Перелом-2 - Красницкий Евгений. Форум сайта

Перелом-2

гамаюн

Дата: Вторник, 21.03.2017, 16:22 | Сообщение # 2

Сотник

Капитан

Группа: Советники

Сообщений: 1761

Награды: 1

Репутация: 4288

Статус: Оффлайн

Ну, что же продолжим други мои?
Рабочее название:

Соловей, соловей пташечка...

Пролог.

***
Соловей, соловей пташечка!
Мухоловочка жалобно поёт…
Песня лилась над окружающими Ратное лугами, сливаясь с печатающим шаг строем, перемежаясь лихим посвистом.
Есть нечто в песне, охватывающей, как обручем, много мужчин делающих одно дело, идущих к одной цели. Что-то дающее смелость петь во весь голос мальчишке, отродясь не решавшегося даже на частушку и придающее запевалам такую лихость и переливы, о которых они и сами никогда не подозревали.
Идущие под лихую песню ратники… Сколько бы не прошло веков и как бы не менялась жизнь, но едва ли есть ещё нечто такое, что бы так объединяло мужчин, как общий строй и восхищённые глаза женщин на обочине. Никто и никогда не сможет забыть это чувство, это ощущение, ради которого стоит перенести пот и боль воинского учения, кровь и ужас военных походов. Ощущение того, что на тебя смотрят те, кто видит в тебе спасителя и защитника. Того в кого верят, на кого надеются.
Глаза женщин, провожающие строй ратников говорят больше, нежели все слова, которые они могли бы сказать мужьям, сыновьям, братьям…
И проходящие общим строем чувствуют и видят это, пусть это даже совсем ещё сопливые воинские ученики.
А песня уже вновь вырвалась на просторы лугов, пометавшись среди заборов и стен Ратного, заставляя высовываться из окон девок и выбивая слезу из глаз матерей. И уже не слышно тонущих в пыли ударов сапогов о землю и сама песня вот-вот закончится. Но она звучала и будет звучать на дорогах войны всегда, покуда под солнцем есть те, кто зовётся воинами!
А пока…Пока мальчишеские голоса продолжают выводить лихое:
…раз поёт, два поёт, три поёт,
мухоловочка жалобно поёт!

Глава 1.
Ратное. 1125 год. Начало июля.
Воскресная служба, как и всегда закончилась часа за полтора до полудня и присмотревшие возможных кандидатов в зятья, бабы какие порасторопнее гнали мужей пригласить приглянувшегося отрока отобедать, познакомиться и с дочкой и с остальными будущими возможными родственниками. Остальные, по ставшей негласной традиции шли обедать в дом воеводы, кроме тех кто оказывался на примете у какого нибудь десятника. И тогда столовался отрок в кругу нескольких ратников или даже всего десятка. Случалось такое нечасто, но ни сам Мишка, ни Анна Павловна не возражали. Уйдут ли отроки в десятки Ратненской Сотни или останутся в сотне Михайлы, всё было хорошо. Отроки, по началу приезжавшие в Ратное просто на большое село глянуть, да с девками перемигнуться, скоро сообразили, что так и будущее своё можно в одну поездку до церкви, выковать, просто осатанели, готовы были , что называется из шкуры выпрыгнуть, лишь бы попасть в следующий воскресный выезд в эскорт к Анне Павловне и девицам.

Трудненько приходилось отрокам, что попадали на званые обеды к возможной тёще. Баба она и есть бвба… Ни поесть толком парню не даст, ни с девкой в переглядки поиграть. Всё то ей знать надобно: и сколько раз похвалу у наставников заслужил и кто и откуда родители и каким умение владеет, окромя воинского. Оно понятно… Зять дело такое… Сразу в почтение не вгонишь, потом намаешься. Девок и то досада брала на матерей. В кои то веки красавец ратник в дом заглянул и то не дают словом перемолвиться. А отроку такой обед, что смотр перед походом. Только и мыслей, чего бы не ляпнуть, чего бы не выкинуть и не дай бог хоть в малости неучтивость показать. Вот и выходило, что вроде и на обед зван, да не обедом кормлен.

Но и тем, что в десятках обедали, тоже солоно приходилось. Разговора там было куда меньше, а смотрели куда придирчивей. И хотелось отроку прихвастнуть, да нельзя. И голову опускать самим Сотником Михайлой Фроловичем строжайше запрещено-честь Младшей Стражи блюсти надобно. Но и непочтительность тоже выказать никак нельзя. Стало быть и отвечать надобно толково и неспешно и ложкой от остальных не отстать, да при этом ещё и торопливость не выказать. Это уже после обеда, на полпути в Михайлову Крепость до них доходило, что и посадили его среди новиков, а те с ложками пошустрей, чем с мечами обращаются. Только гнаться то за ними не следует, всё одно отстанешь, для того они и посажены были. И ответы десятники с ратниками заранее знали, но слушали да на заметку брали, робок ли или слишком самоуверен или ещё чего. И чем больше глянулся десятку отрок, тем больше ему каверз строили. То кружка кваса вдруг из руки ратника прямиком на отрока вывалится, то до хлеба дальше, чем рука достаёт… Вот и тут тоже потели отроки, как на смотру. Хотя… Смотр и был, если подумать.

Тем же, кто в доме воеводы обедал тоже скучать не приходилось. Любопытно было воеводе чему и как его внук учит мальчишек. Не зря говорят, что в чьх руках ложка не держится работником стоящим не бывает, а уж ратник с ложкой едва не родственники. Да и гостей в такой день у воеводы на дворе всегда в достатке было. А по большей части и специально в гости подгадывали. Любопытно и глянуть и поговорить, в крепость то ход сторонним заказан, а дело тут вовсе необычное. Так и получалось, что за стол воеводский садилось и по три и по четыре десятка сразу, благо больше половины отроков по домам ратнинцы зазывали.

Случилась и драка, куда ж без неё! И как и во все времена из-за девки, наследницы Евиной. То ли крепостной слишком на девку откровенно пялился, то ли сама девка хвостом перед парнем закрутила, но местным это не к душе пришлось. Разнимать не стали, только предупредили, что ежели кто подлое что сотворит в схватке, порот будет кнутом и из ученичества изгнан будет. Больше всех девки старались к этому… Глазами то, что сулицами раскидывались. И не соперник ратненским парням крепостной был, но держался стойко и показал себя. Потому и бой остановили, когда ясно стала за кем сила.

В общем приезд в Ратное Анны Павловны с девичьим десятком был если не праздником, то событием всегда.

Вот и на этот раз, едва поп последнее слово сказал, а бабы уже едва не пинками гнали мужей за глянувшимися отроками. И снова какой то из десятников аккуратно подвинув бабу словом, а надо, так и не только, ложил отроку руку на плечо и словно о самом обычном, говорил:

-Десяток наш сегодня у меня обедает. С нами за стол сядешь… -и уже чуть с хитринкой ,-Ложка то есть или дома оставил?

Вот и попробуй тут ответить спокойно и достоинством, да петуха не пустить и глупость не сморозить. Отроку то словно пару вёдер воды вылили за ворот. Да одно с кипятком, другое ледяной. А надобно поклониться, но не земно, а как сотниук учил и ответить, что честь де великая для отрока такие слова десятника, а ложкой он первый мастер и только, что меч для него ценнее…

И опять как всегда девицы глазами только, что с ног отроков не сшибают, за что мамками и руганы и пороты были, а всё неймётся.

Вышел Семён сегодня из церкви вместе с ратником, пригласившим его на обед. Сказал, что Пахомом его зовут, а для отрока он пусть покуда дядькой Пахомом будет. Имя у Семёна не спрашивал, видно заранее вызнал. Ох и рад был этому Семён, ведь если подумать, так любой ратнинский ратник был богатеем в сравнении с его роднёй в глухом сельце у самого болота. Ежели повезёт, так и в зятья попасть можно, а это ли не удача? Что девка дура круглая попадётся он не боялся. В таких селениях воинских их не слишком и густо. Да и уродин записных он тоже пока не приметил.

Урядник только кивнул увидев Семёна рядом с ратником. Иди мол, только честь блюди!

А на площади перед церковью уже чтото творилось… И что то интересное, вон сколь народу собралось и ещё подходят. Слышался звон мечей и хаканье перед звуком удара. Смех зрителей и подначки баб с девками.

Семён невольно посмотрел на собравшийся народ.

-Глянуть хочешь?-понял его Пахом, - Оно и верно, полезно будет… Фаддей там сейчас… Пошли!

Толпу Пахом распихал проталкивая возможного родственника ближе к кругу шагов в сорок, образованному зрителями.

В центре круга свистели мечи и звенело железо. Два ратника вели опасную, но захватывающюю всю душу игру. Семён поначалу не понял, чего они добиваются. Один с напряжением, которое было заметно любому их наблюдавших за схваткой, отбивал атаки другого, сражавшегося так, словно веселился на празднике. Только кружки с мёдовухой в левой руке не хватало. Казалось его меч жил сам по себе, пока хозяин то отпускал шуточку своему противнику, то что то обещал бабам в толпе. Наконец второму ратнику, с коротко стриженной бородой и с зелёными смеющимися глазами непонятно как удалось не просто смахнуть шапку с головы соперника, но и нацепить её на свой меч.

Толпа засвистела заорала, а два старых, совсем седых мужа развели бойцов в стороны. Впрочем зеленоглазый и не рвался в драку, Он покрутил шапку побеждённого на мече и бросил в кучку из трёх или четырёх других, уже лежавших на краю круга.

Вот это да!!! Семён даже рот открыл, ТАКОГО он никогда не видел. Даже старый Хмельник из соседнего с ним сельца, побывавший и в Киеве и ходивший в походы о таких забавах не рассказывал.

-Это Фаддей Чума наш и есть…-шепнул Семёну пахом, - Знатный мечник…

Среди зрителей были и другие отроки из крепости и их, как и Семёна такая забава пробрала, видимо, до самого нутра.

А зеленоглазый ратник уже вызывал любого желающего. Семён понял, что закладом в такой забаве воинской была шапка, только вот добыть тот заклад надо было сняв её с головы соперника мечом. Но и мечи, как заметил отрок были не боевые. Однако и таким заполучить по макушке… Семён даже оторопел. Неужто здесь так всех учат? Или это просто забава, как в циркусе, который сотник устраивал когда то? Непохоже… Бой то в полный приклад шол.

А зеленоглазый уже в развалку, словно на гулянке, подходил к той части круга где стояли отроки из крепости во главе с Андреем Немым.

-Здорово Дюха! - и дружески хлопнул того по плечу,- Своих мальцов привёл? Молодец… Им полезно глянуть!

Андрей кивнул и что то показал рукой.

-Показать «ромашку»?-переспросил Фаддей.

Андрей опять кивнул.

-А что… Мне не жаль… Шестки подержать найдётся кому?

Семён почувствовал, как его возможный родич толкнул его в спину и парень сам не заметив как, сделал пяток шагов внутрь круга. И тут же глянул на наставника, не воспртивится ли? Но Андрей только кивнул. А из круга зрителей уже торопились местные отроки. Видимо и им такое предствление было не частым делом, а лихость свою показать принародно кому не хочется. Но ратник уже видимо выбрал помошников и глянув на Андрея спросил:

-Ещё своих дашь? Или боязливые они у тебя?

Андрей тряхнул головой наискось, отроки знали, что это он так смеётся. Стало быть не против.

И семеро вместе с Семёном крепостных отроков вышли в самый центр круга. Через толпу уже тащили семь шестов в сажень длиной и толшиной в пару вершков.

-Ну, сопляки слушайте… Наши то знают, а вам надо, -Заговорил, обращаясь теперь уже только к отрокам Фаддей, -Меч у меня боевой теперь, стало быть без дури что бы! Жердинки перед собой держите, не прижимайте… Можете наклонять, отодвигать, сами отскакивать… Главное тут, редька едкая, что бы я те жерди не порубил, а уж коли у кого до руки срежу, то не серчайте, плашмя по заду словите… Для науки… Ясно ли? А коли ясно, так … Дюха! Как надумаешь, шапку вверх бросишь!

Шапка взлетела неожиданно, хотя её и ждали. Никто и начать двигаться не успел, а две жердинки на верхней трети уже были срезаны. Семён заметил всплеск стали и весёлые и чуть сумашедшие глаза ратника и отскочил назад и в сторону, наклоняя свою жердинку. Меч вжикнул и снёс кору и часть дерева на самом конце, слегка заточив оружие Семёна. А ещё через миг один из отроков уже стоял с обрубленным по самую кисть жердиной. И сразу дернулся, видимо загнав в глотку вскрик от жгучего удара по заду.

-Брысь из круга, сопляк… -Отрок отступил в толпу.

А ратник словно и не останавливался и жердинка Семёна укоротилась на пол ладони, а сам Семён обнаружил себя прыгающим вокруг ратника, словно козёл, которому под зад сунули уголёк. Остальные отроки тоже старались как могли, но ратник не дал им даже толком побегать и наградил шлепками по вместилищу ума ещё двоих, перед этим оставшимися с обрубками в руках.

Когда осталось всего двое отроков, в руках Семёна была уже не жердинка , а палка в локотиь длиной. И тут его словно чтото подняло и вместо того, что бы убегать он вдруг кинулся на ратника, вытянув палку вперёд. Застать врасплох он ратника не застал, но удивил изрядно, и видимо поэтому, ускользнув непонятно как из под удара, тот поймал Семёна за шиворот, не понятно каким образом оказавшись у него за спиной и аккуратно выбил из рук отрока палку. Ещё через мгновение второй отрок распрямился от удара по заду плоскостью меча и выбыл из забавы. А Семён стоял с голыми руками и не знал, что и делать. Палка то не порублена и по заду он не получил, стало быть и забава для него не кончена, но, что делать дальше он просто не понимал.

-Держи…- ратник протянул Семёну его обрубок жерди, -Достанешь меня, пока сам свою деревяшку не потеряешь, шапку мою получишь. А нет, так и не взыщи, твоим же дрыном приложусь… Опять же для науки!-засмеялся он и сумашедшинка снова вернулась в его зелёные глаза,-Ну, старайся!

И Семйн постарался… Разошолся он вовсю! Но вот врезать этому непонятно как двигающемуся ратнику хоть раз, всё не удавалось.

-А ну, ещё чуток!- смеялся ратник, то просто отшагивая на ступню, то самую малость поворачиваясь. И эта его непринуждённость и словно случайные движения, выводившие его из под удара, заводили Семёна ещё больше.

-А ну давай с подворота!-словно заранее угадывая мысли отрока подсказывал со смехом ратник,-Тычком испробуй, тычком!

И Семён пробовал… Всё, что знал, слышал и что только что придумывалось, пробовал. Ох как ему хотелось достать до бороды этого ратника, он бы пожалуй бросил палку и пошёл в кулачки, но разум говорил, что если вот так палкой его не достать, то кулаками разве только комаров разогнать удастся.

И вдруг палка исчезла. Семён ещё раз махнул руками, пока сообразил, что в руке ничего нет, а зрители хохочут. Он и впрямь потерял палку! Как это вышло и почему он её не удержал в руках , он не помнил, но обернувшись увидел её лежащей на земле.

Семёна залила краска стыда. Так опозориться! Безоружного и даже ни разу не затронул, а тот ведь почти и не передвигался, так только, ходил, вроде, как прогуливался. А палкой завладел Фаддей.

Жгучий удар по самому нужному для гостя месту, вызвал даже свербение в носу и слезу из глаз. Правда заметить её было невозможно, разве ратнику испытавшему по молодости то же самое.

-Не обижайся отрок..-Фаддей посерьёзнел, Наука воинская всегда поболючей крапивы будет… Али вам о том не говаривали?

Здравы будьте ратники-люди служилые!!!

Пока я жив, я временно бессмертен!

Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.

гамаюн

Дата: Понедельник, 27.03.2017, 14:49 | Сообщение # 3

Сотник

Капитан

Группа: Советники

Сообщений: 1761

Награды: 1

Репутация: 4288

Статус: Оффлайн

Ну что же... Будем считать начало неудачным. Пожалуй останется в зачете только это..

Соловей, соловей пташечка!
Мухоловочка жалобно поёт…
Песня лилась над окружающими Ратное лугами, сливаясь с печатающим шаг строем, перемежаясь лихим посвистом.
Есть нечто в песне, охватывающей, как обручем, много мужчин делающих одно дело, идущих к одной цели. Что-то дающее смелость петь во весь голос мальчишке, отродясь не решавшегося даже на частушку и придающее запевалам такую лихость и переливы, о которых они и сами никогда не подозревали.
Идущие под лихую песню ратники… Сколько бы не прошло веков и как бы не менялась жизнь, но едва ли есть ещё нечто такое, что бы так объединяло мужчин, как общий строй и восхищённые глаза женщин на обочине. Никто и никогда не сможет забыть это чувство, это ощущение, ради которого стоит перенести пот и боль воинского учения, кровь и ужас военных походов. Ощущение того, что на тебя смотрят те, кто видит в тебе спасителя и защитника. Того, в кого верят, на кого надеются.
Глаза женщин, провожающие строй ратников, говорят больше, нежели все слова, которые они могли бы сказать мужьям, сыновьям, братьям…
И проходящие общим строем чувствуют и видят это, пусть это даже совсем ещё сопливые воинские ученики.
А песня уже вновь вырвалась на просторы лугов, пометавшись среди заборов и стен Ратного, заставляя высовываться из окон девок и выбивая слезу из глаз матерей. И уже не слышно тонущих в пыли ударов сапогов о землю и сама песня вот-вот закончится. Но она звучала и будет звучать на дорогах войны всегда, покуда под солнцем есть те, кто зовётся воинами!
А пока… Пока мальчишеские голоса продолжают выводить лихое:
…раз поёт, два поёт, три поёт,
мухоловочка жалобно поёт!

Здравы будьте ратники-люди служилые!!!

Пока я жив, я временно бессмертен!

Сообщение отредактировал гамаюн - Понедельник, 27.03.2017, 14:53

гамаюн

Дата: Воскресенье, 17.09.2017, 16:24 | Сообщение # 4

Сотник

Капитан

Группа: Советники

Сообщений: 1761

Награды: 1

Репутация: 4288

Статус: Оффлайн

Ну что же... Продолжим? ЗШ на голове, броник натянул... В общем готов к бомбардировке... biggrin

Федька словно из под скамьи вынырнул:
- Веденя… Ну Ведень… - громко зашептал мальчишка, - Послушай, чего скажу…
- Ну? - только и дел было, как мальчишеские секреты слушать, будто не знал он их лучше самого Федьки.
- Слушай… Только ты меня не выдавай. Дядька Корней и выпороть может! - обрадованный вниманием старшего мальчишка зачастил. - Мы на крыше сидели, на дровяннике деда Митяя. Напротив выходной горницы подворья Лисовиновского… Внука дядьки Корнея сейчас горница – Михайлы. Через дорогу…
- Ну и что? Опять Михайла чего срамного брякнул? – интереса к подобному у Ведени не было, и матерного не любил и разбирать, чего там воеводский внучек порой языком выкручивает, желания не было. Дел и без этого хоть раздаривай. Да, заумно без меры, непонятно, а, стало быть, и без надобности. Да и без понимания какой интерес?
- Не… Он песню пел!
- То ж мне радость… Так поди - спляши.
- Да ну тебя… Я тебе по дружбе, а ты …
- Ну ладно, ладно… Ну пел… И что пел-то?
- Ага… Скажу, а ты опять смеяться…
- Ну хватит дуться-то. Не хочешь не говори. То ж мне - друг…
- Ладно… - видно Федька опасался, как бы Веденя и впрямь не решил, что с безделицей к нему прибежал, да и отвлечь, кто может, - Он про нашу Сотню пел! Вот…
- Да? И что пел? - уже с интересом повернулся к приятелю Веденя.
- Он с дедом сначала сидел… - Начал излагать Федька, - И пива с ним… А потом ещё и вина заморского тоже… Дядька Корней совсем уже хмельной сидел, а Мишка к себе в горницу ушёл. А с ним пришлый… Ну тот, что с города… Роська… Мишка сначала просто говорил чего-то, а потом запел. Знаешь какая песня! Я только немного запомнил. Он её и деду пел, только слова там… Непонятных много, заморские что ли какие? Половину не понять! А, как Роське, так вроде переделал слова-то! И про Сотню! Знаешь, как здорово!
- А слова? Хоть немного помнишь?
- А то … слушай!
Ратная Сотня ни разу,
Не знала другого приказа,
В бою не сдаваться и не отступать!
Ратнику Сотни - всегда побеждать!
Во… Там ещё было, но слышно плохо, а это он громко!
У Ведени даже дыхание перехватило.
- А ещё он Роське сказал, что воины эту песню пели, когда в поход ходили. Только называл он их как-то непонятно. Не помню как…
- А что-нибудь ещё, помнишь?
- Не-а… Я ж не знал, что он петь будет. Сказал, что опричникам хотел её. А Роська говорит, что это про Сотню. А у них кадемия… Не кадеминя… Во!
- Академия у них… - Веденя вздохнул, - Ратнику Сотни - всегда побеждать! Здорово! Вот бы нам такую… Да разве отдаст?
- А может и отдаст! – Федька не желал отказываться от добычи, - Если самому не надо, то может и отдаст…
Веденя задумался. После того, как ученики Академии стали приезжать в Ратное по воскресеньям на церковную службу, сопровождая тётку Анну, местные девчонки сбесились ровно. Хвостами метут, рядятся... Вроде и в воинском поселении живут, а всё одно… Дуры… Не все конечно. Ярька вон только смеётся, когда крепостные словно тетерева на току пыжатся.
Выучки-то, почитай, никакой, да ведь то понимать надобно, а ни бронями, какие блестели на мальчишках из Михайлова воинства, ни справой, ни оружием сравниться ученики воинские не могли. Так те ещё на конях и строем… Дорого бы он дал за то, что бы вот так, как они, проехать на боевом коне, в броне и оружным перед Светланкой…
А те ещё и песни, каких раньше и не знал никто, поют, да всё словно нарочно для ратных бойцов писаные. И музыка у них есть. Вот бы и им так… Пусть и пешие, но в ногу, как тогда…
Может прав Федька, сходить, что ли? Не убьёт ведь! Посмеяться вот может и в морду не дашь… То есть дать-то можно, да ведь он и сам подраться не дурак и десяток с ним завсегда рядом. Да что уж он, зверь дикий? Не отдаст песню, ну и леший с ним, сами сочиним!
Веденя вздохнул: чего уж с собой-то лукавить, не сочинить ему таких слов. Никогда не сочинить… И где их только берут? В голове снова прозвенели строчки принесённые Федькой.
- Слушай, Федюнь… А Мишка сейчас там? Ну, дома?
- Ага… Я думал он спать ляжет, а он голову в бадью с водой сунул и пошёл на двор.
Веденю Мишка заметил видимо уже давно и будь он Ратниковым, уже подозвал бы мальца. Но вторая ипостась… Не мог тринадцатилетний пацан, сын сотника, вот так за здорово живёшь сам заговорить с пацаном с другой улицы. Но и перехватить инициативу тоже не мог позволить, потому, едва Веденя оторвался от приворотного столба, повернулся к нему:
- Тебе чего надо? Просить чего пришёл?
Веденя остановился. Желание послать было большое и ещё чего пообидней выдать, но песня…
- Ну, а если просить? Взашей погонишь?
Мишка видно чуток удивился. Ну не принято было вот так… Ждал что-то вроде: «А твоё какое дело?», « Где хочу, там и хожу…»
- Ну почему ж взашей? Можно и пониже приложиться… Ладно не ерепенься… Чего пришёл?
- Ты эта… - замялся вдруг Веденя. - Дело у меня… Только коли смеяться будешь - враз шею наломаю!
- Ну-ну… - Мишке стало интересно. Очень уж непохоже на местный этикет. - Говори, коли дело… А в кулачки завсегда, скажи только.
-Ты эта… Редька едкая, песня у тебя… - снова смутился Веденя, - Отдай нам, коли самим невместно.
- Песню? - вот чего Мишка не ждал, так этого. Пришёл бы парень в гвардию проситься - понятно, претензии какие – тоже понятно, но песню… - Песню… Так это не ко мне. Вон, Артюха тебе враз «Печки–лавочки» сбацает.
- Чего? – сказанное Веденя не совсем понял, но звучало не очень, словно мордобойное что, однако начинать свару не хотелось. Хотелось упросить отдать им ту песню, - Лавочки мы и без Артюхи твоего сладим. Сами… А печки и он не умеет. Ты вот лучше не лыбься, по людски скажи - отдаёшь песню?
Мишка внимательнее глянул на просителя. Нет, песни ему было не жаль, тем более, что не понял ещё, что за песня тому понадобилась. Но вот мальчишек с таким подходом к делу он здесь пока почти и не встречал. Если не считать его же воспитанников.
- Ты - Веденя? Фаддея-мечника сын? Так? - протянул для приветствия руку Мишка. - Пошли в дом… Скажешь, хоть какую песню просишь.
У Ведени отлегло от сердца. Вроде не смеётся и здоровается, как со своим. Может и с песней выгорит. Вроде не жадный он на такое, говорят.
- Так какую? Слова помнишь? Хоть немного? - Мишке даже стало интересно, что такого могло заинтересовать сына лучшего, почитай, бойца Ратного, который и сам, как он слышал, не из последних.
- Эту… - и пропел, как смог, то, что передал ему Федька.
Лицо у Мишки к окончанию пения было несколько странное, а вот Роська словно иголку в задницу получил, весь аж вытянулся.
- Кхе…
Не… Не отдаст… - У Ведени даже настроение враз испортилось, - Если Мишка и согласится, то этот вон поповский прихвостень упрётся, - парень уже заранее невзлюбил гридня боярича.
- И где ты слышал это? - голос у Мишки звучал заинтересованно, - Я такого никому не пел.
Веденя помялся, но счёл за лучшее не врать. Всё равно бесполезно, а песню могут и не отдать, коли на вранье словят.
- Только слово дай мальца не бить! А гридню твоему я и сам шею наломаю, коли тронет.
- Ну… Наломаешь, нет ли – это вопрос. Но даю слово - ни я, ни он пальцем не тронем. А есть за что? И кто он, этот "герой"?
- Почему герой? - опять не понял Мишку Веденя, - Не герой… - Федька это, соседский. Он мне, вроде как, вместо братишки младшего. Случайно он услышал… Ну и понравилось. И мне рассказал…
- Ну-ну… И как он услышал-то? Я ж здесь только её и спел. И то не всю…
- Да на овине они сидели. Что через дорогу - дровянике… Старика Никандра овин. Удочки ладили, вот и услышал.
Лицо Роськи пошло пятнами…
Точно не отдадут.. - решил Веденя, видя эту игру взглядов и смену цветов физиономии Роськи.
Но Мишка усмехнулся и, буркнув крестнику: «Иди узнай, кто проморгал…», повернулся к Ведене.
- Эту? Да бери… Только на что она тебе? Это же воинская песня.
- А мы - что? Мы - ученики воинские! Сам Дядька Лука нас учит! И дядька Игнат! И десятник Рябой! Лучшие десятники Сотни! А то вы вон, как приезжаете… А мы что, хуже? – из Ведени слова посыпались сами, словно мешок, в котором они хранились, прохудился.
- Ладно-ладно… Понятно всё… - остановил парня Мишка, - Мне ж не жалко, только вот слов там всяких… Заморских книжных - не подходящих…
- Как же не подходящих? Самые, что ни наесть воинские слова! – загорячился Веденя, вдруг заподозрив, что Мишка только ищет повода отказать. - Про нашу про Сотню и писаны!
- Хорошо… Давай так сделаем… Ты грамотный? Читать можешь?
- А как же иначе? Кто б меня в ученики взял, коли грамоты не разумел бы? И резам и буквице учен.
- Тогда вот что… Сейчас времени нет, да и голова… Того… Вечером забеги. Я на берёсту слова выложу и Артюхе напою. А он уж разберётся… Идёт?
Ещё бы! Веденя и не надеялся вот так просто и легко заполучить желаемое. Вон скоморохи, за каждую строчку частушки похабной и то вервицу требуют, а тут…
- Ну ладно… Вечерком забегай. - Ратников всё-таки выбрался и тон Мишки совсем не соответствовал мальчишке неполных четырнадцати лет. Хорошо ещё Веденя от радости ничего не заметил, выскочив за ворота.

Здравы будьте ратники-люди служилые!!!

Пока я жив, я временно бессмертен!