Перелом - Страница 2 - Красницкий Евгений. Форум сайта

Перелом

kea

Дата: Четверг, 20.11.2014, 21:16 | Сообщение # 41

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

Всю оставшуюся дорогу Веденя ехал словно в полусне. И пусть наставники в воспоминания ударились и смеялись над прошлыми ошибками, но где бы и когда он про такое еще мог услышать? Так что побыть полноправным слушателем у таких воинов – уже немалая польза.
К выселкам отрок подъезжал в странном состоянии. С одной стороны, снимать его со старшинства никто не собирался, и вышел из строя он не по своей воле, но с другой стороны, Одинец не просто так вперед выдвинулся, а во время боя. Такое забыть трудно. Однако дядька Алексей прямо сказал, что десяток принимать Ведене. Выходит, не справлялся Одинец, и для пользы десятка надо его заменить?
Парнем Одинец слыл упорным и не глупым, да и нравился он Ведене. Они вроде много и не говорили друг другу, но держаться старались вместе. А теперь выходило, что намечавшуюся дружбу придется порушить? Противиться воле наставников Одинец, понятно, не стал бы, но вдруг обиду затаит?
Даже мелкая обида душу не хуже гвоздя в сапоге кровянит и со временем не стирается, а только сильнее разгорается, лежа на своем месте, покуда случай для нее не выпадет. Не зря отец Ведене повторял, что лучше раз в горячке глаз подбить, но избыть недомолвку, чем в одиночку с этой лихоманкой беседы вести. Так что, хочешь-не хочешь, с Одинцом с глазу на глаз переговорить придется, и коли он своего десятника понять не захочет, то и дорожки им придется выбирать разные. А ведь он не один – там еще полтора десятка мальчишек. Понятно, что на старшинство никто из них претендовать не стал бы, однако как они на его возвращение посмотрят?

Как ни волновался Веденя, как ни переживал, но едва выехали на луг перед весью, к нему враз вернулись спокойствие и уверенность, словно кто-то его за ворот взял, встряхнул и на нужное место поставил.
Наставники, даже не взглянув на строившихся по случаю их приезда отроков, направились прямиком к навесу, под которым уже суетились Коряжка с Лаптем, накрывавшие для них стол. Только Рябой чуть придержал коня и склонился с седла к Ведене:
– Ну, сынок, теперь за тобой дело. Давай, не мнись!
Строй воинских учеников встретил прибывшего старшого спокойно: ни усмешек, ни косых взглядов, скорее, любопытные и выжидающие. Разве только Ершик с Тяпой переглянулись, да Крас оценивающе смерил с ног до головы.
После приветствия подошел с докладом Одинец.
– Старшой! Десяток вернулся с… – чувствовалось, что он просто не знает, что говорить дальше. Назвать их авантюру походом было бы верхом нахальства, и наставники, пожалуй, за этакое наградили бы не только нужниками. Веденя с интересом ждал, как вывернется приятель, а тот неожиданно для самого себя выпалил то, что обычно говорил Коник: – с учения!
Лука, уже подошедший к столу, хоть и не смотрел в сторону отроков, но внимательно прислушивался к ним и от такого заявления помотал бородой и хрюкнул что-то невнятное, но ничего не сказал.
А Одинец, справившийся с этим нешуточным препятствием, закончил доклад без запинок. Доложил, как положено, о раненых и убитом Карасе. Добавил, что задача на утро, поставленная десятку наставником, выполнена. И, закончив, обнаружил, что пропали неуверенность и беспокойство, мучившие его с самого начала их похода. Он даже выдохнул с облегчением: теперь пусть у десятника голова болит, а с него хватит.
– Тогда так.. – отдал свой первый приказ Веденя. – Сейчас за ложки, а как поедим – строиться. На смотр.
Обед состряпанный из всего, что нашлось в торбах и что удалось добыть за день, оказался сытным, но вкусным его не назвали бы и дворовые псы Ратного. Еще совсем недавно, до начала учебы, никто из отроков и пробовать бы не стал такое варево, но сейчас ели так, что ложки в руках гнулись. При виде наваленных с верхом мисок пропавший было аппетит вдруг вернулся со зверской силой и отозвался хоровым урчанием в животах, а Рябой с Игнатом повернулись к отрокам спинами, чтобы не показать улыбок.
Короткий послеобеденный отдых Веденя использовал для тщательного осмотра снаряжения и оружия, обращая внимание на истрепанную и грязную одежду отроков, их нечесаные лохмы, прорехи в рубахах и нечищеные сапоги. Откуда в нем взялась такая въедливость, он и сам не знал, но по-другому у него уже не получалось. В конеце концов, деловито сделав несколько замечаний и построив отроков, он довольно толково распределил между всеми работы до ужина.
Ершику с Тяпой, Бронькой и Красом досталось вычистить пустовавшую до того халупу: негоже наставникам в одном доме с учениками ночевать – и разговоры у них не для мальчишеских ушей, и дела свои, да и самим отрокам вольготней.
Веденя уже шагнул в сторону наставников, чтобы доложить о текущих делах и получить указания, когда заметил, что трое отроков споро двинулись выполнять задание, а вот Крас так и стоял с независимым видом, не трогаясь с места. Только заложил большие пальцы рук за пояс и разглядывал молодого десятника. Не с насмешкой или вызовом, а скорее с равнодушием и легким пренебрежением, словно спрашивал – ну и что ты со мной теперь сделаешь?
– Ну и чего стоим? Кого ждем? – повернулся к нему Веденя. – Вперед. Догоняй своих!
– Угу. Счассс… – с таким добродушным выражением лица на ссору вроде бы не напрашиваются, но... – Пусть Тяпа и тягает старый навоз, ему впору. Я лучше рыбки наловлю к ужину, а то от Коряжкиного варева с души воротит.
Веденя задержался с ответом только на мгновение, но Крас это заметил и почти дружески улыбнулся.
– Выполнишь, что велено, и перед ужином сам доложишь! – Веденя и не подумал улыбаться ему в ответ. Повернулся и направился к наставникам.
Крас еще чуток постоял, словно раздумывая или ожидая продолжения разговора, но Веденя больше не смотрел в его сторону. Отрок хмыкнул и вразвалочку направился к реке, где еще раньше заприметил завлекательный омуток, обещавший богатый улов.
К вечеру довольный собой рыбак притащил Коряжке, хлопотавшему у костра, пять полных корзин хорошей крупной рыбы, но тот только обматерил его за усердие, хотя и безропотно принялся чистить улов к ужину.
Уставший, но довольный собой Крас вразвалочку подошел к своим приятелям, как раз присевшим в теньке передохнуть. Большую часть земли, мусора и старого конского навоза они уже вытащили, но требовалось еще поправить крышу и натаскать внутрь из стогов свежего сена, да не мешало бы и сорванную дверь на место приладить.
– Ну что? Все копаетесь? А я рыбы к ужину добыл! – бодро приветствовал их Крас, присаживаясь рядом. – Теперь хоть поедим чего путного. – на него глянули, но разговора никто не поддержал. Крас презрительно хохотнул: – А вы тут все горбатитесь? Ну-ну… Завтра он вас по всему Ратному нужники чистить погонит, так и пойдете?
Ершик поднялся первым и кивнул остальным.
– Пошли! Работы еще до черта…
Отроки молча поднялись, будто не замечая Краса. Только Тяпа чуть задержавшись, повернулся к нему:
– Дурак ты… Дураком был… – но, так и не закончив свою мысль, махнул рукой и поспешил за остальными.
Своевольник только плечами пожал – нравится им, словно холопам, подчиняться – и кому? Такому же отроку, как они сами! Ну и пусть, как хотят, а он в дурнях ходить не намеревался. Опять же, какой толк от того, что он тут с ними ковырялся бы? Наставники, небось, ухой довольны останутся – а Веденя-то и не сообразил рыбки наловить. Рассуждал Крас вроде бы правильно: он пользу принес? Принес! И побольше, чем если бы вместе с остальными в грязи копался. И потому, в полной уверенности, что приятели завидуют его догадливости, он устроился отдохнуть в тенечке, соображая, что бы еще такого сделать, чтобы остальным совсем нос утереть? Чем еще заняться, чтобы и для всех полезно, и душе не в тягость?
Однако приятные размышления прервал наставник Игнат. Верхом, с оседланным конем в поводу, он направлялся прямиком к Красу. С другого конца веси к ним чуть не бегом спешил Веденя. Крас про себя хмыкнул: «Ага! Задергался!». Но радость его продолжалась совсем недолго – ровно до того, как наставник подъехал, окинул его взглядом и озабоченно покивал:
– Ну что, готов? Тогда не трать время – влезай в седло. Поспешать надо. Нам, конечно, недалеко, да и до заката еще время есть, но лучше управиться засветло. Безопасней. Ну, давай живее!
Крас хоть и не понял ничего, но, привычно повинуясь приказу, шагнул к коню. И только уже приняв повод, не удержался и спросил:
– А куда мы, дядька Игнат?
– Как куда? – Игнат даже удивился. Пожал плечами: – В Ратное, куда ж еще тебя? Засветло доберемся, а обратно я уж по темноте тогда сам как-нибудь. Не привыкать. Вещи-то собрал?
Одно то, что наставник вместо короткого приказа распинается, поясняя, что да куда, окатило Краса нехорошим предчувствием, и только чуть позже до него дошло главное:
– А я?.. – растерянно спросил он, уже понимая, что боится услышать ответ.
– А что ты? – наставник изобразил еще большее удивление и тут же «успокоил». – Да не бойся – не брошу. Довезу в лучшем виде. Передам батьке с рук на руки в целости и сохранности, как Лукой велено. А ты чего хотел?
У Краса начали подкашиваться ноги.
– А… А я… как? А учение… – проблеял он, чувствуя, что вот-вот из глаз брызнут девчачьи слезы, хотя сроду такой слабости с ним не случалось.
– Чего как? – выражение лица у Игната изменилось, и от этого стало еще тошнее. Так же, бывало, выглядел отец Краса, когда ему доводилось вступать в спор с обозником или еще с кем-то, кого он – потомственный ратник – воином не считал. – Ты же от воинского учения отрекся? Отрекся. Стало быть, ты теперь птица вольная и к ученикам воинским никаким боком не относишься. А в воинском стане стороннему болтаться не положено обычаем. Ну так не гнать же тебя через лес одного? Батька твой нам тебя доверил, вот ему и сдам. Стало быть, собирайся давай, да едем, а то так и протрындим тут до заката.
Крас заметил стоявшего рядом Веденю и чуть в сторонке своих приятелей – Броньку с товарищами. И только тут до него дошло, какая стена встает между ними. Но почему?!.
– Дядька Игнат… Я не… Не отрекался я… – чуть ли не выкрикнул он и аж перекрестился в запале.
Игнат, похоже, даже оторопел:
– То есть как – не отрекался? От повиновения старшому ты отказался? Отказался! Приказ его не выполнил? Не выполнил! А что в сотне за такое положено? Не маленький, знать должен. Но ты-то пока только ученик воинский… Был… Клятвы верности на мече не давал, значит, пока что ты в родительской воле. Отец тебя в учение отдал, он и ответ держать перед нами будет. А ты отныне о сотне забудь – самовольства в своем десятке никто не потерпит. Так что… Влазь на коня, говорю!
– Я не… я… дядька… я… – у Краса все поплыло перед глазами. Самовольство! Неповиновение десятнику! Сколько раз он слышал об этом и от братьев, и от отца, и от деда. Это что же, старшой, выходит, у них и в самом деле уже десятником стал? Вроде шуткой признали, а…
При мысли о том, как будет смотреть на него отец, положив руку с серебряным кольцом на родовой меч и слушая дядьку Игната, Красу стало еще хуже. Не простит отец такого позора – ни он, ни старшие братья… – Я… Я… – Крас хотел сказать что-то убедительное, такое, что может его сейчас спасти, но ничего внятного выдавить из себя так и не смог.
Неожиданно шагнул вперед Бронька.
– Дядька Игнат! Разреши сказать.
– Ну, говори, – обернулся к нему наставник.
– Дядька Игнат! – Бронька выглядел, словно в прорубь бросался. – Не виноват Крас! Это мы тут подумали… Коряжка своей стряпней скоро всех уморит вовсе. Вот и порешили, что покуда сами указ старшого сполним, а он рыбы наловит. Он у нас самый добычливый.
Игнат удивленно крякнул и, покачав головой, усмехнулся.
– Решили, стало быть? Та-а-ак… А старшим ты назначен?
– Я, дядька Игнат!
– Та-а-ак… – снова протянул наставник. – Решили? И старшому своему о том доложить не соизволили?
– Так мы ж как лучше думали… – только теперь Бронька понял, во что он влип, пытаясь защитить приятеля. – Забыл…– повинился он, опуская голову.
– Забыл, говоришь? – Игнат внимательно глянул на Краса, уже не бледного, а синего, на Броньку и, непонятно к кому обращаясь, сказал:
– Ладно… Но помни: теперь это на всю жизнь! – и, поворачивая коня, кивнул Ведене: – Пошли со мной.

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.

Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.

kea

Дата: Четверг, 20.11.2014, 21:18 | Сообщение # 42

Княгиня Елена

Группа: Авторы

Сообщений: 5393

Награды: 0

Репутация: 3154

Статус: Оффлайн

* * *

– Ну, что скажешь? – Рябой спокойно глядел на Веденю, словно предлагал орешков пощелкать. – Тебе просто по шее дать или отлупцевать хворостиной, как подъюбочника мамкиного? Хотя Варька, коли узнает… Какая там хворостина!
Веденя молчал – чего тут скажешь? Ведь всю дорогу по дороге сюда Лука с Рябым говорили! Для него же, дурня! Нерушим закон воинский! И закон тот с десятником в одной упряжи. А он на одного себя понадеялся!
– Ладно, Леха. Понял он все, – Игнат, наконец, сжалился над мальчишкой. Наверное, оттого, что сам еще не так давно десятничество осваивал. – Неповиновение – дело такое, не одного тебя и твоего самолюбия касается! – обратился он уже к Ведене. – Коли такое случается, то это уже и сотника, и старосты, а порой и всей сотни докука, потому как дорогой ценой за него платят. Кровью, бывает, что и большой. Потому и давят его на корню! Хорошо, ежели тебе в одиночку удалось бы справиться, а коли нет? Вот что бы ты вечером делать стал? Крас ведь решил все по-своему делать! Ты думал?
– Думал, дядька Игнат… – вздохнул Веденя.
– Ну и чего надумал? – Рябого, видимо, этот вопрос занимал не меньше.
– Силком бы погнал на всю ночь следующую избу чистить!
– А коли бы не пошел?
– Пошел бы! Я Одинца позвать хотел. И Тяпу с Ершиком. Они понимают…
– Игнат! – аж взвился Рябой. – А ну, плеть одолжи! Выпорю я его! Час с ним трындим, и все бестолку! Нам доложить нужно было в первую голову! На-ам! Может, и по-твоему потом сделали бы, может – нет, но доложить о непорядке – твоя первейшая обязанность! А ты чего?
Веденя в очередной раз готов был сквозь землю со стыда провалиться. Столько думал – и на тебе!
– Хорошо, Одинец нас предупредил, да еще твою башку стоеросовую прикрыть пытался, – хмыкнул наставник. – Вроде как с твоего слова… Было то слово?
– Нет…
– От то-то, что не было, а должно было быть!
– Остынь, Леха. Все мы по одним граблям ходим. Я сам тоже грешен… – вступился за отрока Игнат.
– То ты!
– Да? А чего это у Ваньки Сопатого нос набекрень? Сам вспомнишь, али у Луки спросим? – казалось, у Игната ехидством даже борода засветилась. – Ничего, Фаддей его дома плетью порадует, коли прознает. Но мы-то говорить пока не будем, сам расскажет.

* * *

У вечернего котла отроки сидели как на гвоздях. Даже последнему дураку было понятно, что коли дядька Лука за полдня ни слова ученикам не сказал, то дело плохо. Неужели их ученичество в самом деле закончилось? Все видели, что старший наставник сердит не на шутку, и каждый считал, что больше всех виноват именно он. Даже Игнат с Рябым старались не окликать лишний раз Луку.
Сразу же после ужина десятник буркнул, чтобы построили учеников, и молча наблюдал, как выполняется приказание, потом тяжело шагнул к шеренге отроков, с мрачным видом прошелся вдоль нее, вернулся к Ведене… Прошелся еще раз. Дернул за пояс кого-то из отроков, тот чуть качнулся, за что немедленно словил тяжелую оплеуху. Другому хлопнул по плетеному шлему, проверяя, правильно ли тот сидит на голове, и, когда отрок клюнул носом от удара, Лука не выдержал. Впервые за все время рыжий десятник не просто рычал или рявкал – он орал! Да так, что уже устроившиеся на ветки для ночного сна птицы в лесу, с шумом хлопая крыльями, сорвались со своих насестов.
– Вояки беспортошные! Им мамки еще сопли подтирают, а они уже в походы, как к девке под подол лазят. Я вам устрою поход раком голым задом на ежике!
Десятник выливал на мальчишек всю злость, что накопилась за эти дни, весь свой страх за них. Крыл он их словами, которых они раньше и не слыхали; то, что изрекает десятник, понимали только отчасти, и то больше по общему смыслу. Случись такое неделю назад, они бы точно перепугались до мокрых порток, а сейчас…
Лица отроков сначала нерешительно, а затем все шире и шире расплывались в блаженных улыбках вопреки их желанию: сам того не замечая, полусотник в своей пламенной речи размечал обучение отроков на годы вперед, обещая им все прелести службы, какие можно было представить. То, что они представить все обещанное пока не могли, не имело ровно никакого значения: с отроков словно колодки сняли. Нет, они стояли, как и прежде, навытяжку и строй удерживали самый ровный за все время обучения, но вот лица подвели… Коли уж дядька Лука лично обещал им весь навоз вплоть до Турова и все нужники в округе, не говоря уж об обычных занятиях, значит, у себя в учениках он их оставил. Чего еще требовалось для счастья?!
А Лука все никак не выдыхался и, не обращая внимание на цветущие физиономии отроков, продолжал изощряться в «изящной словесности». Слишком уж тяжело дались ему эти дни: глаза покраснели с недосыпу, а под ними набрякли темные мешки.
Отлаяв всех разом, десятник перешел на каждого в отдельности, и только тут до них стало доходить, что такое настоящий разнос, и почему отцы и братья старались не попадать под разбор десятников.
Первым под удар попал Бронька.
– Ты! Задница рыжая! – орал десятник, сам еще более рыжий, чем его малолетний родич. – Все мечты мечтаешь?! В былинные герои метишь? Слава их красная покою не дает? Сколько раз наказывал тебе язык на привязи держать?! Молчать! – Бронька, открывший было рот, чтобы покаяться, едва не прикусил язык от грозного рева родича. Покаяться было бесполезно, оставалось лишь переждать бурю, принять громы и молнии, а затем насладиться плодами разноса в виде нужников, выгребных ям, прополки огородов в ночную пору и всем прочим, что подскажет воображение и опыт наставников. – Ты, лягуха мокрозадая, весь род наш позором покрыл! Отродясь дураков у нас не водилось, и в сотню шли ратники, а не девки удумчивые! А чтобы поумнел, и для мыслей, а не языка время оставалось – велю молчать! От сего дня и покуда не сочту нужным! Ясно? На указ отвечать дозволяю – и не более!
Веденя стоял, как и положено старшому, крайним справа и в душе радовался, что, пусть и неудачно, но его миновали все грехи, которые в этом «походе» отроки на свои шеи накачали, и стало быть, этот разнос самого его не касался. Его-то разносить не за что – не был он там. Поэтому когда десятник, наконец пройдя строй слева направо и раскатав чуть не в блин каждого из мальчишек, обрушился на него, Веденя, не ждавший такого, едва не отшатнулся назад. Не от испуга – от удивления.
– Старшой, стало быть? – Лука вперился в него красными, как у упыря, глазами. – Нет, Леха, ты глянь! Мы всю весну перед ними, как бабы у колодца распинались! Все языки стерли, а этому хоть бы хрен! Один все решил! Тоже мне, выискался Всеслав Воитель! Только тот не один на ворога пер, а своей ратью его брал! А ты? Остолоп! Ты зачем старшим поставлен был? Чтобы старые бревна башкой колоть или той же башкой думать? Десяток у тебя за спиной зачем надобен? Зад твой разглядывать? Так десятку не зад, а голова твоя надобна, а ты?! Единственную ценную вещь у себя едва по дурости не расколол. Или гордость замучила? «Сам справлюсь»! Вам, дурням, сколько раз говорено: десяток единством силен, а не кулаками! А десятник силен своим десятком! Ты старшой в своем десятке, а думаешь, как девка, на сеновале прихваченная: задерут юбку – сласть ухвачу, нет – тоже хорошо, в честных останусь.
Думаешь, сумел бы один отбиться, героем бы стал?! Десяток твой указа от тебя ждал, а ты их ни в грош ни поставил! Сам! За то повинишься перед десятком… – последние слова Лука уже скорее прорычал, чем проорал, видно, все же выдохся. Не мудрено – такого даже Леха Рябой, стоявший здесь же, не видел ни разу. – А сейчас… Старшой! Справу в порядок и спать! Завтра я вам всем верховых ежиков сыщу, вояки хреновы!
Мальчишки, старательно топая в ногу, отправились прочь, а рыжий десятник, не двигаясь, задумчиво глядел на то место, где только что стояли отроки.
– Лука, ты чего? – обеспокоился его необычным поведением Рябой.
– Да вот…– начал было Лука, и, словно очнувшись, вздохнул, взглянул на друга, будто только что его заметил. – Слушай, Леха, а как с нами-то Гребень управлялся? Один? Мы же и постарше тогда были, и дури в нас побольше набраться успело…
Рябой понимающе усмехнулся:
– Так то Гребень…

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на халтуру.