Всякое хорошее дело требует страсти, а страсть не нуждается в оправданиях. Зато оправдания нужны посторонним, и тут уж приходится быть изобретательным в переводе с языка иррационального на рациональный.

Взять хотя бы военную историю. Судя по горьким замечаниям некоторых англо-американских учёных, в их краях приверженность военной истории обычно мешает успешной академической карьере. "Диссертация о фортификациях Вобана или поставках лошадей в армию Кромвеля? - Да это просто дети, которые заигрались в солдатики, куда им гранты и должности!" А если работа написана о гендерной дискриминации на рынке испанской шерсти в XVІ веке или об участии еврейского капитала в ловле селёдки амстердамскими флотилиями - то это же совсем другое дело, это солидные господа, которых не заподозрить ни в чём постыдном. Возможно, это лишь ощущение отдельно взятых людей (многие любят ощутить себя отвергнутым меньшинством, которому суждено Преодоление), но оно важнее объективной реальности, так как именно ощущения влияют на их книги.

Возможно, именно это ощущение толкает авторов на попытки связать военную историю с более широкими темами. Мол, мы тут не просто про битвы рассказываем, а о манифестации в битвах глубинных процессов эволюции государственной власти и кредитных отношений, о роли Вестфальского мира в формировании толерантного общества и о пользе всеобщего умения владеть оружием для демократического прогресса. Что ж, дело полезное и зерна истины не лишённое. Возникает один вопрос: почему же оправданием военной истории могут быть только возвышенные материи и глобальные проблемы? Любая история становится намного ближе и понятнее, когда в её центре - не абстрактные категории, а люди с их переживаниями, надеждами и идеалами. Особенно - люди, близкие к нашему социальному кругу, а не недостижимые аристократы, чьи печали для нас во многом чужды и безразличны.

Так, я всегда говорил и буду говорить, что дельные книги о логистике, штабной работе и командовании намного лучше учат пресловутому "лидершипу", чем многие современные учебники. В конце концов, умение держать в голове массу важных дел, талант находить ключики к сердцам подчинённых и готовность брать на себя ответственность за трудные решения - это вневременные и всюду нужные ценности, просто на войне их отсутствие становится заметным особенно быстро и ярко.

Или возьмём, например, историю испанской армии "Золотого века". Вряд ли сегодня нам пригодится знание того, сколько пик и сколько мушкетов должно быть в полку, или математические формулы, необходимые для построения солдат в "геометрический квадрат". Зато всегда будет поучительным пример герцога Альбы: он ввёл систему меритократии, которая выглядит сказкой в условиях сословного общества. Этим он превосходит даже более блестящих и мудрых последователей, включая самого Алессандро Фарнезе. Именно планомерное продвижение талантливых, хоть и незнатных командиров сделало армию "железного герцога" лучшей в Европе. Важны ведь не карьеры отдельно взятых капитанов и полковников, а общая атмосфера, в которой нет несправедливости, разрушающей товарищество, ничьи мечты не сбиты на лету, а награды дают волю к новым подвигам. Потому и были в этой армии в порядке вещей случаи вроде марша солдат Мондрагона (по грудь в воде, высоко подняв оружие и порох, они прошли шесть миль на спасение осаждённого гарнизона, понимая, что если чуть задержатся в пути, то прилив их всех утопит). Как заметил один умный человек, чьего имени я уже не помню (то ли критик, то ли режиссёр), лучшие истории - это истории про аутсайдера (underdog), потому что даже хотя мы привыкли к хэппи-эндам, подсознательно успех аутсайдера мы всё равно воспринимаем как неожиданный поворот сюжета, ведь мы знаем, что в обычной жизни этого почти не бывает. Истории многих воспитанников Альбы — это именно истории аутсайдеров, которым удалось пробиться в Зал Славы. И плевать, что неблагородных офицеров постоянно упрекали: мол, войну они ведут не по правилам: с военными хитростями, с испанской яростью, словно это борьба насмерть, а не весёлый королевский спорт… Впрочем, про Альбу я уже писал отдельно. Добавлю лишь один момент: "железный герцог" на смертном одре просил своего духовника фра Луиса де Гранаду передать королю, что в жизни прожитой больше всего гордится тем, как назначал на командующие должности: неизменно лишь тех, кто был наиболее способным, даже вопреки личной неприязни. Слова эти оказались вскоре забытыми.

Сказка кончилась, всё вошло в норму: после Альбы всё больше должностей отдавали по принципу родовитости, пока армия окончательно не потеряла боевую мощь. Простым служакам осталось только писать десятки книг об "идеальном капитане", адресованных королю с целью показать, что военное дело требует изрядных знаний и умений, а потому не может быть отдано на произвол аристократов-юнцов. Впрочем, об этом я тоже уже писал. Скажу только, что хотя нормой исследователи считают систему Альбы, а не эту, цинизм требует признания обратного. Испанская армия XVІІ века, в которой способные люди без кланов и связей не могли рассчитывать на хорошие места - это модель, к которой в отсутствии внешних стимулов стремится любое профессиональное сообщество. Так ли уж много необычного в том, как раздулись штаты испанской армии (ведь нужно было приютить очень много родовитых детей, а каждый никчёмный аристократ, в свою очередь, нуждался в способных заместителях и "рабочих лошадках") по сравнению, скажем, с современным госорганами и госкорпорациями? Разве нет естественного порядка вещей в том, как офицерам-заместителям испанских грандов доставалась вся работа и все наказания за провалы, в то время, как слава доставалась их бездарным начальникам?

Все видели приторную картину Рубенса о битве при Нёрдлингене (1634), где два Фердинанда, бывших лишь номинальными главнокомандующими, встречаются с таким пафосом, будто это они аннигилировали прославленную шведскую армию. Но не так много осталось имён пехотинцев из испанских "Старых Терций", которые так вцепились в холм Албух, что пятнадцать шведских атак не убедили их отступить. Всё как в стихах Мейсфилда, которые я недавно вспоминал: "Not the be-medalled Commander, beloved of the throne, // ...But the lads who carried the hill and cannot be known". Почти все испанские победы того времени были одержаны вопреки командирам, но ещё более поучительны испанские поражения той поры, сходные ситуации можно найти и сегодня, пусть и не в сражениях. Сказанное персонажем хорошего фильма "Decidle al señor duque de Engien que agradecemos sus palabras... pero este es un tercio español" не стало бы культовой фразой в узких кругах, если бы не несло вневременного смысла.
Мне очень нравится описание битвы при Рокруа в монографии Фернандо Гонсалеса де Леона (возможно, я как-нибудь перескажу его здесь - в коллекцию к тому, что уже было в этом журнале) - именно потому, что он больше описывает не тактику, а те ключевые точки, в которых испанские командиры-аристократы совершали ошибки, предопределённые всем их отношением к жизни и службе. Именно такое описание помогает не думать о всяких "а что, если бы...". Не могло там быть никаких "если бы". Сама система командования, созданная за предшествующие десятилетия, весь героизм терций в предыдущих сражениях - всё это неизбежно должно было прийти к такому финалу: когда гранды либо бежали на быстрых конях с поля боя, либо впустую сложили голову, то оставленной на произвол судьбы пехоте только и остаётся, что ощетиниться пиками и дать последний бой. "...The scorned – the rejected – the men hemmed in with spears; // The men in tattered battalion which fights till it dies".
Сегодня последствия столь неумелого руководства выглядят более буднично: директор обанкротившейся фирмы отправляется создавать новую на папины деньги, а персонал получает в зубы пособие и ищет новое местечко; "приближенные к трону" банкиры получают от государства деньги налогоплательщиков на "спасение национальной банковской системы"; госкомпании, потратившей инвестиционный фонд на бонусы топ-менеджеров, организуют преференции за счёт тех же налогоплательщиков, ну и т.д.

В заключение хочу заметить, что вне военной истории есть ещё больше того, что полезно на бытовом, личностном уровне. Если писать об изнанке современного государства, то слишком мало документов будет на руках у учёного, о слишком многом ещё не принято говорить вслух. А вот про подоплёку какой-нибудь "Славной революции" или "Войны за независимость" писать уже можно смело, хотя это и может вызвать нестерпимый дискомфорт у ряда обывателей. Исследования того, как работала система патронажа и клиентеллы в XVІ веке, гораздо полезнее, чем работы об эволюции государственных органов в тот период, потому что патроны и клиенты до сих пор живут и здравствуют. Просто благодаря прошедшему времени мы можем залезть в письма и архивы дельцов прошлых веков, а современная подноготная скрыта от глаз посторонних.
Без принятия того урока истории, что сословия, касты, кланы и патронаж никуда не делись и не денутся из нашего общества, вчерашним выпускникам не избавиться от недоумения по поводу того, отчего более способные люди упираются в невидимый "потолок", который им никогда не пробить, а вот у тех, у кого есть хорошие родственники или хорошо развитое умение угождать, карьера идёт как по маслу. Более того, сегодня нередко слышишь, что профессионализм ума не показывает, а вот когда человек грамотно фильтрует круг друзей и знакомится с нужными людьми - вот это и есть настоящий ум, так что логично, что он вознаграждается. Уже даже как-то неловко, например, высказывать нелицеприятное мнение о мужчине, который сам ничего не добился, но зато был помещён в тёплое кресло чиновным отцом жены. А когда воспринимаешь этот порядок жизни пусть с неприязнью, но без излишнего удивления и возмущения, в одном ряду с другими объективными явлениями, которые приходится преодолевать - "значит, нужные книжки ты в детстве читал". Иллюзия справедливого общества, в котором каждому воздаётся по делам его - удобный инструмент для удержания людей в узде, чтобы они играли по чужим правилам, а настоящие попытки дать эту справедливость - редкость и источник невероятной социальной энергии. “Do you know what I learned losing that duel? I learned that I’ll never win, not that way. That’s their game, their rules. I’m not going to fight them, I’m going to fuck them".

Но пора ставить точку, а то куда-то не туда меня понесло (извините, но всё это родилось под влиянием разговоров с юными коллегами о том, что профессия наша вовсе не так прекрасна, как казалось им во время обучения и просмотра американских сериалов, - а разочарование молодых всегда портит мне настроение).