернулась к Тимке так, чтоб сережка, обращенная к девчонкам, слегка качнувшись, словила солнечный луч и рассыпалась сотней сверкающих искр. Глаза тут же перефокусировались на новую цель.

– Вот, знакомься, наши сестрицы. Старшая - это Людмила, а младшая Мария. А это мой брат, Тимофей. Зовут Кузнечиком, потому что ученик кузнеца. Это он мне сережку сковал.

Глаза с большим трудом оторвались от сережки, а губы растянулись в приветливой улыбке. Тимка поежился.

«Ни хрена тут в Ратном улыбаться не умеют» – Тимофею почему-то вспомнились тетки Листвяна и Феодулия. Для того чтоб сохранить достоинство, пришлось, здороваясь, даже поклониться.

– И вам здравствовать, - девчонки даже не подумали встать или хотя бы подвинуться. – А еще сковать сможешь?

– Не может, – почти искренне пожаловалась Любава. – Даже мне не может. Дядька Немой для Тимкиной крестной гарнитур заказал. Работы много, времени совсем нету. А там… не знаю…

Глаза, до этого внимательно изучавшие мальчишку, чуть потухли, и даже уши чуть увяли. Тимка поймал себя на мысли, что он хоть и присутствует при каком-то, вероятно, очень важном разговоре, но подлинная суть происходящего от него опять ускользает.

– Тимофей! – Верка выглянула из дому. – А ну, иди сюда. Тетка твоя познакомиться хочет.

– Ага, познакомиться, – донесся до него довольный голос сестренки. – Дела они сейчас решать будут, вот что.

– А гарнитур это что?..

Тетка Феодулия встретила Кузнечика задумчивым взглядом. От былой улыбки не осталось и следа: на столе перед ней лежала открытая коробка с бабочкой. Тимка переступил с ноги на ногу, чуток помял снятую при входе шапку (постесняться чуток при первом знакомстве сам Бог велел, да и делу полезно) и поздоровался.

– Здрава будь, тетка Ду… Феодулия!

– И тебе поздорову, – вдруг рассмеялась та. – Что, небось наговорила твоя мать про меня всего хорошего?

«О! Первая баба в Ратном, которая умеет нормально улыбаться. Немножко хитренько, правда, но зато можно попробовать понаглеть. Прокатит?»

– Не-а, – отвел он поклеп от Верки. – Я не спрашивал, а она не успела.

– Это Верка-то не успела?!! – всплеснула руками тетка. – Вот это уж новость почище твоей бабочки.

– Так некогда было, – мальчишка с удовольствием убедился, что тетка играться умеет и любит, а потому держать себя след чуток посвободнее.

– И чем же ты таким важным занимался? – тетка, чуть склонив голову вбок, насмешливо рассматривала новоявленного племянничка.

– Так строем помаршировать, наперегонки побегать, сказки сказывать, - Тимка и сам склонил голову к плечу да еще и задрал нос кверху. – Еше на кулачки подраться. Столько дел, что и не упомнишь. Совсем некогда.

– Ну да, как же, слыхала, – не удержалась тетка от ехидства, – в крепости у вас все важным делом заняты. И не продохнуть. – Тимка радостно покивал. – Ну а бабочку ты когда делал?

– Так между делом, – Тимка иронии, казалось, не замечал. – И не в ущерб основной работе: походить, там, побегать, на кулачках подраться. Ну да я рассказывал.

– Да… – тетка откинулась на лавке, прислонившись к стене. – И где тебя Верка откопала? Весь в мать. Не прозвали бы Кузнечиком, стал бы Говореныш. Ну, а что еще между делом умеешь?

– Так мы уже о деле, тетка Феодулия? – Тимка опять склонил голову набок.

– Да хоть бы и о нем, – та явно почуяла подвох.

– Тогда, может, мам Вера сядет? А то неудобно как-то: мы тут беседуем, а она как не родная стоит…

Верка хрюкнула, а Феодулия вдруг всплеснула руками и расхохоталась.

– Нет, ну глянь, как уделал! Слышь, Вер, я тебя сейчас посажу, а его нет, и кем я буду выглядеть? Мало того, что последней дурой, так еще и перед сопляком! – она вытерла рукавом глаза. – Ладно, садитесь уже, оба. Теперь верю, что с Аристархом за одним столом сидел.

Тимка пропустил Верку вперед, к скамье напротив хозяйки, а потом устроился рядом, на самый краешек, выпрямил спину, будто жердь проглотил и, весь в ожидании, уставился на тетку. Та опять расхохоталась.

– Надо же, – качнула она головой, – с Любавой будут точно два сапога пара. С моими девками уже познакомился?

Тимка подумал, а потом осторожно спросил:

– А почему гадючки?

– Значит, познакомился, – ухмыльнулась тетка. – А про гадючек, так это Красава их когда-то подговорила. Сказала, ежели кого смущаются или, наоборот, смутить хотят, то не мигая в глаза смотреть. Вот они и пользуются, где надо и где нет.

Разговор по делу с теткой Феодулией пошел неожиданно легко. Говорили в основном они с мамВерой, изредка уточняя у Тимки какие-нибудь детали, типа сколько нужно материала, и сколько займет времени. На вопрос, сколько он может сделать, чтобы и поперек боярыни не влезть, Кузнечик резонно заметил, что ему в обучение отроков дают, так что загвоздка только в том, сколько они найдут серебра. Можно ли использовать что-то вместо бирюзы? Да, можно янтарь, тоже красиво выходит.

Время от времени они переходили на какой-то свой, понятный только бабам язык, и Тимка терял нить их рассуждений. Но то, что тетка зацепилась за дело плотно, стало очевидным сразу, как только Верка упомянула про приданое. Тимка навострил уши, когда речь зашла о замужестве девчонок: Верка резонно посоветовала не ввязываться во все-Ратнинскую свалку за бесхозных отроков из Младшей Стражи, а присмотреться к увечным, тем, которых отдают в учение Кузнечику. В бой они уже не пойдут, значит, девка по молодости вдовой не останется, а дело у них в руках хлебное. Опять же, раненые они в бою, так что воинского звания с них никто не снимает, а в Младшую Стражу дитенков ихних возьмут – боярич в том твердое слово давал. Мальчишка важно покивал на слова вошедшей в раж Верки, доказывавшей, что лучших мастеров в семью надо брать, а не отдавать в незнамо какие руки, так что Дулька пусть думает, подходящих девок для тех отроков еще и поискать придется. Тетка Федуля (как назвал ее про себя мальчишка) как-то нехорошо, прицениваясь, посмотрела на Тимку, отчего тот заерзал.

Еще Тимофея напрягло, что тетка, по мере ведения разговора, все больше и больше давила на Верку, постоянно давая понять, что старшая тут она и, стало быть, слушать в первую очередь надо ее, а пресечь ее поползновения без прямого столкновения у Верки не получалось. Тимка, наконец, понял, на что было похоже его противостояние с Мартыном, и о чем ему говорили старшие отроки: нужно или уступать, или сразу принимать меры, иначе все закончится дракой. Впрочем, повод вмешаться у него нашелся быстро, как только речь пошла о цене и прибытке. Вот тут и пригодилась наука Юрки Журавлева, которую он назвал заморским словечком «политэкономия»

– Не, мамВера, так не получится, – Кузнечик обращался именно к Верке, признавая ее за старшую и старательно избегая хоть как-то реагировать на сердитые взгляды тетки, которая этот Тимкин заход отследила стразу. – Можно взять за украшения серебром один к девяти, а то и один к десяти по весу, но только один раз, на том все и закончится.

– Как так? – удивилась та, а тетка для разнообразия в этот раз даже не удивилась, что Верка спрашивает совета у сопляка, смирившись, наконец, с тем, что у Лисовинов все они малость странные.

– Вот скажи, мамВера, в Ратном серебряный рудник имеется?

– Нет, – удивилась вопросу та.

– Значит, тут имеется только то серебро что есть сейчас, а другое пока еще наторгуют.

– Да и то вряд ли, – кивнула Верка, – обычно на торгу сразу берут, что по хозяйству надо.

– Значит, матерьялу у нас только на один раз. Забрали в Ратном серебро, сделали украшения, отдали. Если отдать по весу одну меру серебра в украшении за десять сырого, то украшения те так и останутся у покупателя, дороже продать они их не смогут, если и захотят. А значит, больше серебра не будет. Потому и говорю: поставить такую мену – это только на один раз.

– А как правильно?

– Как правильно, я не знаю, это дядька Журавль с Юркой считать умеют. Еще папка... – тетка прищурилась. – А я знаю, как оно в Мастеровой поставлено.

Бабы внимательно слушали.

– Перво-наперво, серебро привозят нурманы и отдают его нам. Это матерьял – первая доля. В Мастеровой из него делают всякое-разное и отдают его тем же самым нурманам. Здесь наш прибыток – три доли. Нурманы сами не торгуют, а отдают все купцу и на этом берут свои три доли. Купец везет все это незнамо куда и продает перекупщику еще за три доли. Это его прибыток. Последний прибыток получает торговец, который отдает украшение… не знаю, бабе какой или еще кому. Это называется конечный покупатель. Конечный – потому что он стоит в конце всей цепочки, и продать товар у него уже больше не получится – не возьмет никто, дорого.

Верка медленно кивнула.

– Ага, значит, если мы в Ратном заберем серебро и заберем все десять долей прибытку, то они и есть этот последний покупатель?

– Да, так, – Тимка все так же старательно объяснял политэкономию Верке. Феодулия чуть хмурилась, но внимательно слушала. – По правде бы мы должны брать у ратнинцев, как у нурман – за три доли. Но это работа мастеров, я ж не один делать буду. Ваша доля купецкая, то есть еще три доли. Итого – шесть. Поначалу, можно и семь, Юрка говорил, что первый товар купец очень дорого, с руками отрывал. А остальные доли отдать ратнинцам. Дальше – как хотят. Зла на нас держать не станут: мы им и так три доли прибытку отдаем. Продадут в черный день – тоже помощь. А кто и не в чёрный день продаст, получит свою долю, а серебро куда денет – в кубышку положит?

– Нам принесёт! – дошло, наконец, до Верки. – И все по новой?

Тимка пожал плечами.

– Юрка говорил, это называется оборот. Я точно не знаю, как все работает, но нурманы ведь серебро все время возят?

— Значит, такой договор, три доли – наши? — уточнила Феодула.

— Не-а, — помотал головой Тимка. — Три доли не твой прибыток, а купецкий. Я же не договор заключаю, я рассказываю, как в Слободе дело поставлено. А как в договоре написать... Не знаю.

— Ну и кто будет заключать этот договор? — мрачно поинтересовалась Феодулия.

— Папка Макар, — твердо глядя тетке в глаза ответил Кузнечик.

Коняга - это не лошадь Пржевальского. Коняга - это лошадь поручика Ржевского.