Закончив с покупками в Balducci's, Телли забрасывает пару кафтанов — тех, что для повседневной носки, — в химчистку, потому что уже второй месяц у него нет времени сдать в ремонт стиральную машину. Парадные он отвозит в заведение мадам Полетт на Манхэттене — самую дорогую химчистку в городе.

Затем отправляется домой — собирать чемодан перед отлетом в Саванну, где утром он будет вручать премию «За вклад в развитие модной индустрии» имени себя самого в Колледже искусств и дизайна. Приз уйдет Франсиско Косте, креативному директору Calvin Klein. Телли спит урывками, что, по его мнению, «нормально, когда живешь один».

Следующим утром я сопровождаю его в частном самолете. В аэропорту Нью-Джерси Телли появляется во всей красе: на нем черно-белый кафтан Diane von Furstenberg и длинное ожерелье из черного оникса с тигриным зубом — Андре Леон залихватски перекидывает его через плечо, как это делала Диана Вриланд.

В Саванне гостей из Нью-Йорка размещают в фантастически просторном доме. Но Телли просит поселить его в небольшом коттедже без лестницы и прислать ассистента с отпаривателем. Вечер проходит в ожесточенных дебатах с коллегами-стилистами.

Спор о цветных носках затягивается до полуночи: Телли требует, чтобы коллега «немедленно снял это безобразие», потому что это «преступление против ботинок, особенно для человека с хорошим вкусом». Кто-то интересуется: «А что, по-вашему, правильно — вообще не носить носки?» — «Вообще, — отрезает Андре Леон. — Джон Бувье III, отец Жаклин Кеннеди, никогда не носил их к костюмам, сшитым на заказ, и дорогим ботинкам».